Sotto la minaccia di...

Мимо проносились деревья и редкие дома, прямая ровная дорога вела к небольшому городу, расположенного у моря. Уже в самом городе, я понял, что больше никогда не сяду в машину с итальянцем за рулем. Казалось, что для этого деда не существует ограничений по скорости даже на поворотах. На каждом таком манёвре я и Хоши поочередно, чуть ли не ложась, наваливались друг на друга. Создавалось ощущение, что дедуля едет не по улочкам, к слову, достаточно узким, приморского городка, а несётся по треку на формуле-1. Я сотню раз пожалел, что не пристегнулся. Между небольших домиков с оранжевой черепицей показался кусочек моря. Короткая вспышка ликования была прервана ещё одним крутым поворотом и телом Хоши, который почти задавил меня свой массой. Голова неприятно встретилась с окном, выбивая искры из глаз. Следующим потрясением для меня, в прямом смысле, стала встреча моей головы и подголовника водительского сидения. Дед-гонщик решил таки завершить свою поездку в своем профессиональном стиле вождения. — Вон там пройдете на станции в переход, а на той стороне билеты купите, — указал куда-то за окно пожилой воитель. Я буквально вывалился из машины, отчаянно держась за дверь, кажется, у меня дрожали колени. Я разогнулся и вдохнул горячего летнего воздуха, пытаясь расслабиться. Со спины подлетел Хоши, хватая за плечо. — Дедуль, спасибо большое, что подбросил, пока. И утащил меня в сторону станции, на которой, к слову, было пустынно. Поднимаясь из подземного перехода, я резко остановился, чем привлек внимание Хоши. — Ты чувствуешь туман? Словно где-то рядом очень мощная иллюзия, — кинул я на молчаливый вопрос рыжего. — Я — нет, и разбираться сейчас не хочу с этим. Это означает только то, что нам надо как можно быстрее свалить отсюда. *** Поезд подъехал спустя десяток минут как мы купили билеты. Не ожидал увидеть в качестве пригородной электрички двухэтажный поезд. Поддавшись детскому порыву, утащил Хоши на второй этаж, грезя о панорамном виде на море. Вагон был практический пустой, если не считать нас и пожилую пару, сидящую в другом конце. Найдя место с большим окном, я сел, практически прилипнув к стеклу. В течении часа нашей поездки, я любовался прибрежной полосой Средиземного моря, морскими городами, попадающимся нам по пути следования электрички. Бросалась разница между Японией и Италией в архитектуре, даже в черте городов было много садов, разбитых у самих домов. Но так же присутствовало здесь что-то такое знакомое, нечто неуловимое, дух прибрежных городов? Иногда дорога спускалась в тоннели, проходящие сквозь холмы, больше напоминающие небольшие горы. Из размышлений о красоте природы меня вырвал рыжий. — Следующая станция наша. Приготовься. По сути готовиться мне было не нужно. Что у меня, что у Хоши с собой не было никаких вещей, только то, в чём мы неделю назад попали в местный лес. Самая главная покупка, которая нам предстояла в Катании — техника в виде любого устройства с возможностью выхода в интернет. Воистину, в двадцать первом веке без техники было сложно ступить хоть шаг. Благодаря утренним мучениям Хоши с судьбоносной бумагой, у нас были документы, по которым мы являемся студентами местного университета. Хоши выбрал себе третий курс медицинского отделения, а мне не оставалось ничего как выбрать IT направление на второй курс. Чёрт возьми, до начала учебного года было всего ничего, и если у Хоши были века и он мог запросто влиться в коллектив со своими знаниями, то я был почти простым школьником, который попадёт на второй курс ВУЗа. Хотелось быть первокурсником и внимать информацию с такими же пустоголовыми, как и я. Однако, это бы не вписывалось в легенду, которую уже всем наплел Хоши, а также на первый курс было сложнее меня пропихнуть, даже с магией Судьбы. Мол, гораздо сложнее работать на поступление, чем с переводом, пускай