* * *
Война нахмурил брови из-за карканья ворона. Птица выследила его во время погони за демоническим отродьем, что пробралось слишком далеко во владения ангелов, и вопила без остановки, хватала клювом за капюшон и волосы до тех пор, пока Всадник не отправился следом. Ворон привел его в мир, заросший горами, а потом и на макушку одной из скал. Здесь, прямо посередине плоской вершины, стоял Отчаяние, и Прах приземлился ему на голову, умостившись меж ушей. Конь бил копытом по камню, и, судя по царапинам, делал он это уже давно. — Проклятье. — Война спрыгнул со спины Руин, подняв облако пыли, бряцнув доспехами. Приблизился к царапинам на скале, поднял рукавицу, сжатую в могучий кулак, и опустил вниз. Каменные осколки разлетелись во все стороны, а земля прогнулась под ударом. Когда он отодвинулся, то увидел мускулистое плечо со знаком отличия, вырезанным на коже. Всадник схватил находку и дёрнул. Потребовалось ещё несколько ударов по скале, и только тогда Война смог вырвать брата из крепких объятий тверди. Смерть откашлялся землёй и пылью, что попали ему в рот и горло. — Я её убью, — рваным шёпотом высказался Смерть, пока Война освобождал его ноги. — Кого мы убиваем на этот раз? — Война брезгливо посмотрел на проделанную дыру. — И что случилось? — Дариссу, Ангела Смерти Земли, которая решила, что ей не нравится её работа и ушла. Обугленный Совет поручил мне её поимку и возвращение на Землю, да вот у неё есть досадная способность просачиваться сквозь предметы, что лишает меня возможности придушить её. — Смерть заставил себя двигаться, несмотря на то, что каждый мускул протестовал от боли. На Отчаяние он запрыгнул на удивление легко, будто и вовсе не был заточён под землёй несколько часов. — Так вот как тебя погребли под камнем, не оставив и следа. — Война развернулся к своему коню. — Каков план? — Я вернусь к Азраилу и посмотрю, что он выяснил о причинах её ухода и возможном местонахождении. — Как она выглядит? — Война перехватил поводья когтистой перчаткой. — Если увижу её, могу попробовать схватить. — Нет, даже не пытайся, просто пошли за мной. Коль она не захочет, ты к ней не прикоснёшься. — А, ну тогда мне стоит составить тебе компанию в этой охоте. Когда она закопает тебя во второй раз, я снова вытащу. — Катись ты.Глава 4. Я был пленён
3 февраля 2015 г. в 21:47
Азраилу хватило и беглого взгляда на записи Храма Кругов, чтобы заполучить имя капитана, к которому Дарисса, по слухам, испытывала влечение. Майон. Теперь он командовал несколькими эскадрильями и сейчас, по счастливому стечению обстоятельств, проводил увольнение в Белом городе. Нужно было только отправить гонца, чтобы организовать встречу.
Также Азраил переговорил с некоторыми знакомыми Дариссы. К вящей радости, ему пока удавалось не создавать шума из-за её ухода, но, увы, предположений на счёт того, сколько ещё продержится такое положение, не было. Опрашиваемым Азраил говорил, что у Дариссы случились небольшие неприятности, и те верили. Они знали, что не стоит совать нос в дела начальства.
Как он и ожидал, мнение большинства сошлось с его собственным: она стала бы искать себе пристанище в заснеженном мире, если б не призвание служить на Земле. И ни у кого не было причин верить, что она — гипотетически — может оставить должность. Результат этих разговоров был таким же, как если бы Азраил пытался иглой для шитья проделать проход в камне.
И вот, наконец, слуга донёс о прибытии Майона. Азраил дал указание пригласить воина в его кабинет. Первое, что удивило Азраила в ангеле, — окрас. Его крылья были подобны тени грозовой тучи, что прочила обильный ливень. Не чёрные, но и куда темнее нормы. Сомнение закралось в веру Азраила касательно невинности увлечения Дариссы. Вероятнее всего, что одинокая чернокрылая ангел видела для себя утешение в другом темнокрылом создании.
Майон был облачён в лёгкие доспехи, наиболее подходящие для обыденной жизни Белого Города; его серые волосы были забраны в высокий тугой хвост. Шрам на переносице и множество более мелких отметин по всему лицу были абсолютной нормой для закалённого воина. Вне всякого сомнения, под бронёй он носил и другие шрамы. И несмотря на это, он, безусловно, был хорош собой, более того, с годами стал ещё более видным.
— Надеюсь, путь сюда не доставил неудобств? — поприветствовал Азраил.
