Выхода нет

Глава 10 «Джеймс Бьюкенен Барнс, с недавних пор известный как Капитан Америка, сегодня утром сдался федеральным властям. Независимый источник сообщил, что Барнсу были предъявлены обвинения по преступлениям, совершенным так называемым Зимним Солдатом…» Стив со всей силы бросил пульт в телевизор, пробивая его насквозь и даже не обращая внимания на искры и всполохи. Его душила незнакомая ему раньше отчаянная злость. Он попытался поднять все свои связи, даже пригрозил президенту. Но Баки не выпустили даже под стотысячный залог. Горько вздохнув, Стив спрятал свое лицо в ладонях. Тихо сидевшая рядом Наташа мягко погладила его по плечу. — Тони ищет Стив, он дал ему лучшего адвоката, все… — Нет, Нат… — не дал ей договорить Роджерс. — Мы столько раз выцарапывали себе какую-никакую жизнь, что я уже чувствую, чем все закончится, — он посмотрел на девушку, и та испугалась, увидев полные безысходности голубые глаза. — В этот раз мы не выберемся, — закончил бывший Капитан Америка, словно толкнул стул из-под ног висельника. *** Стив резко открыл глаза, за стеной опять раздавались болезненные стоны, словно прямо сейчас в его квартире кого-то жестоко пытали. Так оно на самом деле и было. Мозг Зимнего Солдата, Баки, с ожесточенной постоянностью возвращал его туда, откуда Стив не смог его спасти, даже не догадался попробовать. Конечно, за те два месяца, что они провели в квартире Роджерса, отвоевав-таки частичку личного пространства у возрождающегося Щ.И.Т.а и, что было сложнее, у Тони, кошмары стали посещать Джеймса примерно в два раза реже. В то же время самому Стиву стали сниться поразительные в своем ужасе вариации из увиденных записей пыток Баки и из того, что капитанский ум додумывал сам. Так они и чередовались: то Стив будил Джеймса, то Джеймс Стива. Когда кошмары снились им обоим, они встречались на кухне около трех ночи и молча пили крепкий кофе до тех пор, пока Стив не отправлялся на пробежку. Отбросив одеяло, Стив резким движением поднялся на ноги. Комната Джеймса находилась через стенку от его, поэтому слышимость была почти стопроцентная. Иногда Стив мог услышать даже отчаянный шепот: «Человек не оружие». В такие моменты Роджерс знал, что Джеймса ни в коем случае нельзя беспокоить, иначе он проходит весь день отстраненный и еще более чужой, чем обычно. После прочтения этой мантры Джеймс обычно становился более-менее человечным, его лицо переставало быть каменным и непроницаемым, а движения такими механическими. Открыв двери, Стив попал в совершенно безликую комнату. В ней царил армейский порядок. Кровать, шкаф с одеждой — ничего лишнего. Джеймс раскинулся на кровати, его руки и ноги были словно прикованы к разным ее концам, волосы были влажными, а лоб блестел от пота в свете, идущем с коридора, на лице Джеймса застыла «маска страдания», а из приоткрытого рта издавался задушенный хрип. — Джеймс, — позвал Стив безуспешно. — Джеймс… Он и не надеялся, что подействует, но считал это своего рода предупреждением. «Эй, Джеймс, я иду тебя спасать». Глубоко вздохнув, Стив подошел к кровати и тронул соседа за плечо. Тот мгновенно вскинулся, метя кулаком в место, где доли секунды назад была голова Стива, тот, наученный горьким многодневным опытом, когда приходилось целый день носить темные очки, чтобы избежать вопросов, увернулся почти рефлекторно. Джеймс сидел на кровати, тяжело дыша. Его глаза расфокусированно бегали по комнате, но он уже начал осознавать, где находится. Не прошло и минуты, как виноватый взгляд остановился на Стиве. — Ты как? — Роджерс положил ладонь на плечо Джеймса, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. — Но… — Джеймс прочистил горло. — Норма, — он отвел глаза к окну, вглядываясь в далекие огни города за стеклом. — В порядке, Капитан. Это тоже было знакомо Стиву. Он вообще почти идеально изучил солдата, поэтому знал, что оставлять его так было нельзя, иначе существовала угроза застать его в том же состоянии утром и, возможно, даже вечером. — Пойдем, Джеймс, — Роджерс встал на ноги и направился на кухню, он знал, что его точно послушаются. Включив свет в кухне, Стив принялся выкладывать на стол какао, молоко, корицу, сахар, сегодня в супермаркете он даже прикупил упаковку маленьких маршмеллоу. Джеймс же устроился на стуле в уголке. Он тоже достаточно выучил Стива, чтобы не дожидаться просьбы присесть, попить или поесть, а по возможности действовать самостоятельно, хоть Капитану это и далось с трудом. Пока Стив готовил напиток, Джеймс тихо, почти не двигаясь, наблюдал за ним, успокаиваясь от его движений. Кошмар уже почти полностью ускользнул, и если бы Капитан попытался сейчас расспросить, о чем он был, Джеймс не смог бы ответить на этот вопрос. Но он не спрашивал, никогда. Когда Стив поставил перед ним большую чашку с ароматным и горячим какао, дыхание уже полностью пришло в норму. Они сидели, молча выпивая каждый свою порцию. Джеймс знал, что утром Стиву предстояло отправиться на важное задание, и он очень хотел, чтобы тот пошел спать, но не мог осмелиться отпустить Капитана. Он почти не помнил кошмара, но отголоски пугали его. Отправившись с Джеймсом обратно в его комнату, Стив прихватил свой альбом. Это уже тоже стало привычным. Они устроились на кровати, и Стив принялся медленно листать альбом, рассказывая пришедшие на ум истории про каждого нарисованного там человека. Гейб, Дум-Дум, Филлипс, Пегги, Говард… Роджерс принялся рисовать их еще в 11, когда только проснулся. До того как появились читаури, он либо избивал грушу, либо рисовал всех, кого мог вспомнить, ему все казалось, что прошлое ускользает от него, а будущее он еще совсем не понимал. Рассказы о прошлом успокаивали Джеймса, хоть он и не вспоминал почти ничего. Стив уже полностью осознал, что вернувшийся к нему человек — совсем не Баки, он свыкся с этой мыслью, его сердце перестало отчаянно сжиматься каждый раз, когда в родных и знакомых глазах он не видел отклика на то, что чувствовал сам. Стиву было так одиноко в новом мире, и когда Баки вернулся к нему, он подумал: «Все наладится, все будет как прежде», но на деле его новый друг не то что не помнил о том, что было между ними, он не помнил даже, что такие чувства вообще существуют. — Было очень холодно, — вдруг сказал Джеймс, перерывая рассказ о том, как Баки с Говардом пробрались на склад, где хранились два ящика контрабандного Chivas Regal, неизвестно каким образом затесавшиеся среди оружия. Оба драгоценных ящика распределились между воюющими и помощником Говарда, и они тогда так напились, что, когда утром Стив пришел из штаба, были даже не в состоянии нормально построиться, а Фелсворта так и вовсе выворачивало каждые три минуты… — Где? — уточнил Стив. — Мы ночевали в палатке, и мне было очень холодно, — повторил Джеймс, его взгляд был слегка расфокусированным, — а потом ты прикоснулся ко мне, губами… — Джеймс кинул на него беспомощный взгляд. — Ты трогал меня губами, и мне больше не было холодно. — Поцелуй, я целовал тебя, — объяснил Стив, хотя у него и замерло сердце. — Ты целовал меня, чтобы согреть? — Да. — Почему ты не целовал Сэма в прошлую пятницу? Разве он не твой друг? Стив улыбнулся. В прошлую пятницу температура неожиданно упала, и Сэм всем уши прожужжал о том, как замерз. — Сэм — мой друг, — Стив завел длинную прядь, упавшую Джеймсу на лицо, за ухо, — но ты мой особенный друг. — Тогда почему ты больше не касаешься меня губами? — вдруг спросил Джеймс с обидой, и в этот миг он так сильно напоминал Баки, что у Стива защемило сердце. — Это потому, что я уже не твой особенный друг. — Нет, Ба… Джеймс. Ты всегда будешь моим особенным другом, всегда, слышишь? — Джеймс внимательно смотрел на него, не отводя взгляда, рукой погладил подбородок Стива, и Роджерс задержал дыхание. — Тогда поцелуй меня, — попросил он. И Стив не смог отказать.

