Мой любимый - Джанки Аспен

- Ланси, ну ты скоро там? – Джанки сидел на верстаке, болтая ногами и листал старый журнал, посвященный автомеханике. – Ну Ланси! - Я уже, - я вышел из закутка, где был подвешен мой «Миньон». – Сейчас я приму душ, а потом мы поедем кататься. Ты когда-нибудь катался на машине, которая берёт разгон на сто миль за три секунды? - Брешешь, Ланси, тачка столько не делает, - Джанки отложил журнал, - это же не самолёт. - Моя теперь делает. Сегодня ты узнаешь, что такое скорость, - потянулся и отправился в душ. Здесь, в гараже Ларсона, где ставили свои авто члены гоночного клуба «Деймос», конечно же, был душ и даже довольно чистый. Многие гонщики предпочитали работать со своими машинами сами – и точно знаешь, что именно происходит с твоим драгоценным авто и если что, некого винить, кроме себя. Даже Милован не считал зазорным ковыряться в чреве своей «Виверны»… Всё было так, как я и думал. На следующий день я собрал всю «Зелёную Сову» и объявил о вызове. Уклонится Милован и не подумал – вылетить из братства накануне выпуска – глупее не придумаешь. Лучше проиграть дуэль. Общественность восприняла это с восторгом – дуэлей не было уже бог знает сколько времени. Разумеется, немедленно поползли слухи. Больше всего всех интриговала личность Джанки – спорили, действительно ли дуэль из-за него или это только предлог, а за вызовом стоит нечто большее. Я не собирался ничего не подтверждать, ни опровергать. Это было очень интересно. Что касается Джанки, то, уверившись в том, что я не собираюсь погибать на дуэли, он пришел от всего происходящего в восторг. Жизнь казалась мне прекрасной, как прямая ровная дорога, когда сидишь за рулём гоночного авто, по радио играет рок (а под рок невероятно удобно гнать, и как я раньше этого не замечал?), погода ясная, а бензобак полон. Наступало лето, я сдавал экзамены – да, в общем-то, я их практически сдал. Там защита диплома – и всё. Я целиком и полностью получаю статус взрослого человека, без всяких недомолвок и оговорок. И могу полностью заняться реализацией своих планов, касающихся будущего «МПГ». У меня были идеи – масса идей по поводу расширения производства и новых рынков сбыта. Я думал о переустройстве части производства под пластики и «полимеры» о которых читал в одном из научных журналов. Выкладки там были довольно приблизительными, но проанализировав ситуацию, сделав кое-какие подсчёты и прогнозы и понял, что это – будущее. В последнее время пластика и прочей синтетики в нашей жизни становится всё больше. Имея достаточно ресурсов, новейшее оборудование и лучших специалистов – всех этих восторженных учёных, ставящих в лабораториях свои странные опыты и бесконечно получающие новые образцы – «МПГ» станет настоящим титаном нового рынка. Конечно, денег на это понадобится много, больше чем много, а результат будет виден не сразу… Но моя женитьба на Виктории Гейбл легко решит эту проблему – у меня будет достаточно средств для модернизации производства без ущерба для рабочего капитала. Свою помолвку я запланировал на осень – она будет знаменовать собой начало сезона, а свадьбу – на весну. Весенние свадьбы – это очень мило… так говорят. Впрочем, во всём, что касается свадьбы, мне нужно только выбрать дату, подписать чек и вовремя явиться к алтарю. Невелик труд. А сейчас я собирался опробовать машину, прокатиться с Джанки за городом а потом пойти и посмотреть на его репетицию. Частенько, глядя как он сидит, перебирая струны, что-то сосредоточенно перечёркивая на простом листке (Джанки не знал нотной грамоты и записывал свои вариации специальными значками-аккордами, которые, как я узнал, такие как он почему-то называли «руны» или «рунопись») мне хотелось услышать его песни, увидеть его на сцене. Джанки, любовь моя… В город приходило лето, расцветали деревья в садах и парках, зеленели газоны, включались фонтаны. Всё меньше становилось одежды на девушках, всё больше появлялось на улицах торговцев мороженным, дагробийским щербетом и синтайскими сладостями, воздушной кукурузой и хот-догами, чьи незатейливые шарманки добавляли в привычный уличный шум летние нотки. А я… Я был влюблён. Раньше я скептически относился к такого рода вещам – у меня были увлечения и привязанности и даже нечто вроде страстного желания, но такого – такого я никогда не испытывал. Это было… Не знаю, как описать. Думаю, поэты давно уже сказали всё за меня. Для меня это было словно мир вдруг стал совсем