Увидимся во сне

      На большом белом диване, сжавшись в маленький беззащитный комочек, лежит такая молодая, но до изнеможения разбитая девушка. Взглянув на неё три дня назад и сейчас, с трудом можно было сказать, что это один и тот же человек. Глаза от непрекращающихся слёз были красными и опухшими. Влажные и розовые щёки впали. Аня уже и не помнит, когда ела последний раз. Кажется, это было утром того самого д… Нет. Не надо об этом думать. Какая разница, когда она ела. Говорят, что без еды человек может прожить полторы недели. Но даже эти десять дней ада кажутся ужасно долгим путём к счастливой и освобождающей от мучений смерти.       Девушка, поджав к себе ноги, держала в левой руке небольшой чёрный домашний телефон, откуда уже на протяжении долгих минут она слышала до боли родной и любимый голос: — Хей, привет, как ты?       Закрыв глаза, к которым в очередной тысячный раз подступили слёзы, Аня болезненно сглотнула. Его голос был настоящим. Таким живым и жизнерадостным. Словно он где-то рядом. На том конце провода. Разговаривает с тобой и ждёт, когда ты ответишь. — Оу, чувак, прости, что перебиваю, но я не могу молча слушать, как ты увлечённо разговариваешь с автоответчиком. Я ведь могу и ревновать начать, в конце концов.       На опухших и искусанных губах появляется некое подобие слабой улыбки. — Нет, если тебе нравится, мы можем ещё поговорить, но, думаю, тебе лучше дождаться сигнала и начать говорить уже после него, а то ведь я даже не узнаю, чего ты, собственно, звонил. Пи-и-и-ип.       В трубке послышалась характерная после сигнала тишина. А на глаза проступили характерные после воспоминаний слёзы. — Оу, прости, я опять тебя обманул. Надеюсь, ты не успел сказать что-то важное…       Этот родной и до мурашек по коже любимый голос, с привычной и милой шепелявостью и чуть слышной хрипотой. Он пробирал до самой глубины души, с каждой секундой сжимая её всё сильнее.       Где-то вдалеке послышался её собственный голос, заставивший сердце пропустить пару ударов. — Тош, ты опять с телефоном разговариваешь? — Ань, говори потише, я записываю автоответчик.       Она помнит тот день…       Он записывал речь весь вечер, ни в какую не соглашаясь на стандартное сообщение, которое стоит практически у всех на автоответчике. Он хотел что-то особенное, что-то, что запомнится. И у него это получилось… Она помнит. Она помнит это до сих пор, словно всё это происходит прямо сейчас…       Девушка только что вышла из кухни, вытирая небольшим полотенцем руки, и с усталой улыбкой на лице смотрела на молодого парня, который, чуть нахмурившись, закрывал ладошкой нижнюю часть телефона. — Хватит уже над людьми издеваться, дай сюда, – закинув кухонное полотенце на плечо, блондинка, вытянув руку вперёд, направилась к барабанщику, который, спрятав телефон за спину, начал отступать назад. — Да ладно тебе, это же весело.       Она была уже очень близко. Настолько, что ей не составило никакого труда начать отбирать телефон. — Ай! Не бей меня! Нет, только не сюда! А-а-а!!!       Громче, чем эти выкрики вперемешку со смехом, были только постоянные шорохи от небольшой шуточной драки. — Вы позвонили в квартиру Тоши и Ани, и, если я не отвечаю, значит, меня уже убила моя любимая будущая жена! А-А-А!!!       Шорохи резко оборвались, и послышался протяжный и противный писк.       Сглотнув, девушка болезненно зажмурилась и чуть трясущейся рукой взяла трубку, которая безжизненно лежала на её щеке. Открыв глаза, она нажала на красную кнопку и, не задумываясь ни на секунду, в тысячный раз набрала домашний номер их квартиры, который она сможет сказать в любое время дня и ночи. Она не понимала, зачем это делает. Зачем звонит в пустую и мертвую квартиру и зачем слушает его голос, от которого душу просто наизнанку выворачивало. Каждый раз. Снова и снова, принося новую, усиленную порцию боли.       