Горизонт

В ванной комнате стоял тяжелый запах мокрого дерева вперемешку со слабым запахом грибка, от которых изрядно кружилась голова. Если добавить к этому ещё и хлорку – ни дать ни взять бассейн в Аралабаде. Хотя ей это, похоже, даже нравилось, включая одно большое достоинство этого маленького помещения: здесь было намного теплее, чем в любой комнате поезда. Кейт Уолкер задумчиво глядела на свое отражение в мутном по краям зеркале. Оттуда на неё в свою очередь смотрела худая смуглая женщина, раздетая по пояс и со слегка осунувшимся лицом. Взгляд её не утратил решительности, но как будто растерял всю непринуждённость, искренность и каплю безрассудства, променяв их на мудрость и холод. Она могла бы справедливо назваться «железной леди», если бы не эмоции, иногда обрушивающиеся на неё подобно летнему ливню. Кейт давно перестала пытаться состроить перед зеркалом лицо, принадлежавшее юристке из Соединённых Штатов. «Хорошо. Пора». Она сделала несколько глубоких вздохов и развернулась к зеркалу правым плечом, придирчиво осматривая наполовину отклеившуюся повязку. Та состояла из куска бинта, державшегося на пластыре и закрывающего область на спине от основания шеи до нижнего края лопатки. Взявшись за отклеившийся кончик, Кейт потянула, морщась от неприятных ощущений. Взору открылась измученная кожа, покрытая неровными набухшими рубцами и свежими ссадинами, кровоточащими и гнойными. Всё бы давным-давно зажило, но страшный зуд не проходил. Иногда, он становился невыносимым. Тогда она раздирала кожу ногтями до крови, а потом мучилась от боли и стыда. Она пыталась сдержаться, но всё равно срывалась, раз за разом. Так продолжалось уже месяц. Скомканная повязка полетела в мусор. Теперь настал черёд самого сложного. Кейт невозмутимо перешагнула через два ведра с горячей водой и, раздевшись догола, ступила в душевую. Признаться, крайне странно, что Ганс не придумал никакого механизма нагревающего воду, ведь он прекрасно знал маршрут своего следования. Или что же, он намеревался мыться холодной водой? Или это Анна была столь закалённой женщиной? Ладно, отопление есть – и слава Богу! Кейт присела на корточки, зачерпнула маленькой кастрюлькой из ведра горячую воду, разбавила холодной из душа и медленно вылила себе на голову. Горячие струйки, стекая по волосам и спине, точно ножи, впились в рану. Женщина вытерпела боль и потянулась за мылом, морально готовя себя к продолжению. А раньше она любила принимать ванну. Если бы Кейт Уолкер спросили год назад «какой самый ужасный запах?», она бы, не задумываясь, назвала помойку в квартале от её дома в Нью-Йорке. Сейчас же она без промедлений указала бы на мазь, которой приходится пользоваться, дабы ускорить процесс заживления раны. Воняла эта дрянь отменно, словно её сделали из дохлой крысы и всех её потрохов, но ничего другого, к сожалению, не было. Мазь была юкольского производства, так что Кейт не удивилась бы, если на самом деле она была приготовлена из куска мамонта. Женщина открыла банку и долго разглядывала содержимое. Затем резко закрыла и поставила обратно на полку у зеркала. «Нет, сегодня не стану». Вместо этого она достала упаковку болеутоляющего, которую хранила ещё с прибытия во Валадилену, и проглотила одну таблетку, даже не удосужившись запить водой. Одевшись, мисс Уолкер покинула ванную комнату, вытирая волосы старой футболкой, которая теперь служила ей полотенцем. Кейт почти дошла до кресла, когда в окне мелькнул силуэт. Он заставил её замереть на пару мгновений в лёгком шоке. «Какого…?». Медленно, утопая в сугробах по колено, мимо вагона всего в