новым. Словно в него добавилось красок, запахов, звуков ощущений. Словно где-то в моей жизни была брешь, которую можно было заполнить только Джанки Аспеном – этим удивительным парнем с крашенными волосами и разноцветными глазами и всякими безумными идеями и поцелуями, от которых срывало крышу и выбивало землю из-под ног… Вот и сейчас, выйдя из душа и зайдя в гараж, я прислонился к косяку, разглядывая его. Джанки как всегда был одет ярко – лазурные джинсы с алым сердцем на коленке, тёмно-серая футболка с логотипом «Мисс Моро», тёмно-синяя джинсовая жилетка с кожаными эполетами и уймой застёжек-молний. Глаза подведены, губы подкрашены, в ушах – серёжки. Нет, Джанки нельзя было назвать красивым – или можно? Это был какой-то совершенно новый тип красоты – не тот, запечатлённый гениями прошлого на бессмертных полотнах и воспетый в сонетах, это красота была особая, яркая переменчивая, броская – в ней было что-то от ярмарочной крикливости, что-то от томной пошлости кабаре, что-то от неоновых огней мегаполиса и ритмов рок-н-ролла… - Лааанси, ты чего застыл? – Джанки отложил журнал, который листал без всякого видимого интереса. – Я тут уже всю задницу отсидел! - Я сейчас подумал знаешь о чём? – Я подошел к нему и обнял его за талию, Джанки привычно обвил меня ногами – он обожал на мне повисать. - Ну? - Ты делаешь меня поэтом. - Да? – Джанки прищурил сначала синий, потом желтый глаз. – А тебе это не нравится, вей? - Ну скажем так, - я погладил его по спине, - я не планировал на двадцать пятом году жизни становиться поэтом. Они, как правило, неудачники. - Ха, а ты всегда живёшь, как планируешь? Я вон никогда ничего особо не планирую – всё равно бесполезно. Всегда всё получается шиворот на выворот и задом наперёд. - Вот потому и получается, что не планируешь, - я снял его с верстака. – Ну что, прокатимся? Машина мягко заурчала. Я чувствовал в ней желание рвануться с места, на которое откликалась вся моя суть, но приходилось сдерживаться, пока мы выезжали из города. - Да что сегодня одна ерундистика по радио… Вот бы изобрести способ слушать любую музыку в авто, когда захочешь… - Это какого же размера должно быть авто, чтоб в него свободно помещался проигрыватель? А телевизор тебе туда не поставить? - Ооо, авто с телеком! – Джанки закатил глаза – Но какой в этом смысл - розетки-то в тачке нет! Блин, Ланси, где мой мармеладные зайчики? Тут же был целый пакет! Эй, эй, только не говори что ты их слопал! Ты же говоришь, ты такое не ешь! Ах ты!.. Мы катили вдоль реки, откуда давным-давно исчез лёд, зато появились первые лодочки и яхточки. - У тебя есть яхта, Ланси? - Конечно. Нашей семье принадлежат две яхты роялт-класса «Ристан» - наша семейная яхта, и «Гайя» - моя личная. - Ну ничерта себе! А почему это у тебя личная яхта? - Я лорд, так положено. «Гайя» меньше «Ристана» но тоже весьма комфортна. Выйдем в море на День Независимости? Сам я не особо интересуюсь мореходным делом, но мой друг Джонатан – ты его видел… - Парень, похожий на тебя, только с косой? - Да, ему нравятся традиционные причёски… Так вот, его хлебом не корми, дай постоять за штурвалом. Он из Флинтов, тех самых, прямой потомок Гарольда Флинта, капитана Пилигримов. У них в семье до сих пор есть традиция – наследник должен родится на корабле. - Оу! Ничего себе! Круто, на настоящей яхте! А что значит «рояль-класс»? - Роялт. Яхта королевского или президентского класса, - я вывернул на выезд из города, одновременно делая пометку в памяти – заехать на днях в доки. - Вау! У меня будет самая шикарная днюха за всю мою жизнь! - Самая шикарная – что? - Ну, день рожденье, я имею в виду… - Так, стоп, у тебя день рожденья двадцать пятого июня? - Ага, прикинь, как свезло-то! Мамка мне рассказывала – я короче, родился почти мёртвым. Ну, меня подёргали-подёргали – нет, лежу, не шевелюсь. Ну и решили везти меня на холод, чтоб потом кремировать. А тут салют. Ну естественно, все бросились зырить, а меня на тележке оставили. А я возьми и оживи! Салют закончился, а я лежу, ору как ненормальный! А не было бы салюта, отправили бы меня в морг, а там бы из меня быстренько мороженное получилось. Так что мне реально повезло! Я же говорю – я счастливчик Джанки! Я даже не нашелся, что ответить на такое оригинальное определение везения. И тут же в голове закрутились новые мысли – у Джанки день рожденья! Ему исполняется семнадцать… Я наконец-то перестану чувствовать себя растлителем малолетних. Хотя, какой