Рисуя свободу

Рассеянно, вполуха слушая тихий разговор Адама и Грэма за своей спиной, Дин скорее бездумно, нежели осознанно, водит влажной тряпкой по столешнице. Грязная посуда давно вымыта и убрана, а он всё не отходит от раковины, в сотый раз протирая несуществующие пятна – делая что угодно, только бы не оборачиваться. Такое с ним происходит впервые. Впервые в собственном доме ему неуютно и тесно, как будто стены давят со всех сторон. Всё знакомое и родное таковым больше не кажется, и дело вовсе не в том, что Дин вернулся обратно на окраину Дублина лишь позавчера после нескольких месяцев отсутствия. Вовсе не в этом. - Эй, – голос Адама подозрительно насторожен, – так же и дыру протереть можно. Оставив в покое тряпку, Фили тяжело вздыхает, прежде чем обернуться: обстановка режет глаз, непривычная и чуждая, подсознательно раздражая. Она угнетает, напоминая о прежней жизни, которой больше никогда не будет. - Прости… Он пытается дружелюбно улыбнуться, хотя получается это из рук вон плохо – сказываются волнение, страх и просто-напросто усталость от всего, что с ним сейчас происходит. Эмоциональные реакции обострены, а нервы и вовсе на пределе, заставляя болезненно, остро реагировать на малейший выпад в свою сторону. Особенно от друзей, которые, желая, как лучше, лишь усугубляют странное подвешенное состояние Дина. - «Прости»? – повторяет Адам, встав из-за стола и приблизившись к другу. – Какое, к чёрту, извинение, о чём ты? – Он пристально всматривается в его лицо, взволнованный разноцветным растерянным взглядом, словно дезориентированным в пространстве. – Да что же с тобой такое? Грэм предусмотрительно отставляет в сторону чашку чая, не спуская глаз с любовника, – по себе знает, каким бестактным и грубым тот бывает в искреннем желании помочь – но пока что хранит молчание, не вмешиваясь в разговор двух друзей. - А что со мной не так? Подбородок гордо вскинут – вызов брошен. В голосе Дина прорезается раздражение, и сам он будто сбрасывает с себя оцепенение и болезненный вид. Светлая бровь надменным изгибом заостряет направленный на Адама взгляд. - Что с тобой не так? Серьёзно?! – Ори, потеряв терпение, выкрикивает это уже из комнаты друга, копошась в поисках чего-то конкретного. – Ну, смотри! Внимательно смотри! Ворвавшись обратно на кухню, он покорно замирает, остановленный Грэмом, но вытянутую руку с зажатым в пальцах небольшим зеркальцем выбрасывает прямо под нос Дину. - Что видишь?! Фили, колеблясь секунду, с явной неохотой скашивает глаза вниз. - Ты выпадаешь из реальности, а выглядишь так, словно вообще не от мира сего – не понять, то ли живой труп, то ли наоборот одной ногой в могиле! - Адам! – Грэм грубо встряхивает за плечо любовника. – Думай, о чём говоришь, бестолочь! Огрызаясь друг с другом, ни один из них не замечает, как кровь буквально отливает от лица Дина, делая его похожим на искажённую яростью восковую маску: внимание привлекает судорожный глубокий вдох, напоминающий шум откатившейся от берега волны. - Для тебя всё дело в Эйдане, верно? – гневно задыхаясь, спрашивает Фили. – В том, что он киборг, что служит интересам гигаполисов, что поддерживает обеспечение блокадного кольца вокруг Дублина, да? Тебя мутит от мысли, что он меня изнасиловал, пусть и под предлогом спасения от ещё более жуткого изнасилования, и что, несмотря на это, мы полгода спали друг с другом! Быть может, напомнить, как я сам ввязался во всё происходящее?! Дерьмово выгляжу?! – Дин коротким рывком бросается вперёд, наткнувшись на выставленную ладонь Грэма. – Потому что есть из-за чего! Но не обязательно даже в этом винить Эйдана! Он, в отличие от меня, не расчётливая хитрая сволочь и не выбирал для себя