Распорядительница

Снег сможет меня согреть, Ты помоги ему. Душу мою отпеть Здесь некому будет. Сном белым к тебе прийду, В мысли твои войду, Там для себя приют найду. На моей луне я всегда один, Разведу костёр, посижу в тени. На моей луне пропадаю я, Сам себе король, сам себе судья.

— Проходи, присаживайся, — произнесла Китнисс и указала на стул напротив своего. — Я безнадежно опоздал, верно? — спросил Пит, мягко улыбнувшись, и, пройдя в комнату, сел на предложенное место напротив Распорядительницы. — Вовсе нет, — добродушно сказала Китнисс, думая про себя, что сам факт его появления — большая неожиданность. Ведь при их встрече он показал нежелание видеть, а тем более проводить время с ней наедине. Но говорить ему о том, что она его ждала бы и до утра, было бы весьма опрометчиво. Девушка улыбнулась своим мыслям, представляя его реакцию на ее слова. На этот раз Мелларк не показывал раздражения и общался непринужденно, мягко улыбался и внимательно ее слушал, оставаясь при этом собой, не становясь во всем согласным жителем Катитолия, желающем угодить. С этим парнем ей было бесконечно интересно, настолько, что она даже не заметила, как большие настенные часы, наконец, пробили полночь. Китнисс отметила про себя, что Пит улыбался, когда рассказывал ей про свой дистрикт, про родных и про работу в пекарне. В какой–то момент она стала забывать, что он — трибут Игр, которые начнутся довольно скоро. — Что ты думаешь о прошлой Арене? Она тебе понравилась? — ей так хотелось узнать, что Пит думал о ее творении, детище, которое она так старательно создавала в прошлом году. — Как мне может понравиться еще одна отвратительная мясорубка, на которой погибли дети? — улыбка мгновенно пропала с его лица. Дружелюбие Пита тут же испарилось. Он напрягся, а его голубые глаза теперь излучали холод, буравя девушку пронзительным взглядом. — Пит… Дети гибнут каждый год… — постаралась смягчить ситуацию Китнисс, вспомнив, что она не на светском рауте, а перед ней отнюдь не Сенека, который оценил в прошлом году по достоинству ее первую Арену. — И Вы считаете, что это нормально? — злым тоном произнес парень, нервно сжимая пальцы одной руки в другой. — В наказание за мятеж и в напоминание, что случится, если поднять восстание… — начала объяснять она давно заученные слова. — Я все это знаю! — воскликнул Пит и ударил кулаком по столу, не сумев сдержать раздражение. — Что думаешь ты? ТЫ согласна с тем, что должны гибнуть дети? — Он тяжело выдохнул, стараясь усмирить свой гнев. — Да дело даже не в возрасте. Мисс Сноу, мятеж был семьдесят четыре года назад. Семьдесят четыре! Мой отец родился тогда, когда очевидцы мятежа были стариками. При чем здесь я? Что я сделал? За что должны умирать мы? — Пит сверлил ее взглядом в ожидании ответа. Китнисс замерла. Скоро Игры, и Мелларк отправится на Арену, которую она сама так старательно сотворила. И, вполне возможно, что он умрет там. Да что там — она была практически уверена, что парень-пекарь из бедного дистрикта обречен, просто не хотела об этом задумываться. Девушка нахмурилась. — Это неправильно… — неожиданно для самой себя произнесла она. Китнисс совсем не волновали остальные трибуты, но Мелларк… За что должен умирать он? Почему именно Пит? Он ведь не устраивал беспорядки и не противился власти ее отца… Что-то престало сходиться раз и навсегда. Она подняла на Пита виноватый взгляд, оторвавшись от разглядывания полированной поверхности стола. — Что такое, мисс Сноу? Вы осознали, что творите вместе с отцом? — он горько усмехнулся, смотря на нее пристальным взглядом ярких голубых глаз. — Или я что-то не то