из института, который я даже на фото не видел. «Catania Centrale», — гласила буквально каждая синяя табличка на вокзале. — Хоши, почему у меня переводится в транскрипции как «Чентрале», а не «Централе». Это же европейский язык. — Знаешь, умом итальянцев не понять, просто прими, что звук «Ч» тут встречается чаще, чем можно подумать. — Тогда почему я раньше не замечал? — искреннее недоумение было направлено на Хоши. Хоши картинно закатил глаза, собираясь сказать что-то уверяющее меня в моей же глупости, как неловко задел плечом мужчину, идущего нам навстречу. Пускай, народу на вокзале было немного, но на выходе был достаточно узкий коридор, в котором собиралась неплотная толпа. — О, мои извинения, синьор, прошу прощения, вы в порядке? — выдал Хоши пулеметной очередью, спрашивая высокого брюнета в шляпе. — Да, вполне, — он весело ухмыльнулся, приподнимая подол шляпы, почему-то переводя взгляд с рыжего на меня, — в следующий раз будьте внимательнее. Подмигнув, брюнет скрылся в толпе, продолжая свой путь в сторону поездов. Мы с Хоши стояли в потоке людей, напряжённо провожая высокую фигуру в чёрном, как ночь, костюме. — Если он поехал в сторону Летоянни, мы свалили невероятно вовремя, — заметил я, пребывая в подобии прострации. Хоши схватил меня за предплечье и всё-таки вывел на улицу, где у одной привокзальных лавочек разразился истеричным смехом. — Ты. ха-ха… хоть понимаешь. Реборн …сука, — он начинал уже задыхаться от смеха. Спустя несколько минут он отсмеялся. Сложно было сказать: была ли это истерика или нечто другое. — Так, господи, не бывает. Хоши присел на лавочку, упираясь руками в колени, склонив голову. — Я начинаю понимать, что чувствуют люди, когда мы делаем неожиданные повороты в их жизни. В его голосе слышалось отчаянное веселье. — Хоши, я не понимаю, ты в замешательстве или истерике? Я потер лицо ладонями. — Мне надо паниковать или нет? Я запутался. *** Пускай, утренняя встреча слегка выбила из колеи нас обоих, нашей целью на сегодня было добраться до здания университета в котором мы якобы должны учиться. Как и ожидалось, в приемной ВУЗа никого не было из-за все того же Феррагосто. Получить хоть какую-то информацию о том, получилось ли у Хоши задействовать свою своеобразную магию, мы смогли только в отделе кадров у сотрудницы, которая зашла сюда по счастливой случайности. В наших личных делах, которые мне удалось изучить после просьбы проверить корректность данных от кадровички Софии, я узнал о себе много нового. К примеру то, что звали меня не Савада Тсунаёши, а Сугавара Тсунамичи, и смахивало это на очень плохую шутку. По документам я был на четыре года старше, имел двойное гражданство и перевелся из Токийского университета сразу же после первого курса. В личном деле у меня были слишком высокие оценки в табеле и зачетной книжке. Слишком отличались они от действительности и я начинал паниковать, что не смогу продержаться в этом университете хотя бы семестр. На одной из страниц было прописан договор на обучение в течение трёх лет, которые уже были проплачены. Так же в личном деле в отдельно прилепленной папке были всевозможные документы удостоверяющие мою личность: от свидетельства рождения до пожизненно проплаченной страховки покрывающей, наверно, любые заболевания и случаи, которые только могли произойти на этой планете. Я перевёл подозрительный взгляд на Хоши, который ответил мне только загадочной улыбкой. Потратив несколько часов на согласование всех документов о переводе, нам выдали адрес места проживания и ключи. По плану Хоши мы направились в ближайший торговый центр или его подобие, чтобы закупиться минимумом одежды и предметами первой необходимости. По настоянию Хоши, везде и всюду мы расплачивались только наличными, которые снял рыжий со своей карты еще в Антилло. Опустошив весь банкомат в той деревне, мы должны были прожить