Эшли
Навесив на лицо самое невозмутимое и самоуверенное, как и всегда, выражение, Эрик отправляется проверять свой личный состав, а я шваркаю очередную кружку об стену, отчаянно злясь и на собственную несдержанность, и на него. Пф-ф-ф. И почему я не удивлена тому факту, что все мои претензии попросту остались либо проигнорированы, либо вывернуты таким образом, будто я сама еще и во всем виновата? Вот как у Эрика так мастерски получается переводить стрелки, точно он совсем не при делах? Обидно просто до чертиков! Не подобрать слов даже, как он умеет провоцировать меня на эмоции каждым своим действием, насмешливой репликой или напыщенным взглядом. Впрочем, я бы тоже выпендривалась, если бы в меня ножами кидались… Но никаких угрызений совести я по этому поводу не испытываю, значит — сам виноват. Нечего было с Эрудиткой обжиматься! Пусть радуется, что я промазала и он легко отделался. Надувшись как мышь на крупу, я выхожу следом за Эриком на улицу, где его сразу же со всех сторон обступают Бесстрашные, желая убедиться, что тот в полном порядке. Вайро докладывает о прибывших уже на маяк бойцах, хмуро косясь на меня с явным осуждением. У остальных взгляды не лучше. Ах, ну как же, лидера я их чуть не покоцала, прямо вот боятся остаться без мамочки! Раздув щеки, я закатываю глаза и отправляюсь обратно к костру. Быть всеобщим центром пересудов и неодобрения мне не привыкать, в данный момент мне чихать на чужое недовольство. Лидер вернулся, хоть и подстреляный, Бесстрашные в сборе, диск есть — а значит, есть и надежда! Теперь можно воспользоваться короткой передышкой и немножечко выдохнуть. — Не живется тебе спокойно, Крош, — разводит руками Сани, встречая меня с нескрываемой тревогой на лице, но убедившись, что я вполне себе целёхонькая после общения с Эриком, недоумённо хмыкает: — Даже удивительно, как это лидер тебе всё спускает? — Просто он еще не в форме из-за ранения. Но ничего, оклемается и начнёт карать, не откладывая дело в долгий ящик, — сердито буркаю я, чтобы Сани не вздумала начинать меня отчитывать. — Ну, знаешь, не каждый день его ножом в голову встречает его же собственная пять минут как неофитка, — присвистнув, парирует она. — Имеет право и пиздюлей навешать. — Эта коза носатая меня шлюхой обозвала, а он не пикнул даже, чтобы возразить! — насупившись, горячо возмущаюсь я. — Да и вообще, посмотрела бы я на тебя, если бы Ворон с какой-то сисястой Эрудиткой под мышкой припёрся! Ты б ему этот нож в глаз воткнула и провернула. — Я не самоубийца, — смеётся расслышавший мои слова Ворон. — Не волнуйся, дорогой, я же не садистка. Убью сразу, — фыркает Сани, сощурив на муженька хитрые глаза. Ворон корчит страдальческую физиономию, сгребая ее в объятья. Гилморы оба довольно хихикают, перешептываясь, Сани ласково треплет Ворона по волосам и прижимается к его подбородку виском. Вот оно, пожалуйста, вчера дрались, теперь столько неожиданной нежности и бессознательной заботы в обычных прикосновениях… Невольно чувствую ощутимый укол зависти — у меня, наверное, так никогда не будет. Все парни, что мне нравятся, чокнутые, да и я, признаться, недалеко от них ушла. Взять того же Эрика — сложно представить себе его, нашептывающего какие-нибудь милости или нежно касающегося невзначай, без всякой задней мысли, просто для того, чтобы почувствовать человеческое тепло. Не похоже, что он видит в подобных мелочах какую-то необходимость. А Райн? Мне он нравился безумно, когда только и делал, что посмеивался надо мной и моими чувствами… Да и нормальным его назвать сложно: несмотря на то, что мы все обсудили насчет нашей исключительно дружбы, на то, что Эрик объявился на маяке, Бредли все равно при любом удобном случае старается приобнять или продемонстрировать свою симпатию! Невольно ищу глазами их обоих. Райн в числе прочих Бесстрашных приветствует знакомых, а Эрик переговаривается с Эдвардом, и, кажется, уже на повышенных тонах. Лидер в мою сторону не смотрит, наверное, из принципа. И как его понять? Его поцелуй, когда он спасал меня от изгоев приснился мне, что ли? Он сказал, что найдет меня, значит ли это, что он скучал? То, что Эрик с отрядом вообще там оказался, однозначно показывает, что он интересовался мной. А теперь ведет себя так, будто ничего за последние месяцы вообще не произошло, и он снова в Яме, среди раздражающих его неофитов, мажет по мне презрительным взглядом, без намека хоть на что-то. Он, конечно, слишком гордый и независимый, чтобы выставлять на показ свои чувства, будто любая демонстрация симпатии или, не дай боже, привязанности, кажутся ему слабостью. Или просто не хочет, чтобы я разомлела и села ему на шею, получая слишком много его внимания? Впрочем, даже за тот недолгий срок, что мы с ним знакомы, я успела изучить Эрика достаточно, и вполне понимаю, что его отношение ко мне скорее исключение из правил, чем какая-либо норма. Мне ли не знать, сколько страшных заскоков и противоречий живет в этом суровом