Promise me you'll try to leave it all behind Breaking Benjamin ─ You
В эту ночь воздух холодил особенно сильно. Наверное, злился из-за того, что Ки разузнал еще парочку секретов об одном из хозяев этого места. Вернее, об одном из обитателей, потому что парень все больше уверялся в том, что именно он сам создал весь этот ад и населил его всеми этими персонажами. Человек со ртом, способным заглотить пару тройку младенцев разом? Разве такие могут существовать где-нибудь, кроме мира его воспаленных фантазий? Но Чжонхён… Двойник Чжонхёна все еще не до конца принадлежал ему. Такая правдоподобность вплоть до мельчайших деталей… за некоторыми исключениями, безусловно... Не верил он, что способен был воссоздать настолько сложную личность так четко. Либо он настоящий гений, либо ему подсобили. Ки зарылся носом в свое одеяло и поджал под себя ноги. Комнату уже заполнили звуки ночи. Шуршание тут, скрежет там, кто-то щелкает и попискивает. Ки подозревал, что здешние крысы ─ существа, не только вылезающие из своих нор по ночам, но еще и прибирающие за собой весь сор, ибо ни одного признака присутствия грызунов он так и не обнаружил в светлое время суток. Кто-то пробежал по стене совсем рядом с его головой, и стремительный ветерок обдал лицо крепко зажмурившегося Ки. Вот если бы парень не приставал к дубликату, словно неудовлетворенная девица, сейчас бы тот не просто грел его под одеялом своим божественно теплым телом, но еще и придавал бесстрашия одним своим тихим дыханием в его шею. Ки поежился, но уже не от страха, а от яркости воспоминаний. И в самом деле, словно неудовлетворенная девица при виде завсегдатая тренажерных залов и любителя иссушающих диет. Дело просто в том, что он слишком долго думал о соблазнении Чжонхёна, то есть его дубликата, и получал все время отказ, что отбойным молотком било по его самолюбию. Потому он и заводится теперь при малейшем воспоминании об этом ходячем порножурнале. Шорох прошмыгнувшего существа послышался совсем рядом с головой, и Ки вжал ее в шею, страшась полностью накрыться одеялом и привлечь к своей дрожащей от страха персоне ненужное внимание. Что-то сегодня ночные обитатели излишне оживились. Неужели из-за успеха Ки в дневном предприятии? Сойдя со стены на кровать, существо пробежало по ней на фоне светящей в окна полной луны. Даже сквозь закрытые глаза Ки заметил эту прошмыгнувшую тень, в то время как до ушей донеслось странное пищание. Сколько страху за свою короткую жизнь он успел натерпеться, но этот страх по страхошкале бил все предыдущие разы. Он почувствовал, как от едва переносимого ужаса немеют конечности. Это расплата за целые дни тупого безделья, от которого мозг его так заржавел, что теперь парень и не знал, как быть. Разве что скинуть одеяло и пригласить чудовище отобедать своим худосочным, трясущимся, словно свежее желе, тельцем. Но потчевать ненасытных монстров собою Ки не пришлось. Рядом вдруг примостилось знакомое тело, теплые руки обняли его со спины, а привычное тихое дыхание затерялось жадно в его волосах. Ки выдохнул сначала испуганно, а потом полный благодарности подвинулся к Чжонхёну ближе, хватаясь руками за его надежную ладонь. Существо, вознамерившееся было сожрать Ки со всеми потрохами, очевидно, испугалось неожиданного гостя и тотчас же слетело на пол, после чего дробно затопотало по полу в сторону приоткрытой двери. Приподнявшийся на локте Чжонхён проводил маленькую черную тень до двери и удовлетворенно улегся рядом с перепуганным Ки, прижимая его к себе крепче. ─ Не бойся, ─ послышалось вдруг тихое. Парень удивленно обернулся, но глаза копии были закрыты, а губы расслаблены, точно тот уже давно забылся глубоким сном. Через какое-то