— Я не был в этой части Белого города с самого повышения. Мне приятна ностальгия, навеянная возвращением, — ответил Майон, поклонившись архангелу. — Должен сказать, что удивился, получив повестку.
— Тому есть повод, и я настаиваю на сохранении тайны беседы. Это касается Дариссы. — Азраил сидел за большим дубовым столом и жестом предложил Майону занять стул. — Ты был здесь капитаном стражи, в то время как она ходила в ученицах Храма.
Азраил наблюдал за реакцией, однако лицо Майона оставалось непроницаемым.
— Это у неё были чёрные крылья?
— Да, она была очень способной ученицей, но, к сожалению, ещё и объектом довольно скверных слухов. Слухов, что касались и тебя в том числе. — Азраил не сводил премудрого взгляда с лица Майона, отыскивая слабину, но всё было по-прежнему.
— И какого рода слухи? — спросил ангел будничным тоном.
— Будто вы с ней разделяли запретное увлечение.
— Что ж, этого никогда не было. — И снова никаких изменений в выражении лица.
Майон был опытным воином и знал, как тщательно спрятать эмоции. Он не выражал ни удивления, ни смущения. Сомнение, что закралось в убеждение Азраила, стало теперь удушающим.
— Майон, позволь напомнить, что данный разговор останется тайной. Всё, что будет сказано в этой комнате, за её пределы не выйдет. Я не ищу повода обвинить тебя или арестовать, но кое-что произошло с Дариссой, и я хватаюсь за любую соломинку. Слухи, ходившие вокруг ваших отношений, дают повод думать, что с тобой она была куда ближе, чем с кем-либо за всю свою долгую жизнь. Если ты хочешь помочь ей или мне, я прошу правды, какой бы грязной она ни была.
Стойкий взгляд сменился утомлённым.
— Я никогда не прикасался к этой девочке.
— Но что-то произошло? — вопросительно поднял брови Азраил.
Воин поджал губы, уголок которых пересекал шрам.
— Да. Но ничего такого, что может потребовать внимание стражи.
— Расскажи мне всё. — Азраил откинулся на высокую спинку кресла, готовясь к тому, что история Майона может открыть.
— Трудно было не заметить Дариссу с её черными волосами и крыльями. Такая юная, очаровательная и не по годам зрелая. Я видел её в здешних чертогах, и она, несомненно, также замечала меня. Должен напомнить, что никогда к ней не приближался. Моё общение с ней не выходило за рамки вежливых приветствий на публике, — начал Майон свой рассказ, и взгляд его утонул в воспоминаниях. — Всё началось с писем. Небольшие сложенные кусочки бумаги просовывали мне под дверь. В них не было никакой поэзии, что вполне ожидаема для любовного послания. Только прямолинейное изложение чувств и надежд на совместное будущее.
— Понимаю. — Азраил устроил локоть на столе и положил подбородок на сжатые пальцы. — Ты знал, что они от Дариссы?
— Поначалу, нет. Это могла быть любая из учениц, ведь я был не единственным, кто получал подобного рода признания. У девушек ангелов это обычное дело — искать страстей средь воинов; в библиотеке не одна полка заставлена такими фантазиями. Я не знал наверняка, кто это, до тех пор, пока в одной из записок не промелькнул поэтический намёк. «Наши тёмные крылья унесут нас навстречу будущему, полному любви». — Крылья Маойна дёрнулись будто от судороги, а перья протащились по полу. — Так я узнал, что это она.
— И что ты сделал?
— Ничего. — Майон поёрзал на стуле, и доспехи легко скрипнули. — Продолжал заниматься делами, полагая, что игнорирование поможет, и всё прекратится само собой. Несколько дней спустя, поздно ночью она явилась в мою спальню.
— Свет милостивый, — выдохнул Азраил. — Дарисса?!
— Да, она самая. Никогда не забуду её образ во тьме. Крылья и волосы слились с ночным мраком, а кожа и платье светились подобно свече. Я был пленён, признаю это. Искушение поселилось в моём сердце, но я быстро припомнил данные обеты и отослал её прочь, предварительно попомнив ей о наших моралях, Кодексе и о том, как много ошибок может породить юность. Я старался быть и добр, и строг, а она слушала. Не было ни слёз, ни мольбы, взывающей к ответной симпатии. Она слушала так, будто я был преподавателем и читал лекцию. Перед уходом она задала мне вопрос.
— И какой же?
— Спросила, не из-за чёрных ли крыльев и волос я отверг её. — Странное выражение поселилось в глазах ангела, но Азраил не смог разобрать, был то стыд, сожаление или же печаль. — Я сказал, что это не так, но, думаю, она мне не поверила.