Ксюшка-путешественница

       (от имени Автора)        Когда Павел "остыл", то ужаснулся тому, что натворил. Тот народ, на счёт которого он договаривался с Ксенией, был мёртв: около сорока особей мужеского и женского пола, разных возрастов. Среди них были не только депутаты... но и простые рядовые Российские граждане. И всё из-за чего? Из-за мести какому-то "ослу"...        И что, из-за одного "осла" вырезать весь народ?        Только спустя неделю Павел навёл справки о погибших. Среди них Ксении (первая девушка, с кем он сорвал первый плод), как и её родителей, не было. В прочем, документы Ксении нашлись дома. След же её простыл с того момента, как она покинула его "келью". Оставалось только пробить через спецотдел ФСБ (и Интерпол) о всех лицах, заказавших в консульствах иностранные паспорта. Эту работу Павел поручил Дворкину, не забыв предоставить ему фотографию первой в своей жизни пассии, взятую из её личного архива.        — Как она? — спросил Павел, наводя справки о Монике у её лечащего врача.        — Раны затягиваются, скоро всё заживёт...        — А этот подлец...        — Если вы об интимном — есть травмы, но там все впорядке.        — Если есть травмы, то уже не всё впорядке.        — Павел, уверяю вас, вы будете у Моники первым мужчиной!        — Тогда, что значат ваши слова?        — Тот "подлец" просто наследил, а травма больше моральная. Тем не менее, вам бы потерпеть месяца с два.        — Доктор, я всё понимаю. Но все-таки, я её навещу.        — Пять минут, не больше!        — Спасибо!        Этот разговор произошёл в частной клинике, в которую положили Монику с щедрой руки Венцеслава Кульчицкого (старшего). Ухаживать же за девушкой поставили специально обученных сестёр из спец.отдела ФСБ, искусно владеющими не только тампоном с зелёнкой, но Русской Борьбой (бесконтактным боем), прошедшие школу выживания, и т.д. Они были специально обучены обнаруживать ментальные атаки, и на начальном этапе, даже дать бой. Впрочем, для борьбы с человеком этого достаточно. Но всё-таки Павел хотел найти Ксюшу, и договориться с ней о перемирии. Она конечно примет его за сумасшедшего, но как бы он не любил Монику, он был готов на восполнение недостатка того, что потерял её (как впрочем и его) народ.        Но вернёмся к Павлу.        Когда Павел вошёл в палату к Монике, там была сестра.        — У вас пять минут!        — Меня предупредили.        — Моника, к вам Павел! — сказала ей сестра.        — Кульчицкий? — спросила она. — Я сейчас... Помогите мне сесть, сестра... Спасибо!        Пред Павлом предстало замученное думами девичье лицо. Но как это ни странно, он прочёл в её глазах укор.        В это время сестра вышла.        — Ты же Ксении обещал! — это было первое, что сказала она.        — Моника! Мне Дворкин сказал, что тот тип тебя...        — Нет, Павел. Ему доставляло удовольствие смотреть на мои мучения, как меня воротило от его чешуйчатой морды.        — Но ведь у меня такая же морда, как у него!        — Я раньше думала, что только снаружи. А после безвинных жертв гнева, боюсь, что и внутри. Павел, с Шипуновым меня познакомила мать. Он был в меня влюблен! А теперь... почему ты из-за одной твари погубил весь народ?        — Моника, я пытался тебя защитить, вот и всё!        — Неправда, это была месть разъярённого зверя! А ты представь себе, если наши дети тебя чем-то прогневят, то ты их тоже... как и этих рептилоидов? Я не вижу разницы!..        Спор ещё продолжался. Было видно, что Моника его любит, но она никак не могла простить ему "кровь" невинных граждан, попавших под его "горячую" руку.        — Ну хорошо, Моника, я найду эту Ксению, и постараюсь...        — Ты не найдёшь её!        — Почему?        — Мы с ней договорились на "только одну ночь". Она сказала, что ребёнок должен родиться именно от тебя, что он будет особенным. Потом она обещала всё с памяти стереть...        — И тут влез Шипунов?        — Да, а потом и ты!        Павел стал пред ней на колени:        — Я не знаю, что делать! Я тоже после того отходил неделю!        — В первую очередь простить себя. После постараться связаться с ней, и рассказать ей правду. А там уж...        В этот момент приборы подозрительно запищали, и зашла сестра.        — Извините, но вам пара!        — Я люблю тебя! — сказал Павел, чмокнув любимую в алые губки.        — А вот с этого надо было и начинать!        — Но...        — Извините, но аппаратура показывает перевозбуждение нервной системы!        Оставив цветы в вазе, Павел вышел. Когда Моника разговаривала, то меньше всего заботилась о своём физическом состоянии. Это было и хорошо, и плохо.        Дворкин же пробивал информацию через доверенных лиц по различным базам данных.        Сам Павел же, очутившись в родных стенах, пытался пробиться к Ксении. Но пока безрезультатно. Может быть потому, что в голове была сплошная каша. Он не был готов к такой реакции его девушки: Моника защищала Ксению! Это не влезало ни в какие рамки! Это было похоже на борьбу соперниц Лии и Рахили за обладание супругом. Даже беглое прикосновение к этой истории у него вызвало полный шок. И как поступал Иаков? Получается, что не Иаков входил к жёнам, а наоборот...        "Ну что же, — подумал Павел, — разбирайтесь сами!" — и лёг спать.        И приснилось Павлу... он — Иаков, лежит на кровати, окружённый своими жёнами Ксенией и Моникой. И он раздаривает свою любовь то Ксении, то Монике...        "Бред!" — проснулся Павел. "Ксения, ты до сих пор меня не отпускаешь!"        Остров (от имени Ксении)        Облачившись в первородные костюмы женщин, мы бегали друг за другом по острову, рискуя "спалиться" пред неожиданными гостями. О, если бы мы знали, что остров Мако (название которого я узнала позже) — популярное место отдыха жителей прибрежных городов Австралии, что некоторые любознайки имеют привычку устанавливать в неожиданных местах скрытые камеры! Приближался вечер, а мы даже забыли о том, где раскидали свои вещи. Лиз на меня странно посматривала. Я посчитала логичным пробиться в её сознание, чтобы узнать о её истинных желаниях (но может я и ошибалась), но встретила отчаянное сопротивление, не свойственное обычному человеку. Чтобы как-то отмазаться подруга сказала:        — Мы должны найти на ночь укрытие.        — Рептилоиды холоднокровные, и приспосабливаются к любой среде! — ответила я за себя.        Ища укрытие (пещеру, или густые заросли) мы обошли большую часть леса, и вышли к ручью. Лиз искала камни, чтобы перейти, а я всматривалась в даль, чтобы найти место для ночлега. Пока я осматривалась по сторонам, камни поднялись словно из воды. Да, тогда это выглядело чудом. Поднимаясь на скалу я провалилась...        Естественной женской реакцией был вопль, вырвавшийся изнутри. Я сделала попытку встать, но моя пятая точка была разодрана. Невольно у меня вырвалось:        — Моя задница!        — Это что, моё новое имя? — услышала я.        Я взяла кусок кожи, и потянула. Снялся небольшой лоскут. Моя плоть тут же покрылась свежей, нежной (человеческой, или другой) кожей. Но тогда я не особенно обратила внимания, главное, что зажило как на собаке. Тем не менее, пришла неутешительная мысль, которую я тут же озвучила:        — Если так пойдёт дальше, я начну линять... о нет!        Следом рядом со мной оказалась и Лиз. Когда я посмотрела на её задницу, там дела обстояли хуже (видимо она была человеком, и там текла кровь).        — Тебе что, — сказала Лиз, потирая свою окровавленную задницу, — ты полиняешь, и под старой кожей окажется новая, нежная...        — А ты хочешь, чтобы я стала человеком?        — А почему бы и нет! От кавалеров отбоя не будет!        Я парировала:        — А ну, повернись ко мне задом, к пруду передом!        Как Лиз ни старалась, она не могла не подчиниться приказу. А её боль позволила мне заглянуть в её сознание. В её голове проворачивались самые ужасны сцены, это: ремень... розги...        — Что ты собираешься со мной делать? — с дрожью в голосе пролепетала Лиз.        — Лечить*! — ответила я.        