POV Рауль
Я стоял на руинах здания, всего несколько месяцев назад бывшего великолепным храмом искусства, домом античных муз и красоты… Теперь же его лепной изукрашенный фасад был покрыт черной копотью, окна выбиты и зияют темнотой, словно глазницы черепа покойника. Жуткое зрелище, почти в самом центре Парижа стояло величественное здание театра, который никто не спешил восстанавливать, все покинули его, сбежали, как бегут крысы с тонущего корабля… Она провела в нем столько долгих счастливых лет, а теперь смерть наложила свои костлявые руки на них обоих…
Кажется, никто не охраняет бывшую Гранд Оперу, люди давно вынесли все ценное, что там было. Она стояла разграбленная и опороченная, встречая меня приветливыми беззащитными объятиями своих распахнутых дверей.
Я знал, что Опера была домом не только для моей Кристины, но и для того человека, на поиски которого я сорвался сюда из Прованса. Интересно, каково ему видеть свой дом таким, если даже у меня немного дрожат руки при виде этого пустого, безжизненного пепелища? Он считал театр своими владениями, должно быть, тяжело осознавать и чувствовать себя нищим королем, оставшимся без любимого королевства…
Лишенный всего, даже собственного дома, сумел ли он сохранить разум в своем подземном аду? Или я встречу безумца, униженного и растоптанного, лишенного былой мефистофельской гордости?
Нет времени раздумывать над этим и предаваться безжалостным воспоминаниям, они все равно будут преследовать меня до конца… Сейчас нельзя медлить, от моих действий, возможно, зависит ее жизнь.
Я, направляемый памятью, поднялся по расколотым ступеням на крыльцо здания и вошел через центральный вход, ведущий в некогда великолепный, приветливый вестибюль. Здесь днем и ночью кипела жизнь, суетливая и беспечная, а теперь меня встретили лишь пустота, темнота и затхлый, спертый воздух заброшенного помещения. Роскошные светильники давно потухли, медные канделябры, которые не сумели открутить от стен предприимчивые мародеры, позеленели, и тускло мерцали во мраке, отражая блики проникающего сквозь двери света.
Не забывая о моей бедной жене, которая терпеливо и трепетно ждет меня, убаюканная своей летаргией, я не стал нигде задерживаться, прогоняя от себя призраки прошлого. Я быстро поднялся на второй этаж, осторожно перешагивая через обломки разбросанной мебели. Мой путь лежал в бывшую розовую гримуборную, Кристина рассказывала мне как-то, что за большим зеркалом есть потайной проход, через который он увел ее в свои подземелья вечером после премьеры «Ганнибала». Этот путь, вероятнее всего, более короткий и безопасный, чем тот, которым меня провела мадам Жири в ночь пожара.
Я свернул в знакомый коридор и, пройдя его до самого конца, уперся в дверь нужной мне комнаты. Естественно, гримуборная была не заперта, поэтому я повернул ручку и без труда оказался внутри. Здесь было темно и очень сильно воняло гарью. Ну, еще бы, ведь концертный зал, в котором все случилось, располагался совсем близко. Хорошо, что я догадался прихватить с собой связку свечей и спички.
Я зажег одну свечу, комнату осветил неяркий мерцающий огонек. Я невольно вздрогнул и отскочил на пару шагов назад, заметив у противоположной стены какое-то движение. Лишь через секунду я сообразил, что вижу свое испуганное отражение в огромном зеркале. Это оно!
Я подошел к нему и принялся ощупывать раму, надеясь обнаружить пружину, открывающую тайный проход. Нет, ничего. Я могу провозиться здесь полдня, но так ничего и не обнаружить, наверняка он позаботился обезопасить вход в свои владения от незваных гостей.
Конечно, есть более простой способ открыть проход – попросту разбить зеркало. Но, если он здесь, то наверняка услышит звон и треск, стократно отраженный стенами пустого театра, и тогда он может спрятаться или уйти, или попросту затаиться где-нибудь в темной нише и напасть на меня. Не думаю, что он сильно обрадуется незваным гостям, а уж тем более не обрадуется, когда увидит меня и поймет, что это не какой-то наглый воришка, а его заклятый враг… Так, надо бы придумать другой план.
Но, черт возьми, у меня нет на это времени! В конце концов, может быть, его вообще здесь нет! А я буду тратить время на поиски другого пути! Может быть, мне придется продолжить искать где-то в другом месте… Вот только где?
Нет, пусть уж лучше нападет на меня, обнаружит себя и, надеюсь, у меня появится возможность поговорить с ним… Главное, передать ему просьбу Кристины, главное убедить его, что ей нужна помощь… Главное, успеть.
И я, собравшись с духом, поставил свою свечку на пол и, зажав в руках отломанную ножку деревянного стола, подошел к злосчастному зеркалу. Его поверхность была довольно пыльной и тусклой, но я хорошо видел свое отражение. Вдруг мой взгляд упал на освещенный пол рядом с рамой. Мое сердце вздрогнуло и замерло. Я увидел след человеческой ступни, обутой в ботинок, судя по всему, мужской. Это не я оставил его, вот, мой рядом, совсем свежий, а этот выглядит слегка запыленным. Черт возьми! Кто еще мог интересоваться этим проходом, кто еще знал о нем?