мужчине? Но все же, все же он позволил мне увидеть себя и с другой стороны! И меня это сбивает с толку, ведь это доказывает, что невзирая на все наши распри, я ему далеко не безразлична! Ну, действительно, если бы лидеру было плевать, стал бы он вытаскивать меня из неприятностей раз за разом, рискуя своей головой, и, как говорит Сани, спускать мне с рук все то, что другим не позволяется? На самом деле, нет у меня однозначного ответа на этот вопрос, ведь никогда не угадаешь, чего ждать от Эрика… даже когда, кажется, знаешь уже все его выкрутасы. Я до сих пор не понимаю, что у него на уме. И в то же время мне нравятся эти наши с ним противостояния на грани, пикировки, перепалки. Столкновения, гляделки, взаимодействие, которое нельзя объяснить словами. Особенно когда Эрик смеривает свой крутой нрав и выколупливается из той бронескорлупы, в которой обычно прячется совсем другой человек. Конечно, может, я выдумываю… Ладно, чего сейчас забивать себе голову, поживем — увидим. Изрядно вымотавшее за последние сутки ожидание дает о себе знать слишком быстро, располагая к чертовски заманчивому желанию отправиться спать, но едва я ступаю в сторону дверей маяка, как из-за контейнера выворачивает Джойс Саммерс, заставляя меня ойкнуть от неожиданности и мигом оживиться. — Бло-о-онди! — воплю я и с разбегу висну на его бычьей шее, придушив в крепких объятьях. Ну и пусть он меня недолюбливает, зато я очень рада видеть его живым и здоровым! — Да что ж ты творишь, зараза мелкая? — слегка обалдевши от такого горячего приема, сердито бухтит он, но все же приобнимает. Ух ты, соскучился, что ли? — Ты чего устроила за разборки, совсем мозгов нет? — так ожидаемо шипит мне на ухо Саммерс, беря на себя роль воспитателя, но в его деланно грозном тоне звучит нечто такое, отчего я сразу улавливаю, что ворчит он просто так, для порядка. — Нахуя ножами швыряешься, давно ремнем не пороли? Зачем девку отпиздила? — Я не виновата, она первая начала выдрючиваться! — отлепляюсь я от командира, обслюнявив ему заросшую щетиной щеку. Скупой на доброжелательность Саммерс аккуратненько хлопает меня по плечу огромной пятерней, уже не скрывая своей радости от встречи, и у меня аж на душе теплеет.***
Проснувшись на рассвете в холодном поту от очередного кошмара, чувствую себя совершенно разбитой, потому что никак не удаётся избавиться от того отпечатка ужаса, что врезался в мою память после последнего визита в Дружелюбие. С трудом фокусирую взгляд на часах, вываливаясь из комнаты и прислушиваясь к царящей в маяке тишине. Только я уже встала, остальные до сих пор валяются? А ведь собирались с утречка на разминку. Мы тут и так за прошедший месяц не расслаблялись и жирком, конечно, не обросли, но без полноценных тренировок форма теряется довольно быстро. Кряхтя древней старушкой, заставляю себя скатиться с лестницы и дойти до душевой. На своё отражение в зеркале с утра лучше и не смотреть. Если я выгляжу хотя бы наполовину так паршиво, как себя чувствую, то это зрелище не для слабонервных. Ну так и есть. Осунувшаяся, мрачная, с кругами под глазами… натуральное зомби. Наставленные Вольниками синяки сходят, полиняв в зеленовато-фиолетовые оттенки, но особо резкие движения все еще даются мне с трудом. Ничего, через боль перешагивать стало уже привычным, а чувствовать себя инвалидом просто невыносимо. Приятным сюрпризом становится наличие горячей воды — как потом выяснилось, мы ничего не знали об электрическом котле, и все это время бодрились исключительно холодной. Ну хоть какой-то физически-положительный момент ощущается от прихода лидера! Но все равно настроение совсем ни к черту, так еще и с ним самим сталкиваемся. Лидер меня чуть с ног не сносит. Свеженький такой, бодренький… В притушенном свете, падающем из пищеблока в коридор через проём двери замечаю, что Эрик даже тщательно выбрит и теперь снова похож на себя самого, прежнего. Значит, регенерация помогла и он точно в порядке. Ну вот и ладненько. Выдрав из его ручищи, машинально схватившей меня, чтобы не дать упасть, свою лапку, я шествую мимо. В пищеблоке застаю нашу безумную семейку Гилморов за приготовлением завтрака. На моё неразборчивое приветствие, больше похожее по звучанию на откровенное проклятие, Ворон прячет ухмылку и протягивает мне свою кружку с кофе. — Что-то выглядишь хуёво, Кроша, дорогая. Плохо спала? — ангельским голоском спрашивает Сани, когда я с хмурой физиономией плюхаюсь на лавку. — Кошмары с посторонними и очень откровенными стонами за стеной замучили. Как думаете, что это может быть? — фыркаю в ответ. Скалятся, вредители. — Сейчас небось и Линн с Вайрушкой притопают, подкреплять силенки… Сбегу я от вас в палатку жить, ей-богу сбегу. Сил нет на ваши довольные моськи по утрам смотреть! — Это все зависть, — пребывая явно в прекрасном расположении духа, хихикает Сани, ероша лохматые волосы своего муженька. — А еще недотрах! Все, хорош корчить кислую рожу, будто целый лимон