Меня зовут Джефферсон Брукс

Рассказ о Джефферсоне Бруксе произвел на миссис Ламберт такое сильное впечатление, что его предсмертную записку она буквально выхватила из рук сына и несколько раз перечитала, быстро бегая глазами по строкам. - Боже мой… - она отложила записку и согнулась, подперев лоб ладонью. – Несчастный юноша… Сколько же страданий ему пришлось пережить! Эдди, мы можем навестить его? - Эээ… - Адам не был уверен, что матери стоит это видеть, но раз уж он решил рассказать ей правду, то нужно было идти до конца. – Ну разумеется. - Сейчас! - Но… Мама, я боюсь, что ты… - Я понимаю, Эдди. Все хорошо. Я готова к этому. И хочу увидеть его. Пожалуйста, пойдем. Пожав плечами, Адам согласно кивнул, встал и привычным уже жестом надел халат. Дорогу в отделение реанимации он, как оказалось, запомнил с первого раза, поэтому уверенно провел мать по лестницам и коридорам. И все-таки у дверей палаты Брукса остановился в нерешительности. Лейла понимающе посмотрела на него и сама открыла дверь в палату, но тут же слегка присела и сделала шаг назад, будто внутри находился кто-то, кто мог ее услышать. - Что такое? – нахмурился Адам. Мать ничего не ответила. Только посмотрела на него каким-то чересчур многозначительным взглядом, а затем отошла в сторону, чтобы не закрывать ему обзор, и вновь тихонько приоткрыла дверь. Адам глотнул воздуха и перестал дышать: у кровати Джефферсона Брукса сидел Томми. Сидел на полу, осторожно сжимая в руке его ладонь и прижавшись щекой к сильному плечу, а размазанная вокруг глаз подводка говорила больше, чем тысяча слов. Нарушить эту тишину? Нет. Адам ни за что не решился бы потревожить эту худенькую фигурку, неподвижно застывшую у изголовья, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось бы получить ответы на те тысячи вопросов, которые все рождались и рождались в голове при виде этой немой сцены. Сцены, в которой было столько боли и нежности, что в носу начало предательски щипать. Дрожащей рукой он прикрыл дверь, отошел к окну и отвернулся, упершись в подоконник обеими руками и опустив голову. Лейла молча подошла сзади, взяла его за плечи и легонько приобняла, уткнувшись в его напряженную спину. - Почему, мама? Вопрос прозвучал едва слышно, и Лейла, выдержав паузу, так же шепотом ответила: - Ему трудно, Эд. И он тоже сомневается. Так же, как и ты. В конце коридора послышались шаги, и из-за поворота появилась девушка в белом халате. - Мэм? - вежливо окликнул ее Адам. – Скажите, мы можем навестить мистера Брукса? - Оу, мистер Ламберт! – широко улыбнулась медсестричка, вложив, судя по всему, в эту улыбку все свое очарование. – С ним сейчас мистер Рэтлифф, но Вы тоже можете войти. - Эмм… А не могли бы Вы… проводить нас к нему? Ах, да, а это моя мама, она тоже хотела бы увидеть мистера Брукса. - Приятно познакомиться, миссис Ламберт, - еще шире разулыбалась девушка. - Конечно, я провожу вас. Идемте. Пропустив вперед медсестру, Адам нервно сглотнул и осторожно взял Лейлу за локоть. Учтиво постучавшись, медсестра вошла в палату, подчеркнуто официально обращаясь к Томми: - Мистер Рэтлифф… Оу, простите, я не хотела Вас напугать. Мистер Рэтлифф, к мистеру Бруксу пришли мистер и миссис Ламберт. Вы позволите? За дверями послышался всхлип, затем последовала небольшая пауза (вероятно, Томми пытался наскоро привести себя в порядок), а затем медсестра выглянула и услужливо распахнула дверь, приглашая Адама и Лейлу войти. *** - Как он? – Адам изо всех сил сдерживал эмоции, а Томми всеми силами старался не смотреть ему в глаза. - Жив… - Боже мой, бедный мальчик… - Лейла придвинула стул к кровати Брукса и с материнской нежностью провела ладонью по его щеке. – Эдди, он действительно невероятно похож на тебя. Только у него нет веснушек. Бедный, бедный мальчик. Держись… - Он пытался покончить с собой, - слова эти были адресованы Томми, потому что Лейла уже видела записку, которую оставил Брукс. - Что? – Рэтлифф наконец-то поднял на Адама испуганный взгляд. - Он не хотел жить с чужой внешностью… Все видели в нем меня, и никто не видел его самого. Помнишь, вчера