* * *
«Тебе придётся кое-что объяснить, тёмный ангел». Смерть присел на корточки посреди остатков военного лагеря. Пепелища костров покрывали землю, людские ноги и лошадиные копыта взрыли её. Мусор и обрезки кожи валялись позади, набросанные вокруг выгребной ямы. Всё покрывал тонкий слой снега, и нефилим предположил, что находится в дне пути от людей. В руке Бледный Всадник держал глиняную фигурку высокой женщины с чёрными волосами и крыльями. Что ж, оказалось, что Френиил говорил правду, однако какова она на самом деле эта правда? Неужели Дарисса создала свой культ? И какую цель она в таком случае преследовала? Не она ли говорила, что ненавидит людей за жестокость? Если дело в этом, то зачем поощрять подобные методы? Он поднял голову и посмотрел на следы, сбегающие с холма, ведущие в густой лес. Если он собирался узнать побольше о культе, то наведаться в лес было необходимо. Нефилим длинно и мелодично просвистел, и из-за холма к нему рысью выдвинулся Отчаяние. В угоду одному из своих пассажиров конь избегал переходить на галоп. Прах устроился на макушке Отчаяния, восседая меж ушей, а на передней части седла умостилась маленькая замотанная в меха фигурка, глядящая на всё широко распахнутыми тёмными глазами. Ворон встрепенулся, сбрасывая с крыльев прилипший снег. Смерть вскочил в седло, устроившись позади маленькой наездницы, и взялся за поводья. Он смахнул снег, нападавший на меховую накидку, в которую была замотана девочка, и тронул Отчаяние в сторону леса. Путешествовать с Мими было утомительно, но только до тех пор, пока он не разучил пару трюков. Она была нема как могила в ту ночь, когда они покинули Содом, и цеплялась за луку седла, пока Отчаяние скакал с невероятной для лошади скоростью. Ранним утром она начала плакать. Смерть терпел рыдания, пока те не начали действовать на нервы. Он дал Отчаянию команду остановиться. — Что? Что такое? Девочка, сидящая впереди него, жалобно поскуливала. Он поднял её и увидел красные ссадины на ногах. Натирающее седло никогда не было проблемой для Всадника, но, опять же, он был куда крепче и выносливее любого человека, да и вообще других существ. Проблему решила толстая попона, которую Смерть подобрал у разграбленного каравана, мимо которого они проезжали, и накинул поперёк седла, так что отныне ноги девочки были защищены от натирания. Но и так они далеко не уехали, и Мими один раз упала в песок, лежала там и подвывала, пока Смерть не поднял, — ему потребовалось всего три шага, чтобы вернуться к ней. Другой проблемой было и то, что Отчаяние имел ограниченные возможности, преодолевая крутые склоны. В любой другой раз, пересекая подобную местность, Отчаяние бы просто спрыгнул вниз со Смертью на спине. Когда же они спускались с покатой песчаной дюны, девочка заскользила из седла и упала бы, но Смерть вовремя прижал её к груди. К счастью, это неудобство разрешилось, как только они заехали в более холодные края. Набросив на девочку для защиты от снежной непогоды длинную шкурку, края накидки нефилим прижал коленями к крыльям седла, и это должно было держать её на месте, если вдруг бег коня станет летящим. И зачем ему понадобились все эти проблемы с ребёнком? Всё потому, что Мими хранила в воспоминаниях неоспоримые доказательства вины Френиила, к которым ангельские законники легко получат доступ. Она была страховкой на тот случай, если его слов — слов Всадника Апокалипсиса — и вещественного доказательства в виде кинжала Френиила Белому городу будет мало. Они не смогут проигнорировать воспоминания девочки, отданной ангелу подобно игрушке. Приближаясь к лесу, нефилим подумал, что где-то может таиться опасность. Лес был густой, с плотным пологом, а солнце садилось. Прах не смог бы ничего разведать в такой темноте, а за толстыми деревьями вполне могла поджидать засада. А потом он подумал, как же хорошо быть Смертью, Всадником на Бледном коне. С ним никогда ничего не случалось, это он «случался» у остальных. Так Смерть и въехал в лес, уверенный, что страшнее его там ничего быть не может. Мими в полудрёме напевала под нос какую-то мелодию, теребя меховую накидку. В любом случае, то было куда лучше плача. Смерть выпрямился в седле, чтобы получше разглядеть следы. Будь он человеком, он бы ни за что ничего не увидел в тёмной ночи, но он ведь был иным, не так ли? Отчаяние, что был более приспособленным к поиску по сравнению со своими смертными собратьями, шёл по следам вытоптанного дёрна и лошадиного помёта. Снег повалил быстрее, просачиваясь меж густых крон над головой. Смерть пустил коня резвой рысью; его крупные копыта взрывали снег и землю. Если б лес не был таким глухим, нефилим бы перевёл коня на галоп, но