время упорного вглядывания двойник приоткрыл блестящие в свете луны глаза и равнодушно поглядел в ответ на скрытое в тени лицо парня. Не отыскав в спокойных карих глазах ни намека на решение загадки, Ки неловко перевернулся к двойнику всем телом. Он осторожно опустил голову на приглашающе протянутую сильную руку, гадая, послышалось ли ему то, что он услышал в оглушающей тишине, или воспоминания дают о себе знать в самое подходящее время. Прежний безумный план прямо на ходу вновь укреплялся в его голове. Хотя он пока не решил, считать ли этот план результатом своего неумения устоять перед желанием поддаться соблазну или простым холодным расчетом. Как бы ему ни желалось считать себя трезво мыслящей личностью, он прекрасно понимал, что, к несчастью, чаще всего думает скорее пятой точкой. Чжонхён любовался его лицом, следя за тем, как быстро эмоции сменяют друг друга на нем, и тихо улыбался своим мыслям. Он ждал, когда решимость придет наконец к парнишке. Тогда начнет разматываться клубок. Когда Ки уступит низменным, как он сам считал, потребностям, начнет сыпаться замок из камней, так долго и трепетно возводимый. Ки покусывал губы в вязкой нерешительности, хаотично ища поводы, причины, объяснения, которые помогут ему сделать шаг. Он словно копался в огромной куче мусора в поисках крохотных бриллиантов, которые не просто позволят ему протянуть еще пару десятков лет, но, вероятно, привнесут роскошь в его жизнь. Когда взгляд парня приобрел осознанность, двойник немедля потянулся к покрасневшим губам, зная, что от Ки не последует ни малейшего сопротивления. И правда, Ки обнял Чжонхёна, тотчас же жадно встречая его нежный поцелуй, позволяя опрокинуть себя на кровать и нависнуть над собою. Настрой Чжонхёна быстро завладел и им, расходясь по телу знакомым жаром. Несмотря на то, что у копии были иные привычки, его движения отличались, его ласки разнились с ласками оригинала, Ки все равно чувствовал в нем Чжонхёна. Эту мощную энергию, пронзающую его нутро, привязывающую его к демону сильнее. Такую правдоподобную копию создать мог только очень мощный маг, что напугало парня на миг. Но эти мысли исчезли, расплавились под напором двойника, как, впрочем, позже и весь его мозг. Зачем ему вообще мозг, за него все равно всегда думает Чжонхён. Он лишь его продолжение. Эдакое приложение вроде хвоста к телу. Важное и неважное одновременное. Без него можно прожить в случае чего. Но его наличие делает жизнь легче. Чжонхён резко развел его покалеченные ноги, окончательно отвлекая его, и устроился между ними удобнее. Он улыбнулся, когда Ки болезненно укусил его за грубость, и мягко укусил парня в ответ за верхнюю губу. При виде этой загадочной улыбки Ки недовольно запыхтел двойнику в рот, чуть отстранившись. ─ Засранец, ─ прокомментировал он, прошивая Чжонхёна сердитым карим взглядом и невольно надувая покрасневшие губы. Улыбка двойника стала еще шире, и он перевернулся на спину, утягивая Ки на себя. Потеряв тайно желанную тяжесть, парень, к собственному неудовольствию, даже немного расстроился. Но руки, схватившие его за самое драгоценное после самого-самого драгоценного, то есть за зад, разрешили назревавшую проблему. Не став тратить время на возмущения столь развязным поведением, Ки продолжил поцелуй, навязывая Чжонхёну собственную нетерпеливость и настойчиво требуя от него решить и эту проблему тоже. Слишком долго Ки терпел и боролся с собой. Позабыта была недавняя опасность, грозившая его благополучию. Позабылась и ситуация, в которую Ки попал. Позабылось его недомогание. Прав был когда-то настоящий Чжонхён, он и впрямь та еще потаскуха, готов трахаться когда угодно и где угодно, как угодно и сколько угодно раз. А