слопала. Ща я жратеньки заебеню, и всё наладится! — Как ты, оклемалась? — спрашивает Ворон, озабоченно глядя на то, как я оттягиваю короткую майку на свои расписные синяками бока. — Ребра-то целы? — Терпимо. Побольше обезболивающего и хоть сейчас автомат в зубы. Просто шевелиться не очень хочется. Тренировка на живописных окрестностях маяка в приятной компании мигом меня взбодрит. Организованно пытаемся помочь Сани с жрачкоготовкой, но она живо пресекает все мои попытки дотянутся корябками до продуктов, сетуя на то, что если я жажду отравить лидера, то остальные тут, вроде, совершенно не причем. А на всех у нас просто лекарств потом не хватит. Во зараза! А там уже и к обеду время подкрадывается. Я вспоминаю об обязанностях Райна быть сегодня моей грушей для отработки ударов, и иду проверять, на месте ли мой тренер.***
Невзирая на то, что не все еще Бесстрашные добрались до маяка, в небольшом дворе уже не протолкнуться. Огороженную контейнерами часть полностью занимают палатки для личного состава, а вокруг них толпятся бойцы, среди которых я и обнаруживаю Райна. Правда, сегодня он что-то сперва неохотно воспринимает моё предложение потренироваться, понадеявшись преспокойно пофилонить. — Подъём, ленивая задница! — поторапливаю я Райна. — Ишь, расселся. У нас тренировка, забыл, да? — Забудешь тут, как же… А хныкать потом не будешь? — Когда это я хныкала? — возмущению моему нет предела. — Или ты просто боишься, вот и отговариваешься? — Это тебя, что ли? — самодовольно ухмыляется он, вразвалочку направляясь на маленькую свободную площадку между контейнерами, заменяющую нам ринг. Райн скидывает куртку на землю и демонстративно водит накаченными плечами, намереваясь, видимо, ввести меня в эстетический шок. Моя куртка летит следом, уличная прохлада покрывает голую кожу мурашками. Десять минут на разогрев, боль волной разгоняется по ноющим мышцам и притупляется. Разминаясь, я наблюдаю за Райном, невольно сравнивая их с Эриком. Они оба любят покрасоваться, вот только… У Эрика это выходит как-то естественно, уверенно, будто по-другому и быть не может. Грация крупного хищника в комплекте с достоинством — гремучая смесь, пусть даже и напыщенная порой. А вот Райн… Давлю улыбку от его попыток произвести впечатление. Поигрывая мышцами, то напрягая их, то расслабляя, он так увлекается, что не замечает — я уже давно приняла боевую стойку. Оторвавшись, наконец, от самолюбования, Райн подмигивает мне. Принимается прыгать вокруг меня, явно заигрывая, выбрасывает то одну руку, то другую, не попадая по мне и не давая достать себя. Демонстрирует выносливость. — Ты обещал потренировать приёмы, — напоминаю я ему, только вот он помнит, я уверена. — На выносливость меня нет смысла тренировать, жизнь на маяке и так не дает сидеть без дела! — Мне кажется, тебе еще рано тренировать приёмы, ты ведь вся избита. И не восстановилась до конца. — Давай я буду решать это, — испытывая не присущее мне легкое раздражение на эту преувеличенную заботу, отвечаю я Райну. — У меня теряются навыки ближнего боя. И ты обещал, что потренируешь. Райн пожимает плечом и неожиданно довольно ощутимо бьет меня по ноге так, что я падаю, мгновенно потеряв устойчивость. Поднимаюсь быстро, успев среагировать на его следующий выпад. Прав был Эрик, когда говорил о мышечной памяти: в момент поединка тело, руки, ноги действуют почти на автомате. И еще думается, что отношения с Райном становятся все напряженнее — хоть он и клянется в вечной дружбе, а не упускает возможности задеть побольнее. И в прямом смысле тоже, оказывается. Получив очередной удар по ребрам, резко выдыхаю, чтобы уменьшить боль. Конечно, Райн дерется не в полную силу, но он не мог забыть о нашем уговоре не бить по правой стороне. И то самодовольство на его лице, которое я замечаю перед тем, как согнуться, не укрывается от меня. Радуется, что сделал мне больно? Да и когда губу мне разбил, что-то особенного сожаления я не увидела… Все эти моменты очень огорчают, как на нитку постепенно собираясь в череду препятствий к нашей дружбе. — Ты чего надулась, Крош? — говорит он так, будто совершенно ничего такого не произошло и не было в отношении меня той агрессии. — Я ведь предупреждал тебя! — Что ты, Бредли, всё в порядке, — хмыкаю я со смешком, пытаясь не выдать своего разочарования. В какой же момент между нами кошка пробежала? В тот, когда я не смогла ответить на его симпатию? Ох, как же это все не хорошо получается… — Ты вполне справляешься с возложенной на тебя миссией. Осталось только повалить меня и отпинать ногами! — Это вот так, что ли? — Райн пытается сделать мне подсечку, но, так как это была провокация и я знала, что он так и сделает, я сама роняю его на землю. И уже хочу победно улыбнуться, когда скошенный удар по больному ребру все-таки помогает ему лишить меня устойчивости, и я падаю на него сверху. — И всё-таки я уложила тебя на обе лопатки! — скрываю за ухмылкой кольнувшую на вдохе