такой участи! - А знаешь, ты прав! – такой же бледный и взбешенный, орёт Адам по другую сторону от мужчины, не обращая внимания на призывы к спокойствию. – Чертовски прав! Вы оба стоите друг друга! Насильник и жертва! Один актёр – два исполнения! Прям ебучий стокгольмский синдром какой-то! - Блять, да при чём здесь синдром?! Я… – Дин запинается, прежде чем продолжить, с мучительным стыдом не решаясь даже сейчас признаться вслух в собственных чувствах. Лицо его стремительно теряет бледность и наливается краской. – Эйдан мне нравится! - Ментально нестабильный и отныне внешне абсолютно непривлекательный – как он вообще может кому-то нравиться?! Время, которым на протяжении вспыхнувшей ссоры хладнокровно управлял Грэм, делает предательский скачок: иначе нельзя объяснить то, что в одну секунду Дин находится справа от него, а в следующую – выныривает из-под левой руки, с силой размахиваясь и отвешивая другу оглушительную пощёчину. В какой-то момент ему кажется, что это будет даже не пощёчина, а именно удар, но, схватившись за обожженное ладонью лицо, Адам с болезненным шипением пятится назад, пока не натыкается спиной на угол кухни. Глаза, до этого полыхавшие безумной злостью, теперь же излучают отрезвлённое удивление, изумление и шок, влажно заблестев. Дин сторонится, когда Грэм отодвигает его плечом и молча протискивается к партнёру, грудь вздымается тяжело, через силу, и при каждом вдохе внутри ритмично пульсирует острое сожаление. Нет, вовсе не за пощёчину, вполне заслуженную, а, как ни странно, за то, что он, Дин, случился в жизни Эйдана. И за то, что Эйдан случился в его жизни. Какими бы они были друг без друга? Развенчали бы правду о предначертанных судьбах или, быть может, всё равно пришли к одному и тому же концу, пусть и порознь? Однако не встреться они, непознанным осталось бы одно особенное, мучительное чувство… В повисшей тишине гулкие шаги взбегающего по лестнице киборга заставляют вздрогнуть от неожиданности всех троих. Эйдан не боялся шумом привлечь здесь, в трущобах, лишнее внимание, так как после эпидемии в жителях полуразрушенного дома значился лишь Фили – живые же души по соседству можно было по пальцам одной руки пересчитать. Что, собственно, он предусмотрительно и сделал позавчера, охраняя Дина при переезде обратно. Сейчас же киборг возвращался с поначалу довольно рискованной, но, как оказалось, очень важной встречи, спеша поделиться её спасительными результатами. - Фили? – закрыв за собою дверь, Кили направляется прямиком на кухню, идентифицируя там присутствие любовника и двух его знакомых. – Нам нужно поговорить. Срочно. Застыв у порога, первым делом он замечает прикусившего губу Дина, лицо которого по считанным с него показателям выдаёт целый спектр смешанных эмоций, а после – расцветающее на щеке Адама яркое красное пятно. Киборг поворачивает голову к Грэму, настороженно приподняв локаторы, считывает последние данные и делает правильный вывод о последовательности действий. Неясной остаётся лишь причина поступка. - Дин? На всякий случай он встаёт между людьми так, чтобы иметь возможность перехватить каждого из них, и коротким движением вскидывает подбородок, как вскинул бы человек, задающий вопрос. - Всё нормально, Эйд. - Да неужели? Грэм тоже выдвигается вперёд, так как окуляры, устремившиеся на подавшего голос Адама, зловеще вспыхивают изумрудным. - Давайте-ка все успокоимся, хорошо? – Мужчина, удостоверившись, что киборг не предпринимает ничего агрессивного, толкает плечом нахохлившегося любовника к выходу. – Идём, не будем мешать… Ну! Адам, низко опустив голову, нехотя разворачивается после второго, более чувствительного тычка, и только на улице, глотнув морозный