Наверняка это был он.
В моей душе загорелась искра надежды. Господи, если он был здесь, и, судя по всему, совсем недавно, то у меня есть шанс найти его! Есть шанс спасти мою бедную жену! Значит, нельзя медлить!
Воодушевленный этой мыслью, я покрепче ухватил свою импровизированную дубинку и, размахнувшись, со всей силы ударил в центр стеклянной поверхности зеркала. Раздался оглушительный хруст и по пыльному стеклу от места удара расползлись зигзагообразные трещины. Я снова размахнулся и ударил туда же. Моя дубинка пробила зеркало насквозь, на пол с громким звоном посыпались осколки. Еще несколько крепких ударов и проход был расчищен от торчащих из рамы стекол. Я выпустил из рук ножку дубового стола, послужившую мне такую хорошую службу и, подняв с пола горящую свечу, храбро шагнул в образовавшийся темный проем. Не было смысла брать дубинку с собой, он может неправильно понять мои намерения. Нельзя злить его лишний раз, ведь он совершенно не предсказуем, очень вспыльчив и нападет без предупреждения. Да, этот урок я усвоил после встречи на кладбище и в его подвалах… Самое время вспомнить совет мадам Жири и держать ладонь на уровне глаз, чтобы у него не было возможности убить меня с помощью лассо.
Подняв одну руку таким образом, будто я держу наготове пистолет, во второй я сжимал свечу, освещая темноту сырого мрачного коридора. Шаг за шагом я крался вперед и добрался до винтовой лестницы, ведущей в нижние ярусы подвала. Памятуя о расставленных ловушках, я шел очень и очень осторожно. Черт возьми, и снова я иду в логово подземного монстра, только на этот раз, для того, чтобы просить у него помощи… Господи, как непредсказуема жизнь!
Каким-то чудом, я миновал все препятствия, и добрался до лестницы, ведущей на пристань подземного озера, но тут мне пришлось остановиться… Мое сердце вздрогнуло, когда я увидел возникшую передо мной преграду… Черт! Вот черт!
Вся лестница и, соответственно, все, что находилось ниже нее, было затоплено! Вода доходила до верхних ступеней, оставляя небольшое пространство под потолком… Господи, что же здесь случилось? Откуда столько воды?! Неужели…
Да, скорее всего, так и есть… Дамба или плотина, сдерживающая грунтовые воды, берущие начало в Сене, была разрушена, и подвалы оказались затоплены… Наверное, он спускался сюда за этим… Но, ведь для того, чтобы сделать это, нужно было устроить небольшой взрыв, да и вода, ничем не сдерживаемая, хлынула бы сплошным неудержимым потоком, снося все на своем пути… Господи… А что, если это был его способ покончить с собой? Что, если он спускался сюда, чтобы умереть, не выдержав того, что случилось, убедив себя, что это единственный выход от поглощающего разум мрака?!
Господи, нет! Ведь это последняя надежда! Он не мог унести ее с собой в эту подводную могилу!
- Черт тебя побери! Не мог подождать несколько дней?! Всего несколько дней! Дьявол!!! – словно обезумев, закричал я, со злостью ударив кулаком по каменной стене. Действительно, он был здесь всего три-четыре дня назад, след у зеркала был совсем свежим… Неужели Господь отвернулся от меня, неужели я не найду спасительного лекарства для моей бедной любимой жены?! Это жестоко! Она не заслужила такой участи! Пусть лучше я умру вместо нее! Это я должен мучиться и страдать, не она! Она ангел, она не заслужила всей этой боли, этих кошмаров… Не заслужила…
- Кристина, бедная Кристина… Моя милая Лотти… Что же мне делать? Что мне теперь делать? – твердил я, закрыв лицо руками и бессильно привалившись спиной к каменной отсыревшей кладке подземного коридора. Из моих глаз вдруг потекли жгучие слезы… Я потерял надежду, за которую так отчаянно пытался зацепиться. Я не знал, что мне делать… Я ничего не знал.
Наплевав на осторожность, я медленно повернулся в сторону прохода, по которому пришел сюда и двинулся обратно. Свечка погасла, я шел в полной темноте, рискуя провалиться в один из его подземных люков и сломать себе шею. Но мне было все равно, абсолютно все равно… Если я не могу ее спасти, то зачем мне жить?
Я добрел до выхода в розовую гримуборную, под ногами захрустели осколки злосчастного зеркала, я не обратил на это никакого внимания, я двигался словно во сне, охваченный своим горем. Не разбирая дороги, я направился вниз по лестнице и вышел из заброшенного вестибюля театра. Яркий солнечный свет на мгновение ослепил меня и я, прищурив глаза и повесив голову на грудь, спустился по ступеням крыльца Гранд Оперы. Что мне делать? Наверное, нужно ехать обратно и молится, надеясь на чудо. Месье Сурье прав – нужно позвать священника…
Я, сломленный отчаянием и дурными предчувствиями, свернул на одну из извилистых боковых улочек и пошел в сторону вокзала. Конечно, нужно было взять экипаж, но мне хотелось пройтись, чтобы хоть немного успокоиться и постараться взять себя в руки. Я зашел под темную арку пустого перехода, и, предаваясь своим горьким рассуждениям, шел вперед.
