Одинокие Небеса

— Тебе здесь нравится? — шепчет Савада и расплывается в улыбке. Что-то в последнее время он слишком часто улыбается. Сегодня им любезно предоставили комнату в Варийском замке. До Вонгольского особняка слишком долго добираться. А малышка была в относительно перевозимом состоянии. Встретили их кстати весьма по-домашнему. Дверь открыл заспанный Скуало в очаровательной пижамке с мишками, накормил Луссурия, а сказку предложил почитать сам принц. Только Тсунаеши заранее чуть не открестился. Слушать на ночь историю о том, как король некой страны перебил всех и вся, не хотелось. Он бы, может, и смог, а вот Хроме такое явно слышать не должна. Зато она вдоволь поиграла с его волосами и короной. Когда Тсунаеши только увидел, что его милое дарование дергает принца за волосы, который, на секундочку, был самым известным потрошителем всей мафии и получал истинное удовольствие от приведения жертв в состояния дуршлага, его сердце готово было выскочить и добровольно капитулировать. Бельфегор, правда, ничего не делал, терпеливо сидел и даже не пытался отобрать корону из юрких пальчиков Хроме. — Принц! Принц! Самый-самый настоящий? — вопрошала Савада. Ее глаза горели, а руки так и норовили поколупать драгоценные камни в короне. — Правда, самый настоящий, — кивнул тот и, засмеявшись своим маниакальным смехом, погладил девочку по голове. Чудный ребенок, королевских наследников отличает от простолюдинов на раз. — А ты возьмешь меня в жены? — вот такого зятя Дечимо точно не надо! Принц давится своим смехом и замирает. Наверное, он сейчас смотрит так же ошарашено, как и Тсуна, но Савада не ручается это сказать, ведь глаз его не рассмотреть. Хроме краснеет и продолжает исследовать корону. А что? Во всех сказках появляется принц на белом коне и забирает самую добрую и честную девушку в жены, она тоже так хочет. У этого принца правда коня нет, но есть очень ласковый хорек, с которым она уже успела подружиться. И ведь не в конях счастье, ведь принц Бельфегор очень-очень веселый, смеется постоянно, заботливый, даже самую большую ценность — корону — ей доверил, а самое главное одинокий. Потому что будь принц не одиноким, он бы не сидел ночью с ними, а ушел бы к кому-нибудь. А Хроме жизни научена, она знает, одинокие принцы — это очень редкая находка! — Иши-ши-ши, принцесса, я конечно польщен, но ты пока слишком маленькая, — он аккуратно поднимает ее на ноги. — Лучше ложись спать, а вырастешь, я так и быть подумаю над этим вопросом, — Бельфегор встает, отряхивает свою форменную мантию и плавным жестом выхватывает корону, не забыв щелкнуть младшую Саваду по носу. — Принц, кстати, любит умных и послушных, — потрошитель, еще раз сверкнув фирменной улыбкой, разворачивается и выходит за дверь. Пожелание добрых снов слышится уже из коридора. — Он такой добрый! — восторженно говорит его дочь. Да, стоит все-таки привыкать называть ее так. — Не могу не согласиться, — нервно смеется Тсуна и идет к выключателю. Время действительно позднее, а Луссурия уже осведомил их о раннем завтраке. Свет тухнет, и в комнате воцаряется особо очаровательная атмосфера ночи. Докуро заползает на двуспальную кровать и сворачивается калачиком на одной из половинок постели. Мама когда-то говорила Тсуне, что, когда мы так ложимся, у нас перестает болеть все, что болит. Десятый босс Вонголы сбрасывает пиджак на рядом стоящий стульчик и ложится на другую сторону лицом к лицу с Хром. — А у тебя хорошая семья? — любопытствует она. — Да, самая замечательная. Она очень большая и шумная, но при этом все они очень дружные, хоть и не показывают это. И они всегда готовы прийти на помощь друг к другу, — зевает шатен. — Они тебе родные? — тихо шепчет она, а в окнах светят сотни тысяч звезд. Эти звезды, словно маленькие точки, такие далекие, не нуждающиеся в обществе людей. Кого-то напоминает. Очередной волос на голове светлеет. Мало кому были видны его метаморфозы, но это не значит, что их не было или они происходили редко. Шатен бы сказал, с завидным постоянством. — Нет, но за любого из них я готов умереть, — выдыхает он и закрывает глаза. Он, кстати, опять забыл предупредить Хаято, что не придет на ночь. Тот, наверное, дико волнуется, а может, и решил, что раз не пришел, то на это есть весомая причина. Хотя, это же Гокудера, он наверняка уже обзвонил все больницы и морги. В засыпающем сознание теплится лишь одна мысль о том, что его учителю некого будить электрошокером в Гонконге, и Тсуну это веселит.