также с кем угодно. Ну, разве что не с тем толстяком. На того вообще мало у кого встанет. Скорее упадет в весьма глубокий, он бы даже сказал, пожизненный обморок. Начав задыхаться, Ки слез с Чжонхёна и спрятал лицо в скомканном одеяле рядом. Но прежде чем копия подумала, что он вновь отвергает его, парень изогнулся, со стыдливым румянцем на щеках поглядывая на дубликат из своего убежища. Было что-то завораживающее в этом неловком бесстыдстве, оттого подставной Чжонхён не сразу отреагировал, удивленно пялясь на парня недолгое время. Ки предлагал себя, словно блюдо на сервированном столе, что после устроенного им продолжительного бойкота и непродолжительного завоевывания выглядело крайне необычно и... трогательно. С готовностью приняв неожиданное предложение, Чжонхён перевернулся и подполз к нему, после чего встал на коленях позади, поглаживая горячими ладонями изогнувшуюся спину. Ки выдохнул, почувствовав, как Чжонхён склонился к нему и в точности повторил его позу поверх, словно кусочек паззла, вошедший в гнездышко. Ки просто позорный слабак, а не хладнокровный стратег. На самом деле ему всего-то и хочется, что затащить эту копию в кровать, а вовсе не выбраться из нее. Делает он все это не для того, чтобы усыпить бдительность врага, а чтобы насладиться его нежностью и трепетностью, получить свое острое удовольствие. Но сейчас Ки уже все равно. Он чувствует напряжение Чжонхёна, и все, о чем ему действительно думается в данный момент, это абсолютная ненужность его штанов. Чжонхён, очевидно, согласен с его мыслями, потому что расстегивает пуговицы на них и слегка приспускает их, трепетно прикасаясь своими пальцами к чувствительной коже Ки. Парень тихо ноет от его нежных прикосновений, с трудом подавляет желание громко захныкать и настойчиво потребовать большего. Ему снова плевать на предосторожность, на подготовку, ему не терпится, он ждал очень долго. До боли стискивая руками простыню, он чувствует, как руки разводят его ягодицы в стороны и шершавый язык медленно вылизывает. А потом постепенно появляется долгожданная наполненность, и тут он позволяет себе протяжный стон. Кольцо на пальце наливается черным, но сквозь эту непроглядную темень он все же видит всполохи. Легко льется в него волшебная материя, пронизывая до костей. Огромной демонической волной заливает комнатку, он плещется в ней, захлебываясь и силясь не утонуть. Чжонхён вновь уделал его. Копия кусает его за обнаженное плечо, с которого до этого резко стянула рубашку, отчего та треснула на груди. Он толкается в выгибающегося парня, обхватив его за живот и прижимая к себе спиной. Ки дергано водит рукой по своему члену, следуя за убыстряющимися толчками. Считая шлепки и тая от сбившегося дыхания над ухом, он зажмуривает щиплющие от пота глаза. Его собственные легкие поршнями качают воздух, однако все равно чудится, что еще немного и он задохнется. Захлебнется. Еще немного и все закончится. Когда капнет последняя капля в его раскрытые ладони. Когда упадет на волшебную землю последний камень выстроенного замка. Ки стискивает свободную руку в кулак.***
Карие глаза парня внимательно оглядывали спящего возлюбленного. То есть его двойника. Тот разметался по кровати, глубоко дыша не носом, но ртом. Расстегнутая рубашка, но каким-то образом застегнутые брюки. Босые, но чистые ноги. Смуглый живот то приподнимается, то опускается. Ки не может отвести взгляда от этого зрелища, хотя ему давно пора было взять себя в руки и бежать наконец. Он добился чего желал. Но уходить ему расхотелось. С куда большей радостью он остался бы здесь и провел остаток лет бок о бок с этим чудесным существом. Теплым и нежным. Так похожим на его настоящего партнера. Но