минимум месяц на данные сбережения. Следующие операции по снятию денег были запланированы на самый конец августа, как раз перед учёбой. И для этого нам придется ехать в соседние города, чтобы Хоши из этой Вселенной, если он существует, не смог отследить наше местоположение по использованию карты. Спустя несколько часов брождения по улицами Катании мы добрались до квартиры, которая якобы была предоставлена нам от университета, взамен общежития, в котором не было свободных мест. Наша квартирка находилась недалеко от главного корпуса университета, где нам предстояло учиться. Сам дом ничем не отличался от стоящих по соседству товарищей. Сложно было различить, где заканчивался один дом и начинался следующий. Навигатор в телефоне тоже мало помогал, постоянно перенося голубую метку с улицы на улицу. Большинство домов были соединены друг с другом и отличались только ставнями и покрасом стен. Через неопределённое количество времени, видимо, ближе к ужину нужная дверь была найдена. В подъезде пахло сухой затхлостью, словно помещение не проветривали несколько лет. За нами захлопнулась дверь и мы потерялись в темноте этих итальянских катакомб. Спасла нас женщина открывшая дверь на шум. Выяснив, что мы бедные студенты, пытающиеся найти свои апартаменты в этом страшном и неприветливом городе, она с радостью предложила отвести нас к нашей квартире. В небольшом углублении в стене находился тумблер включающий свет. Темнота рассеялась и нам открылся вид на длинный коридор, где через каждые метров десять-пятнадцать проглядывал холодный уличный свет. Пройдя дальше, оказалось, что кусочки дневного света идут из небольших окошек, что освещали лестницы, находящиеся в углублении стен. — Вам на последний этаж, зелёная дверь. Милая женщина, представившаяся Франческой, удалилась в сторону своей квартиры и перед тем как скрыться выключила свет, погружая коридорное пространство в первоначальную тьму. Мы неуверенно переглянулись с Хоши, но взяли пакеты из магазинов и начали осторожно подниматься по немного шатающейся железной закрученной лестнице. Преодолев три пролета мы оказались на залитой холодным светом площадке с двумя дверями. У обоих дверей не было ручек, которые были привычны любому человеку. В центре дверей находилась большая круглая ручка. Подойдя к зеленой двери я попытался прокрутить её. Как я не пробовал она не поддавалась, словно была приделана как декоративный элемент. Ближе к косяку находилась небольшая скважина, в которую Хоши поспешил вставить ключ, выданный нам в университете. Промучившись с замком несколько минут, дверь, наконец, поддалась, открывая взору просторный холл, залитый дневным светом через большие окна, расположенные даже на потолке. Квартира была устроенная по типу коридора. Напрямую, через кухню, было видно вдали комната с заправленной кроватью. Бросив пакеты, в так называемой прихожей, мы пошли осматривать апартаменты. За большим холлом-прихожей следовала маленькая — двое едва ли разойдутся — кухня обставленная минимум техники и посуды. В конце нас ждала спальная, по размеру похожая на холл, с двумя кроватями и стопками чистого постельного белья на них. Между двумя комодами находилась дверь ведущая, скорее всего, в ванну. Меня же больше заинтересовала лестница, находящаяся в прихожей. Она вела наверх, и, скорее всего, это был выход на крышу, что редко можно было встретить, что в Японии, что в Италии. И действительно, за поворотом лестницы была небольшая крытая терраса, по сути представляющая из себя отдельную комнату для отдыха с большим мягким диваном у стены дома. Выдавали в помещении принадлежность к террасе только большие окна расположенные панорамно, открывая вид на рыжую черепицу домов. В помещении было немного душно, и желая проветрить помещение я отворил окно, удостоверившись в его работоспособности. В лицо мне сразу же ударил тёплый