метрах двух шагал автомат в направлении противоположном локомотиву. - Оскар, - позвала мисс Уолкер в нерешительности, а чуть позже уже более громко, - Оскар, эй, Оскар! Но автомат явно не слышал и продолжал идти, уже скрывшись из её поля зрения. Женщине пришлось быстро пройти дальше по вагону, оказавшись в багажном отсеке. Там она без промедления забарабанила по стеклу, привлекая к себе внимание. На сей раз автомат остановился и повернулся в её сторону. - Оскар, что ты, чёрт возьми, делаешь?! – Крикнула она, почти касаясь стекла носом, а то запотевало от её дыхания. Автомат же некоторое время стоял без движения, а затем поднял руку и ткнул указательным пальцем себе в ухо – не слышу, якобы. – Я спрашиваю: какого хрена ты творишь?! Ты же не ходишь по снегу! Автомат лишь развел руками и замотал головой. И пошёл дальше, как ни в чем ни бывало. Кейт так и опешила. «Он спятил, не иначе!». Выбегать за ним на мороз с мокрой головой было себе дороже, поэтому женщина поступила иначе: схватила телефон и нажала кнопку быстрого набора, не забыв перейти уже в спальню, чтобы видеть «виновника торжества». В трубке гудки сменились чуть слышным треском. - У тебя крыша поехала?! – Воскликнула она, глядя на автомата через стекло. Тот, в свою очередь, смотрел на неё, прижимая к уху телефонный аппарат. - С крышей всё в порядке, Кейт Уолкер, можете быть спокойны. В данный момент я проверяю тормозную систему и сохранность осей вагона. - Я не о чёртовом поезде, Оскар! Что ты там делаешь? - Шесть секунд назад я ответил вам: в данный момент… - Ты стоишь по колено в снегу! – Перебила она его, почти срываясь на крик, - Ты не ходил по сугробам, когда я просила тебя о помощи, а сейчас ты просто так вышел посмотреть на колёса? Чёрта с два я поверю в эту чушь! Он молчал. - Что происходит? – Спросила она уже более спокойно. В ответ тишина. - Оска-ар, - настойчиво и угрожающе почти прорычала она, - не зли меня. Сейчас же вернись в поезд и объяснись. На долю секунды Кейт показалось, что он её послушал, но лишь на долю… Автомат чуть отнял телефон от уха и большим пальцем нажал на сброс вызова. В трубке же женщины что-то тихо пискнуло, и наступила абсолютная тишина. «Что?...». Это стало уже вторым потрясением за сегодня. Да он её попросту сбросил! Вот так взял и отключил, чтобы лишний раз не мешала! Без всякой причины, и не кто-нибудь, а Оскар! Да это сродни землетрясению на болоте. Автомат, стоя на морозе под полуденным холодным солнцем и ясным небом, убрал телефонный аппарат в задний карман брюк и спокойно наблюдал, как Кейт Уолкер по ту сторону стекла медленно отходит от шока и постепенно закипает от злости. Он прекрасно слышал все ругательства, которые она кричала ему, хотя её голос звучал мутно, словно из-под толщи воды. Он видел её метания: как она то всплескивала руками, то била по стеклу, то жестами пыталась донести до него, что пребывание в сугробах будет стоить ему чуть ли не смерти от её рук, если он не вернётся в поезд. Всё это под тихий монотонный вызов его телефона, напоминающий звонок на велосипеде. Он не возьмет трубку, разумеется. «Дзынь-дзынь-дзынь», - раздавалось в его кармане, - «дзынь-дзынь-дзынь». Но вот она перестала кричать и начала судорожно одеваться. Оскар внезапно осознал, что сейчас ему не поздоровится… Однако, он остался на месте, даже не подумав ретироваться как можно быстрее. Во-первых, в этом не было особого смысла, а во-вторых… Кейт убрала волосы под шапку, быстро обула сапоги, застегнула полушубок и разгоряченная то ли после ванны, то ли от злости, буквально вылетела через заднюю дверь на