воздух, расправляет плечи. Он не слышит яростного шёпота Грэма, не видит сквозь влажную пелену на глазах его отчаянной жестикуляции, думая о том, что случилось несколько минут назад. Как давно между ним и Дином разверзлась пропасть непонимания? Или, быть может, она была и раньше, пока лишь неглубокой трещиной раскалывая их отношения? Хрупкие мостики друг к другу, которые они после каждой ссоры терпеливо возводили заново, на деле оказывались чудовищно ненадёжными, не выдерживающими напора бушующих страстей. Но сегодня… Сегодня чувство острого неприятия вместо того, чтобы привычно утянуть на дно, вдруг взорвалось в груди с безумной яркостью и силой в момент неотвратимого прикосновения к щеке размахнувшейся ладони. Удар обжёг лицо огнём как после сдетонировавшей бомбы, в клочья разметал все мысли, оставляя звенящую пустоту. И в этой пустоте тяжело дышал Дин, устремив на него яростный страшный взгляд, понятный без слов. Оскорбление киборгу он принял будто нанесённое ему самому – так бывает, когда люди любят друг друга. - Не расскажешь о случившемся? Проследив за тем, как поначалу Грэм что-то отчаянно пытается объяснить застывшему любовнику, а потом, махнув рукой, прижимает его к груди, киборг отпускает край занавески и отходит от окна. В глубине небольшой комнаты стоит диван-кровать, к спинке которой небрежно привалился бедром Дин. - Нет. - Послушай, – Кили старается придать своему механическому голосу как можно больше тёплых интонаций, – если это из-за меня, то… Любовник вздыхает раздражённо, скрещивает руки на груди и перебивает: - Эйдан, это наше с Адамом дело. Я ценю твоё внимание, правда, но произошедшее касается только нас двоих. - За что-то другое ты вряд ли бы его ударил, – тихо завершает мысль киборг. - Это была пощёчина, – как-то устало отвечает Дин. – Пощёчина. Не удар. Он соскальзывает со спинки, садится и, сгорбившись, прячет лицо в ладонях. Плечи поднимаются, а затем так же медленно опускаются, обозначая для киборга глубокий вдох-выдох. Признаться, Кили до сих пор тяжело свыкнуться с фактом, что привычные человеческие действия отныне рассматриваются системой функционирования киборга как микробы под микроскопом – фиксируется каждый параметр чужого тела и цепные реакции, приводящие его в движение. Этот интерфейс, возникающий бледными неоновыми строчками информации перед мысленным взором, он, конечно, зачастую «отключает» при беседах с любовником, но данные, так или иначе, всё равно продолжают собирать встроенные в броню хитроумные датчики. - Да, – очнувшись, Дин поднимает лицо, – ты хотел мне что-то сказать. Причём срочно. Разноцветные глаза внимательно обводят взглядом мощную высокую фигуру киборга – он похож на античную мраморную статую, чёрную, с искусно вылепленными мускулами и линиями тела. Плевать на то, что пальцы больше не смогут ощутить тепло его кожи – даже такой, Эйдан всё равно целиком и полностью властвует над жаркими фантазиями Дина. - Не против? Кили присаживается рядом, осторожно, давая несчастному дивану привыкнуть к своей массивной конструкции. Сердце Фили начинает биться чаще, но киборг списывает это на предстоящий им важный разговор. - Что ж… С чего бы начать? Идти во главе патруля, а не плестись в самом его конце, как обычно, было для Эйдана в новинку. Модификация нового тела значительно расширила возможности и полномочия, ставя киборга на первую ступень среди остальных собратьев по дежурной группе – он имел самый высокий ранг, который автоматически присуждал ему звание командира их пятёрки. Это значило, что сегодня ответственность за патрулирование Дублина целиком и полностью лежала на нём. Впрочем, на центральных улицах города было тихо, люди предусмотрительно