Я не успел ничего предпринять, когда почувствовал, как чьи-то сильные руки резко схватили меня за шиворот и, прежде чем я успел что-либо сообразить, я оказался прижат спиной к стене. К моей шее был приставлен нож, я почувствовал холодное тонкое лезвие на своей коже.
Передо мной стоял он. Я мгновенно узнал его, не смотря на то, что его лицо было наполовину скрыто широкополой шляпой и поднятым воротником плаща… Белая полумаска была на своем месте, закрывая его изуродованную щеку. Знакомые серо-зеленые глаза смотрели на меня с ненавистью и некоторым удивлением… Наверное, он шел за мной от самой Оперы, словно хищный зверь выжидая момента, когда можно будет напасть… Я же, захваченный своим горем, потерял бдительность и ничего не заметил… Боже…
- Так-так-так… Виконт де Шаньи… Какая неожиданная встреча,- негромко прошипел он, презрительно глядя мне в лицо. – Зачем ты ходил в подвалы, виконт? Я ведь просил забыть обо всем, что вы видели, - добавил он, чуть надавливая на лезвие.
Я, совершенно смешавшись от этой «неожиданной встречи», попытался собраться с мыслями и сказать то, что должен. Но он не давал мне такой возможности, все сильнее надавливая ножом на горло. Слова застыли у меня на губах, и я лишь смог прохрипеть несколько нечленораздельных звуков:
- Крис…на.. Опас.… Помощь…
Мое сердце отчаянно колотилось, кровь пульсировала в висках. Мне ужасно не понравилось, что он напал на меня, снова застав врасплох. Хорошо, что не попытался задушить, как в прошлый раз… Хотя, рано об этом говорить, нож у моего горла ничуть не лучше петли…
- Что ты сказал? – переспросил он, догадавшись чуть ослабить хватку и немного отодвинуть лезвие, давая мне возможность говорить. Я шумно выдохнул, чувствуя, что был на волосок от гибели. Он бы мог с легкостью прирезать меня, и тогда бы у Кристины не осталось никаких шансов. Я посмотрел прямо в его горящие ненавистью глаза и быстро произнес, пока он не надумал убить меня:
- Кристина в опасности. Она смертельно больна. Ей нужна твоя помощь.
- Моя помощь? – растерянно выдохнул он. А потом, сердито нахмурившись, добавил: - Ты, должно быть, сошел с ума, виконт? Что за бред ты несешь?
- Это не бред. Она очень больна. Врачи не знают, что с ней и не могут ничем помочь. Она просила разыскать тебя, потому что ты можешь прогнать ее кошмары, - примирительно произнес я, стараясь сломить стену его недоверия. Я подозревал, что будет очень трудно убедить его помочь… Но у меня все равно нет других вариантов! Поэтому я готов на все… Нужно попытаться вновь достучаться до человека, скрывающегося под оболочкой монстра. Признаюсь, я даже обрадовался, что вижу его перед собой, что он жив, ведь это значит - у Кристины есть шанс. У меня снова появилась надежда. Теперь все зависит только от меня. И от него.
- Кошмары? Кристина смертельно больна? – переспросил он, словно до него только сейчас дошел смысл моих слов. Он быстро убрал нож и спрятал его в карман плаща, но второй рукой все равно держал меня за плечо, вжимая в стену. Его глаза смотрели на меня угрожающе и одновременно растерянно.
- Да. Прошу, ты должен поехать со мной, чтобы помочь ей… - твердо глядя на него, произнес я.
- А зачем мне это? – его губы исказила дьявольская усмешка, а в глазах мелькнул злой огонек. – Ты не уберег свою жену, виконт. Ты сам виноват. Я не могу ничем помочь, - раздраженно ответил Призрак. Он отпустил мое плечо и резко повернулся в сторону выхода, но я не мог позволить ему исчезнуть! Так легко я не сдамся.
Я бросился за ним и, схватив за плечи, развернул к себе, его лицо вновь исказила гримаса ненависти, и он попытался высвободиться и продолжить свой путь, но я крепко держал его.
- Да послушай ты! Приехал бы я сюда из Прованса, надеясь разыскать тебя, будь у меня какие-то другие варианты?! Нет! Можешь попытаться снова убить меня, но ты не уйдешь, пока не выслушаешь все, что я должен сказать! – со злостью воскликнул я. На глазах, против моей воли, выступили слезы отчаяния. Я толком не спал уже две недели, нервы были натянуты до предела, я ничего не мог поделать с собой. Постоянная тревога за Кристину и ужасное нервное напряжение сделали свое дело. Я, не в силах вымолвить больше ни слова, отвернулся к стене и, закрыв глаза руками, попытался совладать с судорожными рыданиями, рвущимися из моей груди. Кое-как справившись с этим приступом отчаяния, я повернулся обратно, уже и не надеясь увидеть его. Скорее всего, он воспользовался моей слабостью и сбежал.