Долгие безжизненные гудки, наконец, сменились на родной и любимый голос, который пробирался под кожу, словно иголки, вызывая болезненные стаи мурашек. — Хей, привет, как ты?       Аня, закрыв глаза, к которым уже в миллионный раз подступили слёзы, прикусила нижнюю губу и чуть слышно прошептала: — Ужасно…       Прозрачная крупинка скатилась по щеке и упала на белую простынь, которая и без этого была весьма влажной. — Я скучаю по тебе… Мне очень плохо без… — Оу, чувак, прости, что перебиваю, но я не могу молча слушать, как ты увлечённо разговариваешь с автоответчиком. Я ведь могу и ревновать начать, в конце концов.       Глаза зажгло сильнее. Нижняя губа была прикусана до крови. Небольшой чёрный телефон с силой зажат в маленькой руке, на которой проступили белые костяшки. — Нет, если тебе нравится, мы можем ещё поговорить, но, думаю, тебе лучше дождаться сигнала и начать говорить уже после него, а то ведь я даже не узнаю, чего ты, собственно, звонил. Пи-и-и-ип.       Дверь комнаты чуть приоткрылась, и появилась Женина голова. — Ань?..       Боли всё больше. А сил на борьбу с ней становилось всё меньше. — Аня, что ты делаешь?..       Женя обеспокоенно вошёл в комнату и неуверенно подошёл к девушке. А она, как испуганный зверёк, вжалась в диван ещё сильнее, уже не в силах сдерживать слёзы, что так безжалостно разрывали её на клочья. Она зажала в руке телефон так сильно, что маленькие кнопочки стали потрескивать. — Родная, отпусти, – Женя аккуратно взял её за побелевшую ладонь, а другой рукой постарался вытащить телефон из мёртвой хватки. – Слышишь? Отпусти его.       Он говорил и даже сам не понимал, насколько двусмысленно и глубоко звучат его просьбы.       Обжигающие слёзы скатывались по щекам, а сердце с силой сдавливалось в крохотный комочек. Было настолько тошно и неприятно, что хотелось вырвать его из груди, чтобы перестать, наконец, что-либо чувствовать.       Аня заревела ещё сильнее, словно узел, сдерживающий её эмоции, разорвался, когда Женя практически забрал телефон, из которого чуть слышно доносился Тошин голос: — Не бей меня! Нет, только не сюда! А-а-а!!!       Его сердце пропустило пару ударов и болезненно сжалось, услышав родной голос. Женя на секунду замер и, сглотнув ком, практически не отступающий от горла, нажал на кнопку «отключить». Отложив телефон в сторону, он сел рядом с Аней, бережно взяв её за руку. — Анют, всё, успокойся, пожалуйста, всё будет хорошо, слышишь?       Он говорил и сам не верил. Но это было единственное, что он мог сейчас сказать.       Аня повернулась к нему лицом и, уткнувшись носом в его бедро, проговорила сорванным голосом: — Я не хочу так больше жить… Убей меня, пожалуйста…       Перед глазами будто помутнело. Уши на мгновение заложило, а потом резко стал слышен бешеный стук собственного сердца. Он услышал то, что так боялся услышать. Он не готов потерять ещё одного родного человека. Только не это… Только не сейчас… — Ч-чт… Ты… А…       Язык заплетается, а мысли в голове летают на такой бешеной скорости, что даже не замечают друг друга и врезаются во всё, что попадётся на пути, разбиваясь вдребезги. — Ты не можешь… Ты не должна так говорить…       Он смотрел перед собой и ничего не видел. Пелена неожиданно подступивших слёз заставляла видеть всё расплывающимся и непонятным. Сердце билось о грудную клетку так быстро и так сильно, что кроме его стука не было слышно абсолютно ничего. — Ты должна жить… Ради Тоши… Ради вашего ребёнка…       Да, ради ребёнка! Вспомнив единственный лучик света в её жизни, Женя почувствовал каплю облегчения в душе. Ведь он нашёл ту самую тоненькую ниточку, на которой сможет держаться Анина жизнь. Ниточка, которая со временем превратится в огромный канат, не позволяющий сорваться ей в эту бездну.       