переходили на противоположную сторону дороги, и Эйдан, молча шагая впереди, мог спокойно обдумывать варианты защиты Дина – вплоть до попытки вывезти его за пределы блокадных колец, в пустые безлюдные земли и, что самое главное, без присутствия там киборгов. - Эй, Кили, – голос Кея через двух собратьев за спиной нарушил тщательно составляемый ход мыслей, – и каково тебе теперь? От, явно соображающий гораздо больше рыжего мальчишки, прикладом оружия пихнул того в спину – локаторы Эйдана, помимо всего прочего оснащённые микрокамерами, отобразили это через внутренний интерфейс. - Стоять, – приказал он группе, вскинув руку, круто поменял направление и вырос будто из-под земли перед побледневшим Кеем. - Ты, мальчишка, – Эйдан был взбешён не пренебрежением к субординации, а тем, что кто-то нагло прервал логически выстраиваемый ход мыслей, – не имеешь больше права так обращаться ко мне. Во-первых, Энкелад. Во-вторых, я не твой друг и никогда им не был. Поэтому попридержи язык, или зафиксирую в протокол патруля нелестную характеристику об одном из бойцов. Вопросы есть? Голос Эйдана звучал не громогласно и даже не гневно, однако именно в безликом стальном напоре звука и крылось главное – давление на человеческие чувства. Он тоже по-прежнему ощущал их глубоко внутри себя, но отныне прекрасно мог контролировать. А вот остальные… - Никак нет! Вытянувшись в струнку, Кей не сводил с него глаз. Подобрались вместе с Отом и другие, ощутив вину за то, что им самим было бы интересно узнать ответ киборга бывшей ущербной линейки. Эйдан понимал, что выглядит для них гадким утёнком, превратившимся в прекрасного лебедя, но согласиться с чужой завистью не мог – он заплатил за это слишком высокую цену, потеряв былую возможность хоть кое-как, но всё ещё по-человечески любить Дина. - Хорошо. Тогда идём дальше. Гораздо позже, после патрулирования, намереваясь заскочить вначале к себе домой, а потом в трущобы к любовнику, киборг расслабленно брёл по району Ратгар. Вечер только начинался, а фонари горели уже давно, силясь разогнать зимний сумрак. Все мысли Эйдана были вновь сосредоточены на Фили, когда через защищённое соединение внутреннего интерфейса пришло сообщение от кого-то из высших чинов о встрече – дело вполне обычное. Чего, впрочем, не скажешь о месте… Киборг уже ждал его внутри, рассматривая уцелевшее витражное стекло с налипшими извне комьями снега. Полуразрушенный собор Святого Патрика зимой напоминал обледеневшую крепость, и в центре её руин стоял получеловек-полумашина, пряча обнажённый участок шеи в тёплом вороте военной формы. - А ты быстро, Энкелад. Незнакомец повернулся к нему лицом, и Эйдан вместо того, чтобы ещё больше расправить плечи, подобрался: по знакам отличия стоящий перед ним киборг явно был приближен к начальству информационного отдела разведки. Разведки! Неужели Кратос…?! - О, кажется, я знаю, о чём ты думаешь, – мужчина улыбнулся, поднял палец и задумчиво приложил к губам. Лингвистический сегмент системы функционирования распознавал в его голосе русский акцент. – Хм, интересно будет посмотреть на твои дальнейшие действия. Не двигаясь с места, Эйдан сжал кулаки. Мозг буквально кипел, при помощи бионической своей части просчитывая суть их беседы и возможные варианты развития событий. Касалось ли дело Дина? Или, быть может, здесь совсем другое, но тогда что же именно? Тихий смешок вернул его в реальность: - Облегчу тебе задачу. Но, прежде чем начать наш разговор, – мужчина подошёл и встал напротив, вскинув подбородок, – хочу прояснить пару моментов. Первый, – он выставил указательный палец, начиная счёт. – Мы здесь одни, ты и я, верно? Эйдан повёл локаторами и просканировал местность в округе