Но нет, я ошибся. Мой враг стоял на том же месте и с недоумением наблюдал за мной. Его взгляд как будто смягчился, он больше не горел той лютой ненавистью и неприязнью. Кажется, он наконец-то понял, что я не шучу и дело действительно серьёзно.
- Что с ней? – вдруг негромко спросил он.
- Я ведь уже сказал, что врачи не знают. Какой-то неведомый, не поддающийся лечению недуг. Она тает, словно свечка… - глухо ответил я.
- Но чем я могу помочь? Ведь я не врач, - он растерянно пожал плечами.
- Ты ее Ангел Музыки, ты нужен ей в этой роли. В полубреду она твердила о каком-то цыганском заговоре, который ты пел ей в детстве. Ты знаешь, о чем речь? – с надеждой глядя на него, спросил я.
- Да, я знаю. Я помню его, конечно, - растерянно пробормотал он, недоуменно глядя на меня. Кажется, он все еще боролся с последними сомнениями, не разыгрываю ли я его, не пытаюсь ли заманить в ловушку. Он молчал примерно с минуту, а потом на его лице вдруг появилось презрительное и одновременно хищное выражение. Глаза вновь сверкнули недобрым зеленым огнем, и он произнес, кривя губы в злорадной усмешке:
- Но, виконт, неужели ты думаешь, что я бескорыстно возьмусь помогать тебе? Зачем мне это?
- Проси, чего хочешь. Я обещаю, что выполню все условия, если это будет в моих силах, - сдался я. Я знал, что не вправе просить его быть снисходительным, не вправе умолять о милосердии. Ведь я стал главным виновником всех его бед, естественно, он захочет отыграться, он захочет отомстить и отплатить за свое унижение…
- Ты знаешь, чего я хочу. Мой уговор таков: как только она поправится, я заберу ее. Поверь, виконт, я смогу ее уберечь. Со мной она не будет ни в чем нуждаться, - отрывисто произнес он, впиваясь в меня горящим взором.
Мое сердце замерло, когда я услышал его ужасные слова. Где-то в глубине души, я подозревал, какую он выберет плату… Но, безумный, я еще на что-то надеялся!
- Ты с ума сошел?! – воскликнул я, не в силах обуздать закипающий гнев. Я отпрянул на шаг и возмущенно уставился на него.
Его лицо исказила ехидная торжествующая усмешка.
- Выбор за тобой, виконт. Решай – жить ей или умереть, - невозмутимо произнес Призрак.
- Но ведь она моя жена! Она любит меня!
- Это просто формальность. Для меня это не имеет значения, - холодно ответил он. – Кристина будет моей или не достанется никому.
- Она ведь не вещь! Я не могу ею распоряжаться! Ты сам предоставил ей выбор, и она его сделала! Она ушла со мной! Теперь я вижу почему. Ты сумасшедший монстр, - потрясенно произнес я, совершенно шокированный его бесчеловечным заявлением. Неужели спустя столько месяцев он так ничего и не понял?! Неужели он настолько погряз в своем безумии?
- Возможно… - вздохнул он и, презрительно улыбаясь, с издевкой произнес: - Но теперь этот сумасшедший монстр твоя последняя надежда, да, виконт? Делай выбор, он прост: жизнь или смерть?
- Она была права, назвав тебя жалкой тварью. Ты ею и остался, - с ненавистью глядя на его самодовольное лицо, ответил я. – Будь ты проклят! Будь ты трижды проклят, Призрак! Я согласен на эту дьявольскую сделку, - с горечью воскликнул я.
Я затаил свой гнев, я затаил свою злость… Потому что, как только Кристина поправится, он не сможет меня шантажировать. И тогда мы пересмотрим условия этого проклятого договора.
Словно прочитав мои мысли, он злобно прошипел:
- Что ж, ты сделал верный выбор, виконт. Но не пытайся меня обмануть. Иначе, ты пожалеешь об этом, я убью тебя, и Кристина все равно будет моей. У тебя есть шанс сохранить твою ничтожную жизнь, если ты послушно выполнишь мои условия.
«Это мы еще посмотрим», - подумал я, нахмуренно глядя на своего врага, но вслух ответил:
- Хорошо.
Я покорно склонил голову, сломленный всеми свалившимися на меня бедами. Я слишком переживал за Кристину, слишком много времени было потеряно на этот бессмысленный спор. Мне пришлось смириться с его условиями. По крайней мере, сделать вид, что я смирился. Я взял себя в руки, понимая, что сейчас не время идти на поводу у своей гордости и гнева. На кону стояла жизнь моей любимой жены. Она стоит того.
Я тяжело вздохнул и, одарив его неприязненным взглядом, сказал:
- Раз ты согласен, то нельзя больше терять ни минуты. Нам нужно немедленно ехать в Прованс.
