Рагнарёк

      — И почему я тебя не съел? — йотун сидел на полу и смотрел на примостившегося на каком-то ящике рыжего идиота, беспечно наворачивающего бутерброд с ветчиной.       — Я обаятельный, — доверительно сообщил Лоск, усмехнулся, услышав нечто похожее на фырк, и откусил ещё. — Кроме того, ты недавно перекусил тем парнем. Пока тебе хватит, а я побуду НЗ.       — Чем?       — Неприкосновенным запасом, — жевание не мешало Лоску внятно излагать свои мысли.       — Почему ты не боишься? Я не чувствую твоего страха. Совсем.       — Я же говорил, ты мне понравился. — Лоск с удовольствием облизал палец и вздохнул. — Слушай, а ещё человеческая еда тут есть?       «Тут» — это на небольшом штурмовике йотунов. Люди называли эти хищные и стремительные машины «стрелами». Для Лоска оказалось огромной неожиданностью, что йотун не перескочил сразу на свою базу или что там у них, а выбрал место недалеко от портала, где его взяли в плен. Оттуда великан пошёл пешком, продолжая тащить за плечо свою добровольную жертву. Лоск очень удивился, что под самым носом армии стояла «стрела». Тот факт, что штурмовика не было видно из-за какого-то хитрого силового поля, не делал наличие «стрелы» менее невероятным. Йотун выключил маскировку и зашвырнул Лоска внутрь, после чего вошел следом сам и… включил маскировку.       — Нет. — Йотун почему-то ответил. — Она нам не нужна.       — Но эта корзинка же тут была. — Лоск не собирался сдаваться и повертел перед носом у йотуна корзинку для пикника, которую нашел на борту и только что опустошил.       — Случайно, — великан пожал плечами. — Кто-то из команды тут поел, не заметив, что добыча выронила это.       — Мда, а Ингар жалуется, что у него в армии разброд и шатание, — Лоск почесал в рыжем затылке.       Йотун наблюдал за странным человеком. Тот, казалось, не мог усидеть на месте более трёх секунд. Вот и сейчас он нахмурился, сморщил нос, потом почесал шею и бросил быстрый взгляд в сторону великана.       — Слушай, а почему мы не летим? Горючее кончилось?       — Нет. Лететь слишком далеко. Надо ждать, когда откроют портал.       — Так наши его и откроют, — хмыкнул Лоск, слез со своего ящика и осторожно пересел на пол, чуть ближе к йотуну. — А этот штурмовик тут почему?       — Он мой.       — Ого! Твои знали, что ты вернешься?       — Нет. Просто я пилот. Некому было его вернуть. Но за ним вернулись бы.       — Так ты реально офицер! Круто!       «И чего он радуется?» — йотун не понимал своего пленника. Люди обычно вели себя по-другому. Йотун достаточно видел их и достаточно поглотил, чтобы понимать: поведение Лоска не было нормальным.       — Я Ларри Лоск, — смертный придвинулся ещё ближе, ещё сокращая расстояние. — А твоё имя? Да-да, я помню про мою смерть, но как-то же надо тебя называть.       — «Йотун» подойдет.       — Вредина! — Мгновенно вскинулся Лоск.       — Что-то не хочу я тебя есть, — йотун поднялся на ноги и ушел в кабину. — Ещё с ума сойду от твоих странных мозгов.       Ларри поцарапался в закрытую дверь.       — Эй! Мне же скучно одному. Выходи, поговорим.       На лицо полковника Леффлера было страшно смотреть. Обычно загорелое и спокойно-доброжелательное, сейчас оно стало пепельно-серого оттенка, крупный рот сжался в тонкую линию, а глаза полыхали неприкрытым бешенством. Полковник не кричал, не ругался, но его звенящий от сдерживаемого гнева голос пугал сильнее, чем любой крик и самые страшные ругательства. Леффлер распекал методично и последовательно, припоминая каждую мелочь, озвучивая даже малые прегрешения личного состава с тех пор, как занял должность, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством, напрочь лишённым хоть тени компетентности. Леффлер не давал никому и рта раскрыть, прерывая сбивчивые объяснения и буквально давил офицерский состав.       — Вы упустили ценного пленника, подвергли опасности учёных, и самое главное — мы потеряли единственного человека, который мог разобраться с тем, с чем мы воюем. Без Лоска мы не найдем их слабое место.       