собора. - Так точно. - Отлично. И второе, – незнакомец добавил к указательному средний. – Согласно уставу нападение на киборга выше по званию неприемлемо и строго карается. Верно? - Так точно. - А теперь хорошенько проанализируй два моих замечания, – мужчина выдержал паузу, давая киборгу переварить полученную информацию, – потому что говорить я буду о Дине О’Гормане. И о том, что именно ты выкрал из Сети файл с данными на этого парня. Первой мыслью, конечно же, была мысль сделать шаг вперёд и попросту свернуть незнакомцу шею – идеальный вариант моментально устранить проблему, но катастрофический в перспективе дальнейших событий. Другими словами, последний гвоздь в крышку собственного гроба. Гнуть линию о непричастности тоже не годилось, так как Эйдан понимал, что киборг не блефует, а говорит о вещах, которые знает наверняка. И тут оставалось третье – вполне очевидное, с учётом акцента на паре моментов, но совершенно нерациональное с точки зрения ирландца. - Переговоры? Мужчины добродушно фыркнул, услышав человеческое подозрение в металлическом тихом голосе: - Как мило звучит. Тебе, вроде, двадцать два года, да? – он вновь улыбнулся, обнажив зубы. – Так точно, Эйдан. Переговоры. Но вначале вопрос. Светловолосый парень, с которым тебя время от времени фиксировали камеры наблюдения в Дублине – это и есть Дин О’Горман? Эйдан ничего не ответил, и по затянувшемуся молчанию киборг понял, что действовать следует несколько иначе. - Что же, попробуем по-другому, – мужчина задумчиво пожевал губу, прежде чем начать. – Меня зовут Александр Лившиц, в среде киборгов кличка Астерий. В Дублине я служу в разведке и контролирую отдел информатиков. Мы занимаемся информационным обеспечением любого рода, безопасностью и камерами наблюдения, через одну из которых, собственно, ты как-то нашёл конкретного человека. Того самого светловолосого парня. - Вы следили за мной с этого случая? – внутренне похолодев, спросил ирландец. - Следить за тобой я начал несколько дней назад, – мягко возразил Александр. – По приказу Кратоса. И очень удивился, когда узнал в объекте слежки киборга, однажды воспользовавшегося некомпетентностью нашего сотрудника, которого я в тот же день полгода назад перевёл на службу в другой город-призрак. Как оказалось после, очень кстати. Потому что свидетели нам не нужны. - Почему же на меня не обратили внимания ещё тогда? - Я обратил. Но мне не было никакого дела до прихоти мальчишки из ущербной линейки, когда в моём отделе процветало подобное взяточничество и превышение должностных обязанностей, – он загадочно улыбнулся и продолжил. – Кратос очень рассчитывал на меня в вопросе определения ценности выкраденной из Сети информации и в установлении личности похитителя. Я выполнил обе поставленные задачи. Но отчитался лишь о первой. - Почему? – несколько удивлённо спросил Эйдан, различая правду в сказанных словах. И тут киборг впервые не улыбнулся, а задумчиво нахмурил лоб: - Потому что я не только работаю на разведку, но во многом и противостою ей. Замешательство, постигшее ирландца, мужчина уловил по движению грудной бионической брони – будто киборг резко и глубоко вдохнул в себя воздух. - Да, Эйдан, тут нечему удивляться. Я, в отличие от тебя, родился в гигаполисе и с уверенностью скажу, что не всё в них так гладко, как того хотела бы объединённая правящая коалиция. В оплотах человечества достаточно подпольных организаций, образующих единый образ мышления и преследующих цель – раскрыть другой части мира, погибающей его части, правду. Я состою в такой организации, – тихо произносит Александр. – И мой друг Ричард тоже. - Ричард? - Ричард Армитэдж. Дядя Дина О’Гормана и брат его матери, Вики Армитэдж, в