The Diary Of Broken

Как только я зашел в дом, я сразу же пошел в свою комнату. Когда я открыл дверь, я увидел там Джейн. Она сидела на моей кровати и молчала. Сначала я подумал, что она плачет и уже хотел успокоить ее, но она не плакала. Она просто сидела на кровати и смотрела в пол. "Джейн?". Я осторожно позвал ее, но, казалось, она меня не слышит. Я сел рядом с ней и позвал ее еще раз. Она сказала, что похороны Лотти будут уже послезавтра. Я лишь кивнул и обнял ее. Она заплакала мне в плечо, а я лишь успокаивал ее. Знаешь, что самое сложное в том, чтобы быть мной? То, что мне приходится оставаться сильным для других несмотря на то, что я уже сломан. Джейн уже успокоилась, и мы просто сидели в тишине, как она спросила "Луи, это что, кровь?". Она указала рукой на пятно крови на моей простыне, а я закатил глаза. Это было то пятно, когда я узнал, что у Лотти рак, и порезал свое бедро. Она стала допытываться у меня, откуда эта кровь, а я просто молчал. Я не хотел говорить с ней об этом. С каждым ее новым вопросом мое раздражение росло, а когда она спросила, режу ли я себя, я просто сорвался. Я заорал на нее "Да какое тебе дело? И что ты до меня докопалась? А что если и режу? Тебе что, больше думать не о чем? У тебя почти что дочь умерла!". Я не знаю, зачем я это сказал. Просто меня так бесит, когда кто-то лезет в мои дела. Особенно в такие. На это Джейн разозлилась еще сильнее. Она схватила меня за руки, стала осматривать их, задрала мою футболку. "Ну и где ты их оставляешь, а?! Где? На руках? На животе? Может на ногах? Где ты оставляешь себе эти чертовы порезы?". Это было уже слишком. Я резко вскочил с кровати и показал ей на дверь. "Уходи. Пожалуйста, уходи!". Я снова закричал на ее, а она, кажется, просто впала в ступор. Она медленно поднялась с кровати и так же медленно вышла за дверь. Я видел, как с ее щеки скатилась слеза. После того, как она ушла, я стал так зол. У меня только что сестра умерла, а она допрашивает меня о порезах? Когда я вспомнил про Лотти, злость увеличилась вдвойне. Почему Лотти умерла? Почему она должна была умереть? Она же была такой маленькой! Почему все так? Ярость просто кипела во мне, и я начал вымещать ее на бедной мебели и недавно развешенных плакатах. Я просто начал крушить все вокруг. Я порвал все плакаты, пинал мебель и сломал стул. Теперь у меня есть еще одна дыра в стене. Я как взбесился. Я кричал, рвал несчастные плакаты, пинал подушку. А когда я остановился и увидел, что я сделал со своей же комнатой, я понял, что у меня совсем нету сил. У меня их и не было. У меня была ярость. А когда она закончилась, я просто упал на пол. Слезы снова навернулись на глаза. Я обнял ту самую подушку, которую пару минут назад пинал, и зарыдал в нее. Сейчас я смотрю Сверхъестественное. Я всегда любил этот сериал. Я всегда был похож на Сэма и Дина. Они тоже потеряли маму в раннем детстве. Только если мне тогда было шесть, а Лотти год, то Дину было пять, а Сэму полгода. Потом они потеряли и отца. Прямо как я. Сначала мать, потом отец. Только им повезло больше. Отец был с ними еще долго после смерти матери, а мой умер практически вместе с ней. Хотя, теперь я потерял еще и сестру. Черт, я могу об этом вспоминать. Я все еще не могу поверить, что ее больше нет. Мне до сих пор кажется, что сейчас она лежит у себя в комнате и читает какой-нибудь сопливый роман для подростков. Но потом я вспоминаю, что ее там быть не может, и мне снова становится так пусто. Пойду погуляю. Мне надо развеяться. Опять пойду к роднику, посижу чуть-чуть.

***

Он был там. Когда я пришел к роднику, там сидел Гарри на камне рядом с тем, на котором сидел я. Я подошел к нему и сел рядом на свой камень. Так мы и сидели, молча смотря вперед. Мне стало интересно, почему он сидит тут, один. Я спросил его об этом. Он сказал, что сегодняшние события вымотали его, и ему нужно было посидеть и расслабиться. Еще он сказал, что ему знакомо то, что чувствую сейчас я. Оказывается, у него умер отец. Автокатастрофа. Ему было десять лет. Если честно, я удивлен. После смерти отца он оставался таким сильным. Даже не так. Он такой веселый и позитивный, что я никогда бы не подумал, что у него умер отец. Видимо, он из тех сильных людей, которые не сломались после смерти своих родных. Я начал восхищаться им. Он действительно достоин восхищения. Я сказал ему это, потому что он должен знать. Он лишь улыбнулся, все еще смотря вперед. Он спросил меня, что случилось со мной, почему я закрываюсь ото всех. Я промолчал. Я не знал, могу ли я рассказать ему об этом. Мы продолжили молча сидеть на камнях родника. Все время я размышлял, стоит ли рассказывать ли ему о том, что со мной произошло. Если честно, я начал доверять ему. Он не выглядит ублюдком или моральным уродом, так что... Я рассказал ему. Рассказал ему, как видел смерть моих родителей. Как отец избил меня. Как он застрелил себя. Тогда я снова заплакал от воспоминаний. Когда Гарри заметил это и, подсев ко мне на мой камень, обнял меня. Я положил голову ему на плечо, а он перекинул одну из своих рук через мое. Так мы и просидели там до самой ночи, пока не замерзли. Гарри проводил меня до дома. Пока мы шли, мы еще немного поговорили. Я рассказал ему, что хочу научиться играть на гитаре. Оказывается, он умеет играть на ней, и он сказал, что мог бы научить меня. Я согласился. Мы договорились пойти в магазин в ближайшее время. Когда мы дошли до ограждения, он обнял меня, и мы попрощались. Я действительно начинаю доверять ему. Обычно я никому не доверяю. Я так боюсь открыться ему. Вдруг он, как и все, кинет меня, как только я полностью доверюсь ему? А вдруг он этого не сделает? Я не знаю, что мне делать. Хотя нет, знаю. Просто пущу все на самотек, и тогда посмотрим, что будет. Надеюсь, не будет ничего плохого.