РасЦветЪ

— Андреев! Ты мне скажи, обязательно было нашу школу ниже плинтуса закапывать? — ор Василисы Константиновны раздавался по всему шатру, так что я, стоя снаружи, мог слышать всё предельно чётко. — Все эти годы наша школа играла честно, нет, тебе нужно было сжульничать. Нет, чтобы тренироваться как следует или подумать, прежде чем имя в Кубок бросать? Страшно стало перед драконом, ты и смухлевал? У меня самого сердце словно в тиски сжали, как будто я сам в этом виноват. Если разобраться, то и не моя вина в том, что дракон так неловко хвостом махнул, что Тиму этот квинтопед укусил. Но идея заколдовать дракона была моя. Хоть и без неё Тимофею пришёл бы конец. Хорошо, что про зелье пока не узнали. Мы с Тимой во время выступления Гарри ловко поменялись, когда действие напитка близилось к концу. — А вы чем думали, когда соглашались? — похоже, Василиса Константиновна, обратилась к Кириллу и Лесе. Последовало молчание. — Так, я к кому обращаюсь? — терпение женщины кончалось, и мне хотелось ворваться в шатёр и сказать, что это яза всем стою. Я побежал к входу в шатёр и тут услышал голос Кирилла: — Это Максим всё придумал! Я остановился как вкопанный. На мгновение меня пронзила злость на Синицына, что тот так просто меня сдаёт, хоть я и сам только что бежал во всём признаваться. Но затем последовала мысль, что всё равно я должен получить по заслугам. Мгновение спустя, я подумал, что всё равно я ни в чём не виноват, и это Тимина вина, так как это он мечтал попасть в Лондон. — Какой Максим? Ты что на других вину перекладываешь? Якушенко спокойно на трибунах сидел, — выразила своё неверие Василиса Константиновна. — Это был не Максим, а Тима. Максим выпил Оборотное Зелье и превратился в Тиму, а Тима — в Максима, — продолжил Кирилл. — Синицын, что ты городишь? Давай-ка отвечай за себя уже. — Да, Кирилл, хватит придумывать, — проговорила Леся. — Никакого Максима не было, Тима выступал сам за себя, а мы ему помогали. Тут мне стало откровенно стыдно. Конечно, молодец Леся, прикрывает меня, но нужно мне всё-таки за себя отвечать. Так я сделал, через секунду стоя в шатре и, от страха невольно зажмурив глаза, произнёс: — Это действительно я придумал, я выступал вместо Тимофея. Леся и Кирилл не виноваты. — Ну зачем? — услышал я шёпот Одноглазовой. — Надо, — шепнул я в ответ. — Ну, Якушенко, молодец, что признался, но какого чёрта тебе это надо было? — крикнула Василиса Константиновна. — Помочь Тимофею, — сказал я, нечаянно повысив собственный голос. — Спасибо, Максим, за твою доброту, но ничего, что ты нарушил правила Турнира? Нарушил правила Турнира — эти слова лезвием прошли по моей голове, пульсируя в мозгу. Я замер, может, даже открыв рот. Звучало это действительно гадко, как будто я действительно смухлевал ради собственной выгоды. Нарушил правила Турнира — с такой интерпретацией моих поступков я не сталкивался. Мне тут же хотелось реабилитироваться, и я воскликнул: — Я не виноват! Это Тима хотел в Лондон и взял меня с собой, потому что он, лошара такой, не знает английский, мы воспользовались порталом, а там его укусил квинтопед, и он не мог выступать. Мы выпили Оборотное Зелье, я выступал за него, а так как я не тренировался, я подговорил Лесю и Кирилла наложить на дракона Империус. Только после того, как мой словесный поток, основанный большей частью на нервах, закончился, я увидел лица ребят, Василисы Константиновны и только что вбежавшего Николая Евграфовича. Вот я и спалил всю нашу контору. Удивление на лицах моих одноклассников сменилось презрением. — Так, — нарушила тишину Василиса Константиновна. Всё, короче, мы всех их катим обратно в «РасЦветЪ», и нечего разбираться. — А Тимофей? — спросил Николай Евграфович. — А пусть Тимофея заменит кто-нибудь, кто-нибудь более стоящий. — Но Чемпионам обратного пути нет. — Ладно, — протянула Василиса Константиновна. — Тимофея оставим, остальную банду – вон! Идите собирать вещи! Все мы молча покинули шатёр. Недовольные взгляды ребят были устремлены на меня. — Блин, ты, Максим, вообще дебил, — нарушил тишину Тимофей, когда мы брели к замку. — Вот так тупо, просто нас спалил. Зачем мы всё это время скрывали мою рану, скрывали наше путешествие, тратили Оборотное Зелье? — Тимыч, прости, нашло на меня, — пробормотал я. — Нашло на него… — проговорил Андреев, — «Это я выступал за Тимофея», а потом так сразу «Я не виноват, это Тима в Лондон ездил». Не высовывался бы. — Так если бы я не высовывался, что бы изменилось? Лесю с Кириллом бы всё равно домой отправили, ты бы тоже не избежал наказания. — Да, — отрезал Андреев и тут же остановился. – Да, ты прав. Нечего нам на тебя обижаться, всё равно бы наказали. Но ты-то мог остаться, всё равно. Надоела тебе что ли Англия? — последняя фраза прозвучала уже со смехом. — Да, в любой другой ситуации такое