боль. — Ну-у… я в общем-то даже и не против такого расклада! — Райн радостно улыбается и нагло прижимает меня к себе, не позволяя подняться. Ого! Не-не, перебор, парень. — Райн, ты опять?! — не настроенная на игривую пикировку, резко обрываю его посягательства, придавив коленочкой причинное место. — Мы, кажется, во всем с тобой разобрались и решили, что только друзья? — Н-да, друзья… — недовольно тянет Райн, но больше не удерживает меня и я спокойно откатываюсь в сторону. Он не поднимается, просто садится на землю, не сводя с меня смурного взгляда. — Все надеешься на внимание Эрика? Вот только что-то не похоже, что он в тебе заинтересован. Не надоело унижаться? Он тебя в грош не ставит! — Это вообще-то не твоего ума дело, — довольно мягко отвечаю, сдерживая рвущееся наружу раздражение. — Ясно? — Чего ж не ясного… Лезть не буду, — благоразумно сбавляет Райн обороты. — Но ты же вчера посмешищем себя выставила своей выходкой, и чего добилась? Все только и обсуждают, как ты за этим уродом еще во фракции бегала. Ничему тебя жизнь не учит. — Райн… — тихо сатанея, цежу сквозь зубы, а у самой пальцы неприятно сводит от желания вмазать ему в нос. — Ты мой друг, но даже это не дает тебе никакого права говорить мне гадости. И если не хочешь разосраться вдрызг, то лучше прикуси язык. И прояви уважение, Эрик всё-таки наш лидер. И твой тоже. — Вот уж радость, — ворчит он, отворачиваясь в сторону, а потом невероятно серьезно говорит вдруг: — Только это ненадолго, Эшка. Итон хотел его расстрелять, не забыла? Кто сказал, что он передумал? — Да кто ему позволит?! В конце концов, у нас есть диск, который оправдает Эрика и тех Бесстрашных, что были в Эрудиции. — Ты этот диск видела? Нет. Никто не видел. Да и что это меняет в их отношениях? — Нам все равно нужно объединяться, иначе Сэм нас всех перебьет. А значит, им придется как-то договариваться между собой, — отвечаю я. Райн закатывает глаза, похоже, сомневаясь в моих словах. — Думаешь, Итон вот так просто подвинется, уступив Эрику полученное вдруг лидерство? Тем более его поддерживают те Бесстрашные, что сейчас за Стеной. Или Эрик захочет делить с кем-то своё положение? Он ведь им явно доволен! Твою мать… И не особо поспоришь ведь. А Итон очень хотел избавиться от Эрика, только не лидерство тому причина, а личные счёты! — Итон, насколько я успела понять, не гонится за властью… — Да, в отличие от Эрика, который ради власти пойдет по трупам! — Вот что, — глубоко вздыхаю, чтобы не сорваться и не послать его в задницу с подобными заявлениями, — я не знаю, чего ты добиваешься, только ты встаешь на очень кривую дорожку, Райн. Да и вообще, Эрик не такое уж чудовище, как о нем болтают! А мы здесь не для того находимся, чтобы бунтовать, ясно? У лидера, скорее всего, есть какой-то план, и мы следуе… — Если бы у него был план, он давно бы уже все рассказал. А он только ходит здесь и пальцы гнёт. Ты просто слепая, если думаешь, что тебе что-то светит, не тот Эрик человек, который способен на какие-то нормальные чувства! — А у кого они, «нормальные чувства», может быть, у тебя? И что вообще за норма такая? С чего вдруг ты решил устанавливать для меня какие-то нормы? Ты, похоже, совсем не знаешь меня, Бредли! — Не хочешь же ты сказать, что его поведение тогда, на крыше Искренности, тебя устраивает? — удивляется Райн. — Что сейчас всё в порядке? — Я знаю Эрика уж точно получше тебя, и совсем с другой стороны, поверь. Все слухи, которые ходят про него — чушь. Просто мы с ним оба ненормальные, нашли друг друга, понимаешь? Так что да, меня всё устраивает. А если что-то не устраивает — это моя печаль, не твоя. Не понимаю, с чего это еще я должна оправдываться? — Под его ставшим очень хмурым взглядом ощущаю себя неуютно. Осуждает? Откуда столько претензий и недовольства, кажется, я никогда на титул «Мисс Благоразумие» и не претендовала? — У тебя всего лишь два пути, Райн. Остаться мне хорошим другом и вместе противостоять Сэму, или выступить против Эрика, и тогда уже — как знаешь. — Знаю, что ты хочешь сказать, — с толикой злости усмехается Райн, и сердце у меня тошно сжимается. Я очень надеюсь, что вся его враждебность мне только кажется. Может, у него просто плохое настроение, вот он на мне и срывается? — Тогда мне не поздоровится? — Дело не во мне и Эрике или в тебе и Эрике, а в том, что твои слова попахивают предательством. А предателю — да, Райн, не поздоровится. И не обязательно Эрик станет причиной этого. Так что завязывай уже свои провокационные речи толкать, иначе это добром не кончится. Нам всем сейчас несладко, но ведь это не повод бунтовать! — Ладно, все ок. Не переживай ты так, — отмахивается он, уходя от скользкой темы, но по выражению его лица не получается понять, достигли ли мы понимания. Какое-то ворочавшееся внутри чувство подсказывает, что Райн затеял этот разговор не просто от обиды на Эрика за мордобой на крыше Искренности, но все так и остается на уровне смутных ощущений. — Кстати, а