С загоревшимися глазами, он посмотрел на девушку, обхватившую его коленки руками и вздрагивающую каждую секунду от целого океана слёз. — Ты должна жить ради него, слышишь? — Нет… — Я уверен, Тоша ни за что на свете не позволил бы вам умереть. — Нет, нет, нет…       Слёз всё больше. А сердцу всё больнее. — Ты должна держаться. Ради вас двоих. Ради вашего общего маленького чуда. Ты не можешь убить его. — Нет… Его нет… — Тоша всегда будет рядом с вами, слышишь? И мы будем рядом, ты никогда не останешься одна, мы справимся… — Его больше нет… — Ты должна… — Ребёнка больше нет… — … быть си… — Я его потеряла…       Она прошептала это практически одними губами. И, сказав это вслух, она будто только сейчас поняла: — Я всех потеряла…       И зажав в ладошке край Жениных шорт, она зарылась в волосах и от бессилия заревела ещё сильнее. А он так и замер с недосказанным словом на губах, с застывшими стеклянными глазами и с дрожащими руками. И всё будто бы в этом мире остановилось. Вернее даже не так. Всё просто исчезло. Стало серым и никчёмным, оставив его одного посреди этой нечеловеческой боли, которая сейчас с немыслимой скоростью разъедала его душу изнутри. Слёзы встали в глазах, обжигая их и не давая ничего увидеть. Он так и не моргал. Пока одна крупная слезинка не упала на его собственную дрожащую и застывшую на месте руку.       А та ниточка… Она порвалась… Полетев вместе с Аней на дно несуществующей беспросветной убивающей бездны.       От бесконечных и уже надоевших слёз глаза опухли настолько, что их с трудом удалось открыть. Наконец, разглядев и поняв, что она лежит, уткнувшись в Женины колени, Аня чуть приподняла голову и увидела руку, далеко не похожую на Женину.       Это была его рука. Рука, которую она узнает из нескольких миллиардов…       Глаза тут же распахнулись, а сон исчез, не оставив после себя никаких следов. Блондинка подняла взгляд наверх и увидела его стеклянный, полный боли и раздумий взгляд. Его правая рука аккуратно гладила её по волосам, а глаза были настолько задумчивы, будто он полностью отдался своим нахлынувшим воспоминаниям, не сразу заметив пробуждение любимой.       Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Он – растерянно и виновато, а она – с прежней любовью и болью. — Анечка, прости, я не…       Он не успел договорить, так как её тоненькие ручки обвили его шею руками, а горячее дыхание начало обжигать шею. Сглотнув, он выдохнул и закрыл глаза, чуть неуверенно обняв Аню за талию. — Я не хотел… У меня не получается этому… — Я люблю тебя.       И всё, что он хотел сказать, было уже бессмысленно по сравнению с тем, что он услышал. Тяжёлая улыбка коснулась его губ, и, облегчённо прикрыв глаза, он уверенно прижал к себе Аню, блаженно зарывшись лицом в её волосах и полной грудью втянув в себя этот родной и любимый запах, который он сможет узнать из нескольких миллиардов других.       Спокойствие и умиротворение, которые, казалось бы, больше никогда не поселятся в их душах, сейчас согревали их сердца и залечивали раны, на месте которых в скором времени всё равно появятся новые. Но какая разница, что будет потом, если сейчас они, наконец, чувствуют себя хотя бы чуточку счастливыми.       