я к Дьяволу, растлитель? Джанки сам растлит кого угодно, просто глядя в упор. Хм, надо всерьёз подумать, что ему подарить. Гитару? У него вроде неплохие гитары, но может, есть какие-то совсем особенные? Авто? Хороший подарок, но Джанки сам жаловался, что водитель из него никакой, он путает газ, тормоз, вперёд, назад, лево и право. Ювелирные украшения он не носит… Ладно, я ещё подумаю. Изумительно… Можно будет устроить большой праздник на яхте – позову Беатриче, Феба… Возможно, Джанки захочет позвать кого-нибудь из своих друзей… Может, пригласить кого-нибудь из тех странных личностей, которые так нравятся Джанки? Но наконец, город остался позади и я затормозил. - Слушай меня внимательно. Что бы сейчас не произошло, запомни чётко – ни в коем случае не хватайся за меня, не пытайся оторвать мои руки от руля, не заслоняй мне обзор, не кричи в ухо – а то я знаю, твой голос больше тебя самого, не вертись и не пытайся отстегнуться. Понял? - Еа, маста! А что сейчас… - А сейчас я покажу тебе скорость. О том, что нельзя вопить, Джанки благополучно забыл через пять секунд, но трогать он меня не трогал. А я… Выжимая газ, я чувствовал, как попадаю в свою стихию, как «миньон» становится продолжением моего тела, я не вёл машину, я летел! Быстрее, быстрее, быстрее! Поворот. Междугородная трасса «АЛ- 041», тёмно-серый асфальт, белые линии… Быстрей, быстрей, быстрей! Да! Солнце очень удачно светило сбоку, не слепя мне глаза. Джанки наконец справился с ужасом и теперь только взвизгивал от восторга – краем глаза я заметил, что он вцепился себе в колени и теребил алую сердце-заплатку на колене. Проклятье! Караван длинномеров полз передо мной, демонстрируя свои непробиваемые прямоугольные зады с изображением гигантского кита – логотипом фирмы контейнерных перевозок и грудастых девиц на брызговиках. - Вот дьявол! - Оу, Ланси, ну вот, придётся притормозить… Ланси, твою мать ты чего творишь!!! – заорал Джанки, вцепившись в сиденье, потому что я вывернул на встречную полосу. Не ждать же, пока проедут эти чёртовы левиафаны! А ну!... - Л-ланси, т-там вп-перед-ди мааашинааа! - Да, смотри, любовь моя, - я чувствовал, что не могу не улыбаться, более того, ещё немного – и я начну смеяться. Впереди и впрямь маячил какой-то грузовик. Я прибавил газу. Итак, задачка для начальной школы – спортивное авто несётся на скорости сто двадцать миль в час, впереди – тяжелый грузовик, с одной стороны – вереница длинномеров, с другой стороны – поле и канава. Вопрос – выживут ли лорд Гамильтон и счастливчик Джанки? – Три, два, один… И три метра, крошечная брешь между первым левиафаном и небольшим грузовиком, в которую я скользнул. Гудели длинномеры, истошно бибикал грузовичок, Джанки, вцепившись в сиденье так, что от его коготков на новенькой коже остались белые полосы, беспрерывно бормотал «Ох-твою-же-мать-Ланси-твою-мать-твою-мать-твою-трахнутую-мать-что-ты-творишь?». Я гнал вперёд, наслаждаясь ровной дорогой, мощной машиной, прекрасным днём, своей молодостью, силой и любовью. В этот момент, именно в такой момент я чувствовал себя действительно живым. И хотел жить дальше. Эти места я знал – через десять миль был поворот, где около дороги растянулся гигантский плакат, посвященный ярмарке. Именно за него я зарулил, взбив клубы пыли, немедленно осевшие на машину – плевать. - Ох, Ланси, ты… - Иди сюда, - я отстегнулся и откинул сиденье максимально назад, одновременно расстёгивая себе ширинку. – Всегда хотел это сделать в машине… Твоя помада с тобой? - И помада, и резинки, - взгляд у Джанки горел, его слегка потряхивало. Он тоже отстегнулся и буквально перетёк на меня, одновременно стягивая свои джинсы, доставая из кармана презерватив и маленькую баночку. – Ох, чёрт, Ланси, но как… Я никогда так… Я уложил его на себя, чувствуя, как скользит мой член между его ягодиц. Жестковатые крашенные волосы упали мне на лицо, я сдул их. - Давай сладкий мой, покажи какой ты ловкий, какой гибкий, какой умелый, ну… - у меня кипела кровь и хотелось нести всякие пошлости. - Ох е, Ланси, сейчас я покажу тебе, - Джанки перевернулся и уставился на меня. Он был такой маленький и хрупкий, что легко помещался между мной и рулём. Я запустил руки ему под футболку, чувствуя, как истошно колотится его сердце. Как будто маленькая птичка бьётся у меня в руках. – Дааавааай… Он не глядя, разорвал упаковку презерватива и натянул его. Жестяной звук – открылась баночка с помадой, приторный