- Мне нужно взять с собой кое-какие вещи, - бросил он через плечо, разворачиваясь в сторону выхода из переулка. – Встретимся на лионском вокзале, через полчаса, виконт.
С этими словами он растворился в полумраке перехода.
Меня не слишком устраивал такой вариант, я не хотел выпускать его из виду ни на секунду, но он уже исчез в неизвестном направлении. Я, все еще путаясь в своих мыслях и чувствах, растерянный и потрясенный, выбрался из лабиринта путанных узких улочек и оказался на центральном проспекте. Там я остановил экипаж и приказал вознице доставить меня на лионский вокзал.
***
Секундная стрелка стремительно бежала по циферблату, сокращая отведенные им полчаса. До назначенного срока оставалось всего три минуты.
Я со злостью захлопнул крышку брегета и спрятал часы в карман. В другой руке я сжимал купленные билеты на поезд до Авиньона. До самой посадки оставалось всего пятнадцать минут. Где его черти носят?!
Я стоял недалеко от входа в вестибюль вокзала, прислонившись плечом к мраморной колонне. Сложив на груди руки, я беспокойно кусал губы, то и дело порываясь взглянуть на время. Стрелки неумолимо отмеряют последнюю минуту… Что мне делать, если он не придет? Что, если он передумал?
Я напряженно смотрел на часы, мысленно проклиная его на все лады, когда кто-то едва ощутимо дотронулся до моего плеча. Я вздрогнул и поднял глаза. Он стоял рядом со мной, надвинув шляпу по самые брови, подняв воротник плаща и замотав нижнюю часть лица белым шелковым шарфом. В руке он сжимал небольшой саквояж.
Я облегченно выдохнул и выдавил улыбку:
- Ты пунктуален.
- У тебя есть билеты? – спросил он, настороженно рассматривая стоявших рядом пассажиров, ждущих прибытия своего поезда.
- Да, я уже купил. Поезд до Авиньона отходит через двенадцать минут, нам лучше пройти на перрон, чтобы не опоздать на посадку.
Я повернулся в сторону выхода, ведущего к железнодорожным путям. Он, словно молчаливая тень, последовал за мной. Мы отошли чуть дальше от людей, толпящихся на посадочной площадке, и терпеливо ждали, пока они заберутся в подошедший поезд. Я понимал, что он, скорее всего, чувствует себя не в своей тарелке, здесь было слишком людно, а для преступника с таким приметным лицом, скрывающимся от полиции, это было еще и очень опасно. Но он не отступался, стиснув зубы, он старался казаться спокойным и невозмутимым, настороженно глядя на суетящихся пассажиров. А я исподтишка наблюдал за ним, мысленно поражаясь тому, как удивительна и непредсказуема бывает жизнь. Разве мог я подумать, всего лишь месяц назад, что буду вот так стоять на перроне, рядом со своим заклятым врагом? Разве мог я знать, что этот странный человек станет последней надеждой на спасение для моей дорогой Кристины?
Наверное, он думал о том же самом, потому что пару раз я перехватил его не менее растерянный и задумчивый взгляд, которым он мельком смотрел меня.
Наконец, все пассажиры сели на свои места, толпа рассеялась, провожающие разошлись по перрону вдоль поезда и махали на прощание руками, посылая обычные напутствия своим родственникам и друзьям. Мы сели в поезд последними, я отдал билеты. Нас проводили в купе, и мы расположились на противоположных сидениях, подальше друг от друга, стараясь не встречаться взглядами. Я уткнулся в газету, которую нашел на столике, а он, кажется, смотрел в окно.
Поезд тронулся, унося нас прочь из Парижа в Прованс. К ней.
***
POV Эрик
Мы сошли с поезда в Авиньоне, там нас ждал экипаж виконта, который должен был доставить нас в его родовое поместье. За все время поездки мы не обменялись ни словом. Да и о чем нам было разговаривать? Одно его присутствие вызывало в моей душе лютую ненависть, а звук голоса раздражал мой слух. Я ненавидел этого человека всем сердцем и не до конца понимал, что я делаю в его экипаже, зачем еду в его поместье… Зачем я поддался на его уговоры и дал слабину? Почему уступил своим воспоминаниям?
Возможность увидеть ее… Мою Кристину. Она нуждается во мне, и я не смею ей отказать. Я думал, что больше никогда ее не увижу, я думал, что навсегда попрощался с моим ангелом, но судьба словно дает мне второй шанс. И я ухватился за него, как хватается отчаявшийся человек за край пропасти, не желая падать в бездну и разбиваться о камни.
Конечно, я прекрасно знал, что виконт согласился на мои условия только потому, что отчаянно нуждался в помощи, потому что у него не было других вариантов. Как только она пойдет на поправку, он выставит меня вон или попытается опередить мою угрозу и убить меня первым. Пусть попробует.
Я усмехнулся про себя, глядя в окно кареты. Мимо проносились живописные леса и луга Прованса, но пасторальные пейзажи не могли отвлечь меня от этих мстительных мыслей.
