Не по плану

Таким неувязочным образом они "провстречались" неделю. Довольный фейс Димки светился всего несколько раз, зато все остальное время он ненавидел себя за идиотскую идею влюбиться в Шусса, ненавидел Шусса и ненавидел четырнадцатое, чтоб ему провалиться, февраля. Последние капли терпения откапали свое еще вчера, и вот, прекрасным утром двадцать второго числа, Димка что-то разбил на кухне. Разбил случайно. Но оба были доведены до крайней степени раздражительности, и уже по шагам Макса, напоминавшим шаги огнедышащей дуделки из Монструма, Димка понял, что сейчас будет изумительный скандал. -Я предупреждал, что ушатаю за битую посуду? – поинтересовался старина, который за время их «официальных отношений» был брюнетом сыт по горло. Он не понимал себя, не понимал Димку. И это раздражало больше всего. Шусс не любил неясность и честно начинал нервничать. И ведь всегда можно было расшевелить застой, поговорив с человеком. Но как поговорить с самим собой и решить чего хочешь? - Ну, давай, че. Ушатывай, - пожал плечами Димка, напуская на себя пафосное равнодушие. Макс вздохнул. Опять он ведется на истерики друга. Или любовника? Или кто он там ему? -Слушай, давай на этом закончим, ОК? - попросил он, понимая, что если тот не прекратит, Шусс действительно ударит. - Закончим наши отношения, ты это хочешь сказать? - продолжал накалять атмосферу брюнет. -Димка, эти отношения были нужны только тебе, хочешь разойтись, пожалуйста, - Макс развел руками в стороны. Димка понял, что на эту тему переводить разговор вот вообще не стоило, но было, как говорится, уже поздно. Он собрал все свое хладнокровие, мужество и спокойствие в кулак. А ляпнул, все равно, не подумав. - Не больно-то и хотелось, - заявил он под аккомпанемент Шуссовского фейспалма. -Так, блять, взял себя в руки! – повысил голос Макс, уходя в другую комнату, чем ошарашил Димку. Когда парень решил проследовать за разозленным хозяином хаты, он увидел, что тот что-то усердно ищет в шкафу. - Если хочешь меня пристрелить..., - начал Димка настороженно. -Мечтаю с того дня, как увидел твою рожу, - язвительно заметил старина, доставая из недр шкафа потрепанную колоду карт. – Слушай сюда, сынок, с карт все началось, пусть на них все и закончится. Димку передернуло. Тот вечер с картами запомнился ему с самых разных сторон, как с «боже_Макс_меня_поцеловал_хочу еще», так и с «унижай_Димку_макс_репост». Однако он кивнул. - Допустим. На что играем? -На меня! – Шусс обвел руками собственную персону. – Выигрываешь – я весь твой, проигрываешь - я остаюсь при себе и ты ко мне не лезешь, ублюдок. - Красивый способ слиться, ну-ну, - поворчал для порядку Димка. По правде, он совершенно не верил даже в самую милиписечную вероятность своей победы, и где-то в глубине души даже был рад, что все закончится. Слишком тяжело обоим давались эти "отношения". И насколько же он был ошарашен, когда его последняя карта «козырь – туз» была положена на стол, в то время у Шусса оставалось четыре, мать его, карты! Четыре! Либо ирония, либо судьба. -Бля! – старина был слишком уверен в своей победе и поставил на кон нечто большее, чем мог отдать брюнету. Димка даже не сразу понял, что произошло. Но потом гаденькая улыбка расползлась по его довольному лицу. - Вот ты и проиграл себя. Раб, - хмыкнул он. -Это мне все равно не мешает тебя ударить, Димочка, - у старины задергался глаз. Вообще-то мешало. - Даже не думай об этом, - властно запретил Димочка, сложив руки на груди с видом "теперь я тут хозяин. Да, даже в твоей хате". - Так, для начала, сядь ко мне на коленочки. У Шусса надорвалась жилка ненависти. Он подошел к брюнету, что радостно хлопал себя по коленочкам, и, жестко ухватив его за ухо, стянул на пол. Парень, охая от боли, скатился на ковер, а затем его придавила весьма внушительная масса тела «раба». -На коленочки, говоришь? Щас сяду, Димка, ща отсижу тебе все твои коленочки, - продолжал старина, прыгая на Димке, словно тот скаковая лошадь. - Слезь с меня... раб..., - прохрипел Димка, пытаясь спихнуть его с себя. -Раб, говоришь? – Шусс перешел к более изощренному методу пытки, начал щекотать брюнета. Тот еще более отчаянно засопротивлялся, но уже ничего не могло его спасти. К концу этой вакханалии уже Димка сидел на коленочках Шусса и называл старину «повелитель». - Но ты все равно проиграл себя, - напомнил Димка, когда ему перестало казаться, что его трогает тысяча паучков, то есть, когда сошел на нет эффект шуссовской щекотки. -Ладно, Димка, говори, что ты хочешь, и по делу, пожалуйста, - попросил Макс. Он был серьезен как никогда. И унижен своим поражением, но «мужик сказал – мужик сделал», подумает обо всем потом. И Димка сказал то, чего говорить не стоило…