Они лежат на диване, прижавшись друг к другу, и просто молчат, получая удовольствие от каждой секунды, проведённой вместе. По-настоящему ценить то, что у тебя есть, начинаешь только тогда, когда успел потерять что-то ценное и душе, и сердцу. — Знаешь… – Тоша опустил взгляд и чуть заметно грустно улыбнулся. – Пока ты живешь, ты думаешь, что у тебя ещё полно времени. И конец так далёк, что о нём можно даже не думать. Ты творишь всякую ерунду, развлекаешься, думаешь, что вот она настоящая жизнь, я отрываюсь, я ловлю кайф. Но… Когда ты умираешь, ты смотришь на свою жизнь со стороны. И только сейчас ты замечаешь все свои ошибки, и что нифига ты не отрывался, ты просто занимался какой-то фигнёй, вместо того, чтобы жить по-настоящему.       Он со злостью выдохнул, а Аня сжала в руке его ладонь сильнее. — Ты не представляешь, как мне хочется вернуть всё назад и начать, наконец, ценить каждую минуту своей жизни. И не только минуты, но и тех людей, что меня окружают. Я… я так по вам скучаю… Ты даже не представляешь. Я ужасно скучаю по маме… Я ведь так давно ей не звонил… Всё был занят. Типа. А на самом деле занимался какой-то хернёй…       Он сглотнул, неприятно нахмурившись. — И с тобой… Я вёл себя как долбанный эгоист. Я думал, что ещё полно времени и что ты всегда будешь рядом. Я ненавижу себя за то, что слишком мало времени проводил с тобой.       Аня, аккуратно отпустив Тошину руку, ловко перевернулась на другой бок и через несколько секунд уже оказалась лицом к лицу с барабанщиком. — Тош, ты не должен так говорить, – посмотрев в его глаза, полные боли и отчаяния, уверенно проговорила она, нежно положив ладонь на его щетинистую щёку. – Ты был самым лучшим. — Это я с тобой стал другим, – ухмыльнулся он, не поднимая взгляда. – И то первое время вёл себя, как мудак. Думал, что ты никуда не денешься, что всё это продлится вечность. Я стал по-настоящему ценить своё счастье только в последние годы. А что было с моей жизнью другие года? – Тоша болезненно наморщился и с надеждой на ответ заглянул Ане в глаза. – Что я делал двадцать три года?       Отведя взгляд в сторону, Аня неуверенно пожала плечами. — Ты был молодым… — Не молодым, а глупым, – хмыкнул он, чуть мотнув головой. – Всё, жизнь закончилась. Раз, – он щёлкнул пальцами, – и нет. И даже вспомнить нечего.       Девушка неуверенно подняла на него свой растерянный взгляд. Ему так хочется помочь… Но разве можно помочь мёртвому?.. — Единственный луч света в моей никчёмный жизни – это ты и парни, – он с любовью заглянул Ане в глаза и с нежностью сжал её руку в своих ладонях. – Я не представляю, что было бы со мной, не будь тебя. Только с тобой я зажил по-настоящему и обрёл, наконец, своё счастье.       На его глаза проступили слёзы. Как хочется вернуть всё назад. Когда всё было хорошо. Когда казалось, что всё это ещё долго не закончится. И тогда бы он перестал так думать. Правда, он перестал бы считать, что жизнь вечна. Он бы начал ценить каждую секунду, проведённую вместе с ней. Только верните всё назад, пожалуйста…       Закрыв глаза, он уткнулся носом в Анину шею и с силой втянул в себя воздух, стараясь остановить неожиданно подступившую волну слёз. — Тош… – неуверенно прошептала Аня, сглотнув. Кажется, только сейчас она поняла, как им стать вновь счастливыми. – Забери меня.       Парень, непонимающе нахмурившись, растерянно отпрянул от девушки и взволнованно посмотрел ей в глаза. — Что?.. – одними губами прошептал он. — Забери меня, – увереннее и громче ответила она. – Забери меня к себе. Я не хочу жить без тебя.       Тоша нахмурился ещё сильнее. От непонимания, от растерянности и от страха, который медленно начал закрадываться в сердце. — Убей меня. И мы снова будем вместе.       