Закончив распекать виновных и объявив им выговор с занесением, полковник заперся у себя в кабинете, но через несколько минут его потревожили. Дверь робко приоткрылась, впуская плотный живот Эймунда Грейда.       — Полковник, — рискнул позвать Леффлера профессор. — Я смог восстановить координаты, которые набрал пленник.       Леффлер вышел из-за стола и быстро прошёл в лабораторию, увлекая за собой профессора Грейда. Встречные шарахались в сторону, стоило им увидеть пепельное лицо полковника.       — Где они сейчас?       — Этого мы не знаем, — профессор предположил, что спрашивают его не о координатах, а о сбежавшей парочке. — Но прибыли они на то место, где йотуна взяли в плен. А уж куда направились оттуда, даже предположить не могу.       — Есть возможность того, что враг узнал координаты базы?       — Крайне незначительная, — профессор запыхался к тому времени, как оба мужчины оказались в лаборатории. — Йенсен химик, поэтому системой координат не владеет.       — Как он?       — Постарел лет на двадцать и получил сильнейший шок.       — Что можно для него сделать?       — Врачи им уже занимаются. Вы ничем помочь не сможете. Ваш друг… — профессор запнулся.       — Он не знает. Его интересует только фольклор и его параллели с реальностью. Ларри не в состоянии запомнить собственный день рождения, а бессознательное эти твари читать не могут. Так считал Ларри.       Леффлер опёрся ладонями о лабораторный стол и глухо выругался, впервые с тех пор, как вернулся на базу. Грейд смотрел на опущенную голову и не знал, что сказать. Полковник был явно привязан к своему непоседливому приятелю. Да и следовало признать, Лоск был нужен им, его проницательность, знания и крайне своеобразная логика порой оказывались весьма кстати. Профессор понимал это лучше военных, понимал ценность людей вроде Лоска, потому что сам был одним из них.       — Возможно, он ещё жив, — неловко пробормотал профессор. — Господин Лоск не был напуган, он совершенно добровольно последовал за йотуном.       — Даже вы теперь называете их так, — Леффлер уже взял себя в руки и выпрямился, нависая над профессором. — А ведь пока что это не более, чем предположения одного полоумного фольклориста.       — Ну, ваш друг умеет быть убедительным.       — Умеет. Удивлять он тоже умеет. Могу представить себе рожу этого гада, когда Ларри… — Леффлер осекся и уставился на профессора. — Добровольно, говорите? И проник в лабораторию через вентиляционную систему… у него было время! Было!       Полковник резво выскочил из лаборатории и помчался в комнаты Лоска. У Леффлера появилась призрачная надежда спасти друга, и отказываться от неё он не собирался.       Профессор удивленно смотрел вслед полковнику. Пожалуй, эти двое стоили друг друга.       — Ну правда, — Ларри сидел под дверью, опершись о неё спиной, и задумчиво разглядывал потолок салона. Впрочем, назвать салоном это крошечное, даже по людским меркам помещение, было преувеличением. — Тут катастрофически мало места, и мне нечем заняться. Поговори со мной, расскажи о вас. У меня столько вопросов.       Йотун не обращал внимания на скулёж пленника, продолжая проверять показания приборов и готовить машину к взлёту. Рано или поздно его соплеменники прорвутся сюда, чтобы забрать штурмовик и захватить как можно больше добычи. Всё живое должно есть; должны есть и они. Добыча в этот раз оказалась странной, и такой экземпляр следовало показать старшим. Сам он не рискнул бы поглощать такой… беспокойный разум. Но эмоции этого человека привлекали, они были ясными и яркими, и что было самое странное — человек не пытался лгать. Все люди так или иначе лгут, но этот человек всегда был искренним. Йотун чувствовал это. И когда стоял рядом с порталом, раскинув руки, и просил взять с собой, и когда сам назвал себя едой, и раньше, в темнице, когда сидел на матрасе и грел ладони о чашку. Всегда. Когда смеялся и хмурился, когда говорил разные глупости, вроде того, что испытывает симпатию, и даже когда понял, что война будет вечной. Каждый миг этот человек был искренним. И это сбивало с толку, как и почти идиотическое бесстрашие. Йотун видел храбрых людей. Особенно среди воинов. Многие из них подавляли свой страх. Но этот рыжий не подавлял свои чувства. Он просто не испытывал страха, лишь временами — странный, лихорадочный и какой-то тягучий восторг. Тогда зелёные глаза загорались ярче, а их обладатель пытался приблизиться. Этот странный восторг вмещал в себя много оттенков, но йотун не мог их понять. Такие чувства были ему неведомы.       