маленькую площадку вагона, ограждённую железными перилами. Перемахнув через них, словно пятнадцатилетний подросток, она приземлилась в мягкий сугроб и тут же рванула на правую сторону от поезда. Зачерпнув голой рукой горсть снега, она слепила из него рыхлый комок и от души швырнула в автомата – жаль, что не попала. - Грёбаный ты придурок! – Она повторила операцию и на сей раз удачно – попала в бедро, - Это так ты, значит, не можешь ходить по снегу! Это так, значит, ты мне помогать не можешь! - Кейт Уолкер, постойте! – Испуганно воскликнул он, закрываясь руками, когда она уже, стоя всего в паре метров, занесла руку с очередным снежком для броска. Женщина замерла и несколько секунд колебалась. Затем всё же опустила руку, отбросив комок снега в сторону. Оскар готов был с облегчением вздохнуть, но вдруг ощутил сильный толчок в бок. - А я ещё беспокоюсь о нём: «Оскар, что случилось?», «Оскар, что с твоей рукой?», когда у него тут плановая проверка колёс. - Поезд нуждается в постоянном уходе, - пытался оправдаться автомат, чудом увернувшись от очередного толчка и отступив назад. - А я, по-твоему, не нуждаюсь? Хотя бы в помощи? Ну да куда уж мне тягаться с «железкой»! - Комфорт пассажиров находится в прямой зависимости… - Да пошел ты! – Не вытерпела она, ещё раз грубо толкнув его и тем самым чуть не повалив в снег. Воцарилась пауза, наполненная тишиной и нарушаемая лишь её сбитым дыханием. Это бездействие на пару минут подарило возможность Оскару наблюдать ту «другую» мисс Уолкер, которую он привык видеть украдкой. Сбитая с толку, разозлённая, обиженная, она, тем не менее, искрилась жизнью, но самое главное: была совсем близко. Гораздо ближе, чем, когда она плотно сжав губы, устремляла взор вдаль, точно капитан исследовательского лайнера. В такие моменты всё вокруг неё становилось идеальным, даже природа обретала почти идеализированный характер и превращалась чуть ли не в регулярный парк «заново рождённого» духа. Сейчас же, полностью обнятая солнцем, перед ним стояла женщина, далёкая от мира гармонии и вечных раздумий. Она стояла в паре метров, но была на сотню миль ближе той, что недавно осматривала его руку в кабине локомотива. Кейт сделала шаг к нему, ещё шаг… и прошла мимо, двигаясь в направлении входа в вагон. Обернувшись, автомат смотрел на её спину, на снег, прилипший к её рукаву, и на локон, выбившийся из-под шапки и сверкающий рыжим отливом в лучах сибирского солнца. Что есть горизонт? Это черта на уровне наших глаз, которой нет. К вечеру поднялся ветер. Такой сильный, что стёкла дребезжали при каждом его порыве. Кейт слышала его стоны во мгле, уже лёжа в постели и погасив свет во всём вагоне. Она не могла заснуть уже второй час: плечо горело так, словно пребывало в аду, а непогода только усиливала это чувство. Наконец, не в силах больше терпеть боль, женщина поднялась и отправилась за очередной таблеткой обезболивающего. До багажного отсека пришлось добираться на ощупь: выключатель находился именно там. В темноте она запнулась за свои же сапоги, но не стала их надевать, продолжив путь в носках. Плевать, что те испачкаются. Нащупав заветный выключатель на стене около стеллажа, она щелчком привела его в нужное положение. Лампы замигали, женщина зажмурилась на мгновенье, а затем в испуге ахнула и отшатнулась, машинально схватившись за сердце. - О, Боже, что ты здесь делаешь?! – Этот вопрос она последнее время задавала чересчур часто, - Ладно, можешь не отвечать. Кейт прошла мимо Оскара в ванну. - Такой сильный холодный ветер пагубно воздействует на мои механизмы, - услышала она ответ через дверь