***

— Хроме, тебе не кажется, что мы попали куда-то не туда? — шепчет Тсуна и оглядывается вокруг себя. — Врой, это еще нормально, вот когда босс спускается, — орет Скуало и с воинственным видом пытается вычесать из волос колтуны. — Слушай, у тебя Туман чем волосы моет, а? Они же у него, вашу за ногу, не путаются, — он расхаживает по комнате туда-сюда и чуть было не спотыкается о спящего на полу Леви. — Угрх! Нашел место для ночлега! Что, босс под дверью спать запретил? — он пинает его, но А-Тан никак не реагирует. Скуало убийственно смотрит на него и продолжает распутывать волосы. Из-за поворота виднеется идущий куда-то Маммон. Он что-то бормочет про деньги и власть над ними. Тсуна молча смотрит, как удаляется его фигура. Он с упорством козла идет прямо в стену. — А… — Начинает было Савада. — Лунатик, — радостно заявляет Луссурия, — как куда-нибудь врежется, очнется и придет. Спи, спи, спи, — гладит Солнце по волосам Франа, который спит носом в пустой тарелке. Так вот какое начало дня у Варийцев. Вполне так адекватное. Очень адекватное. — Мусор! — Возможно, адекватным оно лишь показалось. — Опять косы заплетаешь? Ну истинно баба! Фран всхрапнул и вздрогнул. — Лягушка! Ты! — орет кто-то с лестницы и слышится смачный шлепок. — Пирог с лягушачьими лапками! Я тебя убью, животное ты такое! На кухне появился Бельфегор с потрепанной одеждой, диадема медленно сползала с макушки. Фран вроде как хрюкнул и снова усиленно засопел. Хроме посмотрела на отца с изумлением. Тсунаеши лишь пожал плечами. Мало ли что там сделал этот иллюзионист. На скрип двери обратили внимание лишь они вдвоем. — Ой, не переживайте, — щебетал Луссурия. — Видимо, Маммон все-таки распознал дверь. К обеду вернется. — Кажется, теперь я знаю, почему в будущем он не состоял в Варии, — хмыкает Вонгола и принимается за блинчики. Они пахнут невозможно аппетитно и даже кленовый сироп не кажется излишне сладким, хотя Луссурия льет его в изобилии. Видимо, кто-то из семьи независимых убийц сладкоежка, и мамочка Варии прекрасно об этом осведомлена. Смотря на то, как принц со скучающим видом отсекает вилкой кусочек лакомства, полностью вываляв его в кленовым сиропе, он даже может догадаться кто. Глаза Хроме тоже горят воодушевленным блеском, ведь она была лишена таких блюд в приюте. На секунду Вонгола даже допускает возможность, что когда-нибудь Хроме действительно станет встречаться с Белом, но быстро отгоняет ее. Ребенку, между прочим, всего восемь лет. Маленькая Савада словно читает его мысли. — Дядя Занзас! — зовет она и улыбается самой обезоруживающей улыбкой. — Чего тебе, мелкая? — приоткрывает он один глаз, вальяжно разложившись на троне у стола. А Дечимо еще думал, зачем им такое огромное кресло, чтобы с верху не таскать, видимо. Вполне в характере босса Варии. — Дядя Занзас! Пусть принц Бельфегор пообещает, что если я вырасту хорошей и доброй, он на мне женится, — говорит она, и ее руки лезут под стол. Десятый давно заметил ее привычку, чуть что отдергивать одежду. Но! Подождите, что?! Скуало давится очередным вроем и заходится в кашле, Луссурия постукивает его по спине, а Занзас истерично ржет. — Бел-семпай~, — тянет новый хранитель Тумана и внимательно смотрит в район, где должны быть глаза семпая. Его лицо все также лежит на тарелке. — Так вот какие они, ваши фанаты. Занзас смеется еще раскатистей. Бел лишь шикает на Франа. — Ну, что, мусор, — обладатель огня ярости обращается к Урагану, — считай, уже помолвлен с моей племянницей. Удачи во всех бедах. Фамилия Савада магнит неприятностей. — Насчет магнита… — мнется Тсунаеши и чешет затылок рукой. — Не думаю, что мои Хранители оценят, если я явлюсь через день, проведенный вне дома, с ребенком и заявлю, что это моя дочь. — Стесняешься? — Скуало подозрительно щурит глаза. — Не хочу, чтобы они навредили ей, — отвечает и отводит глаза. Все застывают. Нет, значит вполне адекватные Хранители это опасно, а элитный отряд независимых убийц, который славится своей беспричинной кровожадностью — подобие детской площадки? — Не поймите превратно, — махает он руками и нервно улыбается. — Вчера на ужин должен был прийти любовник одного из моих Хранителей и я, совершенно не знаю, что там сейчас может твориться. Тем более Хроме нравится тут, — младшая Савада утвердительно кивает. Босс Варии щурится. Знает он этого Хранителя, слово не более ничего он не хранит. Особенно босса. — Оно продолжает тебя съедать? — глухо говорит один из свирепейших людей Мафии, наливая в стакан виски, что переливается жидким янтарем. — Да, — Саваде и не нужно говорить, что речь идет о странном проклятье наследия первого. — Оставляй, — салютирует ему брюнет, поднимая вверх стакан, — а следить за ней будет, — замедляется он, — конечно же, коронованный мусор! Вырасти из нее великолепную жену! — и опрокинув в себя алкоголь, вновь начинает смеяться.