Рагнарёк

      — Отлично! Я могу тут дышать! — Лоск потянулся и обернулся к йотуну, разглядывающему дымящийся штурмовик.       Машина лежала на песке, вонзившись длинным носом в бархан, крыло было безнадёжно разворочено, а хвост, точнее его остатки, острыми и обугленными осколками щерился в небо. Картина маслом «Чудом выжили».       — Надёжная у вас техника, раз после такого мы живы, - Ларри разглядывал бесконечную пустыню, раскинувшуюся от горизонта к горизонту. Барханы обманчиво застывшими волнами вздыбливались один за другим. Кое-где торчали чахлые кустики скудной пустынной растительности, вся остальная живность затаилась, напуганная аварийной посадкой подбитого штурмовика. Сухой и тяжёлый воздух над его обшивкой едва заметно слоился в белёсых лучах огромного солнца.       — Да. Вы обречены. С нами вам никогда не справиться, а мы выживем в любом случае.       — Ох, вот только не надо снова начинать это представление «высшее существо отчитывает полуразумную форму жизни». — Лоск почесал в затылке. — Я понимаю, ты расстроен, но, с другой стороны, мы оба живы, и даже на твоей территории. Нечего на мне срывать своё недовольство.       В следующую секунду Лоск болтался в руке великана. Йотун потерял терпение и сжал горло человека, подняв тощую тушку над землёй. Ларри задрыгал ногами, вцепившись в бледно-голубую руку, и захрипел.       — Есть тебя я не стану, но могу просто убить.       — А смысл меня сюда тащить? — выдавил Ларри. — Я нужен тебе! В моих мозгах много полезного содержится!       Йотун брезгливо отшвырнул человека, словно козявку. Ларри тяжело шлёпнулся на спину, обхватил руками пострадавшее горло и упрямо вздёрнул подбородок. Впервые за всё время, проведённое с этим человеком, йотун почувствовал от него некоторое подобие страха. Однако вскоре это чувство сменилось недоверием, словно человек и предположить не мог, что ему могут навредить. Он просто отказывался рассматривать подобный вариант событий.       — Мне следует убить тебя — просто для того, чтобы показать, что я могу это сделать.       — Я знаю, что можешь. Видел, как ты убиваешь.       Йотун склонил голову на бок, разглядывая человека. Лоск растирал шею и настороженно смотрел. Страха в нём не было, только лёгкое опасение.       — Люди, видевшие смерть сородичей, ненавидят их убийц. — Великан подошёл ближе и сел на корточки, чтобы лучше видеть, сидящего на пятой точке человека. — Почему ты не ненавидишь меня и весь мой народ?       Лоск откашлялся и посмотрел в лицо нависшего над ним великана.       — Был бы ты маньяком — ненавидел бы, — последовал откровенный ответ. — Но был бы ты другим, ты не понравился бы мне. Всё просто. Жизнь вообще простая штука, и незачем её усложнять.       — Иди за мной.       Великан поднялся, повернулся спиной и зашагал прочь, неизвестно каким образом ориентируясь в бескрайней пустыне. Убить странного человечишку он всегда успеет, а сейчас надо возвращаться домой. За спиной зашуршал песок под ногами догоняющего человека. Любопытство, испытываемое человеком, было гораздо сильнее глухого раздражения йотуна, и тот неожиданно для себя успокоился под натиском чужих эмоций.       При приближении полковника Леффлера с некоторых пор становилось очень тихо. Все голоса смолкали, люди даже дышать старались тише. Полковник не искал виноватых, не ругался, но от этого становилось лишь страшнее.       Базу ремонтировали в ударном режиме, в больничном отсеке суетились вокруг пострадавших при побеге йотуна, в лаборатории все ходили словно пришибленные пыльным мешком из-за угла, и только профессор Грейд сохранял видимость спокойствия.       Полковник затребовал к себе все данные по йотунам и заперся в своём кабинете. Однако его добровольное затворничество продлилось не более трёх часов. Профессор Грейд буквально прорвался к командиру.       — Леффлер, из всех военных вы единственный адекватный человек, — заявил профессор, едва закрыв за собой дверь. Полюбовавшись на ошарашенное лицо полковника несколько секунд, он продолжил. — Именно сейчас вы совершенно не имеете права бросать дела на самотёк! Вы же понимаете, что сейчас вы наиболее уязвимы? После случившегося те, кто не принял ваши методы, поднимут голову и устроят какую-нибудь пакость исподтишка.       — Наверное, Ларри сказал бы то же самое. — Полковник прикрыл глаза широкой ладонью.       — Вот и попробуйте навести порядок на базе. Самое удачное время, чтобы выкорчевать вредные побеги. Ларри бы не одобрил того, что вы делаете.       — Что бы я ни сделал — Ларри это не вернёт.       — А порядок на базе? Ведь именно из-за этих людей погиб ваш друг.       — Нет, профессор, — Лефлер встал из-за стола. — Ларри убил я. Не они. Это моя вина, что допустил такую ситуацию. Это я попросил Ларри приглядеть за пленным. И это я взорвал его.       — Вы просто наслаждаетесь своим самобичеванием, — Профессор с вызовом глянул на Леффлера. — Лучше сделайте всё, чтобы эта ситуация не повторилась. Сейчас самое удачное для этого время. Вы уничтожили беглеца, исправив промах охранников, и сбили «стрелу» с двумя пилотами. Три мёртвых йотуна — это повод укрепить ваш авторитет. Действуйте, полковник. Ради Ларри Лоска.       — Я похож на коалу.       Ларри висел на спине йотуна, который уже, по-видимому, смирился со своей горькой судьбой и не обращал внимания на все звуки, источником которых был человек.       — Насчёт гравитации я был прав. Тут она меньше, чем на Земле. Это другая планета или другой мир?       Йотун героически молчал целых двадцать секунд, а потом не выдержал.       — Раз гравитация меньше, чего сам не идёшь?       — Так песок же! — Ларри поёрзал по широкой спине, устраиваясь поудобнее. — Я не умею ходить по пустыням, проваливаюсь по самую щиколотку. А за тобой и по асфальту не угнаться.       Великан некоторое время размышлял, есть ли способ заткнуть пленника, и существует ли вопрос, на который этот рыжий тип не найдёт ответа. Рыжий тип снова притих, и йотуна обдало знакомой теплой волной. Лучше бы пленник болтал, тогда его эмоции приглушались. Особенно эта эмоция, которая была слишком чужда людям. По крайней мере, по отношению к йотунам.       — Раз вы телепаты, то тебя встретят? — Неугомонный Лоск снова теребил йотуна вопросами.       — Возможно.       — Эх, я бы хотел подольше побыть с тобой, — Лоск прижался щекой к плечу великана. — Кто знает, какие другие йотуны, что из себя представляют и понравятся ли они мне.       Йотун ощутил некоторую тревогу от человека, однако же страха по-прежнему не было.       — Ты странный. Тебя съедят, а ты сам идёшь туда.       — Не сам. Меня несёшь ты.       — Но ты не против.       — С тобой — нет.       — Почему? Никто не хочет быть пищей.       — Но ты же меня не съел.       — Ты несъедобный.       — Тогда мне нечего бояться.       — Для меня несъедобный. Но твой разум не повлияет на старших.       — Ого! Какая честь. Хотя я обошёлся бы и без неё. Если уж быть съеденным, то лучше тобой.       Йотун остановился и стряхнул человека со спины. Лоск придушенно вякнул, встречаясь пятой точкой с поверхностью бархана.       — Я не понимаю тебя. Ты пища. Ты не йотун. Твои эмоции, твои чувства, твои мысли — всё не так. Кто ты?       — Я Ларри Лоск. Человек, который хочет разобраться в том, что происходит. Ты получаешь готовые знания из других разумов, а я добываю их сам. Вот ты говоришь «всё живое должно есть», а я тебе скажу «всякий разум нуждается в пище». Мало насытить тело, нужно дать пишу и уму. Просто у меня этот голод сильнее, чем у других. И таких, как я, не так уж и мало. Именно благодаря этому голоду люди открыли новые земли, придумали разные способы путешествия и много чего ещё. Кого-то интересует будущее, кого-то возможности человека, кого-то атомы, а меня — легенды. Ты живая легенда, так что удивительного в том, что я очарован?       — Скоро ты встретишь ещё больше легенд. И они поглотят тебя.       — Не очень большая цена за знания. Но раз я её плачу, я хочу знать как можно больше. У меня много вопросов — и мало времени. Я помог тебе, так ответь мне.       Йотун некоторое время стоял, глядя сверху вниз на человека, а затем сел на песок напротив своего пленника.       — Спрашивай.       — Куда ты ведёшь меня?       — К Ангрбоде.       — Старуха из Железного Леса? Та самая? Она еще жива? — Ларри крякнул, придавленный тяжёлой рукой. — Да что я такого сказал?       — Что ты знаешь о ней?       — Что она была женой Локи, и что… точно! — Ларри старательно, но безуспешно отпихивал руку, прижавшую его к песку. Зелёные глаза загорелись энтузиазмом, и йотун отпустил человека, почувствовав, что тот собирается сказать что-то важное. — Локи! Это же он должен возглавить Рагнарёк! Почему ведешь не к нему?       — Никто не знает, где он.       — И почему меня это не удивляет, — Ларри почесал в затылке. — А разве он не прикован к скале со змеёй?       — Был. Но он смог сбежать и оттуда.       — Тогда почему вы напали? Он же вернётся для войны с людьми и богами. Зачем так торопиться? Ты же сам видел — солнце по-прежнему светит, Фенрир не проглотил его.       — Вы сами пригласили нас, когда открыли проход.       — Ну, наверное, можно сказать и так. По крайней мере, с вашей точки зрения. Но всё же…       — Я воин. Я просто воюю, пока могу. Когда стану слишком большим, если доживу до того времени, буду отдавать приказы. Тогда, возможно, и смогу ответить на твой вопрос, - Йотун поднялся на ноги и посмотрел на человечка сверху вниз. – А сейчас идём, если у тебя нет вопросов.       — Что значит «нет вопросов»? У меня их еще целая куча! И не одна!       — Отвечу по дороге.       — Знаешь, а ты очень добрый, хоть и хищник.       Йотун развернулся спиной к Ларри, хмыкнул и пошёл вперёд.       После разговора с профессором Грейдом полковник словно встряхнулся. Провел быстрое расследование по горячим следам, по результатам которого виновных, часть из которых занимали койки в лазарете, а часть — полки в морге, разжаловали.       — Те, кто предает товарищей и действует вопреки приказам, не имеют права носить погоны даже посмертно, — заявил Леффлер перед личным составом. — Подобная трагедия больше никогда не должна повториться. На этой базе будут находиться лишь те, кто понимает, что наш истинный враг великаны-йотуны. Остальных я прошу подать заявления о переводе в другие части в течение трёх дней.       Однако ни одно заявление так и не легло на стол полковника. Впрочем, тот не слишком этому радовался. Всё, что занимало Леффлера, — это уничтожение врага.       Профессор был доволен тем, что Леффлер развёл бурную деятельность. У полковника практически не осталось времени на сожаления и самоедство, и, как следствие, работа кипела по всей базе. Леффлер успевал везде, даже в лаборатории, которую раньше без крайней необходимости не посещал.       — По времени совпадает, — полковник держал в руках графики. — В тот момент, когда показалась «стрела», связь пропала, но когда я сбил эту сволочь, появилась вновь. Раньше такого не было. Похоже, они научились глушить наши сигналы. Если бы я был не один, возникли бы серьёзные проблемы.       — Но если они глушат нас, то глушат и себя, — подал голос один из учёных.       Леффлер положил бумаги на стол и обернулся к говорившему.       — И что? Эти твари телепаты. Между собой они общаются не вербально, и, похоже, на достаточно большом расстоянии. Номер один — «чужак» — отвлекал меня от номера два — «беглеца» с Лоском на борту. Действовали они весьма слаженно. Хорошо, что портал на земле, «стрелам» приходилось лететь низко. А окажись высота чуть больше — и мне было бы не справиться с ними двумя. Нам необходима принципиально новая система связи. Да хоть сигналы какие-то!       — Предлагаете морскими флажками размахивать? — продребезжал состаренный йотуном Йенсен.       — Если это поможет уничтожить тварей — будете размахивать, — полковник остановил на химике тяжёлый взгляд. — Я понимаю, что вам досталось едва ли не больше всех, но не кажется ли вам, что жертв уже и так слишком много? Мы не можем затягивать войну — у йотунов преимущество над нами. Их техника, их возможности, их тела. А что мы можем представить в ответ? Отвагу? Отважные лежат в лазарете и в морге. Кусками. Отважные могут только гибнуть. Но у нас есть ваши мозги. Так придумайте что-нибудь, что остановит этих тварей.       В звенящей тишине Ингару послышался знакомый насмешливый голос: «Сойдёт за просьбу». Плотно сжав губы, Леффлер опустил голову и, сделав над собой усилие, тихо добавил.       — Прошу вас.       — У этих тварей передо мной должок, — проскрипел Йенсен. — Да и рыжий тот из наших был.       Учёные согласно загалдели, с места в карьер предлагая какие-то проекты, тут же их опровергали и предлагали новые, а Грейд, подхватив полковника под руку, потащил его к отремонтированным дверям лаборатории.       — Спасибо, Леффлер. Теперь мы им всем покажем.       Полковник не ответил. Он смотрел на вещи реально и не верил в лёгкую и быструю победу, но боль в груди и память о друге требовали что-то делать, чтобы хоть на миг ослабить боль и вину. Пока что тотальная загруженность не помогала, но Леффлер упрямо продолжал изводить себя, надеясь, что тянущая и непрерывная боль в груди хоть немного ослабеет.       — И всё-таки, почему пустыня? — Лоск запыхался и без сил осел на песок.       Йотун, не замедляя шаг, подхватил человека за локоть и поволок дальше, вздыбливая песок ногами человека. Ларри зашипел и от души вмазал свободной рукой по голубоватой лапе.       — Больно же! Можно нести как следует?       — От тебя много шума, много проблем и мало толку.       — Ага, я просто сокровище — и съесть нельзя и выбросить жалко. Люди такое называют драгоценностями.       — Люди сами — пища.       — Зато свою пищу люди не валяют по песку! А несут очень бережно!       — Тебя нельзя есть. Люди такое называют токсичным.       — Ты слишком много общался со мной… Да не тащи ты меня по песку! Мне правда больно! Ты же чувствуешь это!       — Этого ты захотел, не я.       — Ага, я настойчивый парень. Девушкам нравится.       — Я не девушка.       — Да уж заметно! Хотя и такой опыт у меня тоже есть.       — Не понял.       — Я говорю, что некоторым парням тоже нравится моя настойчивость.       Йотун остановился и непонимающе посмотрел на заметно потрёпанного человека. Тот воспользовался передышкой, вскочил на ноги и принялся энергично отряхиваться.       — Я не понимаю тебя ещё больше, чем раньше.       — А я объясню. Только можно снова на спину? Задницей по песку ехать не очень приятно, и джинсы протрутся. Как я потом с голой жопой перед Ангрбодой покажусь?       Йотун подумал и подхватил человека под грудь, зажимая под мышкой, как свёрток. Ларри поморщился и заёрзал, пытаясь устроиться поудобнее.       — На спине было удобнее. У тебя так рука быстро затечёт. Тут хоть и гравитация поменьше, но я всё равно не пушинка.       — Ты ходячая проблема.       — Не для друзей. Вот подружись со мной, и проблемы сразу же на врагов перейдут.       — У меня нет врагов. Только добыча.       — Скучно живёшь.       — Не жалуюсь.       — Неправда! Ты всё время жалуешься на меня! Видишь, сколько всего нового я привнёс в твою жизнь? Можно быть более благодарным. Ой!       Ларри шлепнулся животом в песок, когда йотун разжал руку.       — Всё-таки на спине удобнее. И почему, чёрт возьми, пустыня! Вы что, всю жизнь тут высосали?       — На земле нет пустынь? — ядовито спросил йотун. — Или это вы их сделали такими своей неуёмной жаждой разрушения?       — Вот кто бы говорил?       — Мы просто хотим есть.       — Да-да! Я помню — «все живое должно есть». Универсальное оправдание для всех ваших действий.       Ларри поднялся, отряхнулся и попытался зайти за спину йотуну. Тот хоть и не чувствовал опасности, но поворачиваться спиной к человеку не спешил.       — Ты хотел узнать про парней, которым нравится моя настойчивость. — Ларри скрестил руки на груди и посмотрел на великана исподлобья. — Пустишь на спину — расскажу.       — В чём подвох?       — Сам решишь, когда всё узнаешь.       — Даже общение с тобой губительно, — вздохнул йотун. — Я устал столько говорить.       — Уверен, что это достижение.       — Я понесу, если ты будешь молчать.       — По рукам!       Ларри полез на спину великана. Тот покачал головой и подхватил свою своевольную ношу.       Ларри добросовестно молчал, но его эмоции снова напомнили о себе знакомым жаром. А потом йотун вообще перестал понимать, что происходит. Человек особо не ерзал, но то и дело пытался потереться щекой о волосы или плечо, прижимался к спине и испытывал от этого острое и одновременно тягучее удовольствие.       — Прекрати, — потребовал великан, когда чувства человека стали слишком сильными и начали серьёзно мешать самому йотуну.       — Что именно? — человек снова не стал лгать, что не понимает, но отказывался просто выполнить приказ.       — Тереться, вздыхать и… — йотун осёкся. Запрещать получать удовольствие было, по меньшей мере, глупо.       — И? — Ларри послушно замер за спиной, но продолжал нагло наслаждаться близостью великана.       — Мешать мне своими чувствами, — нашелся йотун.       — Вот как ты предлагаешь мне это сделать? Или тебе больше нравится, когда мне неудобно и больно? Так вот, когда это так, то это абсолютно не нравится мне!       - Твои трудности. Просто прекрати это.       — Как тебе может мешать моё удовольствие?       — Оно странное.       — Ты… — Лоск на секунду задумался, и удовольствие стремительно сменилось любопытством. — На вид ты взрослый, но вот считаешься ли ты взрослым у своих?       — Я охотник и воин.       — Интересный порядок. Но я о другом. Я о женщинах. Тебе уже дозволено быть с женщиной?       — Женщины в моём возрасте ещё не могут зачать, а те, кто может, гораздо выше.       — Понятно. И по росту и по положению. — Лоск почесал в затылке. — Значит, тебе несколько сотен лет, и ты еще девственник. Но ведь… Эмм… природа же зовёт. Можно же с друзьями как-то…       — Не понимаю.       — Да уж… — Ларри ткнулся носом в белые волосы. — Я ещё никогда не чувствовал себя таким распущенным совратителем.       — Почему ты в смятении?       — И что я должен ответить? — Ларри не очень чувствительно побился лбом о плечо великана. — Люди делают это не только для продолжения рода, но и ради удовольствия. Похоже, за последние несколько поколений ваш вид изменился слишком сильно. Мало того, что пищеварительная система атрофировалась, так еще и половая заглохла. Что с вами вообще произошло, что вы так изменились?       — Почему ты решил, что мы изменились?       — Я уже объяснял про рот — он у тебя есть, но ты им практически не пользуешься. Да и зубы твои туда же. Даже говоришь сейчас со мной только потому, что я не йотун и не могу обмениваться с тобой мыслями. Итак, зачем телепату речевой аппарат?       — Зачем?       — Абсолютно низачем. Но рот, зубы, речевой аппарат и, как мы уже выясняли, рудиментарная пищеварительная система у тебя имеются. Особенно зубы. Вон какие! Всем пираньям на зависть.       — Не заговаривай их мне.       — А, прости, отвлекся. Так вот. Всё это не бессмысленно только в одном-единственном случае. Если раньше вы всем этим активно пользовались. И зубами, и желудками, и речевым аппаратом. Вывод очевиден: вы очень сильно изменились. Я спрошу одну вещь; ответь, пожалуйста. Ты видел кого-нибудь из старших? Я имею в виду, старше тебя на несколько поколений?       — Нет. Они далеко, но я их слышу, так что идти туда не нужно.       — Знаешь кого-то, кто видел?       Йотун остановился, сгрузил человека и повернулся к нему лицом.       — Нет.       — И телепатически узнать, как они выглядят — тоже нет?       — Мне не хватит сил посмотреть у более старших. И что это доказывает?       — Только то, что ты сильно отличаешься от предков.       Эти дерзкие слова человек произнёс спокойно, без тени страха. Зелёные глаза твёрдо смотрели в льдисто-голубые.       — Возможно, что внешне ты такой же, но внутри другой. Ты питаешься по-другому, и кто знает, какие ещё изменения произошли. Возможно, твоё поколение — мутация. А возможно, вы именно такие, какими и должны быть по воле родителей. У нас вот тоже опыты на людях проводят. Теперь, правда, засекречено. А возможно, это природный процесс. Эволюция, так сказать.       Внезапно йотун закричал, схватился за голову и упал на колени. Лоск бросился к нему, встревожено спрашивая, что случилось. Великан не ответил, продолжая кричать и метаться. Голубоватая кожа покрылась испариной, и на неё тут же налип мелкий песок. Лоск склонился над скрючившимся на песке в позе эмбриона йотуном, говоря какую-то успокаивающую ерунду, гладил по волосам и тревожно озирался по сторонам. Но вокруг не было никого, и даже остов разбитого штурмовика давно скрылся за барханами.       На столе в просторном кабинете полковника Леффлера давно остыл чай в двух чашках, зато листы бумаги постоянно шелестели, перекладываемые двумя парами рук. Леффлер и Грейд уже несколько часов не выходили из-за стола, стараясь найти в старых и новых данных то, что помогло бы им найти способ уничтожить йотунов.       — Думаю, нам надо вернуться в самое начало, — полковник взял со стола очередной лист. — Я помню, как наткнулся на первых йотунов. Но, возможно, именно поэтому что-то упускаю.       — Давайте вспоминать вместе, — предложил профессор. — Вы — реальную версию событий, а я — официальную.       — Хорошо. Во время испытательного полёта я случайно оказался поблизости от полигона, где ваши коллеги испытывали телепортационный портал. Они неверно ввели координаты, и когда портал открылся, оттуда вылетели две «стрелы». Они напали на людей, но не убивали, а старались загнать в портал. Одного я сбил, а вот второй улетел назад. Пилот сбитой «стрелы» погиб — сгорел заживо. Образцы его ткани собрать не поучилось, там один уголь был.       — По официальным данным, портал был открыт около получаса. Точнее, тридцать одну минуту и двадцать секунд.       — Возможно. Я полетел туда, когда увидел на радаре две носящиеся туда-сюда непонятные хрени.       — То есть тогда вы их могли видеть на радаре? — педантично уточнил профессор, что-то отмечая обкусанным карандашом на порядком помятом листе бумаги.       — Тогда — да, — подтвердил Леффлер. — Насколько я помню, они перестали отображаться на радарах где-то после восьмого раза. И всё это время они появлялись только в одном месте — там, где вылетели впервые. Они появлялись там снова и снова. Даже когда разобрали чёртов портал. Ларри предположил, что они там маячок оставили, но мы так ничего там и не нашли, хотя каждую травинку, каждую песчинку три раза перевернули.       — А когда они начали появляться и в других местах?       — Когда? — Леффлер задумался. — С каждым разом радиус их полётов увеличивался. И вот однажды, это был, кажется, их третий вылет, они напали на одну деревеньку. Там вместе с грудными младенцами и стариками человек триста не набралось бы. Ларри как раз был там, собирал местные байки. Йотуны загоняли людей в какие-то клетки с крыльями, совершенно убогая техника, но каким-то чудом летала на сверхмалой высоте. А потом они открыли портал сами, вместо того, чтобы возвращаться к месту старого портала. Туда они и пытались загнать эти клетки. Одна «стрела» влетела в портал. Потом туда потащили первую клетку с людьми. И протащили бы, если бы там не было Ларри. Этот умник догадался через решётку закинуть свой древний диктофон под крыло клетки и умудрился попасть в двигатель. Клетку занесло, она накренилась и застряла перед самым порталом, заблокировав весь караван. Вторую «стрелу» я потом загнал в портал, и он закрылся. Тогда мы и поняли, что долго «стрелы» у нас летать не могут. Людей мы эвакуировали. И вовремя. Йотуны потом ещё несколько раз вылетали в том месте. Кстати, его мы тоже полностью обыскали, но маячка так и не нашли.       — Лоск был там? Но в официальных документах об этом ни слова.       — А вы список эвакуированных жителей смотрели? Он не полный, многие же на своих машинах уехали. Ларри увёз я, поэтому его тоже там нет. А в списке тех, кому предоставили жильё взамен захваченного йотунами, Ларри и не могло быть. Он же не житель той деревушки.       — А часто ли Лоск оказывался втянут в происшествия с йотунами? — профессору казалось, что он вот-вот поймает какую-то ускользающую мысль, и тогда всё станет на свои места.       — Конечно. Когда меня стали перебрасывать с базу на базу, Ларри последовал за мной. Он уже тогда носился со своей идеей про ледяных великанов. Оставаясь рядом, он мог получать больше информации, а уж его любопытству нет предела. Иногда он оказывался полезен, иногда ошибался. Но ошибался реже. Гораздо реже.       — Когда еще Лоск помогал вам?       — Помогал? Да он постоянно рядом крутился. И не всегда от него помощь была. Тогда в портал я из-за него угодил. А было это уже после того, как мы перестали их пеленговать. К тому времени уже было ясно, что дело не в маячках. Йотуны фиксировали координаты места, где открывали портал от нас к себе, а потом уже оттуда открывали портал в зафиксированную точку. Тогда мы стали охранять эти точки. Рано или поздно появлялись штурмовики, и дозорные докладывали об этом — на радарах же их не видно ни черта. Вот как-то на такой точке я и был с проверкой. Ларри за мной увязался. Тогда он уже был твёрдо уверен, что это йотуны, и просто маниакально собирал всю информацию, до которой мог дотянуться. А нос у него длинный, поэтому я и держал его при себе, чтобы чего лишнего не нарыл.       Леффлер едва заметно искривил губы в горькой улыбке и прикрыл глаза. Несколько секунд он молчал, а потом продолжил:       — Йотуны ведь тоже не дураки. Не каждый раз на штурмовиках прилетать стали. Иногда высаживали пеший десант, и они уже пешком расползались в поисках людей. И вот этот придурок, Ларри то есть, взял и полез в портал следом за пехотинцами йотунов. Я за ним. До сих пор не знаю, почему нас не заметили. Попали мы в какую-то пещеру, похожую на ангар. Меня дважды чуть не засекли, да Ларри вовремя отвлекал, то камешек бросит в сторону, то ящик перевернёт. Веселился, как щенок. У него, похоже, инстинкт самосохранения в зачаточном состоянии, если вообще есть. А везёт ему, как блаженному. Из тех приборов, которые мы оттуда уволокли, у Ларри оказалась какая-то портативная установка силового поля — это на её базе мы клетку для йотуна сделали. Ещё он прихватил какую-то бандуру, с помощью которой вы и смогли придумать способ закрывать их порталы с нашей стороны. А у меня… ерунда какая-то: разряженная батарея не пойми от чего и хрень, назначение которой до сих пор никто понять не может. Хорошо, хоть сведения собрал стоящие.       — Поразительное везение, — профессор помассировал переносицу. — И у Лоска всегда так.       — Много вопросов про Лоска, профессор, — одёрнул Грейда Леффлер. — Я этого парня знаю уже лет десять, и ни разу он меня не подвёл. А вот я его — да. И фатально.       — Я не… — профессор опустил взгляд. — Простите, полковник. Я ничего не хотел сказать, что навредило бы Лоску.       — Ему больше ничего не навредит.       — Но вы же не можете не понимать, что он играет… играл большую роль в этой войне.       — Это верно. Его вклад побольше моего будет. Лоск не умеет врать. Он просто не смог бы никого предать.       — Я не об этом! — взмолился Грейд. — Я как раз хотел сказать, что его роль очень значима. Возможно, то, что он говорил или делал, может и сейчас нам помочь. Вспомните, пожалуйста, что он говорил.       — Ах, вы в этом смысле, — Леффлер стушевался и провёл рукой по короткому ёжику волос на макушке, скрывая смущение.