замужестве – О’Горман. - Что? Эйдан выдохнул это инстинктивно, едва сумев справиться с нахлынувшими человеческими эмоциями. Информация, получаемая им, проста для понимания системой киборга, но по меркам восприятия она чудовищно волнительна и сложна. - Долго объяснять, – отмахнулся мужчина, подступая ещё ближе и понижая тон. – Однако именно по его просьбе когда-то давно я скрытно внедрил в Сеть программу. Ту самую, которая позволила тебе скачать файл. Ричард сделал это исходя из соображений, что в обход системы, без санкционированного права доступа, информация могла понадобиться либо его сестре с мужем, либо, вероятнее всего, в будущем их сыну. Таким образом он надеялся установить потерянное местоположение своих близких или, на худой конец, обрести нового союзника для организации. Программа, – поясняет Александр, – тайно активирует камеру, если она есть, и, помимо координат точки входа в Сеть, фиксирует изображение лица… Твоего лица, Эйдан, уже мне хорошо знакомого. Александр оглянулся по сторонам, и ирландец невольно сделал то же самое, навострив локаторы. Местность была по-прежнему чиста, за исключением одного патруля, впрочем, двигающегося далеко и без присутствия киборга из последней линейки: таких своих собратьев он сразу бы идентифицировал, появись они в радиусе действия системы функционирования. - В данный момент Кратос плотно работает с генетиками, – мужчина заговорил быстрее, видимо, исчерпывая лимит времени для их беседы. – Пытается воссоздать по фотографии трёхлетнего ребёнка портрет повзрослевшего Дина. Работа почти завершена, и полученные результаты чертовски напоминают, опять же, – с волнением в голосе съязвил Александр, передразнив сам себя, – хорошо знакомого мне светловолосого молодого человека. По камерам, к счастью, полностью не видно его лица, но, думаю, глаза у него разноцветные. Поэтому вернусь к первому своему вопросу, – он нервно откидывает пальцами русые пряди волос со лба. – Это и есть Дин О’Горман? - Да. - Твою мать! Александр выругался сквозь зубы, поспешив пояснить: - Нужно срочно вывозить его из города. Ричард работает в Окленде, и неплохо было бы доставить Дина прямиком к нему. Однако это чертовски сложно, если не сказать, что едва ли выполнимо! - Я думал вывезти его в пустоши за пределами блокадных колец… Мужчина, задумчиво расхаживая из стороны в сторону, остановился и внимательно всмотрелся в киборга: - Я не знаю, что связывает вас двоих и как вы вообще познакомились. Знаю лишь, что, дав нам с Ричардом шанс отыскать его племянника, ты уже подставил под удар своего доктора, Оина. И подставился сам… Ты в не меньшей опасности, чем Дин. Под тебя тоже копают, и весьма успешно. Эвакуировать в гигаполис нужно вас обоих. Нам пригодились бы там такие люди, как ты. Сердце, поначалу радостно трепыхнувшееся в груди, Эйдан усилием воли заставил не тешиться призрачной надеждой. Даже если план каким-то чудом будет исполнен, человеку затеряться в многомиллионной толпе гораздо легче, нежели огромному массивному киборгу, да ещё из новейшей линейки. - Астерий, – он протягивает мужчине широкую ладонь, – я изо всех сил постараюсь помочь тебе спасти Дина. А со мной уже будь что будет. Идёт? Александр кивает и отвечает на рукопожатие, прикидывая в уме приблизительные сроки: - Буду держать тебя в курсе событий и координировать действия. Знаю, что Дин сейчас в трущобах – прекрасно. Там нет камер наблюдения, поэтому выслеживать его дистанционно практически невозможно. А это тебе подарочек, – он достаёт крошечный носитель информации и протягивает киборгу. – Загрузишь в свою систему. Здесь схема расположения всех камер в Дублине и углы их обзоров. Сможешь, в крайнем случае, выскользнуть