Человек продолжал бубнить под дверью, и йотун на свою голову прислушался.       — …или взять, к примеру, гравитацию, — размышлял Лоск вслух. — Если вы постоянно растёте, то ваш вес даже при постоянной регенерации должен сказываться на суставах и сердце. Нагрузка-то увеличивается постоянно. Вот у наших земных слонов такие проблемы с суставами. Ты не представляешь! Или как раз ты хорошо представляешь? А! Я отвлёкся. Так вот, гравитация. По идее, чем ты старше и больше, тем тебе сложнее при нормальной гравитации. Значит, ты должен перебазироваться куда-то, где гравитация поменьше, а в идеале и климат попрохладнее. Тут я, конечно, не очень уверен. У нас вот самые крупные зверюги на экваторе обитают, те же слоны или комодские драконы. Опять же, всякие там моржи и белые мишки тоже не самые мелкие тварюшки, да и голубые киты в северных водах не мельчают. Тут я думаю, вопрос в количестве пищи. Но всё равно, ставлю на то, что ваши старики в северные земли кочуют. И в легендах вы упоминаетесь, как ледяные великаны, так что всё же холодные области с низкой гравитацией. И если они малонаселенны — не проблема, добычу и молодняк вроде тебя приволочёт, а телепатические способности у них наверняка выше, так что приказать могут и оттуда. Ай!       Ларри схватился обеими руками за ушибленный дверью затылок. Потом задрал голову, чтобы посмотреть на нависшего над ним йотуна и улыбнулся.       — Привет. Я соскучился.       Йотун молча стоял над человеком несколько мгновений. А потом медленно промолвил.       — Твой разум наверняка вкусный.       — А то! Сам каждую секунду наслаждаюсь! — Улыбка Лоска стала ещё шире.       — Если такой умный, почему не боишься? Всё живое хочет жить.       — А всё смертное когда-нибудь умрёт, — Ларри отпустил собственный затылок и опёрся ладонями об пол, чтобы было удобнее сидеть, задрав голову. — Я знаю, что когда-нибудь умру. Правда, совершенно не тороплюсь – туда ещё никто не опоздал. А ты мне нравишься. Быть съеденным тобой не самый плохой вариант. Вдруг я буду жить внутри тебя? Интересно же.       — Я знаю, что бывают сумасшедшие люди. Таких есть опасно.       — Но-но! — Лоск поднялся, растирая затёкшую шею. — Я псих, но не сумасшедший! Лучше скажи, я прав насчёт гравитации?       Йотун внимательно разглядывал горящие энтузиазмом зелёные глаза без примеси страха. Как можно одновременно быть таким умным и при этом совершенно не соображать?       Леффлер достал из кармана ключ от комнат Лоска, но он не понадобился. Дверь была лишь прикрыта.       — Безголовый, — прошептал Леффлер, заходя внутрь, — снова дверь не закрыл.       В маленькой гостиной всё было так же, как и всегда, словно непоседа Ларри только что вышел отсюда. Леффлер привычно поднял с пола подушку и зашвырнул её на диван. Была у Ларри дурацкая привычка сидеть на полу, хотя мебели в комнате хватало. Но нет, рыжий с удивительным упорством каждый раз устраивался на полу, подсунув под пятую точку диванную подушку. Леффлер оглядел комнату, ища какие-нибудь изменения. Ларри хоть и был безалаберным во многих вопросах, но терпеть не мог искать вещи, поэтому всегда ставил вещи на место, едва прекращал ими пользоваться. Кроме злополучной диванной подушки. Леффлер подошёл к столу. Смартфон Ларри лежал рядом с подставкой из чаги, которую ему как-то смастерил сам Леффлер. Ларри дорожил подарком и всегда клал смартфон на неё, а вот сейчас плоский аппарат лежал рядом. Полковник взял его в руки и провел большим пальцем по экрану. Вместо знакомой заставки с языками пламени, скручивающимися в какую-то экзотическую руну, Леффлер увидел короткий текст неотправленного сообщения. Всего только одно слово – «жучок».       Смартфон шлепнулся на подставку, а полковник стремительно покинул комнату, впервые не закрыв за собой дверь.       