ветерок. Через несколько домов была видна схожая веранда, оплетённая плющом. Возможно, здесь была распространена такая практика использования пространства. — Мелкий, ты где? — Погоди, сейчас спущусь. В холле стоял рыжий с листом бумаги на котором было написано что-то на итальянском. — Ты только глянь! У них бесплатный интернет для студентов. Я приятно удивился, что здесь вообще есть интернет. — Ну, а так же тут написан график вывоза мусора и вообще общие правила проживания. — Бесплатный тут интернет или нет, но нам придётся всё равно докупать прокси и хотя бы один сервер для последующей разведки и работы. Я начинал понемногу думать наперед, прокладывая план по поиску информации. *** До учебы оставалось всего немного. Обустроившись в апартаментах, я почти сразу начал отделывать свой рабочий стол, заставляя его всяким хламом и комплектующими, которые покупал в ближайших магазинах электронной техники. За пару дней вылазок по данным магазинам я смог собрать ноутбук, делая это исключительно для того, чтобы не было возможности у кого либо пробить серийный номер в будущем, если случится конфуз определённого рода. У роутера в коридоре уже стояло несколько прокси серверов, подключенных напрямую. Я честно пытался сделать как можно меньше проводов, но матушка лень не дала мне довести работу до конца. Хоши все те дни, что я возился с аппаратурой, носился по канцелярским магазинам, закупаясь к учебному году. Полочки на кухне и в холодильнике пополнялись различными продуктами, особенно пастой. Казалось, что Хоши решил коллекционировать лапшу и пытался собраться все её существующие виды. На форуме, что я зависал у себя дома, такого пользователя как я, конечно же, не существовало, что пришлось исправлять. В моей голове периодически проскакивали мысли о возвращении к работе на маркете гугла, делая функциональные программки за небольшую плату, но каждый раз я откидывал эту идею, аргументируя это тем, что я не в том положении, чтобы тратить время на ерунду, пускай и оплачиваемую. — Ты слышал, что в этом мире изобрели нейросеть, которая может распознавать лица? В спальню зашел Хоши в обнимку с большим пакетом, наполненным какими-то книгами. — И что ты хочешь этим мне сказать? Я устало потер лицо. После целого дня проведенного за своеобразным штурмом баз семей входящих в Альянс голова уже не соображала. Хотелось кофе. — Ты же можешь подключиться к городским камерам и запустить эту нейросеть, чтобы отслеживать всех этих мафиозников? Держать руку на пульсе Сицилии, так сказать. Молча я направился на кухню в поисках кофейника, проигнорировав Рыжего. Святые угодники, у меня даже не было сил возмущаться и восхищаться идее Судьбы. Кофейник медленно закипал. — Нет, ты только представь какие это перспективы. Сколько информации мы сможем слить о передвижениях, сколько сделок мы сможем проследить и потом продать кому-нибудь об этом информацию. Это целая кладезь, золотая жила на которой мы может сказочно разбогатеть. Кофейник закипал. –Ну, заодно найдем Шоичи и Джессо, — добавил он, будто забыв. Кофейник закипел. — Все это, конечно, здорово, но мне кажется, ты кое-что упустил. Например, то, в каком мы положении, Хоши? Святые угодники, мне шестнадцать, я в другой стране, нет, в другой Вселенной, без родителей, с левыми документами, зная язык только при помощи какой-то сраной магии, которая сюда нас и закинула. Я взорвался. — У меня нет нихрена и ничего, что могло бы гарантировать мою безопасность в будущем. Эмоции переполняли меня. Огненный кофейник полетел в сторону рыжего, который ловко увернулся от летящего снаряда. — Я просто хочу домой, — голос начинал дрожать, — туда, где не было тебя, не было всей этой херни с мафией и пламенем. Где был я, мама, школа, Намимори и вся та спокойная жизнь, что была потеряна с появлением тебя! В глазах скапливались злые слёзы. В груди клокотала ярость, когда