с этим ещё и возросла бы возможность столкнуться с воинами, потому было разумнее держаться позади. Неприятель определённо поджидал неподалёку, а Смерти не хотелось заявлять о своём присутствии. Пока. Мими задремала, посасывая палец. Совсем скоро она должна была крепко заснуть, навалившись либо на переднюю луку седла, либо прислонившись к его животу. Когда усталая девочка засыпала, нефилим отодвигал её вперёд и придерживал за плечо, не тревожа сон. Ему нужно было свободно сидеть в седле, не боясь каждый раз разбудить Мими. Она, как правило, начинала скулить, если просыпалась, и требовалась едва ли не вечность, чтобы успокоить дитя. Прошёл час, затем ещё один. Звенящая тишина давила на уши, и Смерть подозревал, что что-то не так. Где сверчки и цикады? Щебет ночных птиц? Нефилим пустил Отчаяние лёгким шагом и осмотрелся. Безмятежные деревья напоминали молчаливых стражей, и только снег продолжал падать, хлопьями ложась на волосы и плечи Всадника. Иногда девочка вздыхала во сне. Что-то таилось здесь. Чёрт возьми! Смерть поймал отблеск перетяжки ловушки в тот момент, когда Отчаяние задел её копытом. С нечеловеческой скоростью он выхватил из-за спины двуручную косу — невооружённым взглядом можно было различить лишь синеватое пятно — и вонзил в несущееся бревно, развалив его пополам. Древесные щепки усеяли снег. Отчаяние заржал, Прах пронзительно каркнул, а Мими проснулась с испуганным плачем. Какофония звуков эхом пронеслась по лесу, взбаламутив ночную тишину. — Молчать! — рыкнул Смерть. Все трое послушно заткнулись. Всадник выпрямился, разделил косу на две и огляделся вокруг. Недавние крики рассеялись, и теперь нефилим напряжённо вслушивался. Визги его товарищей — если таковыми можно было назвать неземного коня, докучливого пугливого ворона и брошенную девочку — должны были на несколько миль вперёд предупредить кого-то о их присутствии. Вполне вероятно, что ловушку поставили культисты, дабы избавиться от возможных преследователей. Но было ли всё так просто хоть когда-то? Отбойный грохот копыт заслышался с запада. Похоже, это всё-таки была засада. Возможно, его путешествие долго не продлится после этого. Нефилим заставил Мими наклониться, скрывая шкурой плотнее: — Лежать. Смерть глядел на запад и, когда взору явился первый всадник, выругался. Он ошибался: то были не культисты. Кое-кто похуже. Демоны. «Пропади оно всё!»Глава 9. Мне жаль
16 февраля 2015 г. в 22:21
Майон был уверен, что совершенно один в покоях и снял шлем и нагрудную пластину. Он скорее почувствовал, нежели услышал чужое присутствие за спиной, а когда повернулся, держа в руке меч, окунулся в прошлое: Дарисса снова явилась к нему в опочивальню.
Она была столь же прекрасна, как и в юности. Крылья и волосы смешались с мраком комнаты, а кожа и платье светились подобно свече. Однако, на животе у неё было красное пятно.
— Дарисса, — он чуть опустил клинок, смотря на неё с мрачным удивлением, — что вы здесь делаете?
— Я… хотела увидеть вас. Хотела прийти несколько позже, но у меня отняли время, — проговорила она.
— Дарисса, зачем вы сюда пришли? Вам же известно, что я не могу вас отпустить. Долг обязывает привести вас к Высшему Совету, дабы вы ответили за своё преступление…
— Я знаю. Мне жаль. Я только хотела увидеть вас ещё раз, — она прижала руку к пятну на животе, — и задать вопрос.
Майон медленно прикрыл глаза.
— Я должен позвать стражу.
— Вы поступите как требуется, и я тоже, но, прошу, сначала ответьте, ответьте мне, и я мирно покорюсь судьбе. — Дарисса, которая, как правило, сдерживала эмоции, трепетно вдохнула и прошептала: — Если бы не Воинский Кодекс, ваша честь, ваши клятвы, моё преступление и чёрные крылья, смогли бы вы когда-нибудь полюбить меня?
— Вы ранены? — Его взгляд метнулся к её животу. — Во имя Света, что произошло? Кто?..
— Ответьте на мой вопрос. Пожалуйста… — Лицо Дариссы было бледно, а губы дрожали. — Полюбили бы вы меня, лорд Майон?
Майон посмотрел ей в лицо:
— Леди Дарисса, я люблю вас с тех самых пор, как вы явились в мои покои сотни лет назад. Я восхищался вашей храбростью и видел красоту в ваших чёрных крыльях. Я всегда расценивал их как, самое малое, идеал.
Слеза скатилась по её щеке.
— Спасибо вам.
Майон двинулся ей навстречу.
— Прошу, ради меня и моей любви, позвольте проводить вас к целителям, чтобы они излечили вашу рану, а потом вы расскажете Высшему Совету, что возвратились добровольно. Тогда они определённо смягчатся пред вынесением приговора.
— Нет, я не могу. Есть ещё несколько вещей, которые должна сделать напоследок. Мне жаль. — Дарисса стала нематериальной раньше, чем Майон успел потянуться к её запястью, а затем и вовсе растворилась во мраке.