ты в курсе, Эд с местными тоже решили уходить за Стену? — Правда? Это хорошая новость. В городе оставаться опасно, до сих пор удивляюсь, как сюда по сей день никто не нагрянул. — А какой у них еще выбор есть? — поднявшись с земли, соглашается Райн. Он передает мне мою куртку, следом забирает свою, и мы направляемся к основному сборищу ребят, занятым оборудованием лагеря. — Одно из двух: либо присоединиться к Бесстрашным, либо к Вольникам. — Ты так говоришь, будто это одно и то же, — вскидываюсь я, смотря на него с укором. Раздражение все еще клокочет внутри, но я его угоманиваю. Не дело это, ссориться, и без того все на нервах. Черт бы побрал всю эту неразбериху. Ну хоть бы денек никакого дерьма не случалось! — В свете того, что всё равно помирать, кажется, что одно и то же, — как-то невесело пожимает плечами Райн, и у меня в предчувствии надвигающегося пиздеца холодеет под ложечкой. — Знаешь, я ведь ушёл из Искренности, от Фора, ради тебя. Думал, что раз мы с детства знакомы, то сможем лучше понять друг друга. Но, как выяснилось, ты права — я тебя совсем не знаю. — Райн, я тебе не давала никаких надежд, — напоминаю ему осторожно. Я вовсе не хочу его обижать и тем более не хочу, чтобы наша затрещавшая по швам дружба обернулась в неприязнь. Но и оправдывать беспочвенных ожиданий Райна я не обязана. Никаких авансов на отношения я ему не выписывала, с собой не звала, даже отговаривала, только почему-то все равно он пытается выставить меня виноватой. — Понимаю, только… Я сейчас не вижу разницы между Сэмом и Эриком. Они оба занимаются тем, что делят власть над городом, а в пекло за них прыгнем мы. Вот только мне за Эрика прыгать в пекло… как-то не очень. Прости, я его тоже знаю с определенной стороны. И он, кивнув мне, отходит к другим Бесстрашным, а я вдруг думаю, что Райн настроен серьезнее, чем показывал до сего момента. И мне совсем это не нравится. Скорее бы он уже переключился на кого-нибудь посговорчивее — Бесстрашных девчонок много, кто-то обязательно должен ему приглянуться. Может, тогда он и оставит свои попытки внести сумятицу в мои чувства. И в наши ряды…***
Вечер наступил быстрее, чем я ожидала. С Эриком мы больше не виделись, и даже парой слов за весь день не перемолвились — он предоставил мне возможность всласть лелеять свои печали в гордом одиночестве… Или ему просто не до меня, потому что лидера постоянно окружают то командиры, решая какие-то вопросы, то другие Бесстрашные. Правда, совещаться они давно закончили, все постепенно разбредаются по комнатам и палаткам, готовясь ко сну, а вот я дежурю, спрятавшись от лишних глаз на крыше контейнера, и старательно себя уговариваю, что тащиться к лидеру, навязывая своё общество — не самая лучшая идея. И дело даже не в том, что придется поступиться гордостью, правдоподобный повод найти не проблема. Останавливают меня сказанные как-то Эриком слова о том, что если он сам хочет кого-то увидеть, то для этого ему никакие предлоги не требуются. Выходит — он не хочет. Или всё-таки нет? Как понять-то? — Единственный способ узнать, это сходить к нему, — отвечаю я сама себе, и эта мысль вдруг кажется неожиданно правильной, даже если Эрик расценит мой поздний визит по-своему. Хотя… как еще расценивать, и так все понятно. Ну так почему бы и нет, сколько еще изводиться в неизвестности? Не выставит же он меня за дверь? Мать твою, ну что за трусиха! Чтобы не дать себе возможности передумать, я поддаюсь этому порыву и слетаю с контейнера как ужаленная, а через пару минут уже поднимаюсь на верхний этаж маяка, на котором лидер занял вчера комнату. Дверь распахнута настежь, глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, я делаю пару шагов и тут же замираю как вкопанная, машинально вцепившись в деревянный косяк. Эрик оказывается не один. Конечно, в этом нет ничего удивительного: на маяке столько народу, что остаться в одиночестве весьма проблематично. Но что делает в его комнате Мелисса, для меня совсем не понятно! Может, она уже ночует здесь? Какого хрена-то? Между ними ведь ничего нет, так? Да и не было, наверно, раз она вроде как с Дином? Или… — Скорее бы! Я скучаю… Мне здесь совершенно нечего делать, — жалуется она Эрику, на что тот даже никакого недовольства не высказывает в своей излюбленной манере. А я вот что-то не припомню, чтобы выслушивать бабье нытьё входило в перечень его любимых занятий. По крайней мере меня подобной чести не удостаивали. Хорошенькое дельце… Да пиздец как неожиданно! Значит, не просто так они вчера обжимались, а теперь и рядышком устроились на кроватке… Так-то, Крошечка, а ты еще губу на что-то раскатала. Выкуси и чеши отсюда! Кажется, ему общество этой Эрудитки куда более по душе, чем твое. Что поделаешь, кому-то достались большие сиськи, кому-то длинные ноги… Зато тебя наградили красивой задницей и бонусом к ней злоключениями, которые не каждый мужик потянет! Эрик замечает чужое присутствие и обращает на меня свое внимание. Лицо его непроницаемо, как и всегда практически, а вот глаза… сразу становится очевидно, что он меня не ждал. Вспышка ревности за грудиной разгорается мгновенно, и гнев снова заволакивает глаза, прям как вчера. В гневе я плоховато себя контролирую, что, похоже, и роднит нас с лидером в какой-то мере, но в этот раз я справляюсь с эмоциями и резко разворачиваюсь, сбегая вниз по лестнице. Хватит, к черту все. Да заебало просто! Последние два месяца вся моя жизнь вертится с ног на голову, выдыхать не успеваю: то моделирование, то допрос, то ранение Эрика, то Итон со своей казнью… неизвестность, перестрелки, гребаные Вольники, постоянная нервотрепка — мало мне, что ли?! Теперь еще и это на меня свалилось!***