Через продолжительное время моя работа была закончена, раны были вылизаны, продезинфецированы, и на глазах они затягивались; но при этом мой язык был вымотан настолько, что достоин был одного — свернуться калачиком за зубками, и спать.        — Спасибо! — сказала Лиз.        Я была не в состоянии отвечать, а потому просто нажала в сознании Лиз на кнопку "ВЫКЛ.".        Именно в этот момент в отверстии над прудом показалась полная луна.        Да, был день.        Ну и что?        А то, что дневное полнолуние весьма отличается от ночного.        У меня начался страшный зуд под моей кожей от поясницы и выше, а также в районе человеческих ушей (у рептилоидов ушные раковины отсутствуют, а слух сравним если только со слухом акул). Я начала тут же сдирать с себя кожу, начиная с тех мест, которые могла достать, обнажая при этом свою плоть. Боль была ужасная. Но что делать? Процесс есть процесс! Организм начал "отключать" от боли обнажённые от кожи участки живой плоти. Та же на глазах покрывалась тонким и ровным слоем прозрачной плёнки, которая тут же меняла свою прозрачность на цвет кожи человека. И это продолжалось какое-то время. Здесь я услышала реальный, слышамый ухом голос:        — Тебе помочь?        — Если только ты сделаешь этот процесс весьма быстрым!        — Пока полная луна над лунным прудом, это возможно!        — Валяй!        Здесь я обратила внимание, что вода в пруду элементарно кипела (так казалось на первый взгляд). Пары же воды, под действием лучей солнца, завораживающе искрились. Внезапно эти самые искры поднялись над прудом, и, окутав нас, перенесли в пруд. Лиз опустилась в воду, а я — так и осталась висеть в воздухе. Моя чешуя на глазах просто испарилась. Я почувствовала, что мой череп чуть изменился по форме, а с боков появились некие выросты, через которые начали проходить внутрь звуковые частоты, что несколько изменило моё слуовосприятие. Я уже не смотрела на свои ноги... мне хватило и этих наблюдашек. Уже вырос на голове ёжик, как луна зашла за край отверстия пещеры, и всё прекратилось.        — Это просто невероятно! — говорила Лиз, пожирая меня взглядом. — Всё, как у людей! И красота на месте! Вот, только то, что ниже поясницы...        — Не очень?        Лиз же умело перевела тему разговора:        — Спасибо тебе!        — За что?        — Ты знаешь! — сказала она, и приложилась к моим губам.        Я же выставила перед собой из рук блок, хотя, если честно, хотелось нырнуть в Нирвану чувств. И тогда я перевела тему, которая меня гложила:        — Я была беременная, и это была моя дочь, и у неё была особая миссия. А теперь я ничего не чувствую. Я боюсь! А если я её потеряла... с линькой? — сказала я, и заплакала.        Пришла же в себя я тогда, когда почувствовала в своём рту нечто знакомое, только с другим вкусом. Когда же я открыла глаза, Лиз быстро ретировалась:        — Я только хотела немного утешить тебя!        — Спасибо! Мне правда полегчало...        Мы ещё болтали долго.        Наконец отверстие пещеры затянула тёмная ночь. В пещеру повеяло ночной прохладной, но было ещё тепло.        — Ты пойдёшь спать? — спросила Лиз, демонстративно показывая свой хвост.        — Куда?        — В глубь! Ты же рептилоид!        — Но не русалка!        — У тебя всё получится! — сказала она, и погрузилась в воду. Только сейчас я заметила у подруги красивый огненно-рыжий хвост. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.        Что же, хвост пока не вырос. Но я же рептилоид. А все рептилоиды плавают не хуже русалок; правда и среди них встречаются черепашки. Надеюсь, я не такая. Глубоко вдохнув в себя воздуха (хотя это было лишнее), я погрузилась в воду.       * Если кто не знает, что клыки рептилоидов снабжены особыми железами, по которым по команде впрыскивается в жертву яд. Но как оружие убийства это работает только в том случае, если рептилоиду грозит физическая опасность, или он голоден. Если же рептилоид сыт, и ему хорошо, ядовитый гормон вырабатывается в безопасных (для "жертвы") дозах. И при укусе или попадании на рану, способствует дезинфекции и заживлению.