из поля видимости наших мониторов. Мужчина дал ещё пару напутствий и приподнял воротник формы, приготовившись выйти наружу. - Эй! – Окликнул его Эйдан, вдруг поддавшись какому-то странному щемящему чувству. – Неужели, чтобы раскрыть миру правду, недостаточно просто выйти и сказать об этом? Александр качнул головой и вновь улыбнулся. На этот раз грустно. - Чтобы миллиарды лишённых, которых в разы больше, чем людей в гигаполисах, бежали из городов-призраков и обрушили многовековой гнев на остальных? Это тоже не выход. – Он с горечью поджимает губы, тихо вздыхая, прежде чем уйти. – За ошибки прошлого страдает столько людей. И если бы только знать, как можно всё исправить… Конечно, некоторые подробности разговора Эйдан опускает, оставляя лишь суть – в ближайшее время Дину нужно бежать. И бежать ему помогут. О Ричарде он благоразумно решает умолчать, об этом любовнику пусть лучше расскажут те, кто знакомы с его семьёй и её тайной. Или сам Ричард, на что Эйдан искренне надеется. Фили слушает внимательно, широко распахнув глаза, как будто всё ещё не может поверить в происходящее. И лишь в самом конце подозрительно прищуривается: - И ты ему веришь? - Верю, – уверенно кивает ирландец. – Мне уже встречался киборг, думающий не только о себе и фанатичной приверженности к работе. Это был Оин, которого я подвёл. Не хочу, чтобы и с Астерием случилось то же самое. Поэтому буду его слушаться. Дин отводит взгляд, устроившись рядом с ним на диване бедром к бедру. Долго молчит, а потом тихо произносит, продолжая смотреть куда-то вдаль: - Ты покинешь Дублин вместе со мной? Его сердце с самого начала разговора не затихало ни на секунду, быстро стуча в груди. Сейчас же оно забилось сильнее, но киборгу всё равно было не понять истинную природу этого ритма. - Главное, чтобы Дублин покинул ты. Основные силы будут направлены на это. Эйдан не может ему соврать, но и любит слишком сильно, чтобы сказать прямо: «Нет, вряд ли. Ты покинешь город без меня». - Значит, вот как… Стиснув зубы, Дин изо всех сил пытается держаться, даже сжимает пальцы, вонзаясь ногтями в ладони. Предчувствие надвигающейся катастрофы давит на него, пугая и сбивая дыхание. Всего через каких-то несколько дней их может не быть, не существовать в этом мире в качестве чего-то живого, познающего реальность всеми доступными способами. Они могут погибнуть, вполне вероятно, мучительно и под пытками. Но сейчас страшит Дина не это… - Эйд… – Фили дышит через рот: так как-то легче и не столь волнительно. Тело жадными глотками насыщается кислородом, которого всё не хватает. – Эйдан… Покрасневший и пристыженный одним единственным диким желанием, он перекидывает ногу через сидящего рядом киборга и опускается на его бёдра. С тех пор, как Эйдан стал таким, они ни разу не прикасались друг к другу, а ведь, помимо этого, Дин верно и преданно ждал любовника три месяца, три месяца с яростными слезами на глазах удовлетворял сам себя. - Ты чувствуешь что-нибудь? – он сдёргивает до колен плотные домашние штаны вместе с бельём, высвобождая член и без страха прижимаясь всем телом к киборгу. – Хоть что-нибудь? Эйдан молчит и, кажется, даже не дышит. Его изумрудные окуляры, вспыхнув в полумраке, тихо тлеют на бионическом лице. Он как каменная статуя сидит под вздрагивающим от возбуждения Дином и никак не реагирует на попытки добиться взаимности. - Эйд? Совершенно отчаявшись и, вероятно, окончательно потеряв рассудок, Фили цепляется за локаторы руками и целует киборга – просто мажет губами по матово-чёрной броне лица там, где находился бы чужой рот. От стыда горят щёки и шея, но ничего с собой поделать он не может, разрывая тишину свистящим судорожным