Громкий пронзительный крик раненного гиппопотама прорезает рассветную тишину маяка, когда моя кружечка с горячим кофе совершенно случайно, именно случайно, опрокидывается на самые ценные мужские причиндалы Джойса. Замечательно, сейчас кому-то голову открутят! А я, между прочим, совершенно не при чем. Эта гребанная Эрудитка Мелисса, видимо, решила отомстить мне за наставленные синяки таким образом и, якобы нечаянно, пиханула проходя мимо под локоток. Ну не дура ли? Матерясь напропалую блондинчик приплясывает у стола, а потом поворачивается ко мне, одаривая таким яростным взглядом, что я начинаю подумывать смыться, пока не поздно. Мамочки, с таким видом обычно убивают! — Блядь, мелкая, я тебя придушу. Какого хуя… у тебя мухи в руках ебутся? — надвигаясь на меня, точно драгстер, о-о-очень грозно гаркает Саммерс. — Но, Джойси, это не я, правда, — вытаращив на него глаза, тоненько лепечу я в свое оправдание, отступая к дверям на выход. — Я же не виновата, что у неё такие хорошие зубы. — При чём здесь зубы, зараза? — еще сильнее сдвинув брови, слегка теряется блонди. — Как это при чём? Если бы у нее были плохие зубы, то она не смогла бы нажрать такую задницу, и спокойно могла бы пройти, не толкнув меня, — обрадованная тем, что он отвлекся, как можно невинней растолковываю я, тыкая в покрасневшую Мелиссу. — Так что проси ее теперь хотя бы подуть, в целях реанимационных мероприятий. А девка прямо бледнеет на глазах от злости. Не, а как она хотела? Вот только удрать я не успеваю, потому что Джойс уже сгребает меня за шкирку и, кажется, собирается хорошенько всыпать. Ага, щаз! Страх — великое дело. Со всей силы рванувшись из его рук, я каким-то чудом выворачиваюсь, что очень удивляет самого Саммерса. Как же, о знаменитой стальной хватке Джойса по Бесстрашию ходили легенды. Оказавшись от разозленного Саммерса на приличном расстоянии так, что от сердца у меня немножечко отлегло, я даже вздыхаю полной грудью. — Идиотка чокнутая, — вдруг взвизгивает Эрудитка. — Ты за кого меня принимаешь? Я, между прочим… — ох, и мерзкий же у нее голосок, но я по части ора тоже не промах. — А ну заткнулась! — ух ты, это я так рявкать умею? — Если не хочешь, чтобы я действительно это озвучила. Учись придерживать свой язык, пока его никто не вырвал. Раз уж решила нагадить, то можешь не надеяться, что за тебя кто-то вступиться! А я чокнутая, тут ты права, и если выкинешь еще раз такой номер, то закрою тебя в колодце. А там крысы! Большие крысы, которые жрут человечину, — прооравшись, обещаю я этой дамочке. Ага, и Дину обязательно стукану, что она постоянно около лидера трется. — Че орем? — на ходу застегивая штаны, в пищеблок влетает взъерошенный Ворон. — Кроша, ну какого… — оглядев нас недоумённо, всплескивает он руками. — Ну что за нахуй? Опять?! — Все в порядке, никто не дерется. Я же обещала быть милашкой и вести себя примерно, — заверяю я Ворона с самыми честными глазами. Да и не собиралась я ее трогать, просто тогда сдали нервы. Начавшийся было конфликт сам себя исчерпывает, когда Мелисса удаляется на улицу. А вскоре в пищеблок является лидер и гонит нас на тренировку по стрельбе, сообщая, что хочет лично проверить наши умения обращаться с оружием. К моей великой досаде, я мажу мимо яблочка. Давно не тренировалась стрелять по простым мишеням, в последнее время все как-то приходилось по живым и двигающимся. И то из автомата. Но с нашим-то счастьем практика не заставит себя долго ждать. Как ни крути, а ничего ещё не закончилось и впереди военные действия. Эрик бродит по ряду подопечных, корректируя стойки. Стою, с завистью кошусь на Линн, от которой Вайро не отлипает даже во время тренировки. Ручки поправляет, помогает принять правильное положение, на ушко что-то нашептывает… Это уже не злыдень — а прям ласковый и нежный зверь! Я отстреливаю магазин, чертыхаясь себе под нос при каждом промахе, когда в уши ввинчивается елейный голосок Сани: — Эрик, дай стрельнуть из твоего пиздатенького пистолета, а? Я аж губу закусываю, стараясь не показать своей заинтересованности. Интересно, позволит? Вряд ли, как по мне, так ему этот пистолет милее всего на свете. Но классный же, даже несмотря на то, что очень тяжелый, а справиться с его отдачей