чистосердечное признание только усугубило бы, — подала голос Леся. — Ладно, мы с Кириллом так и так виноваты. Надо было отойти от дракона, так некоторые стояли как вкопанные. — Эй, что я? — возмутился Синицын. — Да, Кирюха, ты как всегда лошара! — Андреев уж совсем развеселился и получил от Синицына «Агуаменти» в лицо. Тимофей, не растерявшись, сформировал из воздуха снежок и кинул его в Кирилла. Через несколько секунд разразилась битва между язычниками и западниками. Мы с Тимой кидали снежки (в основном кидал их Тима, у меня они получались мелкими и рассыпчатыми. Нас прервал Николай Евграфович (спасибо, что не Василиса Константиновна). — Ну что вы за детский сад устроили? Простынете же, давайте свой оружие сюда. — мягким и добрым голосом сказал классный руководитель западнической группы. Взяв свою волшебную палочку, и легонько взмахнув ей, он заставил наши с Тимой амулеты слететь с наших шей, а палочки Кирилла и Леси. — Вам это больше не понадобится. Верну, когда мы все возвратимся в РасЦветЪ. А сейчас давайте быстрее в замок. Я у вас пока ненадолго заберу Тиму и Максима. Войдя в замок, мы остановились в коридоре, в то время, как Одноглазова с Кириллом пошли в свои комнаты. Мы знали, что от Николая Евграфовича нам ничего не будет, что никаких подпестонов он нам не даст, поэтому мы без страха пошли с ним. Учитель провёл нас в укромный угол и там начал свой разговор. — Итак, ребята, вы говорили, что в Лондоне вас укусил пятиног. — Квинтопед, — поправил я, — и не меня, а только Тиму. — Да, ясно. Пятиногом его зовут в России. В общем, мне интересно: этот пятиног или квинтопед, так прямо разгуливал по Лондону? — Не совсем, — начал Андреев. — Мы приземлились на окраине Лондона. Может быть, это даже был и не Лондон, я не знаю. Там был выход в океан, оттуда приплыла лодка, и какой-то мужик… э… мужчина вёл квинтопеда на поводке, а тот вырвался и напал на нас. — Что-ж, интересно, — произнёс Евграфович, выслушав рассказ Тимофея. — Вы не знаете случайно, для чего этому мужику нужен был пятиног? — Квинтопед? — тупо переспросил я. — Я прочитал в книге, что его… по-моему, кости или зубы… кажется, зубы, используют для воскрешающих зелий. Стойте, так действительно существуют воскрешающие зелья? Это ж, получается, каждый может воскресить любого своего родственника. Тогда же будет перенаселение… — Да, — улыбнулся учитель, — в тебе всё ещё преобладают мысли не-волшебника. Их тут называют маглами. Я не очень-то разбираюсь в этом, но действительно по поверьям зуб пятинога может служить для похожих зелий. Я мало интересовался всеми этими ритуалами воскрешения, но я не думаю, что это так просто сделать. Это, скорее всего, очень тёмная магия, не каждый может сделать что-то такое просто так, чтобы воскресить любимого дедушку. Расскажите мне, пожалуйста, запомнили ли вы внешность того мужчины? — Ну… — начал Андреев. — У него были очень кривые зубы, он был маленький, грязный… — я заметил, как у Тимы скривилось лицо. — Очень страшный, одним словом. — Двумя словами, — поправил Тиму Николай Евграфович. — Просто, мы опасаемся, что кое-какой волшебник, тёмный волшебник, может возродиться. — Волан-де-Морт? — спросил Тима. — Да, только, пожалуйста, постарайтесь, не произносить его имени вслух здесь. Это у от нас он так же далёк, как Наполеон или Гитлер и является лишь объектом изучения на уроках истории. В сердцах англичан он действительно вызывал большой страх. Так вот, Тёмный Лорд уже пытался возродиться два и три года назад. — Так он же умер, — удивился я. — Он умер, но частичка его души незримо существует, — ответил Николай Евграфович. — Это мир магии, здесь всё возможно, даже победить смерть, вопрос лишь в том, что ты поставишь на кон. От последней фразы учителя мне стало как-то не по себе. Я даже на какое-то время забыл, что меня с позором отправляют домой. — Ладно, друзья мои, я вас отпускаю. Максим, скажи Лесе и Кириллу, что через три часа я жду вас троих со всеми вещами возле Чёрного озера. — Николай Евграфович, — спросил Тимофей уже уходя. — А что ребята будут делать в РасЦвете? Они же не будут учиться в классе из трёх человек? — Мы им найдём работу, не волнуйся, — с улыбкой сказал западник. Я кивнул и пошёл с Андреевым в нашу комнату. Да, жалко было покидать Хогвартс, Гарри, Гермиону, Рона. Да и всех моих одноклассников. Эта помощь Тимофею даже как-то объединила нас с Лесей и Кириллом. Ладно, сам виноват. Отговорил бы я Тиму в Лондон лететь, ничего бы не было. Хотя, может быть, мы, так вот свалившись с неба на британскую столицу, засвидетельствовали что-то, что может помешать возродить этого Лорда, как его там? Хотя, никто ничего не знает по этому поводу, так что надеяться на то, что меня вернут в Хогвартс потому, что я предотвратил возрождение величайшего Тёмного волшебника всех времён? Нечего и надеяться.