по телу раскатывался холод, покрывая меня невидимым льдом. Хотелось вдохнуть свежего воздуха. Терраса сейчас выглядела как никогда привлекательно. Моё желание удалиться с кухни прервал Хоши, решительно подошедший ко мне и схвативший за плечо. Вторая его рука легла мне на затылок притягивая ближе. Сухие губы коснулись моих, горячий язык пробежался по нижней губе. Меня сковал ступор, глаза закрылись сами. Я не мог двинуться, пока Хоши языком обследовал мой рот. Становилось жарко, осознание происходящего быстро накатывало, словно эффект от высокоградусного алкоголя. На затылке хозяйничала рука, зарываясь глубоко в волосы, массируя кожу. Перед глазами начинали мелькать краткие образы того раза в доме Симоны. Я слабо дёрнулся, в вялой попытке отстраниться. Хоши разорвал поцелуй, напоследок мазнув дыханием по щеке. Моё тяжёлое дыхание, наверное, было слышно на весь район. Судьба стоял напротив, скрестив руки. — Не позволяй туману захватывать своё тело, — безразлично бросил он, скрывшись в холле. Хлопнула входная дверь, в квартире я остался один. *** Ночь понемногу входила в свои права. В открытые окна залетал нагретый за день ветерок. Облюбованный красный диван, в темноте выглядевший тёмно-бордовым, принял меня как родного. На террасе было немного теплее, чем в доме за счёт отрытых весь день окон и деревянных стен. Ночевать в спальне не хотелось. Рано или поздно туда вернулся бы Хоши. Настроение было паршивым не столько из-за Хоши, сколько - опять - же из-за него. Я понимал его мотивацию к торговле информацией, но жутко бесило и возмущало его поведение, в котором прослеживалось, что он слишком быстро сдался в этом мире, и не имел желания искать пути к возвращению назад, делая больше упор на стратегии постоянного выживания в этой Вселенной. Щёки вспыхнули от промелькнувшего на секунду воспоминания о недавнем поцелуе, который был призван успокоить меня тогда и отвлечь от мыслей, подпитывающих туман. Такое случалось и на тренировках, но Хоши обычно успокаивал меня ведром воды, которое заготавливал заранее. Через открытые окна были видные первые звёзды. Температура понемногу опускалась, становилось прохладнее. Вечер, пускай, и с моим паршивым настроением, был красив. Через несколько домов в частично стеклянной мансарде сидела семья, окружённая тёплым светом ламп. Было интересно наблюдать за людьми, ужинающими в тёплом семейном кругу, чего никогда не было у меня. Ведь до появления репетитора мы с мамой всегда были одни, не считая отца, который появлялся раз в несколько лет на пару дней, оставляя за собой свинарник и разбитое сердце мамы. С мансарды периодически слышался заливистый смех и звон бокалов. Мне хотелось посмотреть поближе, как выглядит обычный семейный итальянский ужин. Идти по старой черепице было сложно, всё время казалось, что вот-вот кусочек выскользнет из-под ноги и умчит меня с собой в полёт. Падать с высоты четвёртого этажа не хотелось ни мне, ни черепице, потому, с горем пополам, наделав немного шуму, я добрался до примеченного заранее места обзора. Неиспользуемый в данное время дымоход хорошо подходил для вечерних обзоров неба, соседей и вообще чего угодно. Свет, освещающий застолье, надёжно прятал меня в тенях вечера, так что я мог беспрепятственно наблюдать, как шумные итальянцы перекидывались шутками, начинали несерьёзные споры и постоянно поднимали бокалы в громких тостах. Атмосфера праздника и веселья понемногу передавалась и мне. Все люди, сидящие за столом, по виду были обычными итальянцами с чёрными, как смоль волосами и южной загорелой кожей. — Блин, Марио, тащи ещё вино, иначе я не выиграю наш спор с Солино*, — резво прокричала молодая девушка, резко поворачиваясь к грузному мужчине, по всей видимости, являющимся тем самым Марио. — Лесса, тебе уже достаточно. Марио сидел спиной, как и ещё один парень и девушка по бокам от