Не отводя взгляда, она уверенно смотрела в его испуганные глаза, ни на секунду не сомневаясь в правильности своего решения. Так будет лучше всем. И ей, и ему, и даже Жене с парнями. Аня и Тоша будут вместе и счастливы, а «Нервам» больше не придётся мучиться и за себя, и за неё. Это лучший выход. Умереть и стать счастливым с человеком, которого больше нет в её мире. А если он не может вернуться в её мир, значит, она сама уйдёт к нему. — Стоп, подожди… – ошарашено произнёс, чуть отстранившись от девушки. – Ань, я не для этого тебе сейчас жаловался на то, как хреново быть мёртвым. Я хотел этим сказать, чтобы ты начала жить новой жизнью, чтобы ты начала по-настоящему ценить то, что у тебя есть. — Но всё, что у меня было, я потеряла. — Жизнь не заканчивается на этом. — Моя жизнь закончилась, когда закончилась твоя, – сведя брови к переносице, в отчаянии проговорила она. И опять эти слёзы в глазах, опять голос срывается. – Почему ты не понимаешь, что я не могу жить без тебя? Вся моя жизнь была в тебе, и она умерла вместе с тобой.       Одинокая слеза скатилась по её щеке, а губы задрожали. Как он может просить её начать жить заново, если она перестала жить в тот момент, когда услышала, что смысл всей её жизни умер? Как он может даже думать о том, что она сможет без него жить?! — Анечка, родная, пожалуйста, – его брови искривились в сожалеющей гримасе, а руки с силой и одновременно с нежностью сжали Анины ладошки. – Прошу тебя, не плачь. Ты не представляешь, как мне больно видеть, как ты плачешь. Слышишь?       Он аккуратно поправил прядь её светлых волос и провёл большим пальцем по влажной щеке, по которой быстро скатилась одинокая слеза. — Я не хочу без тебя жить… – сорванным голосом прошептала она, опустив взгляд вниз. – Прошу тебя, забери меня.       На его глазах до сих пор невысохшие слёзы. Губы начинают дрожать. И руки тоже.       Он резко поднял растерянный взгляд на входную дверь и, вновь посмотрев на Аню, негромко проговорил: — Мне пора уходить. Скоро зайдёт Женя.       Анин взгляд взметнулся вверх, и её полные слёз глаза взволнованно устремились на его глаза. Тоже полные слёз. Слёз боли от отчаяния и от невозможности быть рядом с человеком, которого любишь больше всего на свете. — Не уходи… – прошептала она. — Я вернусь в любой момент, когда только захочешь, – чуть привстав на коленки, он аккуратно притянул к своим губам Анины ладошки и, закрыв глаза, поцеловал их дрожащими губами. Одинокая, тяжёлая слеза всё-таки вырвалась наружу и скатилась вниз по его щетинистой щеке, упав на Анину правую руку и скатившись по её тоненьким пальчикам.       Она прикусила нижнюю губу, чувствуя, как слёзы начинают скатываться вниз одна за другой. — Прошу тебя, подумай ещё раз, – уверенно заглянув ей в глаза, прошептал Тоша. А затем приблизился к её губам и чуть слышно проговорил: – Увидимся во сне.       Он прикоснулся дрожащими губами к её холодным и влажным от слёз губам. Это длилось всего несколько секунд, но даже их было достаточно, чтобы получить разряд по всему телу, от которого по коже пробежали мурашки. Аня чуть прикрыла глаза, почувствовав прикосновение таких родных и до жути любимых губ, а когда открыла, перед ней уже никого не было… И практически в следующую секунду она услышала приближающиеся шаги, а затем и шорох открывающейся двери. — Ань? – чуть слышно прошептал заглянувший в комнату Женя.       Она растерянно обернулась, посмотрев на блондина, будто видит впервые. — Ты как? – спросил он погромче. — Нормально… – сглотнув, негромко ответила она. — Тебе принести чего-нибудь?       Аня лишь сперва растерянно кивнула головой, а потом добавила неуверенно: — Воды… — Хорошо, – ответил он и тут же скрылся за дверью.       А она вновь повернулась обратно и растерянно посмотрела перед собой. Её взгляд не сразу упал на ладонь, на которой только сейчас заметила влажную полоску. Присмотревшись, Аня резко сжала кисть и, задумчиво нахмурившись, сглотнула.