мы встретили здесь его мать? С ней была девушка. Это его сестра, ее зовут Эмбер. Она приходила ко мне вечером и передала его предсмертную записку. Господи… - он опустился на второй стул и покачал головой. – Я не знаю, что мне делать. Ведь я не виноват! Не виноват в том, что он так на меня похож! - Эдди! - Лейла вновь переключила все внимание на сына. – Ну конечно же, ты не виноват. Если здесь и есть кого винить, то разве что природу. Увы, ее «фантазия», наверное, тоже не безгранична, и иногда она создает людей, очень похожих друг на друга. Просто они живут в разных уголках Земли и не знают друг о друге, а вы случайно встретились. - Он умирает, мама… Это я убил его… - Ты никого не убивал, - подключился Томми, присаживаясь на корточки рядом. - Мы поможем ему, - уверенно подтвердила Лейла и ободряюще взяла сына за руку. – Я поговорю с его матерью, и мы найдем самых лучших врачей, которые поставят этого мальчика на ноги! А потом… Но договорить она не успела. В коридоре послышалась возня и громкие крики, среди которых отчетливо было слышно: «Да как он смеет! Пустите! Пустите меня сейчас же!» - А вот и мама… - наигранно усмехнулся Рэтлифф и встал, готовясь отражать удар. В следующую секунду в палату влетела разъяренная миссис Брукс и тут же бросилась на Адама: - Какого черта, Ламберт?! Какое из слов «ОСТАВЬТЕ НАС В ПОКОЕ» ты вчера не услышал? Я просила никогда, НИКОГДА БОЛЬШЕ не приближаться к моему сыну! Вон отсюда, чертова звезда! Убирайся! - Миссис Брукс… - попыталась вступиться Лейла и выставила вперед руки в примирительном жесте. Но именно за эти руки ее тут же схватила мать Джефферсона и с такой силой отшвырнула к стене, что женщина потеряла равновесие. Увидев, как маленькая хрупкая Лейла ударяется спиной о стену и оседает на пол, Томми остолбенел от ужаса, а Ламберт буквально озверел. Он кинулся на обидчицу и уже почти достал ее, но со спины его корпус перехватили поперек тонкие руки уже успевшей подняться на ноги матери: - Эд, не надо! - Мама, отпусти! Она сумасшедшая! Но Лейла продолжала удерживать его, несмотря на то, что силы были не равны: - Нет, Эд! Она не сумасшедшая! Она мать. *** Когда подоспевшая охрана разняла обезумевших женщин, в палате воцарилась тишина. Лейла и миссис Брукс в сопровождении перепуганных медсестер покинули палату, в которой теперь остались только Адам с Томми и бледная взволнованная Эмбер. - Господи… - Ламберт закрыл лицо рукой. – Простите, Эмбер… Я не хотел. Я… Я испугался за мать, простите. - Я все понимаю, Адам… - подрагивающим от волнения голосом пролепетала девушка. – Я тоже испугалась. Мы… мы все были не правы. - Мы устроили бардак в палате человека, которому плохо и без нас… - Он бы понял. Я уверена. - Я и так виноват перед вами настолько, что вряд ли когда-то смогу искупить свою вину до конца. - Я прошу Вас, Адам… Не надо больше… Вы ни в чем не виноваты. Мы уже достаточно извинились друг перед другом, поэтому давайте закроем эту тему. Сейчас нам важен… Джеф. Его жизнь. Ламберт взял себя в руки и уже более спокойно обратился к девушке, подставляя ей стул, чтобы она могла присесть: - Да. Собственно, об этом моя мама и хотела поговорить с Вашей. Вы ведь знаете, кто я, Эмбер. Значит, Вы понимаете, что я могу обеспечить Вашему брату максимально возможную помощь, лучших врачей и лучший уход. Позвольте перевезти его в Лос-Анджелес. - Не думаю, что мама на это пойдет… - вздохнула девушка и посмотрела на него снизу вверх своими большущими глазами. Она походила на олененка и была не менее красива, чем ее брат: блестящие каштановые волосы, стянутые на затылке в тугой хвост, высокий лоб, ровный аристократичный нос и глаза цвета небесной лазури. Казалось бы: мать, давшая жизнь этим двум ангелам, должна чувствовать себя самой счастливой на свете. Но жизнь иногда бывает невероятно жестокой… Томми тихо устроился на небольшой табуретке в углу и старался не привлекать к себе внимания, чтобы ненароком не разрушить постепенно устанавливающееся между Ламбертом и младшей Брукс хрупкое доверие. Он понимал, насколько это сейчас важно для них обоих.