Смертный определенно обнаглел, и йотун уже всерьез подумывал о том, чтобы взять каплю его жизни. Это ж надо так пристально разглядывать чужие зубы. Особенно такие острые и длинные, как у него.       — Я вот думаю, — Лоск сидел на корточках и подпирал подбородок кулаками, — а нормальную пищу вы едите?       — Жизненная сила — лучшая пища.       — И не поспоришь. Но вот что выходит: ешь ты рукой, а не ртом. Верно?       Йотуну очень не нравилось, куда свернул разговор. Смертный постоянно выкидывал такие фортеля, что его в прямом смысле слова хотелось порвать голыми руками, а то и банально загрызть ещё в темнице людей. Ларри устал ждать ответа и продолжил:       — Итак, ешь ты рукой. С сородичами вообще общаешься по большей части телепатически. Вопрос: а зачем тебе вообще рот, и уж тем более — такие жуткие зубы?       Йотун смерил человека надменным взглядом и улыбнулся. Пошире. Чего он точно не ожидал в ответ, так это восторженного взгляда. В том, что восторг настоящий сомневаться не приходилось — эмоции человека оставались яркими и чистыми, йотун легко читал их.       — Слу-ушай, — выражение лица смертного йотуну совершенно не понравилось. — А если ты не ешь в привычном понимании, то пищеварительной системы у тебя либо нет, либо она рудиментарная. Я вот думаю, если это так, то в туалет тебе не надо. Ай!       Ларри схватился за макушку, познакомившуюся с кулаком йотуна ближе, чем хотелось бы. Едва великан сделал движение, чтобы снова скрыться в кабине, как человек тут же схватил его за полу кителя.       — Постой! Тебе, может, и не надо, но мне до ветра вот прямо сейчас нужно. Или где-нибудь тут в уголке напузырю!       Волна отчаяния и смущения ясно дала понять, что человечишка не шутит. Ему и в самом деле было надо. Со вздохом йотун отключил маскировку, и, взяв за шиворот рыжего пройдоху, выволок его наружу. Там подтолкнул к ближайшим кустам и выпустил из рук воротник.       Ларри со смущенным смешком повернулся к великану спиной и завозился с ремнём. Вскоре раздалось характерное журчание. Ларри заговорил, стараясь его заглушить.       — Но даже если пищеварительная система у тебя атрофирована, мне вот интересно, есть ли у тебя… ну…       Йотун смотрел на полыхающие ярче волос уши смертного и думал о том, что человек со своими дурацкими вопросами уже не смущал, а даже слегка забавлял его. Самую малость.       — Зачем тебе всё это, смертный?       — Интересно же! — Ларри, по-прежнему полыхая ушами так, что видно было даже из космоса, застегнул ширинку и повернулся к йотуну.       — И я уже говорил, что ты мне нравишься. У вас нет такого понятия?       — Ты всего лишь пища. Я не думаю о том, что может нравиться пище.       — Так, стоп! Вот любой фермер знает, что нравится его животным и растениям!       — Я охотник.       — Ага, значит, что такое ферма, ты знаешь. Итак, охотник. Любой охотник знает, что промысловый зверь любит, а что нет. Я в одно время рыбачил, так ты не поверишь, как научился находить клевые места! В смысле, места клёва.       Йотун окончательно потерял нить беседы. Посмотрев на растерянную рожу своего тюремщика, который чувствовал себя скорее заложником, Ларри сжалился.       — Ну, в общем, о «нравишься»…       Йотун взвыл, схватил человека за плечо и зашвырнул в машину.       Полковник Леффлер широкими шагами шел по коридору в сторону ангара, профессор Грейд бежал следом.       — Вы не можете оставить базу сейчас! Это безответственно!       — Безответственно дать удрать пленнику-телепату, да ещё с заложником. Я верну Ларри и эту тварь.       — Полковник! — Профессор задыхался от быстрого бега, но отчаяние в его голосе заставило Леффлера замедлить шаг. — Вы же полковник! Вы не можете бросить базу сейчас.       — Бросьте, профессор. — Леффлер остановился и развернулся лицом к запыхавшемуся Грейду. — Уж вы-то знаете, что моё звание — пустышка. Я пилот, им был и останусь, а вовсе не командир.       — Но вы смогли наладить работу на этой разношерстой базе.       — Да по-другому я бы просто не смог воевать с этим уродами!       — Но люди в вас поверили. Поверили все мы. Вы не можете всё так бросить.       — Поверили? Тогда почему йотун сбежал? Нет, профессор, никакой из меня полковник. Да и погоны мне эти прилепили штабисты только потому, что эти твари пугают, и нужен был герой — символ этой войны, символ будущей победы. Меня же пытались от самолёта отлучить, мол, герой должен оставаться легендой, чтобы боевой дух… — полковник махнул рукой. — Если бы не Ларри…       — В такой момент вы не можете покинуть базу, — профессор ещё раз попробовал увещевать полковника.       — Я должен Ларри. Он спас мне жизнь. Я вернусь вместе с ним.       — А если нет?       — Пришлют сюда настоящего полковника, а не символ. — Лефлер посмотрел на экран зажатого в руке пеленгатора. — Пока Ларри на Земле, я обязан его спасти. Без него нам не победить в этой войне.       — Даже если я согласен с вами, не думаю, что и командование разделяет эту точку зрения, — профессор грустно взглянул в тёмные глаза полковника. — Для них он всего лишь фольклорист. Они найдут ещё какого-нибудь специалиста по скандинавским легендам.       — А толк? Ни один из этих спецов не понял, с кем мы имеем дело, а он понял даже из разрозненных обрывков информации. Ларри нужен не только мне.       Леффлер резко отвернулся и продолжил свой путь.       — Он нужен именно вам, — тихо сказал профессор вслед. — Без Ларри Лоска мы сможем выиграть войну. Даже без полковника Ингара Леффлера сможем. Но с вами двумя у нас гораздо больше шансов. Возвращайтесь, полковник, хоть с другом, хоть без. Только возвращайтесь.       — Я тебя свяжу, — спокойно сказал йотун рыжему балаболу, исчерпавшего его терпение. — И заткну рот.       — Ладно, молчу. — Ларри поднял ладони вверх и действительно замолчал.       Йотун прислушался к эмоциям человека. Кроме любопытства, ощущалась странная симпатия. Это чувство было сильным и неровным, в отличие от остальных эмоций человека. Если остальные чувства можно было сравнить с отзвуками, то симпатия походила на теплую вуаль, окутывающую йотуна. А теперь, когда человек замолчал, это ощущалось значительно сильнее. Чем дольше человек смотрел, тем теплее становилась вуаль.       Ларри любовался своим похитителем. Телосложение великана было идеально. Высокий, широкоплечий, но не тяжёлый, а подтянутый. Тело пловца, а не борца. Длинные снежно-белые и прямые волосы. Даже в жутковатом лице была своя странная и чуждая гармония. Это лицо не было человеческим, но оно притягивало Лоска. И более всего не чертами, а выражением. Это было лицо сильного, уверенного в себе и честного существа.       «Йотуны… прекрасные и ужасные одновременно. Олицетворение стихии», — Ларри не мог не согласиться с этим определением. Сидевший перед ним йотун был именно таков. И, как любая стихия, манил душу авантюриста.       Молчание не было ни уютным, ни напряженным. Оно становилось горячее с каждым мгновением. Лоск неприкрыто любовался великаном, и тому это стало надоедать. Лучше б этот человечишка трепался.       Йотун услышал, как тихо пиликнуло в кабине. Тонкие губы растянулись в усмешке. Пора.       Леффлер мягко потянул рычаги и снова посмотрел на монитор пеленгатора. Крохотная зелёная точка мигала где-то впереди. Полковник боялся себя спрашивать, жив ли ещё Ларри? С тех пор, как полковник взял в руки пеленгатор, зелёная точка не сдвинулась с места. Жив ли Ларри? Или просто заперт?       Внизу колыхалось зелёное море листвы, сверху разлился бездонный океан небес. Дорогая сердцу картина, неизменно успокаивающая и веселящая душу. Леффлер любил летать, любил свободу, даруемую крыльями, но сейчас он не ощущал привычного восторга. Все его мысли занимала судьба пропавшего друга.       Именно поэтому он едва не пропустил синюю вспышку там, где захватили в плен йотуна. Подмога? Полковник повернул истребитель навстречу новому врагу — оставлять «стрелу» йотунов без внимания было слишком чревато последствиями.       