говорю? Вы уж поправьте, если что не так. — Извини… — только и смогла вымолвить Китнисс. Она поспешно встала из-за стола, желая поскорей выйти из помещения. Ей вдруг стало душно в этой комнате. Чувство вины перед Питом становилось ощутимей, а попытки сохранить спокойное выражение лица давались с трудом. Парень был прав — что-то не так с этими Играми. Больше не так… — Извини, мне нужно идти, — тихо произнесла Китнисс, отворачиваясь от приглашенного гостя. — Возвращайся к себе. − Вы нервничаете? − вдруг взволнованно спросил Пит и тоже встал со стула, но, вместо того, чтобы уйти, быстро подошел к Китнисс и схватил ее за руку, в попытке остановить. − Что такое, мисс Сноу? — вновь спросил он, но уже более заботливо, и прижал ее к себе, когда девушка попыталась освободить свою руку. − Все в порядке, − неровным голосом тихо сказала Китнисс, не решаясь взглянуть на парня и отмечая про себя гулко стучащее от близости Пита сердце. От него пахло так приятно, что невольно подгибались колени. Ей хотелось уйти, чтобы больше не испытывать странное чувство вины, и в то же время хотелось остаться, чтобы побыть с ним еще немного времени. Мелларк притягивал ее, но от осознания этого факта ей становилось неловко перед ним. Она словно боялась, что Пит тут же поймет это. − Я так не думаю, − прижимая Китнисс ближе к себе, прошептал Пит у самого ее уха, почти касаясь кожи. По телу девушки пронеслась легкая волна мурашек. Еще ни один парень не приближался к ней так близко, как сейчас Мелларк. Она застыла, стараясь успокоить собственное биение сердца, но безрезультатно — оно не слушалось ее. Тело вело себя очень странно, поддаваясь Питу. Хотя Китнисс и сама желала быть в объятиях этого парня, ощущать жар его кожи и сильные руки на своей талии. Но все эти новые мысли смущали ее, а на щеках тут же проступил легкий румянец. Пит чуть отстранился, желая взглянуть на девушку, а Китнисс по-прежнему боялась смотреть на него, но ей казалось, что глаза Мелларка следят за ее губами. «Глупость какая. С чего бы он…», − пыталась убедить себя девушка, как вдруг, рука Пита легла на ее лицо, а его пальцы настойчиво приподняли подбородок. Пит склонил к ней голову и коснулся ее губ своими, вовлекая в нежный поцелуй. Китнисс не заметила, как сама, закрыв глаза, стала отвечать ему. Это было так же просто, как дышать, и в то же время так ново, что она не могла устоять: мысли спутались, а дыхание сбилось. Все происходящее казалось странным и нелогичным для нее. Однако Китнисс не хотела останавливаться — его губы и руки с каждой секундой становились все желанней. Она разочарованно вздохнула и поджала губы, когда Мелларк наконец прервал ласки и отступил на шаг. Быстро взяв себя в руки и поняв, что ей не подобает вести себя так, будто она огорчена тем, что все закончилось, Китнисс приняла оборонительную сторону. − Что это было? — возмущенно спросила она. − Просто пожелал спокойной ночи, − улыбнувшись, ответил Пит и, кивнув на прощание, вышел за дверь. Когда дверь за ним захлопнулась, Китнисс коснулась подушечками пальцев чуть припухших от поцелуя губ, пытаясь понять, что сейчас произошло, и как она должна воспринимать произошедшее. Пит только что перешел все возможные границы дозволенного, но ее не это беспокоило. Гораздо больше ей хотелось продолжения, и она не могла понять, почему он прервал поцелуй. Даже много позже, ворочаясь в своей постели, Китнисс думала о поцелуе. Когда она все же уснула, Мелларк пробрался даже в ее сон, также нежно обнимая ее, касаясь губ своими, легко гладя по волосам и улыбаясь ей с таким теплом в глазах, что у девушки сладко сжималось