по силам не каждому. — Сани, если даже ты и удержишь в руках двухкилограммовый ствол, отдачей расшибешь себе лоб, так что забудь, — с улыбкой одергивает свою женушку Ворон. А я замечаю, что Эрик косится на меня исподтишка, и дух захватывает — неужели вспоминает, как я отстреливалась от погони? — Зануды вы все, нет чтобы научить девушку правильно оружие держать, — косясь на Вайро, тянет Сани. — Ну хоть покажи, как эта мощная штука ебашит! Эрик едва заметно дергает уголком губ. Достает оружие из кобуры и отщелкивает магазин, в который заталкивает три патрона. После чего вставляет его в рукоятку пистолета и досылает патрон в патронник эффектным громким щелчком. А у меня от всего этого зрелища пересыхает почему-то в горле и требуется срочно смочить губы. — Так, отошли все на два шага в сторону, чтоб гильзой никого не переебало, — даже голос лидера кажется мне… другим. И дышать хочется чаще. Эрик принимает наиболее устойчивое положение и, держа оружие двумя руками, делает три выстрела по мишени, разнося ее в щепки. О, да, это действительно мощная штука! — Это оружие только для выпендрежа, — раздается другой голос, в котором, хоть и с трудом после грохота стрельбы, но узнаю Райна. Да чтоб тебя! — С ним не побегаешь, слишком тяжелый. А попасть из него не проблема, даже если промажешь, все равно сильно ранит. — Может, продемонстрируешь свои навыки в стрельбе, боец? — с недоброй улыбкой поворачивается к нему Эрик, а я сжимаю зубы. Не зря мне было тревожно, не то Райн делает, совсем не то! — Я не буду стрелять из чужого оружия, — пытается пойти на попятную Райн, но лидер уже достает из кармана патроны и резковатыми движениями заряжает пистолет. — В бою тебе не придется выбирать, — прищурившись, Эрик снова дергает затвор и ловко переворачивает оружие рукояткой к Райну, протягивая пистолет. — Свое ты можешь потерять или у тебя его отберут, а возьмешь у врага трофейное — уже выживешь. Так что бери гребаный пистолет и покажи, как ты справишься с боевой задачей. От последних слов Эрика, точнее от его тона, у меня проходит по спине нервный озноб. Только бы все обошлось и они разошлись спокойно. Райн, видимо, уже сожалеющий о своем опрометчивом выступлении, берет пистолет, но держит его стволом вниз: тяжел он, конечно, а кто говорил, что будет легко? Собираясь стрелять, встает устойчиво, ноги расставляет и, вытянув одну руку с зажатым в ней оружием, второй еле придерживает снизу. Выстрел, и отдачей его кисть сильно выворачивает. Конечно, он никуда не попадает и еле уворачивается от гильзы. — Нахрена эта дура нужна? — раздраженно бросает Райн, буквально всовывая пистолет обратно лидеру. А мне кажется, что Эрик держит себя в руках из последних сил. — Патронов мало, отдача большая. Только идиоты с ней носятся. Ну не дурак ли? Зачем он провоцирует Эрика? Чего добивается? Четыре года в Бесстрашии, взрослый парень в конце концов, а не ребенок, который не знает, что перечить не обладающему ангельским терпением лидеру чревато. Ну, получил по роже, не приятно, понимаю… Но не девка же, чтобы обижаться, в самом-то деле! А в свете того, что сам Райн едва не убил Эрика в Дружелюбии, ему вообще стоит засунуть в жопу все свое недовольство и помалкивать в тряпочку. Так хочется самой стрельнуть, но просить гордость не позволяет, поэтому на вожделенный пистолет поглядываю исключительно исподтишка. Эрик хлопает Райна по плечу, чем удивляет меня безмерно. Напряжение все еще витает в воздухе, но убедившись, что лидер никому не собирается откручивать глупую башку, тихонечко выдыхаю с облегчением. Ну я же говорила, что никакое не чудовище он на самом деле! — Это не для всех оружие, парень. Если подкачаешь ручонки и научишься стрелять хотя бы из водяного пистолета, тогда и «Орла» осилишь. Эшли! — неожиданно окликает меня Эрик, отчего я внутренне вздрагиваю. — Не покажешь, как надо? Ты же, вроде, стреляла уже из такого? Молчу, изо всех сил закусывая изнутри щеку, чтобы не демонстрировать свою радость. Он все равно видит, насмешливо ухмыляется краешком рта и встает за моей спиной. Поправляет стойку, вкладывает «Орла» в мои ладони, обхватывает их своими, и я сама себе вдруг кажусь по сравнению с Эриком несуразно маленькой. От его близости сердце бухает в груди так громко, что я боюсь, как бы он этого не услышал. На нас все так внимательно таращатся, отчего я дышать забываю, но оружие держу крепко, чтобы не ударить в грязь лицом. — Давай, Эшли, — мою макушку обдает теплым дыханием, а я почему-то не могу отвести взгляда от его рук. От мужицких таких, крупных ладоней, с зашрамированными костяшками на пальцах, и подсознание, забавная штука, рисует в моей голове довольно откровенные картинки, что эти самые руки со мной делали после финального теста… Черт подери, я ведь и не подозревала, что это воспоминание меня так может взволновать, а у самой коленки ватными делаются и во рту моментально пересыхает. — И откуда мне столько чести? — парирую я с