Охотники и жертвы

Одеяло придавливает меня к кровати так, что я некоторое время не верю, что смогу избавиться от него. Когда же оставаться под ним становится совершенно невыносимо, я с тяжелым вздохом, не отрывая тела от поверхности кровати, сползаю на пол, едва не умирая от того, какой он холодный. Если бы я только могла приложиться к нему лбом… Я провожу рукой по лицу, а когда опускаю ее, понимаю, что одежды на мне нет. Выводы напрашиваются сами собой: секс с Дереком мне не приснился. Секунду или целых двадцать, я пытаюсь понять, что делать дальше — и вообще, и в это конкретное мгновение. Я этого не планировала, однако это меня не слишком смущает. Поступок безрассудный, возможно, даже неподобающий, но… единственный способ сохранять лицо — делать вид, что все под контролем. Я совру, если скажу, что не хотела этого, а если хотела — меня не должно волновать, как это выглядит со стороны, — заключаю я. Сейчас точно ночь, потому что луна, почти не скрытая облаками, бьет прямо в лицо, и я, морщась, поднимаюсь на ноги, чтобы найти нечто спасительное. Я даже не могу сообразить, что именно. Вкус у воды странный: каждый глоток настойчиво отдает спиртом и, кажется, только больше сушит горло. К счастью, жидкость настолько ледяная, что это немного приводит меня в чувство. Неведомым образом я почти опустошаю литровую бутылку, и только потом перевожу дух. Голова болит, но не так, чтобы хотелось лезть на стены: мне всего двадцать три, и ближайшие пару лет похмелье вряд ли будет знакомо мне особенно близко. Однако я определенно выпила лишнего, потому что сердце стучит гулко и тяжело, а все движения даются не с трудом, но с какой-то неохотой. Единственной разумной мыслью оказывается принять душ, куда я и направляюсь, чтобы хоть немного почувствовать себя живой. Струи воды нагреваются не сразу: несколько секунд я стою под холодной, и это, стоит признать, идет мне на пользу. А потом, когда температура медленно повышается, поднимается и качество моего состояния. Через пятнадцать минут я чувствую себя значительно лучше, разве что безумно хочу спать. Теперь я хотя бы могу сделать это с комфортом. Обернувшись полотенцем, я переступаю порог ванной и выключаю свет. Что-то назойливо бьется в моей голове, но я не могу понять, что именно. Я начинаю поочередно вспоминать все, что произошло вчера вечером и привело к нынешнему моменту. Сначала появляется Дом Эха, потом Питер, дальше — настойчивое желание выпить, а потом… Из спальни раздается резкий, скрежещущий звук, и я, лишь через пару секунд понимаю, что это проснувшийся Дерек. И слишком поздно, потому что дверь громко хлопает по стене и из темноты, сверкая оскаленными клыками, выступает разъяренный черный волк. Это похоже на дежавю, только сейчас не полнолуние и Криса рядом точно не окажется. Я медленно отступаю, чувствуя себя в точно таком же безвыходном положении, как и тогда. Я не знаю, что делать. Даже будь я гениальным учеником и выучи все боевые искусства за две тренировки — это никак не помогло бы мне в схватке со зверем. Здесь не работают приемы и захваты. Все, что я могу противопоставить волку — холодный расчет человека. Голова, как раз, кристально чиста, но и абсолютно пуста, совсем как лофт, в котором я неведомым — ха! — образом решила остаться на ночь. Вокруг меня пара метров пустого коридора — нечего схватить и нечем защититься. Только полотенце. Сколько раз на меня уже нападали в этом чертовом городе? Волк полсекунды переминается на лапах, а потом больше скалит пасть и мгновенно, почти без разгона, бросается на меня. Не до конца понимая, что делаю, я сдергиваю полотенце и уже не слежу за тем, как оно накрывает морду оборотня, давая мне спасительные секунды. Сколько раз меня пытались убить здесь? И сколько раз я выживала? Я захлопываю дверь в ванную, запираясь изнутри. Первый раз пальцы соскальзывают с щеколды, но потом я справляюсь: беру ее скорее измором, чем умом. По ту сторону деревяшки давится яростью черный зверь, и я вздрагиваю