и вдруг подумала, что статьи за убийство автомата в уголовный кодекс ещё не внесли. Достав с полочки над раковиной упаковку с таблетками, женщина приняла одну, с сожалением взирая на то, что осталось. «Предпоследняя. Странно, вроде больше было…» Банка с мазью по-прежнему стояла на своём месте. Покинув ванную комнату, мисс Уолкер отправилась в постель и почти добралась до цели, но очередной приступ боли и зуда остановил её у стойки для проигрывания музыкальных валиков. Опёршись на неё, она чуть не сшибла часть от шкатулки с фигурками Анны и Ганса. - Сегодня болит особенно сильно, - тихо сказала она подошедшему Оскару. - Вам станет значительно легче, если вы обработаете рану. - Нет уж, эта мазь воняет как десять скунсов. - Кто такие скунсы, Кейт Уолкер? - Неважно. Забудь. - Я все же настаиваю на том, чтобы вы хотя бы наложили повязку, - сказал он как-то по-особенному заботливо. Она хотела опять послать его куда подальше, но передумала, заметив, как из-под лацкана его пиджака ползут по железной груди рыжие пятна, подбираясь к шее. Это вначале разозлило её, а после ввергло в какую-то тоску вперемешку со спокойствием и смирением. А ещё это сделало Оскара каким-то близким, куда ближе его самого, ведущего поезд в ночной мгле. Кейт опустила голову, чувствуя вину за свое поведение днем, хотя оно и было в нескольких аспектах оправдано. За окном по-прежнему бушевала метель, поднимая снег с земли и закручивая его в вихри. На десятки километров от поезда не было ни души, за исключением дикого зверья. Женщина это прекрасно знала. Сейчас стены вагона защищали её от всего гнетущего; Кейт чудилось, будто она медведица в берлоге или ребёнок, с головой укрывшийся одеялом в надежде спрятаться от монстра в шкафу. Боль отступила, и она почувствовала покой. Возможно, это подействовала таблетка. - Хорошо, - чуть слышно прошептала она, и автомат тут же куда-то удалился, вскоре вернувшись с бинтом, пластырем, ватой и пузырьком спирта. Женщина тревожно покосилась на него, но, не вымолвив и слова, прошла в спальню. Он прошел за ней. - Вам не о чем беспокоится, Кейт Уолкер. Я всего лишь автомат, - холодно отчеканил он, придавая своему голосу больше отрешенности. - Да. Я помню, - ответила она. Сев на край постели спиной к Оскару и закинув руки за голову, женщина ухватила ткань растянутой водолазки и потащила вверх. Больного плеча коснулся чуть прохладный воздух вагона. Полностью стянув водолазку через голову, она закрыла глаза и замерла в ожидании, живо представляя, как взору автомата открылась её омерзительная больная кожа. Это всегда заставляло её чувствовать себя униженной. Жутко хотелось задержать дыхание и зажмуриться до боли в глазах, но она сдерживалась. В тишине Кейт слышала, как Оскар ножницами отрезает кусок бинта, затем отматывает одинаковые полоски белого пластыря, аккуратно разложив всё это на кровати. Вот он смачивает вату спиртом и легко касается ей её ран. Кейт мужественно терпит адское жжение. Оскар проделывал эту операцию не раз, и всегда она проходила в полном молчании, но сейчас вдруг женщина нарушила правила. - Завтра, наверное, будет пасмурно, - сказала она, глядя в окно, хотя там не было ничего кроме тьмы. - Вероятно, - ответил он её отражению. Без лишних слов Оскар приложил кусок бинта к абсолютно чистому и целому плечу мисс Уолкер, закрепил пластырем, закончив свое дело. Женщина надела водолазку и забралась под одеяло. - Спокойной ночи, Кейт Уолкер. - Доброй ночи, Оскар. И спасибо. Он погасил свет, и последнее, что она услышала, перед тем как провалиться в сон, это звук хлопнувшей двери вагона.