дыханием. - Прости, прости, пожалуйста! Дин знает, что просит прощения за то, чего Эйдан никогда не поймёт. Когда-нибудь правда вскроется и обязательно кем-то чужим, так как у него самого не хватит духу признаться в предательстве. Но сейчас… Сейчас пусть киборг видит, как долго его ждали. Пусть без слов, без любовных откровений – жадно, дерзко, безумно. Но ждали и желали. Наскоро облизав пальцы, Фили заводит руку назад, толкается внутрь и замирает, выгибая спину. А потом со стоном скрючивается обратно и прячет пылающее лицо на мускулистом плече. Ладонью нащупывает гладкую паховую пластину и начинает нежно оглаживать, изредка шепча имя ирландца. - Дин. Киборг впервые за всё это время произносит что-то вслух, и Фили с трудом поднимает голову, скашивая влажный взгляд. Он так и продолжает трахать себя пальцами и тереться обнажёнными бёдрами о живот, оставляя на тёмной броне нити смазки, – воображая действия партнёра лишь через тактильное соприкосновение их тел. Эйдан это понимает, поэтому и не выдерживает сам. - Я больше не смогу любить тебя так. - Люби как можешь! Жарко выдохнув, Дин покорно вытаскивает пальцы и всхлипывает, когда их заменяют бионические. Точнее, один единственный, потому что при попытке проникновения второго он не удерживается и болезненно отдёргивается: одного оказывается вполне достаточно, чтобы ощутить себя заполненным, если так можно выразиться о прохладном сплаве, двигающемся внутри. Киборг трахает его собственным же оружием, хитроумно модернизируемым из всей конечности, и от этой мысли у Дина совсем сносит крышу. Обвив Эйдана рукой и стиснув бёдра коленями, он дрочит сам себе, всем телом ласкаясь о твёрдую броню. Воздуха в лёгких катастрофически не хватает, мокрая от пота, майка липнет к лопаткам и бокам, заставляя ёжиться в прохладной плохо отапливаемой квартире. Происходящее похоже на сумасшествие, ведь так отчаянно-несдержанно Дин никогда не вёл себя с Кили – приходится даже закусить губы, чтобы от затопившей сердце одинокой нежности и тоски не признаться, наконец, в любви к киборгу. Пальцами свободной руки Эйдан сильно сжимает ему бедро, но этой боли он рад. Она отрезвляет и отталкивает от опрометчивого шага. Вскрик любовника такой протяжный и громкий, что Кили инстинктивно «включает» обратно интерфейс, сканируя чужое тело – оно бьётся в удовольствии, а потом обессиленно опирается ладонями на его могучую грудную клетку, забрызганную каплями спермы. Светлые вихры взмокли и прилипли ко лбу и вискам, на ярких губах остались отпечатки вонзившихся в них зубов. Дин, с кругами под глазами и осунувшимся лицом, выглядит смертельно уставшим, и лишь пылающие щёки и влажный блеск разноцветного взгляда выдают бьющуюся в нём жизнь. Ты спросил, чувствую ли я? Теперь да. Раньше боялся даже притронуться к тебе такой, напугать и сделать больно. А ты, оказывается, хотел и ждал этого… Бионическая ладонь, соскользнув с бедра, движется по щеке, по лбу, зачёсывая назад спутавшиеся волосы, и замирает на взмокшем затылке: Эйдан притягивает к себе любовника и обнимает второй рукой, покинувшей вздрогнувшее тело. Его сердце, по-прежнему живое, но бьющееся внутри мёртвой чёрной брони, обволакивает нежностью. - Ты будешь жить, Дин, ещё очень и очень долго. Через пару дней это безумие закончится. - Мы будем, – вымученно перебивает Фили, до сих пор пытаясь перевести сбившееся дыхание. – Ты заслуживаешь этого больше, чем я. Киборг вновь улавливает неровный сердечный ритм, и, ничего не говоря, втайне от Дина активирует белый шум, который тот не слышит из-за стучащего в висках тока крови. - Я бы очень хотел, правда, – шепчет он, спустя несколько минут склонившись над отключившимся любовником, – но выбирать не мне.