Охотники и жертвы

Дом, куда меня приводит навигатор и выданный Стайлзом адрес, маленький и неопрятный. Совсем не внушает доверия. На мгновение я даже начинаю жалеть, что убедила всех, что поехать в одиночестве будет правильно. Мы не знаем, чем теперь занимаются потомки того друида, создавшего шкатулку, так что оборотням сюда наверняка соваться не стоит. Дитон не смог оставить клинику, а Крис… плевать мне, в общем-то. Так что, не без опаски нажимая на звонок, я твердо убеждаюсь, что кроме меня сделать это некому. Это должно добавить мне какой-то важности в собственных глазах, но не выходит.  — …и я сказал, что, если она хочет билет, ей придется хорошенько меня попросить, — дверь открывается, но хозяин остается подпирать косяк плечом, не обращая на меня внимания. — Так я и говорю, что… Ну да, а эта дура ушла! — он неожиданно поднимает голову и как будто непонимающе натыкается на меня взглядом. — Слушай, я перезвоню, тут что-то… Ага, давай.  — Эм, привет, — говорю я, успев уже отказаться от официального «здравствуйте». Босой парень в рваных джинсах и майке-алкоголичке плохо вяжется с таким приветствием. — Ты Оливер?  — Автограф?  — Нет, — помедлив, отвечаю я. — Ты живешь один?  — Я и громадная злая собака, которая слушается одного…  — Я не собираюсь тебя грабить или убивать, — морщусь я.  — Насиловать? — пожевав губами, уточняет он.  — Вот уж вряд ли!  — Ну, ок. Зачем тогда пришла?  — Странный будет разговор, — предупреждаю я. — Может, лучше без посторонних ушей? Он громко вздыхает и сторонится, пропуская меня внутрь. Я осторожно прохожу в прихожую, едва успевая разглядеть забитую куртками вешалку и китчевый радиатор. Все остальное скрывается во мраке, как только Оливер закрывает дверь.  — Гостиная направо, — подсказывает он. Здесь гораздо светлее, что немного успокаивает меня: все-таки находиться в чужом доме, не зная ничего о владельце — занятие не из простых. А мне, к тому же, нужно задать ему пару вопросов на… необычную тему.  — Скажи, твоя семья когда-нибудь жила в Бэкон-Хиллз? — я осторожно подбираю слова.  — Не знаю, — пожимает плечами Оливер. — Ты журналистка? Я качаю головой.  — Какая-нибудь левая дочка моего папаши? — щурится он. — Учти, все наследство я уже потратил!  — Нет, — снова говорю я. — Ладно. Ты… знаешь что-нибудь о друидах? — невольно я задерживаю дыхание, потому что сейчас он вполне может выставить меня из дома, даже если и правда потомок того, кого мы искали. Потому что я бы так и сделала с любым, кто пришел с подобными вопросами.  — О, — вяло морщится он. — Ты тоже одна из этих фанатичек? Ну да, в прошлом мы сняли этот дурацкий клип, но это же были просто декорации!  — Погоди, я не понимаю, о чем ты. Я не смотрела никакой клип, я имела в виду… сверхъестественное, — удается выговорить мне.  — Ага, — Оливер согласно кивает. — Я тоже. Магия, вуду, призыв дьявола и все дела.  — Ладно, — раздражаюсь я, уже понимая, что, по-видимому, приехала зря. — Мне была нужна помощь твоей семьи, но я вижу, что ты вообще не понимаешь, о чем речь, — я прохожу мимо него обратно, к двери.  — Ну, ты же не про эти шаманские штучки, тайные знания и борьбу с существами из страшилок? Я круто разворачиваюсь.  — Об этом.  — Ничем не могу помочь, — пожимает плечами он. — Моя бабка при жизни была повернута на этой ерунде, но отец считал ее сбрендившей, так что…  — Я не думаю, что она была сумасшедшей, — говорю я.  — Я тоже так не думал. Мне вообще-то нравилась вся эта чепуха в детстве, но потом… Ну, знаешь, когда тебе сначала рассказывают большой страшный секрет про оборотней и других вурдалаков, а ты приходишь в кино, и там эти монстры в каждом втором фильме, — он присаживает на подлокотник дивана. — Конечно, бабка была не в себе.  — И все? После нее никто не придавал этому значения? — спрашиваю я, предчувствуя провал.  — Неа.  — Черт, — едва слышно произношу я. Последняя надежда, вспыхнувшая минуту назад, погасла. И где мне теперь искать хоть какие-то подсказки?  — А что, ты тоже из этих? — повторяет Оливер свой вопрос. — Тоже колесишь на импале по Америке?  — Нет, — я невесело усмехаюсь. — Просто мне нужно было поговорить с твоей бабушкой.  — Спиритический сеанс тебе в помощь, — фыркает он. — Ну, или ты можешь почитать все эти книжки и рукописи, которые она так лелеяла, — предлагает он безразлично.  — Серьезно? — я делаю шаг вперед. — Я, правда, могу их посмотреть? Оливер смотрит на меня как-то скептически, как будто все еще удивляясь, что мне это интересно.  — Ну да. Она их все время в сундук запирала, боялась, что кто-то украдет, а потом ключ то ли проглотила, то ли закопала — черт ее знает — но отец так и не нашел. Хотел выбросить, но не решился. Он так и стоит на чердаке.  — О, но как тогда его открыть? — не понимаю я. — Если ключа нет.  — Так и замка нет, — ухмыляется Оливер. — Я его распилил в прошлом году. Мы это барахло для клипа использовали, нафиг ему пропадать-то. Я открываю рот, чтобы возмутиться, но вовремя одергиваю себя. Каждый поступает со своим наследием так, как хочет. Оливер ведет меня на второй этаж, в конец коридора, к узкой лестнице, скрытой в кладовке. На чердаке оказывается пыльно, но, в целом достаточно пусто: только письменный стол возле окна, кресло и старый сундук рядом.  — Ну вот, — он открывает крышку, вытаскивая на свет целую стопку пожелтевших книг в толстых затертых обложках. — Там еще был всякий ржавый инвентарь, типа для опытов, но я его на е-бэй продал. Дневники эти вряд ли кому нужны, но я тебе все равно их не отдам. Можешь полистать тут, вон кресло. Я киваю, не сводя глаз с книг. Осторожно, почти наощупь, присаживаюсь и открываю первую рукопись. Несколько минут уходит на то, чтобы просмотреть едва ли половину, и если мне это кажется вполне нормальным сроком, то хозяину явно становится скучно.  — Слушай, может, ты просто скажешь, что именно ищешь? — предлагает он, сидя на столе и упираясь ладонями в колени.  — А ты все их читал? — удивляюсь я.  — Конечно, читал. Когда мне было семь, школьная библиотека была слишком далеко.  — Хорошо, тогда… — я задумываюсь. Калаверас нашли дневник друида в Мексике, и датировался он, по словам Криса, шестнадцатым веком. — Кто-нибудь из твоих предков жил или путешествовал по Мексике?  — Нет, даже из Калифорнии, по-моему, никто не выезжал, — отвечает он. — Скучная была семейка.  — Сомневаюсь, — бормочу я, снова возвращаюясь к открытому дневнику. — А могу я сразу найти кого-то жившего в шестнадцатом веке?  — Малкольм Ирвинг, — он почему-то смеется. — У него была смешная жена. Что именно смешного было в жене Ирвинга, Оливер не уточняет, но тыкает в зеленый кожаный том почти в самом низу стопки.  — После него был Сумасшедший Джером, но он больше любил описывать природу, нежели свои опыты и эксперименты. Потом Освальд… в общем, тоже странный тип. Его дневник в черной обложке.  — Тут целых два черных, — сообщаю я, перебрав книги.  — А у него их было гораздо больше, — отмахивается он. — Он был довольно рассеянным и оставлял вещи где попало. Так что в его записях тоже хрен разберешься.  — Поможешь? — вздыхаю я, протягивая одну из подходящих рукописей Оливеру. — Мне нужно найти упоминание о музыкальной шкатулке из дерева под названием неметон.  — Окей, — легко соглашается он. Я благодарно улыбаюсь, хотя все еще с трудом понимаю, почему он возится со мной. Мы оба принимаемся шелестеть ветхими страницами, довольно бегло просматривая текст, и за двадцать минут никто не произносит ни слова. Дневники не содержат ничего хотя бы отдаленно напоминающего мою шкатулку, и я всерьез начинаю паниковать, что нужные мне записи безвозвратно утеряны кем-то из потомков, а то и самим автором. Что тогда делать, я не знаю, поэтому вчитываюсь в ровный почерк усерднее, как будто надеясь на скрытый смысл или шифр.  — А тебя вообще как зовут? — неожиданно спрашивает Оливер.  — Грей, — спохватываюсь я. — Венатор.  — Тоже друид?  — Нет, — я качаю головой. — Просто… Грей Венатор.  — Ну ладно, Просто-Грей-Венатор, — передразнивает он, откладывая второй по счету дневник. Я протягиваю ему последний, и возвращаюсь к своему. На страницах мелькают составы каких-то сывороток, весьма дотошно записанные, десятки разных шестеренок и ни одной конструкции, похожей на шкатулку. Подробно изучив несколько листов с рисунками, я снова погружаюсь в чтение наблюдений за природой, должно быть, принадлежащих тому самому Джерому.  — А ты, врунья, Грей, — заявляет Оливер, прервав свое и мое чтение.  — Что?  — Говоришь Просто-Венатор, а тут, между прочим, твоя фамилия! Я подскакиваю к нему, заглядывая на страницу, где он держит палец. Здесь и правда моя фамилия, только имя стоит чужое, но это определенно, неоспоримо кто-то из моих родственников!  — То, что надо! — восклицаю я, проглатывая строчки с бешеной скоростью. Рассказ о новом коллеге у автора сменяется подробным описанием идеи, посетившей их головы. Создать то, что рассекретит сверхъестественных существ, решил сам Освальд, а вот использовать для этого неметон — Ричард Венатор. Второй как раз недавно переехал в маленький городок, где обнаружил остатки огромного дерева, и заметил, что к нему невероятным образом стекается вся нечисть. Они исследовали пень и срезали тонкий пласт, какого хватило было для каркаса оружия. Предполагалось, что это будет нечто, работающее попеременно, чтобы не подвергать обычных людей постоянной опасности со стороны разъяренных существ. Музыкальная шкатулка показалась им подходящей основой, так что был сконструирован заводной механизм. Про мелодию Освальд ничего не написал: наверное, ее добавили позже или она просто не входила в планы создателей. Зато мелькнула фраза про саму работу шкатулки: когда определенный цикл заканчивался, требовалось завести механизм снова и принести его к неметону, чтобы он напитался энергией. Венатору пришлось осесть в этом городке, чтобы всегда находиться в зоне воздействия магического древа. Наверное, потом оно перестало работать — как и рассказывал Дитон — и снова ожило совсем недавно. Конечно, я была первой, кто привез шкатулку обратно в Бэкон-Хиллз под его влияние. Больше ничего полезного я не узнаю, да и то, что узнала, — было угадано нами. Я несколько раз пролистываю эту запись, но все, что еще замечаю, — только одно слово, черкнутое в углу. «Пандора». Заметив, что я рассматриваю его, Оливер говорит:  — Любимая сказка моей бабули.  — Что? — переспрашиваю я.  — Ну, про Пандору. Когда я еще верил ее россказням, она любила сказку про Пандору.  — Миф, — автоматически поправляю я. — Греческий миф.  — Не суть, — кивает он.  — А что именно она говорила? — уточняю я.  — По-твоему, я должен помнить всю чепуху, которой меня пичкали в детстве?  — Ты сходу назвал мне троих предков из шестнадцатого века, — я пожимаю плечами. — Так что, да, думаю, у тебя определенно хорошая память. Оливер фыркает.  — Ну, так-то да. Но если ты знаешь, что это миф, а не сказка… — многозначительно тянет он. — Ты наверняка и сама знаешь историю. Люди получили от Прометея огонь, Зевс разгневался и решил наказать их, создав прекрасную женщину по имени Пандора. Она спустилась к людям вместе с ящиком, который ей вручили боги, запретив его открывать. Но глупая Пандора, разумеется, его открыла и наружу вырвались все несчастья, которые до сих пор терзают человечество, — скомканно пересказывает Оливер. — Вроде все. А, да, Пандора испугалась, захлопнула ящик, и на дне его осталась надежда, которой люди лишены.  — Ты прав, эту историю я знаю, — киваю я удрученно. — Даже знаю, кому досталась роль Глупой Пандоры.  — А что, это все и правда существует? — недоверчиво спрашивает Оливер.  — Ну… — тяну я.  — Да ладно, я видел с каким лицом ты читала про эту шкатулку. У фанатиков всегда взгляд…  — Я не фанатик! — злюсь я.  — Ну, не так сказал, — морщится он. — В общем, у тебя зрачок расширился, пока ты читала, и видно было, что ты все слова всерьез воспринимаешь. Совсем как моя бабка.  — А ты что, «Шерлока» пересмотрел? — фыркаю я, все еще обиженно.  — Не, я просто одно время зависал в универе на психологии.  — Одно время?  — Ну, пока не выгнали. Тогда я понял, что мое призвание в музыке! Только зря два года там отсидел.  — Это точно, — соглашаюсь я. Оливер щурится, глядя на меня.  — Так значит… правда? Я, помедлив, киваю, ожидая восклицание в стиле «офигеть» или «круто!», но он молчит, а потом негромко выдает:  — Вот дерьмо, — и долго трет щеки.  — Да, я тоже была не очень рада, узнав, — соглашаюсь я.  — Значит эта шкатулка у тебя? — спрашивает он, как будто разом растеряв весь норов. Наверное, я выглядела так же, когда мне сообщили.  — Да. И я привезла ее к неметону, — тихо отвечаю я.  — Ну, это же хорошо, — неуверенно произносит Оливер. — Они же зло. Я повожу плечами, не глядя на него.  — Может, не все.  — Значит, если ты Венатор, ты — охотник? — догадывается он.  — Была, какое-то время, — не вижу смысла скрывать я. — Несколько лет назад я… попыталась быть им. Но не вышло. А потом мой дом сгорел, и я приехала в Бэкон-Хиллз, где случайно активировала древнее оружие, обратившееся против моих… знакомых.  — Теперь пытаешься разобраться?  — Пытаюсь все исправить, — говорю я. — Чувствую, что притягиваю одни только неприятности, а поделать ничего не могу. Было бы здорово, если бы Кри… один человек просто приехал ко мне, забрал эту чертову шкатулку, и разбирался с ней сам.  — Ну, разве что на запчасти, — фыркает Оливер. — Использовать ее он бы не смог.  — О чем это ты? — не понимаю я. — Он использовал ее в Бэкон-Хиллз, и она работала. К сожалению, — я поджимаю губы.  — Но активировать-то ее могла только ты. Он же не Венатор? — спрашивает он.  — Нет, не Венатор. Но… погоди. Ты имеешь в виду, что только я могла…, но почему?..  — Побочная магия, фишка создателя — не знаю, — качает головой Оливер. — Но в дневнике же было написано, что именно Венатор должен был заряжать оружие. Так что, если бы не ты…  — Нас трое таких, — поправляю я его, но вина все равно остается на мне. — Но шкатулка была у меня.  — Сидела б ты дома, раз не хотела проблем, — дает совет Оливер, и я кривлюсь, одним эти жестом выражая все свое отношение к такой вот запоздалой мудрости.  — Я же сказала, так случилось, и мой дом сгорел! Мне некуда было больше ехать, кроме Бэкон-Хиллза, — снова объясняю я. Оливер долго молча смотрит на меня, а потом медленно поднимает брови.  — А ты уверена, что это случайность, дорогуша?  — Что? — я в который раз не могу уловить ход его мыслей.  — Ну, ты сама говоришь, что тебе было некуда ехать. То есть, по сути, направить тебя в этот город было довольно легко, — я замечаю в его глазах сочувствие. — Чиркнуть спичкой или там сигаретку плохо затушить… Я замираю.  — Ты что, серьезно? — хриплым голосом спрашиваю я.  — А почему нет? Судя по тому, что ты пришла искать помощи, ты вообще ничего не знала про свою шкатулку. Так что ты слепая мышка, Грей. Ну или Глупая Пандора, зови как хочешь. Я не отвечаю. Мне даже страшно представить, что его слова могут действительно оказаться правдой, и мой дом… Мой дом мог сгореть не по моему проклятому везению, а просто потому, что кто-то этого захотел. И, может, я действительно оказалась в Бэкон-Хиллз не случайно? Но кто? Кому могло такое прийти в голову? Первый, кто приходит мне в голову — Крис. Только он знал про то, что нужное Калаверас оружие у меня. Но даже теперь, после всего, что я поняла, после того, как узнала, что на самом деле он думал обо мне, я просто не могу представить, что он пошел бы на это. Не потому, что это был мой дом, но потому что это был дом его лучшего друга. Он не мог. Не могло же в нем умереть абсолютно все. Может, это сами Калаверас? Устроили пожар, а Криса отправили на перехват, чтобы совершенно случайно встретил меня и узнал, где я храню шкатулку… Долбаную шкатулку, из-за которой кто-то сжег мой дом!  — А что думают об этом твои родители? Не бросили же они тебя разбираться с этим самостоятельно? — спрашивает Оливер, а потом как-то странно меняется в лице, глядя на меня. Я замечаю, что по моим щекам текут слезы и поспешно утираю их ладонью.  — Они погибли почти год назад, еще до того, как… все это заварилось, — я стараюсь не шмыгать носом, но не выходит.  — Черт, — сквозь зубы ругается Оливер. — Пойдем что ли вниз, налью тебе выпить.  — Я за рулем, — твердо отказываюсь я.  — Думаю, у меня найдется содовая, — кивает он и первым спускается вниз. Оставив все книги там, где бросили их читать, я плетусь за ним.  — А ты вообще ко врачу ходила, Грей? — спрашивает Оливер, вытаскивая из минибара в гостиной две банки «Доктора Пеппера» и ставя одну передо мной.  — К какому еще врачу? — я отщелкиваю крышечку и откидываюсь на спинку дивана. — Ненавижу больницы.  — Опять не так сказал, — фыркает Оливер. — Я имел в виду психолога. Я недоуменно смотрю на него.  — Мне не нужен психолог. Я в норме.  — У тебя умеренная депрессия, — возражает он.  — Я не удивлена, что тебя выгнали из универа, — я делаю пару глотков газировки. — Ты же в этом ничего не понимаешь.  — Да ну? — шурится Оливер. — Сначала у тебя погибли родители, потом сгорел дом, ты пережила переезд, где оказалась, полагаю, в эпицентре какой-то хрени, в которой считаешь себя виноватой.  — Это все просто события, — пытаюсь возражать я. — В таком случае, у каждого второго депрессия!  — А она и есть у каждого второго, чтоб ты знала, — соглашается он. — Но тебе действительно стоило обсудить с психологом хотя бы что-то. Могу подсобить за умеренную плату.  — Размечтался! — хмыкаю я. — Ты не понял, что у меня депрессия, ты просто учел все, что со мной произошло, — хотя это даже не все — и предположил, что все должно быть именно так.  — А что еще? — тут же цепляется за мои неловкие слова Оливер.  — Не твое дело, — огрызаюсь я.  — Ну, как хочешь, я же помочь хотел, — миролюбиво произносит он. — Но, чтоб ты знала, я догадался не потому, что в твоей жизни полно всякой хрени.  — А что, Фея Психологии тебе нашептала?  — Неа. Вся фигня в этой комнате.  — Тут у всех начинается депрессия? — саркастически спрашиваю я, даже не посмотрев по сторонам.  — А ты сама взгляни, — подсказывает он, раскидывая руки. Я оборачиваюсь. Комната, как комната. Пестровата, я бы даже сказала диковата: но, учитывая ее хозяина, в самый раз.  — И что?  — Вот именно, «и что», — довольно соглашается Оливер. — Да всех, кто сюда приходит, просто невыносимо бомбит. Постоянно слышу, что это самое неуютное место из всех, где приходилось бывать. Мне-то по приколу, а гости надолго не задерживаются. А тебе плевать. Но интерьер — фигня. Так только, для примера. Просто его не заметить сложно, всем глаз режет. Если ты вообще ничего не заметила, значит вообще вокруг себя ничего не видишь. Ну, а это депрессия. Не клиника, конечно, но…  — Знаешь, — наконец произношу я, долго рассматривая комнату и ее хозяина. — Думаю, хорошо, что ты сейчас музыкант.  — Потому что иначе уже стал бы известным психологом и ты бы никогда не встретила меня вживую?  — Нет, потому что твой универ был явно какой-то шарагой, если за два года научил тебя такому бреду, — уже совершенно спокойно заканчиваю я.  — Ну и иди в задницу, — беззлобно отвечает он. — Все узнала, что хотела?  — Нет, — вздыхаю я. — Зато узнала многое, чего знать не хотела.  — Это всегда так, — улыбается Оливер. — Ну что, Глупая Пандора, сваливай тогда, моих бесценных советов ты не слушаешь, фанаткой моей не выглядишь, да и грубишь еще через раз…  — Спасибо, — я встаю, оставляя на столе пустую банку содовой. — За дневники, за газировку… И за совет тоже, хотя я все равно не пойду ни к какому психологу.  — Ага, — кивает Оливер, провожая меня до двери. — Ну ты там все равно не раскисай. Совсем ведь дерьмово не бывает. Должна же быть на дне этого ящика надежда?  — Наверное, должна, — я чуть улыбаюсь. — Только, судя по всему, я ее захлопнула. Дорога из Бэкон-Хиллза заняла у меня чуть больше трех часов, так что вряд ли обратно я успею раньше девяти вечера. Только сев в машину, я тут же набираю сообщение, что поездка прошла безрезультатно, а потом надолго замираю, не зная, кому именно его отправить. Дитону? Скотту? Дереку? Вспомнив Хейла, из лофта которого я уехала сегодня утром, мне отчего-то становится не по себе. Я уже привыкла к тому, что он все время рядом и стремится защищать, теперь уже не на благо Криса, а ради меня самой, но… Кажется, я просто не могу найти ему место в своей жизни. Оливер прав: со мной случилось слишком много плохого, и это не могло не оставить своего отпечатка. Разумеется, никакой депрессии у меня нет. Это чушь. Но я действительно расстроена тем, что происходит. Может, мне просто нравится страдать в одиночестве? Или я не могу принять даже то немногое хорошее, что есть рядом? Может, весь мир теперь эта дурацкая комната, а я просто не замечаю, потому что… Потому что чертов ты засранец, Оливер! «Возвращаюсь в БХ, новостей нет…» Новостей, которые были бы интересны кому-то еще, нет. Только мысль, которая, кажется, уже никогда не покинет меня: мой дом мог сгореть не просто так. Хоть что-то за последний год начинает обретать смысл. Не глупое происшествие, не авария, не проворный оборотень — не просто случай, с которым ничего нельзя сделать. Если я оказалась здесь не просто так — значит, я могу разобраться с этим. Впервые за очень долгое время я не жертва обстоятельств. Я — звено в цепи. И я никогда не вырвусь из нее, если не дам тому, что включил меня в свой план, подобраться ближе. Я переписываю сообщение и нажимаю рассылку, выбрав все знакомые мне бэконхиллзские номера. «Ничего важного. Возвращаюсь в город. Ищите в доме Венаторов.»