Почти четыре месяца прошло с тех пор, как я видел ее последний раз, с тех пор как она ушла от меня и стала женой этого мальчишки, сидящего напротив меня. Я мог бы просто задушить его или прирезать, столько возможностей… Но я не стану этого делать. Я многое понял за эти долгие дни одиночества и сожалений. Я был не прав, я все делал неправильно. Она могла быть моей, я видел любовь в ее глазах… Но я сам убил в ней эту привязанность. Моя страсть, моя ревность, вспыльчивость и злость на весь мир оттолкнули ее… И она стала искать спасения у этого мальчишки… Но теперь, у меня действительно появился шанс все изменить. О, виконт, она сама уйдет со мной, по собственной воле. И ты не сможешь мне помешать.
Я увлекся, лелея свои замыслы, и не сразу услышал, что он ко мне обращается.
- Прошу прощения, но как мне тебя называть? У тебя есть имя? – спросил виконт, с любопытством рассматривая меня. – Мне нужно как-то представить тебя своим людям…
Я презрительно усмехнулся. Ну да, так я тебе и сказал.
Тем не менее, мальчишка прав, ему придется как-то обращаться ко мне. Варианты с «Призраком» и «Ангелом Музыки» я отмел сразу. Нужно что-нибудь придумать.
- Можешь называть меня месье Саном, - произнес я. Моя фантазия отказывалась приходить мне на помощь.
- «Безымянный»? – удивленно переспросил виконт. Я молча кивнул и снова отвернулся к окошку экипажа. Оставшуюся часть пути мы провели в молчании, тишину нарушал только стук колес.
Карета остановилась у великолепного особняка, или, вернее, замка. Часть его была закрыта деревянными лесами, и видимо, находилась на реставрации. Восточное крыло и центральная часть были жилыми.
Виконт выбрался из кареты, я последовал за ним. Услышав шум подъезжающего экипажа, на порог вышли люди виконта, немолодая женщина в строгом темном платье, и двое мужчин, один пожилой, в форме дворецкого, а второй едва ли старше виконта. Видимо, это был его камердинер. Они с недоумением смотрели на меня, и я отвел глаза и нахмурился, мне не нравилось такое пристальное внимание к моей персоне. Виконт заметил это, потому что поспешно отдал указания подготовить для меня комнату на первом этаже. Он сказал, что я его давний друг, и практикующий врач, знакомый с новыми медицинскими методиками, он случайно встретил меня в Париже.
Забавно. Я друг виконта. Все-таки странный сегодня день.
Пока я осматривался в вестибюле, мой спутник о чем-то тихо спросил женщину, она отрицательно покачала головой и вздохнула. Виконт заметно погрустнел. Он поблагодарил даму и попросил ее распорядиться насчет ужина. Прибыли мы довольно поздно, стрелки часов в холле показывали одиннадцать вечера, за окнами уже стемнело и слуги зажгли свечи.
Виконт приказал дворецкому, которого он называл «месье Луи», забрать мой саквояж и отнести в мою комнату. Я отдал слуге свой плащ и шляпу, он принял их, с любопытством поглядывая на мою маску. Мне было неприятно, и виконт, заметив, что я начинаю сердито хмуриться, вежливо обратился ко мне:
- Месье Саном, не угодно ли вам взглянуть на мою супругу или вы слишком устали с дороги и нуждаетесь в отдыхе?
Я отрицательно покачал головой и в тон ему ответил:
- Нет, что вы, месье де Шаньи, я ведь для того и приехал сюда, чтобы оказать виконтессе посильную помощь. Не будем же терять времени.
Он одобрительно улыбнулся и попросил следовать за ним. Мы пересекли холл и миновали длинный коридор. Виконт остановился у дверей дальней комнаты и негромко постучал. Я, с замиранием сердца ждал того, что увижу за этими дверями. Она там, я чувствовал, что она там. Бедная, бедная моя девочка.
Вдруг дверь слегка приоткрылась и на пороге возникла красивая молодая женщина. Стройная блондинка с очень светлыми волосами и яркими голубыми глазами, она улыбнулась, увидев виконта, и тут же перевела взгляд на меня. На ее очаровательном лице отобразилось недоумение и растерянность. Она явно не ожидала, что виконт вернется не один. Ее холодные голубые глаза с интересом впились мою маску, а алые губы чуть дрогнули, словно она попыталась скрыть усмешку.
- Мадемуазель Кармилла, позвольте представить вам месье Санома. Он врач и мой давний друг, я привез его из Парижа. Он любезно согласился помочь в нашей беде, - представил меня виконт. Кажется, эта информация не произвела на девушку никакого впечатления, она лишь меланхолично улыбнулась и вежливо кивнула мне головой. Кто она, черт возьми, такая? Должно быть, какая-то родственница виконта. Она одета не как служанка.
Девушка вернулась в комнату, Рауль последовал за ней, я тоже не отставал. Я шагнул за порог последним и прикрыл за собой дверь.