***

Стива пустили к Баки только два дня спустя, после кучи проверок и после просьбы сенатора Нью-Йорка, который уже не был ему должен. Когда Стив вошел в комнату ожиданий, Баки был там, прикованный усиленными наручниками к креплению в столе. — Привет, Стиви, — улыбнулся он ему. Что-то подорвалось у Стива внутри. Баки улыбался ему и всем своим видом пытался ободрить, но… Несмотря на высказанный службой охраны запрет, Стив не смог сдержаться. Он подлетел к другу, бережно обнимая руками его голову, целуя. — Эй, Стиви, ну ты чего, нельзя же… — прошептал Баки и сам крепче прижался губами к его рту. Никто не пытался их остановить, кто посмел бы, но Стив не хотел усугублять положение и заставил себя отодвинуться. Он прижался еще на мгновенье лбом ко лбу Джеймса и сел на стул напротив, сразу будто отдаляясь на километры. Все это было невыносимым. — Как там мои дела? — Тони нашел тебе адвоката, Бак, ты удивишься, узнав, кто будет тебя защищать, — сказал Стив, смотря в пол. — Наташа с Клинт землю роют, пытаются найти Земо и притянуть его к ответственности за нападения на Сэма и полицейских, но… Вижн в сети ищет другие возможности… — А ты? — Что я? — Стив удивился и все-таки посмотрел на друга. — Ты, как всегда, спуску себе не даешь, — Баки сжал кулаки и обвиняюще уставился на Роджерса. — Когда ты последний раз спал, Стив? А ел? — Это неважно, Бак, я все равно… — Важно, Стив, для меня — важно. Я знаю, что ты хочешь меня спасти одним махом, как от кошмара… Но это не та ситуация. — Поэтому я и предлагал тебе сбежать, Бак, — прошептал Стив так, чтобы ни одна камера не смогла уловить, так что сам Барнс расслышал только благодаря суперслуху. Баки крепко зажмурился. Зачем он сдался этому человеку, готовому бросить все ради него? — Нет, Стив, нет. Я не буду больше бегать от того, кем я был, есть и буду. Зимний Солдат — часть меня. И мне пора отвечать за нее.

***

— Объявляю первое заседание суда по делу Джеймса Бьюкенена Барнса открытым.