не таким жестоким. Заботливым, всегда ищущим своего любимого пленника. Потерев кулаками глаза, Ки попытался согнать сонливость и наваждение, вызванное ею. Скорее всего это не его мысли, но звучали они как родные. И оттого с переменным успехом колебали чашу весов. Почему бы этой копии не проснуться и не удержать его от побега? Не привязать его кровати и не овладеть еще с десяток раз? Почему она спит так сладко и глубоко? Ки простонал, и щекочущие мурашки побежали по его телу. Он спрятал лицо в ладонях, как будто пытаясь скрыться от видений, заполонивших его голову. ─ Проснись, ─ прохрипел Ки. Однако Чжонхён не подчинился. Несколько раз подряд склонив двойника, и без того несопротивляющегося, к близости, парень высосал из него всю магию до единой капли. Проснется тот теперь нескоро. И это выигранное у судьбы время уже утекает, пока Ки прозябает в бездействии. Он натянул содранную до локтей рубаху на плечи и беспомощно хныкнул. Ему и в самом деле не хочется уходить. Не удержавшись, он осторожно нагнулся и оставил долгий поцелуй в середине смуглого живота вместо приоткрытых искусанных губ. Терпкий цветочный запах принял его в свои убаюкивающие объятия, приглашая припасть щекой к теплой коже и подремать. Ки слабо отмахивался от дурманящего шепота, при этом понимая, насколько бессмысленны эти действия. Сыпались песчинки времени в глухую бездну, унося с собой драгоценное время. Выстраивался заново разрушенный замок. Взяв себя в руки, Ки сполз на пол, с сожалением оставляя безмятежно спящего Чжонхёна и все еще ощущая его невероятный манящий запах. Только он спустился на пол, как колени тут же напомнили ему о наличии страшных и болезненных синяков. С такой болью далеко он не уползет. Подавляя радостное желание подчиниться обстоятельствам и остаться, он лихорадочно огляделся в поисках вариантов решения проблемы. Все, до чего он сумел додуматься, ─ это вновь привязать к коленям маленькие диванные подушки при помощи кусков собственноручно разодранной простыни. Подушки всегда казались и в конечном счете оказались достаточно мягкими и достаточно прочными для того путешествия, которое намечалось в ближайшем будущем. Следующим пунктом в списке было какое-нибудь оружие для защиты. Не придумав ничего лучше, чем разломать стул, он тотчас приступил к акту вандализма. Несмотря на то, что время порядочно изъело это место, стул держался стойко и разломался далеко не сразу. Но разломавшись, предоставил целый арсенал оружия на выбор. Ки остановился на ножке, зубчатой с одного края. Вполне подходящее оружие для ближнего боя. Проползая мимо умывальника, в котором когда-то давно он совершал утреннее омовение, Ки подумал вдруг, что вода вполне могла быть протухшей. И он ею умывался. Фу. Путь его лежал в лабораторию живодера, где он намеревался без показательного успеха отыскать свои ноги. А дальше вниз. Если подсчеты его верны, кратчайший путь наружу лежит на первом этаже, который якобы оканчивается тупиком. Для кого как. Он надеялся, что его план не удастся, что его остановят, изловят и вернут под теплый бок дремлющего двойника, где он свернется в клубок и сладко прикорнет, подчинившись судьбе. Он считал свой план достаточно глупым и безнадежным, а потому полз по знакомым тусклым коридорам без особой прыти. В этот раз дорога его оказалась очень коротка. Довольно скоро он выполз на лестничный пролет и пробежался взглядом по стенам и потолку, почти наверняка уверенный, что где-то его стережет чудище. Чудище не стерегло. К его некоторому огорчению. Зато под ногами обнаружилось то самое, Ки был абсолютно уверен, чудовище, которое посетило его вначале этой ночи. Ежиха Вертушка или как ее там. Ки даже представлял, как долго