запах, несколько скользящих движений – и Джанки буквально насадился на меня. Это было потрясающе – неудобно, тесно, душно, это было просто восхитительно – слегка опираясь руками по обе стороны от моего лица, Джанки двигался, запрокинув голову назад, слегка касаясь крашенной макушкой светлой обивки салона, это длилось целую вечность, как мне показалось – словно по контрасту с гонкой, мне казалось, я запутался в горячих ядовитых тёнтах и никак не мог вырваться. И, когда наконец оргазм наступил, он наступил сразу во всём теле и был похож на смерть. …Открыв дверь со своей стороны, Джанки курил. Я, уже застегнувшись, лежал, глядя на его тонкий профиль. Что мне делать, если Джанки решит меня бросить? У моих благородных предков сомнений бы не было – строптивых возлюбленных ловят и запирают. Однако не в нашем просвещённом семнадцатом веке, времени победившего гуманизма и технического прогресса, когда всё цивилизованное общество давно признало, что каждый человек – неважно какого он пола, расы или социальной принадлежности – личность, имеющая равные права… - О чём думаешь? - Джанки швырнул окурок куда-то в сторону и закрыл дверь. – У тебя такое лицо… - Думаю, что буду делать, - я взял себя в руки, отогнал негу, поправил кресло и пристигнул себя ремнём, - если ты решишь меня вдруг бросить. - О, - Джанки тоже пристегнулся, при этом заметив царапины, оставленные им на кресле, потёр их пальцем и, ничего не добившись, сделал вид, что их не существует, - и что же ты надумал? - Пока что единственная идея – замуровать тебя где-нибудь, например в моём загородном доме, - я завёл машину и выехал из-за плаката. – выделю целый этаж, закрою окна решетками, поставлю сигнализацию и охранных собак. - Ой вей, не надо, а? С чего мне тебя бросать? Я тебя люблю. - А кто тебя знает? У тебя в голове сплошные фейерверки. - Просто не веди себя со мной как скотину ублюдочная и я тебя никогда не брошу. А запирать, - тут голос Джанки странно дрогнул, - я не… Я умру взаперти. - Что ж, проясним вопрос, - мы вырулили на трасу, - как именно, пользуясь твоим термином «скотина ублюдочная» я не должен себя вести? - Ну это… Просто не бей меня, не обманывай, не принуждай к такому, чего я не хочу… Но ты не такой, ты не… - Джанки пощёлкал пальцами, как всегда делал, подбирая слова, - Тебе не надо мне доказывать, что ты круче, это и так понятно. Ты красивей, умней, сильней, это и так ясно. Только слабаки докапываются до такого, как я. - Ты имеешь в виду внутренние комплексы и потребность в самоутверждении. – Новомодную науку психологию я знал плохо, лишь иногда натыкаясь на статьи в научных журналах. – Ты прав, мне это не нужно. И я обещаю, что не стану тебя запирать. - Ага… Смотри-ка, кафешка! Давай остановимся здесь и перекусим.! Это было небольшое дагоберийское кафе – с жаровней на открытом воздухе, где на металлических прутах жарились куски мяса, именуемые «шашлык», традиционными блюдами в меню, открытыми длинными столами. Я кинул монетку черноглазому мальчику с губкой и тот начал протирать мою машину. Мы заказали жаренного мяса, овощей со специями а Джанки ещё и целый пакет пончиков с мясной начинкой – с собой и по большому стакану шербета.. Прислуживали нам женщины в платках – должно быть, жены и дочери хозяина. - Жуть какая эти платки. И многоженство, все эти гаремы… Почему мы, ну я имею ввиду цивилизованный мир – Иммедрию, страны Ганимеда – позволяем такому происходить? Собрались бы и наваляли им по первое число! У них же там почти средневековье! - Господи, Джанки, где ты нахватался таких глупостей, - я наслаждался вкусом запечённой на углях баранины, вдыхал запах свежей зелени, опилок, шербета и шампуня для машины, - Дагроба вполне современное государство, хоть в чём-то и архаичное. И уж поверь, на военную промышленность они тратят не меньше нас. Мы не смогли справится с ними во времена крестовых походов, не справимся и сейчас. - Но всё равно, - гнул свою линию Джанки, - посмотри на них! Как они могут жить вот так, если каждый день видят, как живут нормальные женщины? - Ты рассуждаешь, как радикальная феминистка. Это другая культура и другое воспитание. Поверь, заставь ты их снять платки, надеть джинсы и поступить в университет – и они накинулись бы на тебя, как фурии… Обратно мы не гнали – Джанки заявил, что его вырвет, если мы так разгонимся. Я пытался ненавязчиво выведать, чего он хочет на свой день рожденья, однако Джанки отделывался общими фразами.