- Кармилла, а где месье Сурье? Он сегодня навещал ее? – тихо спросил виконт.
- Он был здесь буквально полчаса назад. Напоил ее микстурой и велел мне присматривать за ней. Он должен снова навестить ее через час. Сейчас он, скорее всего, поднялся в библиотеку, - бесцветным тоном ответила девушка.
Она подошла к широкой кровати с опущенным бордовым балдахином и присела на стоявший рядом стул. Судя по всему, мадемуазель коротала время за вышивкой, сидя у постели больной. Я замер в центре комнаты, не решаясь сделать шаг вперед, ноги отказывались мне повиноваться. Я боялся подойти и взглянуть на нее… На мою Кристину. Но вместе с тем, я желал увидеть ее больше всего на свете. Вихрь смятенных чувств застилал мой разум, я боялся пошевелиться и выдать себя каким-нибудь несдержанным вздохом или слишком красноречивым взглядом.
Виконт же, пользуясь правом мужа, чуть отодвинул скрывающий ее балдахин и присел на край кровати. Он взял тонкую руку, кожа на которой казалось восковой и прозрачной, до того она исхудала, в свои ладони и тяжело вздохнул. Некоторое время он молча смотрел на нее, а затем повернулся в мою сторону и я успел заметить слезы, мелькнувшие на его глазах. Но он быстро поднялся на ноги и, выдавив любезную улыбку, дотронулся до плеча блондинки.
- Кармилла, я могу попросить тебя разыскать мадам Лавуазье и узнать у нее, когда будет готов ужин?
Девушка тут же поднялась на ноги, отложив вышивку на стол и, вежливо улыбнувшись виконту, прошла мимо меня, чуть задев платьем. Едва она покинула комнату, как Рауль вдруг метнулся за ней и поспешно повернул ключ, торчащий из замка. Я с недоумением наблюдал за его действиями.
- Кто эта девушка? – спросил я, хмуро глядя на встревоженное лицо виконта.
- Она моя троюродная кузина. Кармилла Карнштейн. Они очень близко подружились с Кристиной, - быстро пробормотал он, закрывая лицо руками и подходя к окну. Им снова овладело отчаяние.
Увидев его печальное и расстроенное лицо, я не мог больше сдерживать свое беспокойство и бросился к ее постели.
Я упал на колени рядом с кроватью, как зачарованный, не смея отвести глаз от ее хрупкой фигурки, укрытой теплым одеялом. Лицо Кристины находилось в тени балдахина, ярким белым пятном выделяясь на темной подушке. Как она бледна, невероятно бледна… Словно смерть уже прикоснулась к ней своим беспощадным крылом… Бескровные губы были чуть приоткрыты, она дышала неровно и беспокойно. Темно-фиолетовые, почти черные тени залегли под ее закрытыми веками. Тонкая кожа плотно обтянула череп, она была так худа, истощена… Господи!
Я почувствовал, как в моей груди закипает бешенство. Мне было больно, невероятно больно видеть ее такой! До чего они ее довели?! Как они посмели измучить ангела?!
Я порывисто обернулся в сторону виконта, намереваясь высказать ему все, что я о нем думаю, но слова упрека застыли на моих губах. Он невидящим взором смотрел прямо на нее, и по его щекам текли несдержанные слезы… Он и сам был белее мела, и у меня не хватило духу сказать ему то, что хотел. Я смолчал, невероятным усилием воли заставив себя отрешиться от эмоций, и повернулся к моей несчастной девочке. Я осторожно прикоснулся к ее руке, она показалась мне совершенно ледяной, словно жизнь навсегда покинула ее тело и она обратилась в камень. Не обращая внимания на виконта, я зажал ее тонкую кисть между своих ладоней, пытаясь согреть своим теплом.
- Кристина… - невольно прошептали губы это дорогое имя. Конечно, она не слышит меня, она не отзовется. Ее сон можно было принять за летаргию, если бы не грудная клетка, которая слишком часто поднималась и опадала. Казалось, что Кристина борется за каждый глоток воздуха. Ее веки немного подрагивают, а брови едва заметно хмурятся, словно ей снится что-то неприятное. Вспомнив слова виконта, о том, что она хочет, чтобы я избавил ее от кошмаров, я поспешил выполнить эту просьбу.
Я начал петь старинную цыганскую колыбельную, которой часто баюкал ее, когда она была совсем маленькой. Незамысловатый успокаивающий мотив создавал иллюзию безопасности, все беды отступали, злые чары исчезали… Я выучил эту песню, когда жил в передвижном цирке… Цыганки пели ее своим детям, а я сидел за прутьями клетки, на холодном полу и, закрыв глаза, представлял, что это моя мать поет мне колыбельную… Я не совсем понимал слова, песня была старинной и изобиловала архаизмами, но суть была такова: матери просили духов-покровителей защитить их детей от созданий ночи, рыщущих по свету и похищающих души. Смысла в этом не было никакого, но легкий, убаюкивающий мотив проникал в самое сердце, он успокаивал и обволакивал, это была простая живая музыка, заменившая мне нежные материнские объятия…
Мельком я заметил, что виконт, чуть наклонив голову набок, внимательно слушает мою песню, он опустился на ближайший стул и замер, внимая голосу своего врага… Его измученные бессонницей, покрасневшие глаза начали слипаться… Интересно, сколько томительных, тревожных ночей он провел, сидя рядом с ней, вздрагивая и прислушиваясь к ее неровному дыханию?