эта кроха пробегала по замку и сколько раз он натыкался на следы ее присутствия, прежде чем ей распороли живот. Тот, кто этот живот распорол, должен был находиться очень недалеко, а значит, неплохо было бы унести отсюда свои ноги… то есть… то, что осталось от них. Ки спешно, но аккуратно вложил внутрь выпавшие из отверстия блестящие от крови кишки и взял обмякшую ежиху под пузо, прикрывая ладонью ужасную рану. ─ А ты везунчик, ─ пробормотал он. ─ Снова я тебя спасаю. Вскоре выяснилось, что ползти с одной занятой рукой, как и просто на двоих ногах, слишком времязатратно и накладно, потому он устроил ежиху на своей спине, выгнувшись так, чтоб она покоилась в ямке и не выпала случайно во время путешествия. Ползти таким образом удавалось вдвое быстрее, несмотря на постоянное осторожничанье Ки на каждом повороте. Пыхтя и покряхтывая, он спустился на второй этаж, направившись ровно в тот коридор, в который успел за время своего предыдущего побега заглянуть. И тут же наткнулся на нужную дверь, обреченно кивнув ей. Внутри, вопреки его ожиданиям, не оказалось толстяка. Не оказалось и груды трупов. Не воняло безмерно и удушающе. Ноги его стояли, вернее, не стояли, а плавали в прежней банке на прежней полке. Положив ежиху у входа, обломком стула он безжалостно спихнул наземь банку, и не думая соблюдать тишину. Осколки разлетелись по полу, хлынула прозрачная жидкость вместе со своей ношей на свободу. На миг Ки показалось, что воды в банке было значительно меньше того, что расплылось огромным блестящим пятном по усеянному осколками полу. Он пополз осторожно вперед, отпихивая осколки в стороны и вымакивая в склизкой жидкости подушки на коленях. Стопы были холодными, как ночной воздух и полы, которых он касался, и неприятно скользкими. Ки приложил стопы к бинтам на своих ногах. Определенно, это была когда-то неотделимая от него собственность, лишаться которой ему не стоило. Что ж, скоро он все пришьет и жизнь начнет возвращаться на круги своя. Отыскав в одном из столов моток черных ниток, иглу и черный клей, парень забился со своими находками, а также с ежихой в самый дальний и неприметный угол подальше от прикрытого занавесью проема с манекенами, копошащимися за решеткой под нею. Под жуткий аккомпанемент из шорохов и недовольного скрежета он осторожно зашил и обработал черным клеем рану на нежном пузе недвижной ежихи, не зная, чем еще может ей помощь. О дезинфицировании и речи не могло идти. Сплошная антисанитария. Да и как знать, может, ежиха уже давно отдала концы. После ежихи настал его черед. Он размотал бинты, поморщившись при виде уродливых ран, все еще свежих после столького времени. Глотая слезы и подавляя стоны боли, он принялся шить, хрипло напевая какую-то колыбельную, выуженную из памяти. Дорожки слез и пота прочертили полосы на его грязных щеках. Стекая по носу, капля за каплей они падали на пыльный пол, а он все продолжал свою кропотливую работу, завидуя глубокому обмороку ежихи. Та хотя бы не чувствовала наяву всю эту боль. Когда нога случайно по недосмотру задевала пол, он дергался и икал испуганно, однако не останавливался, твердо решив идти до конца или быть пойманным. Любой из исходов был приятен его сердцу. Кольцо на его пальце потеряло цвет, слившись с кожей, но Ки не находил сил взглянуть на него. Его жизнь, возможно, зависела от его силы воли, которой он никогда не имел счастья похвастаться, и от его упорства и упрямства, которых у него имелось вдоволь. В данный момент кольцо не имело никакого веса. Черные глаза его бессильно закрылись, когда Ки совершил последний стежок, так и не успев обработать рану клеем. Сознание наконец покинуло его, избавив от необходимости терпеть боль дальше.