него, я не мог видеть его лица, но в голосе была слышна усталость и какая-то весёлая обреченность. — Ну, нет, — вскочила она со своего места, показывая пальцем на парня сидящего рядом с Марио, — в этот раз я не проиграю тебе, пѝрла! — Алессандра, оставьте свои миланские словечки при себе, — усмехнулся парень, запуская руку в ежик волос на затылке. Высокий итальянец в костюме тройке зашёл в помещение с двумя бутылками вина, сразу начиная причитать на шумных гостей, не умеющих контролировать свое потребление алкоголя. — Джо, дорогой, не начинай свою песню, — рассмеялась пышногрудая девушка с глубоким декольте на кофточке, сидящая слева от Лессы, — давайте я схожу за закусками и заодно открою побольше окон, тут становится душно. Оконная рама задрожала под давлением и действием чрезмерно приложенной силы выскользнула из рук девушки и, раскрывшись до конца, звучно стукнулась о соседнее окно. От неожиданности и громкого удара я звонко, даже для самого себя, вскрикнул, привлекая внимание не менее испуганной девушки в окне. Поправив косы, она разогнулась, вглядываясь в темноту. — Прости, — она издала смешок, — сама напугалась. Обращалась она, видимо, ко мне, но для уверенности я бросил быстрый взгляд назад. В мою сторону обратили внимание все, кто находился в мансарде. — Выглядишь расстроенным, не хочешь присоединиться к нам? Она помахала рукой, зазывая. Я осмотрелся. Залезть внутрь не составило бы труда, достаточно было обойти двор-колодец и перейти на соседнюю крышу, но лезть в чужую компанию не было никакого желания. Всё внимание будет приковано ко мне и придётся рассказывать о себе, чего мне очень не хотелось, потому что почти всё будет презренной ложью, от которой я начинал уставать. — Простите, вынужден отказаться, — я примирительно поднял руки, — думаю, мне уже пора. Поднимаясь с дымохода, на котором сидел, до меня долетали весёлые уговоры зайти на бокальчик уже от большей части компании, высунувшейся в окна. Свет из-за их спин мешал разглядеть лица с такого расстояния, создавая ощущения безликости фигур. Один из этих безликих в белой рубашке и игольчатым беспорядком на голове отсалютовал мне бокалом вина, зажатым между тонких пальцев. Помахав на прощание, я поспешил как можно быстрее скрыться в темноте от активного внимания подвыпившей компании. В темноте, ставшей более глубокой за время моего наблюдения приходилось еще более аккуратно выбирать место для следующего шага. Найти свою террасу не составило труда. Видимо, Хоши уже вернулся и включённый в холле свет робко выгадывал из лестничного пролёта, подсвечивая потолок и стены. Залезать с крыши в комнату через окно было сложнее в виду отсутствия небольшой табуретки, что была на террасе. Уже находясь внутри, я обернулся в сторону мансарды, где все так же молодые люди распивали вино и веселились. Кофейник, который я бросил в Судьбу, был помыт и стоял обсыхая в раковине, поблескивая влажными алюминиевыми боками. На полу так же не наблюдалось следов от разлитого кофе. Взяв в холодильнике бутылку сока, я вернулся на террасу, сразу же заваливаясь на диван. Накрывшись найденным там же пледом, я попытался уснуть, за неимением других дел. Проснулся я от яркого луча солнца, бьющего мне прямо в лицо. Отвернувшись от губительного света, с трудом открыл глаза. На губах и во рту ощущался странный вкус, чего-то фруктового и терпкого. Плед валялся скомканной кучей на полу с каким-то клочком бумажки поверх. Я протянул руку к листочку, исписанному витиеватым почерком. «Закрывайте на ночь окна, милая донна, мало ли кто ходит по крышам ночью» От волнения я снова облизал губы и шумно сглотнул. На листочке была крупная капля бордового цвета, как от пролитого вина. — Меня, что, во сне поцеловали? — спросил я поражённо в пустоту. Перечитав записку мне захотелось удариться головой обо что-нибудь твёрдое. — И приняли за девушку!