Охотники и жертвы

— Лис… — выдыхаю я, не находя ни одной причины, чтобы ей действительно быть здесь. — Что ты…  — Здесь делаю? — кузина смеется. — Это просто ужасно долгая, хотя и весьма любопытная история, которую я все-таки не стану рассказывать, — она подходит ближе к огню, садится на колени возле берсерка и осторожно вытаскивает иглы из его шеи. — Три… четыре… пять! Довольно жестоко.  — Что… Что происходит, Лис? — я все еще не могу прийти в себя. — Как ты… Это что, ты…  — Ну же, Грей, перестань лепетать, говори нормально, — морщится она, внимательно осматривая берсерка.  — Ты — его хозяйка.  — Нет, — она снова смеется так непринужденно, словно мы собрались на рождественский ужин, а не в темном лесу рядом с бессознательными телами. — О, вы с Крисом покопались в старом хранилище? Мне всегда было интересно испытать эту сеть, но, пожалуй, надо было убрать ее до твоего приезда. Кто же знал, что в тебе проснется тяга к семейному наследию.  — Тогда что ты здесь делаешь? — я хмурюсь, быстро оглядываясь, не стоит ли ждать неприятных гостей. — Если ты не хозяйка берсерка…  — Я его спутница, — лукаво улыбается Лис.  — Но я же спросила…  — Мне не нравится слово «хозяйка». Уверена, ему бы тоже не понравилось, — отмахивается она, наконец оставляя тело берсерка в покое, заботливо уложив его поудобнее.  — Но, Лис, зачем он тебе? Зачем ты в Бэйкон-Хиллз и чего добиваешься? — я не свожу с нее глаз, когда она начинает подходить ближе. Я одновременно боюсь ее и раздражаюсь от ее обыкновенной манеры общения.  — Странно, мне казалось, ты будешь рада встретить близкого человека в этом гнилом городишке, — она поджимает губы.  — Если бы мы были близки, — фыркаю я.  — И то правда, — улыбается Лис. — Но, в общем-то, мне нужно не так много. Признаюсь, это приятная неожиданность, что ты все-таки возвращаешься к охотничьему делу. Хотя мне и не нравится, что ты применяешь свои знания против семьи. Разве тебе не говорили, что за своих нужно быть горой? Она склоняет голову к плечу, глядя мне в глаза, но меня передергивает, и я отворачиваюсь. Она усмехается.  — А ты хороша, Грей, — задумчиво произносит она. — Наверное, тебе помогают сопротивляться общие гены. В последнее время люди начали внимательнее относиться к моим словам.  — Что это значит? — хмуро спрашиваю я, смотря в сторону.  — То и значит, — бурчит она, явно недовольная чем-то. — В любом случае, я рада, что ты здесь. Может быть, когда это закончится, ты решишь пойти с нами. Я нервно смеюсь.  — С вами? Это с тобой и берсерком? Лис, что с тобой случилось? Пенелопа места себе не находит, она переживает, что ты не справляешься… Лис улыбается краем губ.  — Нет-нет. В отличие от всех остальных я как раз справляюсь. И почему вы привыкли сдаваться после неудачи? Как будто вас воспитывали не Венаторы, а гувернантки, — она начинает злиться. — Я звонила маме. Cказала, что у меня дела.  — Ты же понимаешь, что она все равно беспокоится, — я не знаю, чего пытаюсь добиться от нее, но такой разговор, сведенный на наши темы, которые делают нас семьей, немного успокаивает.  — Посмотри на меня, Грей, — требует Лис. — Я в порядке.  — Хорошо, — соглашаюсь я. — Тогда что тебе нужно?  — Шкатулка.  — Всем нужна шкатулка, — тихо вздыхаю я, даже взглядом не касаясь ее, лежащей во внутреннем кармане.  — Разумеется, всем, — с нажимом произносит Лис. — Это ведь изобретение Венаторов. Охотники всего мира перегрызутся не хуже стаи собак за право обладать чем-то подобным.  — Калаверас хотят получить ее, — вспоминаю я. — Они хотели, чтобы Крис… — я осекаюсь.  — Чтобы кто-то, близкий тебе, принес ее им на блюдечке, я не удивлена, — она продолжает за меня.  — Но зачем она тебе? И как ты узнала, что она…  — Снова работает? Так забавно заканчивать за тебя предложения. Я знаю, что она активирована, потому что чувствую, как к ней тянет берсерка. Так что я знала об этом с той самой секунды, как ты открыла ее в ночь приезда. Я киваю, хотя должна испытывать к ней больше недоверия.  — Как ты узнала, в какой день я приехала? Ты ждала меня здесь? — в моей голове начинают крутиться не самые приятные догадки.  — Нет, я ехала вслед за тобой, — терпеливо отвечает Лис. Она всегда была слишком дотошной и любила конкретику — вот и сейчас ни за что не скажет словом больше, чем захочет.  — И с чего ты взяла, что приеду сюда? «Я просто ехала за тобой» — должна ответить она. Но Лис молчит. Только улыбается.  — Ты же раньше любила головоломки, Грей, — тянет она. — А эта такая любопытная… Ты можешь попробовась угадать, что и как, а я буду поддакивать тебе в особо удачных…  — Лис. Я не сразу понимаю, но этот рык принадлежит не берсерку или оборотню — это мой собственный голос.  — Ты ответишь на мой вопрос. Она сощуривается.  — Не думала, что ты любишь заглядывать в ответы на последней странице, — Лис кривится. — А куда тебе еще было ехать? Твой дом сгорел, у тебя не было ни страховки, ни особенных активов, я проверила. Радуйся, что я предоставила тебе дом бабушки с дедушкой.  — Предоставила? — я сглатываю.  — Это мой дом, Грей, — смеется она. — То есть официально он, конечно, твой, но всего два месяца назад в правах собственности стояло мое имя. Как это может быть? Зачем Лис проявлять такую щедрость? Неужели ее взволновало то, что я осталась на улице после пожара?.. «По сути, направить тебя в этот город было довольно легко. Чиркнуть спичкой или там сигаретку плохо затушить…». Оливер.  — Это ведь ты подожгла мой дом? — тихо спрашиваю я, едва веря в то, что говорю.  — Бинго! Загадка разгадана, перейдем к делу! — начинает тараторить Лис. — Мне нужна шкатулка. И ты можешь просто отдать мне ее, потому что так будет лучше для всех.  — Лис, ты подожгла мой дом! — я хватаюсь за голову, словно только сейчас до меня окончательно доходит. — Какого, нахрен, черта?! — я начинаю метаться по поляне, натыкаясь то на разведенный костер, то на тело берсерка, то на Криса. Возле последнего я присаживаюсь и со страхом нахожу пульс. Он слабый, но ровный. — Почему все так стремятся действовать за моей спиной? Да что в этой шкатулке такого особенного, что все кругом предают меня из-за нее? Лис с явным сочувствием смотрит на меня, а потом вздыхает:  — Тяжело в роли жертвы, да? А что, Крис тебя обманул?  — Ему просто нужна была шкатулка для Калаверас, — глухо отвечаю, как будто расчитывая, что кузина поймет меня. — И потому…  — Потому он держал тебя на крючке, как опасную змею. А ты что хотела? Крис прекрасный охотник, — это первые слова, которые она произносит спокойно, не пытаясь надо мной подтрунить. — Если бы на твоей территории появился кто-то с опасным оружием в руках, о чьих намерениях ты и понятия не имеешь, ты бы не поступила так же?  — Меня бы здесь не было, не сожги ты мой дом, — мое отчаяние перерастает в злость. — Почему ты просто не забрала у меня шкатулку, если она была так тебе нужна?  — По той же причине, по которой это не сделал Крис: никто не знал, что собой представляет оружие. В записях Венатора, работавшего над ним, были подробно описаны детали, механизмы и воздействие, но потом он передал конструкцию друиду, а когда получил назад готовую шкатулку, видимо, решил не указывать, как она выглядит. Разделение информации. Неплохой прием, — она как будто делает себе мысленную пометку и только потом снова обращается ко мне. — Поэтому, если тебе станет легче: извини. Все, что мне удалось узнать из последующих записей, — что оружие не горит в обычном огне. Не так-то много вещей может оказаться в доме, которые не горят, — она усмехается.  — Ты устроила пожар, чтобы найти оружие? — медленно повторяю я. — А после этого переписала на меня дом Венаторов, чтобы я приехала в Бэйкон-Хиллз?  — Не сказала бы, что ты схватываешь на лету, но да, примерно так и было. Даже попросила адвоката позвонить тебе и притвориться, что он только что обнаружил твое право собственности, — она закатывает глаза. — Говорила же, что ко мне прислушиваются.  — Говорила, — перебиваю я ее самолюбование. — Только зачем все это? Разве нельзя было просто явиться на пепелище и забрать шкатулку самостоятельно? Ты могла бы и сама привезти ее в Бэйкон-Хиллз, без моего участия.  — Не могла, мышка, — устало отвечает Лис, как будто сдаваясь и признавая мое право на тысячу вопросов. Она садится возле костра, спиной к берсерку — боком ко мне. — Подзарядить шкатулку после прошлого использования может только Венатор.  — Вы с Пенелопой — тоже Венатор.  — Мама больше нет, а я никогда не носила эту фамилию. Каллисто Кейн — припоминаешь такую? — она перебирает пальчиками, подняв ладонь. — Эти идиотские правила ужасно раздражают. Мало пригодны для наших времен. Выходя замуж, девушка принимает фамилию мужа и становится под защиту родовых духов его семьи. Примерно с той же материей взаимодействует шкатулка, определяя владельца. Так что из Венаторов ты последняя, — заключает Лис. — Не позволяй никому убить себя — мы просто не можем потерять такое сокровище, как это, — она указывает пальцем на мой карман, который никак не может видеть.  — И что такого в этой шкатулке, кроме того, что она срывает башню существам?  — Так много вопросов, мышка, — удрученно вздыхает Лис. — Может, я просто продемонстрирую тебе? Уверяю, это будет лучший фокус в твоей жизни!  — Да перестань ты ломать комедию, Лис! — не выдерживаю я. — Просто объясни, что происходит!  — Ты знаешь миф о Пандоре, сестричка? — мои слова не действуют на нее, но хотя бы она начинает двигаться к сути. Я киваю. — Бла-бла, украли огонь, бла-бла, прогневали богов, бла-бла любопытная Пандора открыла ящик, — Лис смеется, пристально глядя на меня. — И вырвались всяческие несчастья из этого ящика… Пока похоже, согласись?  — Похоже.  — Болтают об этом направо и налево: мол, Пандора неразумная, обрекла людей на страдания. Но единственной ошибкой Пандоры было преждевременно захлопнуть крышку. А знаешь, что под ней?  — Надежда, — тихо отвечаю я.  — Надежда, — вторит мне Лис. — Вот поэтому я ненавижу, когда люди сдаются! Если бы у них была хоть капелька надежды, они бы добивались куда большего, чем имеют. Так что доставай шкатулку, сестричка. Там на дне осталась надежда. Я все еще ничего не понимаю.  — Что будет, если выпустить эту «надежду»?  — Как это что? — смеется Лис. — Если появится надежда, мы сможем победить кого угодно. Даже смерть. Я стряхиваю с себя странное оцепенение, которым она снова умудрилась окутать меня.  — Ты сошла с ума.  — Возможно, но не из-за этого, — она теребит на шее какую-то деревянную фигурку. — Давай шкатулку, Грей. Ты не захочешь, чтобы я отобрала ее силой.  — Не захочу, — соглашаюсь я. — Поэтому прямо сейчас, без увиливаний и глупых легенд, скажи мне, что ты собираешься с ней сделать и зачем.  — Ладно-ладно, — раздраженно цокает языком она. — Кратко и понятно, да? В твоих руках — лучший из существующих артефактов. Созданный из неметона, он не только притягивает существ к своему владельцу-охотнику, но и вытягивает из них сверхъестественные силы. Твои знакомые не жаловались на потерю контроля? А может быть, обращались просто так, без видимых причин и против собственной воли? Шкатулка забирает все, что может, до тех пор, пока не наполнится до самых краев.  — И что потом? — я не выдерживаю ее паузы.  — А потом она готова отдать эту силу любому, кто способен ее принять, — просто отвечает Лис. — Это я и назвала надеждой.  — Что будет с существами, отдавшими свои силы шкатулке?  — А что бывает со всеми существами? Они добегают до охотника и ловят свою пулю, — пожимает плечами она. — Я не знаю. Может быть, она оставляет их в покое, наполнившись. В любом случае, никакой Венатор не станет ждать, пока на его глазах будет корчиться существо. Это жестоко. Все, для чего использовали шкатулку, — это распознавание и привлечение оборотней и остальных. Кроме таких случаев, как этот. Она протягивает руку, но, столкнувшись с моим взглядом, поджимает губы.  — Я не нанималась рассказывать тебе сказки, Грей.  — Так не рассказывай.  — Мне удалось найти кое-что в записях предков, — недовольно продолжает она. — Шкатулка собирает силы, но она не может помочь просто так. Только… исправить. В общем, ни ты, ни я не можем воспользоваться этой силой. Если, конечно, тебя не покусал один из твоих дружков, бегающих по этому лесу, и ты не стала оборотнем.  — Я не…  — Не понимаешь, — перебивает Лис. — Эту шкатулку придумал охотник, Грей. А что самое страшное может случиться с охотником?  — Смерть? — предполагаю я.  — Хороший ответ. Я тоже так думаю, но, боюсь, что остальные с нами не согласятся. Самое страшное — это укус оборотня, потому что Кодекс требует немедленного самоубийства. В моей голове копошится червячок понимания.  — Что эта сила сделает с оборотнем? — спрашиваю я.  — С прирожденным оборотнем — ничего. И бегать ему дальше в волчьей шкуре, — усмехается Лис. — Шкатулка восстанавливает природный баланс. Возвращает все на свои места, как положено. Рожденный существом — должен быть существом, а рожденный человеком…  — Становится человеком, — шепчу я.  — И снова ты догадалась почти сама. Это настоящая находка для охотника: шкатулка заставляет оборотней выдавать свою сущность и бежать прямо в ловушку, а в самом худшем случае — нейтрализует укус оборотня.  — Вау, — вырывается у меня.  — Вот именно, — многозначительно заканчивает Лис, подходя ближе.  — Значит, ты хочешь иметь ее в качестве страховки? — спрашиваю я.  — Если ты перезарядишь мне ее в следующий раз, то именно так я и буду ее использовать. А пока, — она резко выдергивает из моего кармана шкатулку. — А, в общем-то, я сказала это просто так. Как же ты замучила меня своими вопросами, мышка! Я порываюсь забрать у нее шкатулку, но Лис предупреждающе выставляет перед собой из ниткуда появившийся нож.  — Хочешь смотреть из первого ряда — не делай глупостей, — и она открывает ее. На этот раз музыка звучит не так зловеще. Лис отходит поближе к берсерку, как будто совсем не боится, что ее помощник пострадает, но меня передергивает от мысли, что где-то по дороге сюда, Стая и Дерек уже чувствуют ее влияние, и даже представить страшно, к чему это приведет.  — Лис, не надо! — прошу я. — Как, по-твоему, ведут себя обезумевшие существа? Они начнут нападать на беззащитных, как и твой берсерк!  — Во-первых, когда я рядом, шкатулка на него не действует, а во-вторых, он никогда, — она подчеркивает это слово, — Не нападал на людей. Это единственное, что я запретила ему делать: он никогда не навредит обычному человеку. Я изумленно открываю рот.  — Поэтому он не тронул меня, когда я стреляла в него в лесу?  — Поэтому сегодня он не убил бы Криса, ну и тебя тоже, — кивает Лис.  — Но он растерзал того парня…  — Омегу? — презрительно уточняет она. — Он не был человеком.  — Но…  — Что у тебя в голове, Грей? Ты, конечно, любишь идти против всех, мы давно это поняли, но оборотни — зло. Я сглатываю.  — Не все.  — Конечно, — сладко улыбается она. — Не все. Но если ты встретила одного нормального, не забывай о том, что это исключение, а не правило.  — Лис, хватит, — я подхожу к ней, но кузина, внимательно следя за каждым моим движением, тут же легко помахивает передо мной ножом. — Закрой шкатулку.  — Ап! — она играючи утыкается кончиком лезвия мне в живот. — Не заставляй меня тебя связывать или того хуже. Ему это не понравится.  — Кому, Лис? — в отчаянии я снова хватаюсь за голову. — Ты ведешь себя, как сумасшедшая! Рассуждаешь о какой-то надежде, говоришь, что победишь смерть! Где ты была все это время?  — Какое именно время ты имеешь в виду? — уточняет она, снова, как будто неосознанно, касаясь деревянной подвески на шее. — Мы не виделись больше года. Может, во мне просыпается стыд или что-то еще, но я, замявшись, все-таки произношу:  — Прости, что не приехала на похороны Пита. Вы поддержали меня, когда погибли мои родители, а я…  — Да забудь ты о похоронах, Грей, — она заливается смехом. — Скучное и бесполезное мероприятие. Вся интрига-то только в том, почему гроб был закрытый. Мама целую легенду сочинила…  — Лис, — мне становится больно от ее вида. Как будто она оторвана от жизни еще больше, чем я. Неужели и для нее все прошло так тяжело? Она казалась намного сильнее меня. Поверить не могу, что это так пошатнуло ее психику. — Ты же знаешь, что Пит любил нас. И он всегда будет с нами. Он…  — Разумеется, он с нами, — кузина закатывает глаза. — Где же ему еще быть? — и она как-то странно дергает рукой в сторону неподвижного тела берсерка. Я качаю головой, потому что она вовсе не поняла меня, но тут обывки фраз, ее истории и навязчивые мысли как будто соединяются вместе. Я поворачиваю голову к берсерку, потом остолбенело смотрю на Лис и…  — Ты что, только догадалась? — уже спокойнее спрашивает она. — Питер всегда был со мной. Я не могла позволить ему умереть из-за какого-то жалкого укуса оборотня. Мы же Юпитер и Каллисто: он — мой мир, а я — его спутник.  — Ты… что? — я пытаюсь заговорить, но из горла вырывается только хрип. — Что ты сделала, Лис?!  — То, что должна была. Я не сдалась.  — Как ты… как это возможно? — я делаю шаг назад и оступаюсь, едва не полетев на землю. Выравниваюсь и с ужасом смотрю на кузину. — Что ты наделала?  — Вот поэтому я никому не стала рассказывать. Вы все реагируете одинаково. Только Кейт понимает, что…  — Кейт Арджент? — перебиваю я. — Ты виделась с Кейт?  — Ну да, — пожимает плечами Лис, как будто ничего такого в этом нет. — Это она подсказала мне, что оборотня можно сделать берсерком. Когда мы встретились, у меня еще не было плана. Только спящий братец.  — Сп-пящий?  — Я всегда стреляла быстрее него. Ему еще нужно время все взвесить или подумать, а что там думать — спускаешь курок и делов-то! Ну, вот он и в этот раз не успел пустить себе пулю в висок. У меня есть отличный траквилизатор, получше того, которым в него стреляли вы. Ну, или на обычного оборотня он действует быстрее, чем на берсерка.  — Почему ты вырубила его? — не понимаю я.  — Потому что это Питер, ты что, не понимаешь, мышка? — Лис повышает голос. — Пи-тер — мой любимый брат и твой, полагаю, тоже. Я спасала его задницу столько раз, а тогда ему не грозила даже смерть! Всего-то оборотничество.  — Совет Охотников нашел бы его, — глухо произношу я. — Совет бы убил его сам, если бы он не… не…  — «Не-не» — передразнивает Лис. — Пит тоже так говорил. А я ведь просила, я умоляла его одуматься! Я говорила, что мы найдем лекарство, думала, он повременит… Он такой упертый, Грей, — она морщится.  — Это был его выбор, — тихо, но решительно говорю я. — Питер выбрал смерть вместо обращения. И ты должна была принять это.  — Принять?! — она взвизгивает. — Мы должны принимать решение человека покончить жизнь самоубийством?  — Это другое, Лис, — качаю головой я. — Он не хотел жизни, которая ждала его, и имел право на…  — Право на пулю, — выплевывает она. — Что же, он получил свою пулю. А я получила время, чтобы все исправить.  — Ты не могла поступить с ним хуже, — я закрываю глаза.  — Вас всех заботит только как, и вы совсем не думаете о том, что, — цедит Лис. — Мама хлопотала, как устроить похороны, и думала, понравилось бы Питу, если бы его память почтили так, а не иначе!.. Его подружка рыдала и лепетала что-то про то, что они даже не сыграли свадьбу. Все думали, как им плохо! И никто, никто даже не подумал о том, что его можно вернуть.  — Нельзя, Лис, — произношу я, не глядя на нее. — Нельзя воскреснуть. Нельзя стать человеком обратно. И нельзя обратить берсерка.  — Вот поэтому ты никогда не добьешься своего, мышка, — усмехает она. — На тебя сыплются несчастья, а ты даже не пытаешься достать надежду. Она замолкает, и воздух взрезает острая трель из шкатулки. Спохватившись, что она все еще работает, я вскакиваю и бросаюсь к ней, наплевав на нож, который держит Лис, и все, чего я хочу, это прекратить музыку. Лезвие царапает мне бок, но кузина успевает отвести его в сторону и громко ругается.  — Какого..! Мать твою, Грей, ты что, ничего не поняла? — она начинает шипеть. — Когда шкатулка наполнится, мы вернем Питера!  — Его не вернуть, Лис! — кричу я в ответ. — То, что ты сделала… и как… Лис, как ты создала берсерка? — я в ужасе смотрю на нее. — Только ягуар может… Это сделала Кейт?  — Нет, это сделала я, — отрезает она. — Кейт это не нужно, а я все равно бы не позволила кому-то держать под контролем своего брата.  — Но ты ведь не…  — Я не оборотень, Грей. Я призвала Дух, как делали наши предки, — она демонстрирует мне маленькую фигурку ягуара на кожаном шнурке. Наконец, я могу рассмотреть ее, хотя это ничего не доказывает.  — Дух? — я вспоминаю бред, который нес дядя Дерека. Что-то про Дух Орла. — Это не сказки? Лис не выдерживает и протяжно стонет.  — Как ты умудряешься жить бок о бок со сверхъестественным миром и еще чему-то удивляться? Здесь возможно все. И Духи — меньшее из этого.  — Значит, ты впустила в свое тело Ягуара? — я внимательно смотрю на нее.  — И получила возможность управлять берсерком, — добавляет Лис. — Плюс некоторые бонусы в виде… ну, я уже говорила, что люди ко мне прислушиваются. У меня немного кружится голова от избытка информации. Я глубоко дышу, но все по-прежнему кажется нереальным.  — Это очень долгий процесс, — продолжает она. — Я обошла сотни ацтекских храмов, разрушенных и скрытых в таких местах, о которых давно никто не слышал, пока не нашла одно-единственное капище Ягуара. А потом я провела там четыре месяца, одна, изнемогая от голода и жажды, я уж не говорю о душе с горячей водой и кабельном ТВ, — она кривится. — И все, что я могла делать, это молиться и вырезать гребаные деревянные фигурки, пока не получится та самая! Я должна была убедить первородное существо, что теперь живет во мне, — она на секунду довольно улыбается, — Что я достойна принять его, что я смогу удержать его и что я смогу оказаться ему полезной. К счастью, в нашей семье многие поколения передавалась способность вселять таких Духов. У нашего предка тотемом был Орел.  — Да, я знаю. Джордж Венатор, — тихо соглашаюсь я.  — Он самый. Когда он понял, что шкатулка давно не работает, он как никто хотел найти ей замену, и потому Орел услышал его и согласился одарить его своим Зрением. Джордж сразу видел истинную сущность людей. При нем оборотни почти исчезли из Бэйкон-Хиллз. Но потом он начал сходить с ума…  — Как ты, — внезапно говорю я, и она вскидывает голову, оторвав взгляд от переливающегося пламени.  — Духи очень требовательны, Грей, — ей удается ответить мне спокойно. — Они не размениваются по мелочам. Джордж бредил тем, чтобы стать лучшим охотником, чем были до него. А я всем сердцем желала спасти Питера. Нам обоим нечего было предложить Духам, кроме неистового желания.  — И теперь оно убьет тебя, — предупреждаю я.  — Сильно сомневаюсь, — фыркает Лис. — Мы друг друга устраиваем, — она растегивает куртку и задирает майку почти до груди. На ее животе и ребрах черное пятно татуировки в виде ягуара. Его оскаленная пасть готовится сомкнуться прямо на сердце.  — Это больно? — почему-то спрашиваю я.  — Держать Духа? Нет, — качает головой она, поправляя одежду. — Это как исцеление после всех испытаний, которые ты прошел, чтобы получить его.  — Страдать, чтобы получить исцеление, — усмехаюсь я. — Не слишком умно.  — Страдать, чтобы получить желаемое, — поправляет Лис. — И скоро я получу. Она переводит взляд на шкатулку, едва слышно доигрывающую мелодию, и в этот самый момент раздается последний, высокий и чистый звук, как будто легкий вздох удивления. Мы обе смотрим на нее, не в силах оторваться. Шестеренки перестали крутиться. Разлилась тишина.  — Ну как? Ты уже начинаешь надеяться? — фыркает Лис, и это сбрасывает с меня оцепенение.  — Лис, что-то не так, — внезапно понимаю я. В воздухе как будто нарастает гул.  — Все так, посмотри, как нагрелась шкатулка! Я замечаю, как раскаляется дерево, начиная светиться, и резко выбиваю артефакт из ее рук.  — Что ты творишь? — вскрикивает она.  — Посмотри на свою татуировку! Она опускает глаза, собираясь задрать майку, но это уже не обязательно: ее знак ягуара светится изнутри, за короткие мгновения переставая быть черным — теперь он почти режет глаза.  — Что за черт? — не понимает она, сбрасывая куртку. — Как горячо! Я поднимаю шкатулку, но не чувствую ее жара, о котором говорила Лис. Она выглядит, как и раньше, и, судя по облегченному вздоху кузины, ее метка тоже остывает.  — Как ты терпишь это? — не понимает она, глядя на мои руки.  — Что именно? Она холодная, — говорю я.  — Да нет же! — Лис протягивает руку, касаясь крышки, и теперь я тоже чувствую тепло. Ее татуировка снова начинает светиться, и кузина прижимает ладонь к носу, из которого идет кровь. — Я не понимаю. Она не должна на меня действовать…  — Она действует не на тебя, а на Ягуара, — догадываюсь я. — Должно быть, она считает ваш союз противоестественным и пытается прогнать Духа.  — Нет, это что-то другое… — шепчет она. — Когда я касаюсь ее, я чувствую будто прилив сил, но потом они исчезают, — ее рука снова ложится на шкатулку, но я отдергиваю ее.  — Лис, не трогай.  — Я не трогаю, — огрызается она, пытаясь прикоснуться вновь. Я перехватываю ее запястье в каком-то дюйме от цели. Лис ощеривается, словно ей неприятно, выдергивает руку из моих пальцев и двигает плечами так, словно их сводит судорога.  — Сделай сама, — почти рычит она. — Я же не могу, видишь? — и через секунду подается вперед, отбирая у меня шкатулку. Ягуар у нее на груди вспыхивает вместе с артефактом, а тело сотрясает дрожь. Я бросаюсь на нее, заваливая на землю, и отшвыриваю шкатулку в сторону. Кажется, она стукается о дерево, но этот звук заглушается нечеловеческим ревом, который издает Лис. Она пылает вся: от радужки глаз, светящейся белым, до кончиков пальцев. Едва удержавшись от того, чтобы отпрыгнуть от нее подальше, я понимаю, что это Ягуар, со скоростью молнии носящийся по ее коже. Лис кричит — но из горла доносится страшный рык. В одно короткое плавное движение она сдергивает меня с себя, и, едва почувствовав пустоту под ногами, я врезаюсь спиной в дерево с другой стороны от костра. Лис поднимает голову, и я понимаю, что это уже не Лис. Я пытаюсь вжаться в ствол дерева, но Ягуара интересует только шкатулка. Он делает неуверенный шаг, совсем не похожий на то четкое движение, которое отправило меня в полет, а потом еще один. Словно пробует, насколько удобно сидит костюм. Мне хочется зажмуриться и скулить, не видя, как тело моей сестры захватывает Дух, но я не могу отвести взгляда, когда он смотрит на меня глазами Лис.  — Венатор, — раздается до неузнаваемости иной голос кузины. — Ты откроешь шкатулку снова, когда она опустеет. У меня в горле встает ком. Глаза начинают слезиться, но закрыть их я не могу физически. Только когда Ягуар отворачивается, чтобы поднять шкатулку, с меня спадает оцепенение, но все, о чем я могу думать — что нельзя позволить ему коснуться ее снова. И эта мысль держится в моей голове дольше, чем я поднимаюсь, в три шага достигаю Лис и бросаюсь на нее, сбивая с ног. На этот раз я не позволяю себе испытать облегчение, когда она падает: я тут же вскакиваю и наставляю пистолет ей в грудь, как раз туда, где когда-то виднелась пасть ягуара.  — Оставь ее, — требую я, старательно избегая его светящегося взгляда.  — Ты выстрелишь не в меня, — гулкий голос становится все мягче, возвращаясь к интонациям Лис. — Ты убьешь свою сестру.  — Нет, потому что ты уйдешь, — твердо произношу я. Но вместо ответа Ягуар одним движением поднимается и резким ударом выбивает пистолет из моих рук. Я пячусь, но он хватает меня за шею, чтобы притянуть ближе, и стальной рукой сжимает горло. Пока не закончился воздух, я вырываюсь изо всех сил, спотыкаюсь, и повисаю над костром, все ниже и ниже склоняемая к нему рукой Лис. Пахнет жжеными волосами и кровью.  — Тебе не обязательно умирать, — произносит голос Лис, пока я цепляюсь обеими руками за пальцы, сковавшие горло, и пытаюсь подняться на ноги. — Ты пригодишься мне больше, чем она. Ты ведь Венатор. Вместо ответа я хриплю, оставляя на держащей меня руке красные пятна царапин, но Ягуар не чувствует боли тела. Это как будто лишает меня последней надежды. Никакое оружие не причинит ему вреда, и даже если я убью Лис, это не уничтожит первородную сущность.  — Я даже позволю тебе вернуть брата, — говорит Ягуар, и слышать это из уст Лис — полное безумие. — А когда ты накормишь меня сполна… Я почти теряю связь с реальностью, но что-то блестящее привлекает мое внимание. Драгоценный глаз на деревянном медальоне Лис отблескивает пламенем костра. От стальной хватки Ягуара я давлюсь воздухом и кашляю, глаза слезятся, а дым стремительно чернеет, подпаляя мои волосы. Еще чуть-чуть и они вспыхнут, а я сгорю заживо.  — Все мои питомцы быстро умирают, — хриплю я, из последних сил пытаясь оттолкнуться от земли, чтобы оказаться подальше от огня.  — Но ты ведь не хочешь умирать, — шепчет Ягуар. — Никто не хочет смерти. Девчонка приползла на коленях, чтобы спасти своего брата, но ты можешь остаться со мной на равных.  — Не…ет, — собираю все силы и дергаюсь назад, надеясь выскользнуть из сковавших горло пальцев, и это удается ровно до тех пор, пока моего затылка не касается огонь. Я кричу, откатываюсь из костра в сторону, и в момент между исчезновением жара и приходом боли, натыкаюсь ладонью на нож, давно выпавший из рук Лис. Пытаюсь подняться, но не успеваю: Ягуар в мгновение настигает меня, хватая за кисть с ножом так резко, что я слышу хруст костей.  — Тогда тебе незачем жить, — заключает он, разворачивая лезвие в мою сторону вместе с рукой, так что я чувствую каждый вывихнутый сустав. Боль накатывает волной, застилает глаза и шумит в ушах. С каждым сантиметром, когда моя собственная кисть, волей Ягуара, движется к моей груди, я понимаю, что это конец. И надеясь сделать еще один вдох, чтобы хоть на секунду смягчить боль, я встречаюсь взглядом с деревянным тотемом на шее Лис. Не зная, к чему это приведет, я просто хочу сделать хоть что-то прежде, чем умру. Свободной рукой я тянусь к медальону и изо всех сил дергаю шнурок, который трещит и рвется, а потом швыряю фигурку в огонь. В этот же миг лезвие ножа раздвигает ребра и оседает в моем сердце. Я давлюсь чем-то и, уже не поддерживаемая хваткой Ягуара, падаю вниз. Страшный крик, который раздается следом, не может принадлежать мне, потому что я едва хватаю ртом воздух. Рядом со мной валится с ног Лис, по телу которой мечется белое пятно татуировки. От этого мельтешения в моих глазах скачут вспышки, поэтому я закрываю их, слепо отхаркивая кровь из горла. Рядом кто-то ревет, срываясь на скулеж. По телу растекается страшная усталость, ставшая одним целым с тугой болью, и я уже надеюсь отключиться, когда слышу голос совсем рядом:  — Верни его, — шепчет Лис, и на этот раз это действительно она. Все сливается в один звонкий, тошнотворный ком, и я даже не пытаюсь понять, кого она имеет в виду.