сердце. Она понимала, что должна была оттолкнуть нагловатого трибута и отвесить ему пощечину, но нет. Ей было стыдно признаться самой себе в этой тяге к парню. Зато она с легкостью признала сама себе, что он не нагл в том смысле, в котором наглы все известные ей мужчины. Он смотрел на нее с настоящим теплом, с настоящей лаской, прикасался к ней с трепетом. Это было важнее, чем все статусы и ранги влиятельных женихов. Весь следующий день и вечер Китнисс старательно избегала мест, где могла даже издали или случайно увидеть парня. Она не знала, что сказать при встрече Питу, как начать разговор, ведь даже просто при мысли о нем у нее загорались щеки, а сердце ускоряло свой бег. Ей все время казалось, что он находился где-то рядом и, стоит лишь обернуться, окажется за спиной, снова прикоснется к ней. Это ощущение не покидало Распорядительницу ни на минуту, сделав ее день рассеянным и будто ожидающим какого-то события. Как она ни старалась отвлечься от мыслей о парне — постоянно себя ловила на всех этих ощущениях. К концу вечера Китнисс поняла, что неудержимо скучает по Мелларку, с которым провела всего один вечер, но это были самые интересные часы, которые ей доводилось проводить наедине с человеком. Она никогда не встречала даже отдаленно схожих с ним людей, а уж ее поцелуй… Ее первый поцелуй. Что же делать дальше? Она могла послать за ним. Конечно, могла. Пригласить его на ужин с ней, снова… Но что ему сказать? Девушка так и не смогла пересилить себя саму. Лежа вторую ночь без сна, Китнисс попыталась проанализировать, понять, что происходит с ней самой, и в тот момент перед ней вставал обворожительный образ Пита, ласково смотрящий на нее лазурными глазами. «Так больше продолжаться не может», − подумала девушка наутро после очередного яркого сна с Мелларком. Он снова целовал ее там, говорил о том, что она — его жизнь. Девушка зажмурилась, отгоняя от себя картинки, подкинутые собственным воображением. «В конце концов, я имею право идти куда хочу, и говорить с кем пожелаю. Я Распорядительница этих Игр. А еще — он сам меня поцеловал, я в этом не виновата», − Китнисс поджала губы, стараясь себя подбодрить. Девушка поднялась с широкой постели, раздвинула плотные светлые шторы большого окна спальни и решилась — сегодня она должна увидеть Пита. *** − Привет, парень, − Хеймитч оторвался от просмотра повтора прошлых Игр и посмотрел на своего подопечного, − как все прошло? Войдя в комнату, Пит прижался спиной к закрытой им двери и бегло оглядел помещение. Глубоко вздохнул, обратив внимание, что его, кроме ментора, никто не ждет и молчаливая прислуга отправилась спать, оставив его на сегодня без порции жалеющих его взглядов. Он еще раз вздохнул, ощущая себя марафонцем, пробежавшим десятикилометровую дистанцию. − Где остальные? — так никого и не увидев, он неторопливо прошел в просторную гостиную и сел на диван рядом с Хеймитчем, протянул ноги на дорогой натуральный ковер, как говорила Эффи и сложил руки в замок. − Ты имеешь в виду парикоголовую или психопатку? − заинтересованно Хеймитч посмотрел на Пита и хитро улыбнулся. У парня создалось ощущение, что он видел его насквозь, и Пит поежился. − Всех, − выдохнул Пит, стараясь унять дрожь в руках. Он окинул взглядом мозаику из кубиков на стене и, ощущая поднимающееся раздражение к автору этой мозаики, перевел взгляд сначала на открытые бледно-желтые шторы, а потом и зацепился взглядом за пейзажи леса, что рисовало сейчас окно. − Что-то случилось? — посерьезнел ментор и сощурил глаза, не дождавшись от трибута ответа. − Что-то… — Пит снова оглядел комнату. - Да. Что-то случилось. − Пойдем, − Хеймитч