Странно, на мгновение, я даже почувствовал жалость к этому красивому юноше…
Я поспешил отвернуться от него, пока он не заметил моего сочувствия, и снова посмотрел на Кристину. Мне показалось, что ее дыхание выровнялось и стало более глубоким. Теперь она походила на человека, спящего спокойным сном, она уснула, не приходя в сознание.
Я допел последние слова колыбельной и замолчал. Я держал ее за руку и слегка улыбался. Да, она действительно стала дышать спокойней. Ее лицо было безмятежно… Интересно, что снится этому ангелу? А ведь было время, когда она делилась со мной своими снами и грёзами, там, в театре, мы жили в нашем маленьком волшебном мирке. Я был ее Ангелом, а она моим. Моя милая, дорогая, любимая Кристина… Почему ты не осталась со мной?
Спиной я почувствовал, что Рауль поднялся со своего места и подошел ко мне. Добро пожаловать в реальность.
- Спасибо тебе. Она давно не спала так спокойно, - шепотом произнес он.
Я недовольно поморщился, мне не хотелось отпускать ее руку, мне не хотелось подниматься на ноги и говорить с этим мальчишкой. Но мне пришлось, я должен усыпить его бдительность и не давать ему лишнего повода для ревности и подозрений. Я не должен предаваться грезам, мне нужен холодный и ясный ум.
- Не за что, - коротко ответил я, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к нему лицом. – Кто остается с ней на ночь? Кто-то дежурит у ее постели?
- Да. Обычно я или Кармилла… Но, знаешь, перед тем, как попросить меня привезти тебя, Кристина поведала мне одну странную историю из детства… И просила ни в коем случае не рассказывать об этом мадемуазель Карнштейн.
Он коротко пересказал мне историю, поведанную Кристиной. Его слова заставили меня задуматься.
- Получается, она ей не доверяет? – спросил я.
- Не знаю… Мне казалось, что они прекрасно ладят между собой. Они стали лучшими подругами… Но, возможно, она считает, что Кармилла как-то связана с женщиной из ее сна. Разум Кристины замутнен этой болезнью, она и меня-то не всегда узнает… Описание той женщины очень похоже на мою кузину, - неуверенно произнес он. – Я думаю, лучше пока не подпускать ее к Кристине, ей нельзя лишний раз волноваться, это недопустимо в ее состоянии.
- Да, здесь я с тобой согласен, виконт, - ответил я. В его словах и вправду было зерно истины. И это открывало для меня некоторые возможности, которыми я решил тут же воспользоваться. - Раз общество мадемуазель Кармиллы вредит выздоровлению виконтессы, то тебе придется дежурить самому. Я могу разделить с тобой обязанности ночной сиделки, если ты, конечно, согласишься, - как можно безразличней произнес я.
Он задумчиво посмотрел на меня, немного растерявшись от моего предложения. Я прекрасно понимал, какая нешуточная борьба происходит в его душе. С одной стороны, ему действительно требовался сменщик, но он не желал доверять эту обязанность мне, что неудивительно. Будь я на его месте, я бы ни за что не согласился на это.
Виконт повернулся к постели Кристины и посмотрел на ее бледное лицо. Она была так красива, невероятно красива… Спящая красавица. Безмятежный и тихий сон расслабил напряженные мышца лица, и она снова превратилась в милого нежного ангела. Этим умиротворением и спокойствием она была обязана мне.
Кажется, его голову посетила та же мысль, и это стало последним аргументом в его внутреннем споре.
- Если она тебе доверяет, то и я доверяю. Я рассчитываю на твою честность, - глухо произнес он, повернувшись ко мне лицом. – Но, если ты хоть пальцем ее тронешь… я… - виконт многозначительно посмотрел на меня и сердито нахмурился. Я прекрасно понял все, что он имел в виду и поспешил его успокоить.
- Даю слово, что не переступлю границы дозволенного. Не ради тебя, виконт, а ради нее. Она для меня – неприкосновенная святыня. Не потому что она твоя жена, а потому что я слишком ее уважаю, - совершенно искренне произнес я. Он одарил меня недовольным взглядом, но мне на это было совершенно наплевать. Я сказал то, что думаю. Да, виконт, я делаю все это только ради нее, ради моего ангела.
Он тяжело вздохнул, и поднял глаза к потолку, видимо, пытаясь смириться и взять себя в руки.
- Что ж, думаю, мы поняли друг друга. Через час к ней заглянет месье Сурье, наш семейный доктор, пока ее можно оставить одну, пусть немного поспит, - произнес он. – Идем, я покажу тебе дом и провожу в твою комнату.