притворным удивлением, желая хоть немного заставить себя отвлечься. — Хочу убедиться, что ты не разучилась стрелять, — мерзким официальным тоном сообщает виновник моего душевного беспорядка, а потом уже многозначительно добавляет на ухо: — Заодно делом займешься, и, быть может, вспомнишь наконец, что нельзя бросать свой дежурный пост, бегая по чужим комнатам. — О-о, какой грозный, страшный лидер включился! — свистящим шепотом восхищаюсь я. — Неужели я вам так сильно помешала? — бросаю на него осторожный взгляд, понимая, что мой вчерашний визит не оставил Эрика равнодушным. Вот как, а что мешает самому прийти, если мы оба хотим одного и того же? Сердце моё, колотившееся до этого словно сумасшедшее, против воли замирает в трепетном ожидании. Но Эрик игнорирует мой вопрос и командует стрелять. Сукин сын, подразнить меня решил? И не боится ведь, что я могу за такие игры всадить пулю не в мишень, а в его ногу! Медленно выдыхая, я жму на спусковой крючок, и выстрел действует слегка отрезвляюще. Отдача пистолета вжимает меня спиной в широкую лидерскую грудь, а когда я чувствую, как Эрик резко выдыхает в мою шею, не спеша отстраняться, на меня снова накатывает томящее оцепенение от столь тесного контакта. И я едва ли не кожей ощущаю — не одна я охвачена волнением! Больше не рискуя оглядываться на лидера, я жадно втягиваю ртом воздух, как будто мне его отчаянно не хватает, и возвращаю ему оружие. А потом поспешно ухожу, очень надеясь, что больше никто ничего не заметил.***
Лечу, бегу вприпрыжку к местной диспетчерской. Дин вышел на связь… блин, сейчас слюной от счастья захлебнусь. А возле передатчика уже Эрудитка. Да охренеть можно… и эта коза не дает мне поговорить с братом, заявляя, что ей нужнее. Интересно, Дин очень обидится, если я ей сейчас врежу? — Эшли, пожалуйста не вопи так. У нас действительно мало времени. У меня нормально все, — раздается голос брата. Оказывается, он все это время слушал, как мы визжим друг на дружку. Упс! — Мелисса, я свяжусь с тобой отдельно, сейчас мне нужно поговорить с Эриком. — Ха-ха, и тебе хрен. Пока Эрик придет, Дин мой… — Я тут, Дин, — раздается голос лидера за спиной. Ну вот, и поговорить не успела. — Что ты хотел? — У меня есть информация, касающаяся объекта, о котором ты просил узнать. — Вы не могли бы выйти ненадолго? Нам нужно кое-что обсудить, — выжидающе смотрит на нас Эрик. Чего? Он и меня выгоняет? С лидером, как известно, особо не поспоришь, понуро плетусь за дверь, испытывая горячее желание подслушать, о чём это они с Дином собираются секретничать, но присутствие Мелиссы не позволяет мне этого сделать. Оказавшись в пустом коридоре, я решаю воспользоваться подвернувшейся ситуацией и сразу же припираю Эрудитку к стене. — Быстро, четко и правдиво — что у тебя с Эриком? — с наездом недобро спрашиваю я удивленно вытаращившую на меня глаза девчонку. — О чем это ты? — быстро придя в себя, возмущается она. — Нет у нас ничего. — Да? А в комнате ты его вчера что делала? — Разговаривали… Люди, знаешь ли, еще иногда и разговаривают между собой, а не то, о чём ты подумала. — А больше тебе поговорить не с кем было, обязательно к нему на ночь глядя переться? — прищуриваюсь подозрительно, хотя она, кажется, не врет. Выходит, нет между ними ничего, а Эрик меня просто так морозит. Снова отталкивает от себя, исполняя весь свой традиционный репертуар… Поня-ятненько. — Ты что, ревнуешь? Зачем мне это, если у меня отношения с твоим братом? — Вот и мне не понятно! Обжималась ты с лидером по приходу тоже совершенно случайно? — Да не претендую я на твоего лидера, успокойся! А тогда я просто споткнулась об ветку и за него ухватилась, чтобы не упасть. Ничего более. Это ты на меня набросилась! — А кто тебе дал право обзываться и так пренебрежительно говорить о тех изгоях, что здесь находятся? Сама напросилась. — Откуда мне было знать, кто будет на этом маяке? Эрик говорил, что должны собраться Бесстрашные, про изгоев и вас никто ничего не сказал. У меня тоже не самые спокойные дни были, еще этот побег и перестрелки с Вольниками… Думаешь, так легко было? — Вот только не ной, — фыркаю я, расслабляясь. — Здесь все не на курорте загорали, у нас самого моделирования спокойных дней не было. Ладно, извини, я тоже переборщила… — Вы совсем не похожи с Дином, — она тоже расслабляется, понимая, что разборки завершены. — Я даже не знала, что у него есть сестра. Он не рассказывал. — Наше родство грозит ему опасностью. Дин знает, что нельзя трепаться, иначе это может плохо для него кончиться. Он и так под подозрением у Сэма. Мне вообще очень не нравится, что он там остался, лучше бы Дин ушел с вами. — Он не захотел, я просила… А теперь, кто знает, когда увидимся и увидимся ли вообще? — расстраивается Мелисса. Неужели и правда втюрилась в братца? Он же зануда невыносимый! Я устраиваюсь на подоконнике и прошу ее подробнее рассказать мне про Дина. А то меня сейчас просто порвет от любопытства, как там оно у них.