Леффлер не ошибся, из голубоватой дыры портала выскользнула стремительная тень реактивного штурмовика: мощного, тяжелого, маломанёвренного по сравнению с птичкой самого Леффлера, но устойчивого в воздухе и весьма скоростного. А самое гадкое — эти машины прекрасно чувствовали себя на любой высоте, хоть на луну на таком лети. Одно радовало, здесь твари долго летать не могли — возможно, «стрелы» жрали слишком много горючего, а заправиться на Земле им было негде.       «Стрела» уверенно взяла курс туда, где, по расчётам Леффлера, должен был быть Ларри. Живой или мёртвый. И для всех было бы лучше, если живой.       Леффлер бросил машину вперед. Догнать «стрелу» было непросто. Истребитель затрясло от перегрузок, вести прицельный огонь в такой ситуации — бессмысленная трата снарядов. Но Леффлер понимал, что безнадёжно отстал от «стрелы». Нажать на гашетку, заставляя машину выплёвывать самонаводящиеся ракеты… Глупость, конечно, толку от них в бою с йотунами, но вручную сейчас всё равно не прицелиться. Вызывать подмогу бесполезно — не успеют. Но связаться с базой надо. «Стрела» ожидаемо легко ушла от снарядов, теряя скорость. Отлично! Есть шанс нагнать!       В наушниках зашумели помехи. Леффлер никак не мог связаться с базой, безответно выкрикивая свой позывной.       Зелёная точка на мониторе сдвинулась. Живой! Леффлер был готов кричать в голос от счастья. Вот только времени на это не было. «Стрела» развернулась и ушла в сторону, навязывая бой. Леффлер чертыхнулся сквозь сжатые зубы. Вперёд!       Истребитель кружил, не давая «стреле» зайти сзади и сверху. От перегрузок Леффлера трясло вместе с самолётом, желудок норовил подпрыгнуть к самому горлу, а уши заложило, словно комом ваты, радовало лишь то, что йотуну приходилось еще хуже. Манёвренность «стрел» оставляла желать лучшего. Впрочем, прямо сейчас это было последнее, чего желал бы Леффлер.       Скорость против манёвренности. Леффлер не сомневался, что выиграет этот бой. Не сомневался ровно до того момента, как над лесом взлетела вторая «стрела». Где же прятался этот сукин сын? Леффлер бросил машину вниз и в сторону, намереваясь сбить взлетающий штурмовик, пока он в такой уязвимой позиции. Первая «стрела» мгновенно среагировала на манёвр Леффлера. Ледяные снаряды прошлись рядом с крылом машины, заставив спину полковника мгновенно взмокнуть. Истребитель, послушный воле пилота, ушёл в вираж, одновременно посылая ракеты в сторону взлетающей «стрелы» номер два. Леффлер увидел, как задымилось короткое крыло. Зеленая точка на экране стремительно перемещалась.       — Ларри!       Он там! На этой чёртовой «стреле» номер два! Стрелять нельзя! И упускать нельзя! А подбитый йотунский штурмовик уже так близко от портала… А номер один, сволочь, заходит слева! Шустрый, гад! Но полковник шустрее! Маленький, по сравнению со «стрелами» земной истребитель, снова ушёл от огня.       Машина ревела и стонала, Ингар чувствовал её дрожь, как свою.       — Давай, родимый!       «Стрела» номер один вертикально взмыла вверх, уходя от тепловых снарядов. Ну и скорость! И преследовать бессмысленно: у йотунских штурмовиков нет ограничений по высоте. Леффлер отчаянно послал вслед номеру один последние тепловые ракеты и рванул следом за номером два. Ларри! Его нельзя отдавать этим…       Зажмурившись и оскалившись, Леффлер нажал на гашетки. Йотуны не получат Ларри! Уже нырнувшая в портал «стрела» ярко вспыхнула, получив снарядом в хвост. Чёрный дым уродливым пятном медленно поднимался над порталом.       — Ларри-и-и!       Ингар дернул рычаги на себя, в отчаянии бросая машину вслед номеру один. Ярость заволокла сознание красным туманом, в котором только белый остроносый штурмовик виделся чётко. Леффлер не жалел снарядов, осыпая ими врага. «Стрела» вертикально уходила вверх. Внезапно она задрожала, теряя устойчивость, и сорвалась в пике. Йотунский пилот не справился. Леффлер продолжал осыпать падающий штурмовик прицельным огнём, пока не закончились снаряды. Несколько мгновений он слышал сухие щелчки, и лишь затем убрал пальцы с гашеток, продолжая кружить над дымящимися обломками.       — «Ястреб-1»! «Ястреб-1»! — раздалось в наушниках. — Где вы?!       — «Ястреб-1» слушает, — голос Леффлера лишился каких бы то ни было эмоций. — Я над порталом. Одна «стрела» сбита, проверю, выжил ли пилот. Лоск… погиб.