резко поднялся и направился в ванную комнату. Несмотря на ощущавшийся от него алкогольный аромат, ментор шел уверенной трезвой походкой, не цепляя по дороге ни одну из трех стоящих на полу огромных ваз. Пит, поколебавшись, пошел вслед за ним. − Так что произошло? — спросил ментор, оглядев внимательно коридор и закрыв за собой дверь, убедившись, что их никто не слушает. − Это обязательно обсуждать… здесь? — растерянно пробормотал парень, переминаясь с ноги на ногу. Перспектива говорить о первом поцелуе в ванной комнате его не очень-то воодушевляла. − Считай это кабинетом, − ухмыльнулся Хеймитч, − тут некому подслушивать — не ведут здесь переговоров как-то. − Да уж, − нервно рассмеялся Пит, − где Аманда и Эффи? − Они спят. Ну? Прогресс есть? — не вытерпел ментор и повторил свой вопрос. − Есть, − поколебавшись, произнес трибут. Пит кусал губы, не желая рассказывать старому ментору подробности. Это казалось подло. − Ну? Что ты как девчонка? — ментор достал из внутреннего кармана пиджака небольшую плоскую фляжку и приложился к ней. − Я поцеловал ее, — еще больше смутившись, пробормотал парень. Стоящая в углу душевая кабина мигала различными режимами-кнопками и этим распаляла и без того нервное состояние, а так неудачно вставший Пит постоянно ловил свое отражение в одном из зеркал и это еще больше угнетало его. − А дальше? Не хочешь выпить? — протянул открытую емкость ментор. − Она ответила на поцелуй… — быстро пробормотал он, - нет, спасибо. − Это понятно. Дальше? — Хеймитч прислушался к шороху за дверью и выглянул, но никого не заметил. − А что дальше? — удивился Пит. − Так, что было еще? — теряя терпение, рявкнул ментор. − Я пожелал ей спокойной ночи и ушел, — совсем стушевался трибут. − Парень, так не пойдет. Рассказывай по порядку, — сделав еще глоток и даже не сморщившись, Хеймитч убрал фляжку обратно в карман. После того, как Пит, отчаянно краснея и глядя только на черно-белую плитку напротив себя, рассказал о вечере, Хеймитч снова выглянул в коридор, осмотрелся и закрыл дверь. − Слушай сюда, парень. Она не вызвала охрану, даже пощечину не отвесила тебе. Вывод один — ты ей приглянулся. Не знаю чем, на мой взгляд, ты вел себя как вареная рыба. Но продолжай в том же духе. Главное — что ей нравится то, что ты говоришь и делаешь. Ты должен действовать дальше. − Куда дальше? — продолжать это общение казалось ему кощунством. Он никогда в жизни не говорил с кем-либо ради выгоды. Теперь же его возможность выжить зависела напрямую от этого. Так говорил ментор, но как это осуществить — Пит напрочь не понимал. Выслушав все наставления ментора и вернувшись в свою комнату, Пит долго не мог уснуть. Он прекрасно понял, что понравился девушке. Но идея продолжать эту игру была ему противна. Ему придется снова заигрывать с ней, снова улыбаться, брать ее за руку… Парень чувствовал себя мерзавцем. Чья бы она ни была дочь, она не заслуживает такого отношения. Девушка пробудила в нем неизвестные до этого чувства и эмоции. Он никогда еще не целовал девушку, и это оказалось очень приятно. Он коснулся нижней губы подушечкой указательного пальца. Ее поцелуй не был похож ни на что другое… Ему совсем не хотелось обманывать ее, она казалась ему нежной и ранимой, такой наивной, будто из другого мира. Он оборвал свои мысли. Китнисс и есть из другого мира. Из мира, где не отправляют своих родных на смерть, где не умирают от голода, где не убивают детей только чтобы выжить. Он с ней — только чтобы выжить. Или? .. Он так и уснул, не в силах разобраться, где его собственные чувства, а где — лишь желание и стремление остаться в живых.