каждый раз, когда она сотрясается от атаки. Я снова просто девушка, которая «умеет лазать по деревьям», только сейчас — умеет вовремя избавляться от полотенца и прятаться в ванной. Если бы вчера я осмотрительнее вела себя, ничего подобного бы не произошло. И как только я могла увлечься оборотнем? Даже дети знают, что волки до добра не доводят! Им с младенчества рассказывают сказку про Красную Шапочку, а я, взрослая и, казалось бы, самостоятельная, — идиотка — повелась на… на что? Господи, я даже не понимаю, что меня так привлекло. Сейчас, когда между нами деревянная дверь, которую волку ни открыть, ни проломить не под силу — мне гораздо спокойнее. Теперь понимаю, что чувствуют самцы богомола. У меня вырывается истерический смешок, потом я начинаю нервно и беззвучно хохотать. За стеной не утихают злоба и бешенство, но пока они звучат, я не могу даже пошевелиться. Пол ванной такой же ледяной, как и в спальне. Только чуточку успокоившись, я понимаю, что сижу, упершись спиной на душевую кабину и меня трясет от холода: сдернув полотенце, я осталась голой. Нащупав рукой халат, я кутаюсь в него, все еще опасливо поглядывая на дрожащую дверь. Мне кажется, что она вот-вот слетит с петель. Не знаю, сколько проходит времени. Не знаю, что делать дальше. Когда повисает тишина, я даже не сразу понимаю, что изменилось. Грохот, ставший почти размеренным, исчезает, но, кажется, переселяется в мою голову: я до сих пор слышу его где-то вдалеке. Я никак не могу знать, что происходит по ту сторону, да и не хочу, совершенно. Там может быть как очнувшийся Дерек, так и уставший зверь, который берет крепость не тараном, но измором. А я не собираюсь сдаваться. К счастью, для этого от меня требуется всего лишь ждать, закрывшись в ванной. Не знаю только, чего именно ждать. Охотников, которые спустят с волка шкуру, или…  — Грей. Я вздрагиваю так, словно возобновляются нападки оборотня. Голос Дерека, хоть и тихий, пугает меня, хотя это определенно значит, что волка по ту сторону больше нет. Только оборотень, но с каких пор это не одно и тоже? Конечно, я переспала с ним, но это же не значит, что я доверяю ему настолько, чтобы спокойно выйти из безопасного места? Ему же этот факт не помешал попытаться убить меня?  — Грей, ты в порядке?  — Твоими стараниями, — выдыхаю я прежде, чем собираюсь решить, стоит ли отвечать. У меня нет волчьего слуха, но за дверью определенно перевели дух.  — Ты можешь выйти, я обещаю, это больше не повторится, — уже громче, но от этого не убедительнее произносит Хейл.  — Ты уверен, что это в твоей компетенции? — усмехаюсь я. Страх уже прошел, я не чувствую его, но меня снова начинает колотить, едва я осознаю, насколько близко вновь подступила к смерти. Почему я еще не уехала из этого чертового города? Ах да. Было бы куда. Такими темпами могу и вовсе остаться здесь навсегда. Сомневаюсь, однако, что в гробу мне понравится. Я поднимаюсь, пытаясь перебороть предательскую слабость, из-за которой не сразу могу справиться с щеколдой, и, едва дверь приоткрывается, я резко дергаюсь от чьего-то прикосновения. Собираюсь отскочить, потому что на какой-то миг мне показалось, что это волк, но нет. В коридоре темно, но руки, прижимающие меня к широкой груди, явно человеческие. Первое, что я хочу сделать — это вырваться и убежать, но через секунду я чувствую, как лицо жгут слезы, и утыкаюсь в плечо Дерека, безуспешно пытаясь подавить рыдания. Хейл быстро осматривает мою шею, руки, живот, явно не веря, что я осталась невредима, но я не реагирую ни на что. Я не могу даже пошевелиться, когда он подхватывает меня на руки, а потом опускает на диван. На минуту я остаюсь одна, моя истерика начинает усиливаться, но от едва слышного звона стекла прямо перед мной я подскакиваю и вижу кружку с чем-то горячим и низкий стакан с виски.  — Не знаю, от чего тебе станет легче, — негромко поясняет Дерек и не делает никаких попыток приблизиться: так и стоит, внимательно наблюдая за мной. Мне кажется, он зол.  — Пожалуйста, сядь куда-нибудь, не смотри на меня сверху вниз, — произношу я, слыша, как голос гаснет уже на втором слове. Мне не страшно, но просто неоткуда взять хотя бы каплю сил. Беру в руки кружку, в которой оказывается крепкий чай и, хотя я совершенно не хочу к нему притрагиваться, осушаю сразу половину. Колотить меня перестает, но лучше не становится. Выждав максимально возможное время молчания, я поднимаю глаза на Дерека. Он молча смотрит на меня, и неужели я вижу вину?  — Спасибо, — шепчу я, имея в виду чай, но мужчина морщится, и мы оба знаем, почему.  — Тебе лучше уйти, — он нервно ходит по гостиной, а я только растерянно слежу за ним взглядом. Стресс от всего пережитого, наверное, уничтожил последний здравый смысл, потому что во мне просыпается нечто, чего раньше определенно не было. И без этого было гораздо лучше.  — Теперь разбежимся? Вот серьезно, если бы я могла откусить себе язык — я бы так и сделала. Моментально. А заодно проткнула барабанные перепонки, потому что слушать ответ мне тоже не хочется.  — Я не это имела…  — Тебе не безопасно здесь находиться, — четко, словно убеждая самого себя, повторяет Дерек, и я, пользуясь отголоском этого чисто женского вопроса, пытаюсь уловить в его словах хоть что-то намекающее на ответ. Правда, в случае с Хейлом мне, вероятно, придется додумывать абсолютно все. В таком случае, осталось только решить, какой вариант меня больше устроит.  — Всю неделю вы с Крисом утверждали обратное.  — Черт, Грей, я чуть не убил тебя! — злится мужчина, и я подскакиваю от резкого окрика. Он тут же переводит дыхание, морщится и добавляет уже спокойнее: — Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Я опускаю лицо в ладони, стараясь нырнуть в спасительную тьму и хоть немного подумать о том, что творю. Зачем спорю с ним, почему не хочу уходить. Мне однозначно нечего здесь делать, его неожиданное превращение все доказало: я по-прежнему жертва по сравнению с любым существом. Не охотник — они могут спасти многих — я же не могу постоять даже за себя. Особенно, когда нападает тот, кому я доверяла. Доверяла чертову Дереку Хейлу!  — Грей…  — Я поняла, сейчас исчезну, — без обид, усиленно подавляя в груди какое-то неприятное чувство, отвечаю я и поднимаюсь, оставляя кружку на столике. Одеваюсь я почти моментально, только все равно торможу у выхода из спальни, пытаясь сообразить, как добраться в дом Арджента. Говоря вчера Дереку «ты за рулем», я не предполагала, что мне придется в спешном порядке убираться из лофта. Мда, о чем я вообще думала? А как же план «В»? Хотя бы «А». Озвучить мысль Дереку я не успеваю, потому что он уже протягивает мне ключи от своей машины, ожидая у дверей.  — Будешь ходить пешком? — пытаюсь пошутить я, хотя мне ни капли не весело.  — Если она заглохнет посреди леса, как твоя, то да, — я не могу различить, тронула его губы усмешка или мне показалось. Снова пытаясь понять, как теперь к нему относиться, я неуверенно перехватываю ключи и киваю.  — Спасибо, — и снова это звучит неуместно. Все еще не отдавая кольцо ключей, Дерек сжимает мое запястье, и сначала я не понимаю, что он делает, а потом вижу, как вены на его руке наполняются чернилами на пару мгновений, и мужчина выдыхает, отпуская меня. В очередной раз сбитая с толку, я тру лоб, который теперь не сжимает вязкая боль, и слабо улыбаюсь. Я не знаю, что говорить, и не уверена, что вообще хочу. Я разворачиваюсь и уже через минуту оказываюсь в его машине. Перевожу дух, стараясь не уделять ни одной мысли особенного внимания, и завожу мотор. Нужно просто попасть домой как можно быстрее, а там… А там все. Все равно. В доме Арджента не горит свет, однако, едва переступив порог, я слышу быстрые приближающиеся шаги. Мне становится неловко, что я потревожила Криса в такой час — около трех ночи — и я виновато крадусь к лестнице. Ни дать ни взять — пятнадцатилетка после вечеринки. В коридоре загорается свет.  — Грей? — хмурится мужчина, и я, признавая очевидное, киваю. Господи, хорошо, что я не пьяна, иначе вышло бы совсем позорно.  — Я не хотела вас разбудить, — морщусь я.  — Не разбудила, — отвечает Крис, пристально глядя на меня. Кажется, что он чего-то ждет, но я не…  — Что случилось? Почему ты вернулась среди ночи? Нет, в этом определенно нет отеческой манеры, мне просто показалось. На самом деле я всего лишь пренебрегаю его гостеприимством, а он праведно недоволен.  — Все в порядке? — повторяет Арджент. Я начинаю кивать, заверяя, что все хорошо, а потом понимаю, что не все в порядке. Ничего не в порядке. Но беспокоить его мне не хочется. — Эта волна… Которая отключает у существ контроль — она снова прошла, — вздыхаю я, стараясь избегать подробностей.  — Что? Как ты узнала? — тут же спрашивает мужчина, и я закусываю губу.  — Дерек напал на меня в обличье волка, — я думала, что во мне появится возмущение, но не его нет: только усталость и какая-то обида.  — Ты уехала с Дереком? — голос Криса становится строгим. — Я думал, что отправилась в дом Венаторов. И только сейчас я понимаю, как все выглядит на самом деле: я, уставшая и сонная, возвращаюсь посреди ночи домой к Ардженту, который приютил меня ради моей же безопасности, после визита в лофт к оборотню, который превратился в волка и напал на меня. А до этого мы… Конечно, последнего Крис не знает точно, это только мое дело. Но все же… Арджент был другом моих родителей, он всегда ассоциировался у меня с отцом, он воспринимался мой как отец, когда я приехала сюда! А сейчас я повела себя как малолетняя неблагодарная дочь, которая заставила его беспокоиться, а потом еще и объявила, что на нее напал тот, с кем она проводила ночь. Ох. Если вселенский стыд существует, я — его воплощение.  — Нет, я хотела выпить и… Я мысленно хлопаю себя по лбу. Такое старшим не говорят. За последние пару лет я привыкла ни перед кем не отчитываться, а потом и вовсе осталась сама по себе, так что все границы были исключительно в моей голове. Когда у тебя никого нет, бояться чужого мнения — глупо. А теперь мне и правда неловко. Хотя, о чем это я? Арджент мне все-таки не отец. Максимум дядя.  — Сколько было времени, когда Дерек потерял контроль? — Крис, кажется, деликатно пропускает мимо ушей все мои оправдания, и спрашивает о главном.  — Меньше часа назад, — прикидываю я. Мужчина о чем-то задумывается, как будто сопоставляет факты, а я в это время пытаюсь не сойти с ума от стыда, неловкости, обиды и неопределенности, которая осталась после моего отъезда из лофта. Какой-то чертовски странный день. Неделя. Жизнь у меня так-то дурацкая.  — Иди спать, — советует мне Крис, и я киваю, чувствуя себя как школьница под домашним арестом. Может, мне и не помешает. Буду творить меньше глупостей — стану получать меньше неприятностей. Прохладная ткань подушки приятно касается горячего лица, но я чувствую, как вновь начинает пульсировать головная боль. Не знаю, что именно забрал Дерек, но, похоже, не всегда можно обмануть природу: она все равно возьмет свое. Будь это ноющие виски, заглушенные анальгином, или волчья ипостась, подавляемая с одной стороны и неизменно прорывающаяся с другой. В лофте, я заметила, это напугало Дерека: его неспособность держать зверя под контролем, беспомощность, и, в какой-то мере, желание растерзать меня на кусочки. Он явно не привык к такому, а я уж я — тем более. Снова вспомнив кровожадную пасть зверя, я жмурюсь сильнее и кутаюсь в одеяло так, чтобы оказаться в плотном коконе. У всех, конечно, свои монстры под кроватью, но мои, кажется, начали вылезать на поверхность. Сказки о серых волках и маленьких девочках хороши, когда знаешь, что конец будет добрым и нравоучительным. А когда ты невольно начинаешь сочувствовать зверю — все переворачивается с ног на голову. И уже неясно, кто в этой истории окажется злодеем: волк, указавший длинную дорогу, или охотники, выпустившие кишки твоему практически другу. А, может быть, и вовсе матушка, которая отправила Красную Шапочку в темный и опасный лес нести чертовы пирожки?