Клан Земли

Они были похожи — её муж и тот юноша из клана Ветра. Одинаковые волосы, разрез глаз, брови... Это сходство не было заметным, но внимательный взгляд женщины не мог его упустить. Юн-Хо наблюдала за их столкновением со зрительских мест, волнуясь за Гун-Те, пострадавшего в предыдущей схватке. Рана была несерьёзной, но если он будет излишне усердствовать в поединке, положение может ухудшиться. Юн-Хо попыталась и вовсе отговорить его от участия, но ей сразу же было ясно, что Гун-Те не откажется. И теперь она могла лишь смотреть, как он сражается, до боли стискивая в ладонях вышитый шёлком носовой платок, не предназначенный для такого небрежного обращения. Обманный выпад, мощный удар сверху вниз. Уклонение от взмаха. И вот, меч и копьё скрестились, огласив всю арену трепещущим и терпким звоном стали. Зрители замерли, и в полной тишине был отчётливо слышен звук, с которым меч Гун-Те, выбитый у него из рук, воткнулся в землю. А потом... Потом трибуны оглушительно взревели, поражённые происходящим — глава клана Земли, только что повергнувший одного из самых сильных бойцов Коуки, Джу-До, в свою очередь был побеждён. И кем?! Каким-то мальчишкой. Но Юн-Хо была рада, что всё наконец-то завершилось. Платок выпал из её ослабших рук, увянувшим цветком распластавшись возле подола платья. — Мы с самого начала были в неравных условиях. Этот поединок должен быть отменён, — нахмурившись произнёс Хак. — С чего бы это? — усмехнулся Гун-Те, вставая на ноги и похлопывая своего противника по голове, как малого ребёнка. — Радуйся, что победил. — Мне не нужна победа над раненным. У них были похожие голоса, чуть грубоватые, с дерзкими интонациями. — Знаешь, на твоём месте я, возможно, сказал бы то же самое... Но лучше заткнись и прими свою победу! *** — Эй, Мундок, этот твой Хак — настоящий зверь. Хотел бы я посмотреть на него на поле битвы. Мундок довольно усмехнулся в свою поседевшую бороду. Теперь не было нужды волноваться за будущее клана: Сон Хак доказал, что станет достойным главой, когда придёт время. — А отдай-ка его в клан Земли. — Обойдёшься! — последовал немедленный возмущенный ответ. Такое абсурдное предложение было, конечно, вполне в духе Гун-Те... Но он имел на него больше прав, чем сам мог бы подумать. И именно поэтому Мундок ответил немедленным отказом. — Шуток не понимаешь... Слушай, он же твой приёмыш? А кто его настоящие родители? — Зачем тебе это? — Я хочу знать, — пожал плечами Гун-Те. — Это неважно. Прошу меня простить, — слишком резко для такой ситуации произнёс Мундок, выходя прочь из комнаты. Ли Гун-Те никогда не знал и не должен был узнать, кем на самом деле ему приходится Сон Хак. Это была тайна, которую Мундок надеялся унести с собой в могилу. *** — Как ты? — заботливо осведомилась Юн-Хо. Врач недавно сменил повязки на ранах Гун-Те, и он выглядел бледнее обычного. — Ван зудит, что мне ещё пару дней нельзя вставать. Вот занудство. — Он прав, тебе нельзя перенапрягаться, — улыбнулась женщина, привычным жестом прикасаясь к лицу мужа. Он сжал её руку, поцеловал тонкие пальцы и запястье, слегка ущипнув кожу. Такие моменты нежности были нередки между ними, но каждый из них заставлял Юн-Хо трепетать. — Я хотела сказать тебе спасибо. — За что? — За то, что ты уступил на том поединке с Сон Хаком. Ван сказал, что ты мог бы потерять много крови, если бы продолжил сражение. Но я знаю, что ты не проиграл бы так просто, если бы не намеренно ослабил свою волю, правда? — Прости, но я сделал это не ради тебя, так что и благодарить не за чем. Юн-Хо знала ту улыбку, что появилась на его лице. Так Гун-Те улыбался, когда встречал достойного противника. Но сейчас он улыбался всё же немного иначе. В его выражении, в голосе было что-то новое, непривычное. — Тот парень — гений. Он был достоин победы, хотя мне жаль, что я не мог сразиться с ним, используя всю мою силу. Едва заметная затаённая гордость. Не за себя, за Хака. Откуда она?.. — Обычно ты не любишь проигрывать... — Ты права. Но достойных противников надо признавать. Знаешь, я бы хотел, чтобы у меня был такой сын, как он. Руки Юн-Хо безвольно пали на колени, нервно скомкали подол платья. Своими внезапными словами Гун-Те невольно задел ту из струн её души, что болезненно откликалась на прикосновения. «Может быть, он и впрямь твой сын», — захотелось произнести Юн-Хо, вспомнившей о том голосе, о тех глазах, так напомнивших ей мужа, о тех одинаково упрямо сжатых челюстях двух мужчин, не желающих соглашаться друг с другом. Но вместо этого она прикусила губы и, наконец, нашла в себе силы слабо улыбнуться: — Я буду молиться, чтобы боги послали мне сильного и отважного ребёнка. *** Раньше у беззаботной Юн-Хо лишь одна была печаль, скрытая складками дорогой шёлковой ткани, спрятанная за искусной вышивкой платья; одна печаль, чьи следы на лице скрывал умелый макияж и яркие цветы, оттеняющие нежность кожи. Юн-Хо была замужем уже несколько лет, но детей у неё не было. Она предпочитала спокойно ждать, пока придёт время. Но после того разговора с мужем это стало намного сложнее, чем раньше. Должно быть, он действительно мечтал о наследнике, которого Юн-Хо не могла ему дать. Не могла исполнить то желание, исполнение которого сделало бы Гун-Те счастливым. «Скажи, почему вы так похожи? Нет, не говори почему, скажи лучше, зачем? Зачем ты явился? Зачем ты заставил его признать тебя достойным? Зачем ты... его сын?» В глубине души Юн-Хо начало расти тёмное чувство, противоречащее её светлой сути, словно червоточина в гладком яблоке. И она знала, что теперь эта червоточина никогда не исчезнет.