Под сенью алых кленов

Шло время. Многое изменилось. Я постепенно привык к новому образу жизни. Он стал частью меня, я научился находить в нём удовольствие. Изменился и мой характер. В нём отчётливей стали проявляться мягкость и сдержанность. Я перестал бояться неизвестности и научился быть искренним. Ведь в лесной глуши не нужно было прятаться за какой-то маской. Дух принял меня таким, каким я был. Мы перестали ссориться. Я достаточно быстро овладел искусством охоты, рыболовства и езды на горных козлах, которые в изобилии водились тут. Теперь мог покорять и горы. Я перестал бояться леса, научился находить нужный путь в непроходимой чащобе. Привык к холодной воде в купальне, привык ходить в юбке и вставать рано утром. Начал с аппетитом есть сырое мясо и растения, что в достатке росли в округе. Я научился резьбе по дереву и камню. Теперь для меня не было проблемой создать вещь, необходимую для выживания и простого комфорта в быту. При том выполнить её качественно. Я осознал нужность всех этих знаний и умений, в противном случае мои кости сгинули бы где-нибудь в болоте. Я стал ловчее, сильнее, быстрее, опаснее. Мне нравились эти изменения в себе. Настолько нравилось то, кем я становился, что я был почти готов распрощаться с Хеннингом-контрабандистом и навсегда остаться здесь, начать новую жизнь с чистого листа. Это был трудный и долгий путь, но я его преодолел. Я был горд собой, по-настоящему горд. Самое главное я осознал одну важную вещь, что впервые и по-настоящему влюбился. Как это показать Унхайлигу, я пока не знал. В одно прекрасное утро я застал Лесного духа в купальне. Он сидел по пояс в воде, прислонившись спиной к камням, и позволял струйкам влаги стекать по груди. Рядом с ним весело резвились нимфы. Увидев меня, они тут же подплыли к бортику, на который я присел. Стали поглаживать мои руки, тянуть к себе, но не для того, чтобы сожрать. Им не терпелось поплавать и поиграть со мной. Я аккуратно зашёл в воду и устроился рядом с Духом. Он загадочно взглянул на меня из-под полуопущенных ресниц, радостно улыбаясь чему-то, и продолжил наслаждаться отдыхом. Я же заворожённо посмотрел на него, мне не терпелось показать ему своё внимание. Правда, я не знал, с чего сейчас начать. Я не умел выражать глубокие чувства и симпатию. В этом при жизни в цивилизации не было необходимости. Там я просто брал, что хотел, у тех, кто был готов на всё. Меня окружали девушки легкомысленного поведения, с которыми не нужно было церемониться. И самое важное, что я их не любил. «Что если я не так поступлю? Вдруг ему не понравится?» — Сейчас же всё было иначе. Около меня сидело существо, к которому я испытывал тягу не только физического характера. Мне хотелось сделать всё хорошо, но я был в замешательстве. Нимфам тоже не терпелось поскорее исправить волнительную ситуацию. Думаю, они прекрасно понимали, что я неравнодушен к Духу, догадались об этом ещё раньше, чем я сам это осознал, и потому решили ускорить признание. На моё мнение об их участии в этом непростом дельце девушкам, очевидно, было наплевать. Через несколько минут умиротворённого сидения на камне под освежающими струйками нас нехило окатила одна из нимф. Я собрался возмутиться, но Дух с хохотом вскочил, прыгнул глубже в воду и сильней обрызгал меня. Тут же поднырнул поближе к девушкам и защекотал напроказничавшую. Её подруги сразу же принялись отбиваться от него, поднимая вокруг себя фонтан брызг. Я улыбнулся. Его ребячество забавляло. Дух повернулся ко мне:  — Иди сюда. Мне нужна твоя помощь! — он махнул рукой, подзывая меня к себе. Не раздумывая, я присоединился к ним. Брызги летели со всех сторон, я погрузился в водоворот из рук, ног и разгорячённых тел. Звонкий хохот порхал над бурлящей водной гладью. Женский смех оплетал хрипловатый голос Духа. Унхайлиг прыгал, бегал, брызгался, делал всё, чтобы я не мог уследить за ним и уловить его. Вдруг он на минуту пропал под водой. Я суматошно оглядывался, пытаясь его найти. Девушки продолжали хохотать и обливать меня, как ни в чём не бывало, но мне было не до них. Неожиданно Унхайлиг вынырнул рядом со мной, едва не ударив рогом. Бешеное жаркое желание, которое я на этот раз не смог сдержать, толкнуло меня на безумство. Я подхватил Духа под ягодицы и, выбежав из воды, принялся кружить на руках, танцуя у купели, словно сумасшедший. На нас летели брызги, и окружал заразительный смех нимф. Унхайлиг, запрокинув голову, беспечно хохотал, обняв мои бёдра коленями. Через несколько чувственных мгновений он посмотрел мне в глаза. Смех девушек моментально отошёл на второй план, для меня наступила звенящая тишина. Я не слышал больше ничего, видел только его расширенные зрачки, тёмно-карюю с зелёными разводами радужку. Всё остальное потеряло значение. Он проникновенно смотрел на меня, не отрываясь, прямо в душу. Его дыхание опаляло мои губы. Я не знаю, кто первый к кому потянулся, но наши губы вдруг встретились на половине пути и слились в нежном поцелуе. Он легко прикасался ко мне, а я с удовольствием отвечал. Гибкий язык Унхайлига проник мне в рот, сплетаясь с моим, но я не собирался быть побеждённым, а потому живо выдворил захватчика на место. Я точно знаю, что в этот момент Дух принял меня целиком и полностью. Я ощутил это, словно внутри него сломалась некая плотина, стена, которая сдерживала эмоции и чувства. Все мои сомнения исчезли, я страстно притянул Унхайлига к себе. Одна рука Духа легла мне на плечо, а второй он скользнул по шее, зарываясь пальцами в волосы. У него было на удивление гибкое тело, которое так и льнуло к моему неуклюжему. Я чувствовал его всего… Внушительный член Унхайлига упирался мне в живот. Я и сам был возбуждён. Меня переполняло удивительное ощущение, странное, новое. Его хотелось навечно сохранить в памяти и беречь, как нечто бесценное. Я мягко прервал поцелуй, когда у меня от нехватки кислорода совсем закружилась голова. Унхайлиг немного отстранился, я ловко перехватил его, поудобнее устраивая на руках. Он переплёл пальцы на моей спине, коснулся губами плеча. Я, не торопясь, понёс его в пещеру к ложу. Я никогда не был так счастлив, как в этот момент. Всё отошло на второй план, ничего больше не имело значения. «Он доверился мне», — в голове осталась только одна мысль, которая нервно билась и напряжённо пульсировала в висках.