Gin Tatsu / Серебряный Дракон

Огненный красный цвет овладел видением. Длинные, изворотливые языки пламени, кружась в смертельном танце, поглощали всё на своём пути. Звук лопающихся вспышек огня перемешался с истошными криками отчаяния и боли, пропитанными ужасом и кровью. Атмосфера обречённости душила железной хваткой, не давая вдохнуть хоть немного надежды. Перед глазами был лишь огненный, бесконечный лес, похожий на самое сердце ада. Нет. Перед глазами был сам ад. Истинный ад в своей жесточайшей форме. Казалось, пожирая плоть, пламя поглощало и измученные, полные безысходности души, сжигало всю сущность, оставляя без единого шанса спастись.Эти сумасшедшее пламя сжигало всё дотла, оставляя за собой лишь мёртвую, мрачную пустоту. Тело предательски онемело: ноги прилипли к земле, пропитанной чужой кровью, отказываясь сделать хоть один шаг к спасению, пока всё вокруг за секунды оказывалось поглощённым пламенем. Огненные смертоносные языки, усиляя ужас от хаоса вокруг, с угрожающей скоростью ползли к ногам, пока окаменевшее, шокированное тело упорно отказывалось шевельнуться. Участившееся сердцебиение громким напряжённым стуком било по разуму. Надежда казалась глупым явлением, пока её заменило лишь унизительное чувство обреченности. Я видела всё вокруг пропитанным красно-оранжевым цветом. Будто меня бросили в самое пекло дзигоку. Истошные мученические крики резали слух, заставляя вздрогнуть. В этом хаосе кто-то снова звал меня: я видела лишь огненно-рыжие волосы, такие же, как пламя, что поглощало всё вокруг. Их обладатель поднял меня на руки. Лица было не разглядеть. Дальше - темнота. Я резко вскочила, шумно вздохнув. Губы дрожали, дыхание было сбивчивым. Мне приснился ад во всей красе. Потеряла чувство реальности. Я видела всё настолько ясно, будто это происходило прямо перед моими глазами. Кожей чувствовался невероятный жар, будто сама горела изнутри. Ощущался запах дыма и сгоревшей плоти. Привести дыхание в норму удалось не сразу. На лбу проступил холодный пот, пальцы подрагивали. Я видела такие сны слишком часто, чтобы посчитать это совпадением. С каждым разом картина дополнялась мелкими деталями. Это не были обычными кошмарами: меня преследовало навязчивое чувство дежавю. Истошный детский крик разрушил гробовую тишину глубокой ночи. Тонкое маленькое тельце дрогнуло и вскочило с места, перейдя в сидячее положение на скрипнувшей деревянной кровати. Бледные пальцы ощутимо подрагивали, как и хрупкие плечи совершенно юной особы. Сердцебиение сразу же ударило в уши, пока в лёгких началась катастрофическая нехватка воздуха. Тяжело дыша, девочка, чьи густые медные волосы были собраны в свободную косичку, еле дотягивающую до лопаток, присела на край кровати, прикрыв распахнутые в ужасе глаза. Новая волна дрожи прошлась по телу, как только стопы прикоснулись к холодному полу. С шумным вздохом, продолжая попытки привести дыхание в порядок и всё ещё слыша собственный бешеное сердцебиение, рыжеволосая сжала тонкими пальчиками достаточно мягкую ткань простыни. Хрупкое тельце, тонкие ручки, по-детски мягкое лицо и недлинные ножки, еле дотягивающиеся до пола с висящими в воздухе ступнями, свидетельствовали о шестилетнем-семилетнем возрасте девчушки. Взгляд же был далеко не детским. Он был невероятно пустым, без единой капли детской радости и оптимизма, пропитанный лишь тихим ужасом и некой печалью. Пока глаза бесцельно исследовали линии на полу из тёмного дерева, послышались поспешные приближающиеся шаги. Через небольшой промежуток времени тёмная крохотная спальня, освещённая лишь тусклым лунным светом, наполнилась чужим присутствием. Девочка вскоре оказалась в просторных, весьма тёплых и достаточно заботливых объятиях, инстинктивно прижавшись к источнику тепла. Хрупкие плечи постепенно перестали подрагивать, и глаза прикрылись в расслаблении. Шумно выдыхая в грудь человека, заключившего её в свои объятия, она сжала пальцами хлопковую ткань его ночной рубашки. Из уголков прикрытых глаз покатилась одинокая пара слёз, исчезнув в темноте. Большая, слегка огрубевшая рука прошлась по шелковистым медным волосам, поглаживая. Возможно, девчушка так бы и осталась в тёплых, успокаивающих объятиях на целую вечность, если бы не мелкие и достаточно тихие шаги в комнату. Изящный женский силуэт появился около кровати, протягивая небольшую стеклянную чашку с прозрачной жидкостью. Огрубевшая, морщинистая рука забрала напиток, преподнеся его ко всё ещё слегка дрожащим, пухлым детским губам. Взору девочки, приподнявшей полный слез взгляд, показалось освещаемое лунным светом морщинистое лицо с лёгкой, почти незаметной, но успокаивающей улыбкой. И она забрала стакан, сделав несколько небольших глотков, будто её жизнь зависела от этого, с облегчением прикрыв глаза. - Мидори, побудь с ней. Сделаю успокаивающий отвар, - теплые руки отпустили тонкое тельце, но вмиг заменились более нежными, женскими объятиями. В темноте показалась отдаляющаяся, слегка горбатая, но на вид достаточно крепкая спина пожилого мужчины, чьи серебристые недлинные волосы не без труда прикрывали лысину, и его силуэт исчез за дверью неспешной, но достаточно тяжёлой походкой. С концом сезона сливовых дождей начался период летних праздников. Каждый второй день, имеющий особое значение, освежал атмосферу столицы страны восходящего солнца. Теперь же настал черёд наиболее прославленного фестиваля, центром которого являлся именно Киото. Представляя из себя своеобразное обращение к богам, с просьбой изгнать злых духов и избавить жителей от болезней и прочих недугов, фестиваль “Гион”, имеющий историю более тысячи лет, стал неотъемлемой частью культуры столицы, входил в тройку самых излюбленных японцами празднований. Вечер в городе был особенно оживлённым и шумным: намечалось шествие “Ямахоко”, которое, несомненно, можно было просчитать одним из самых ярких и запоминающихся действий в рамках фестиваля. Для того, чтобы полюбоваться провозом красочных паланкинов, горожане спешили в центральную площадь, из-за чего даже бросить яблоко было совершенно негде. Выйдя из небольших ворот скромной чайной, Рейсэй так и простояла некоторое время, наблюдая за горожанами, наполнившими достаточно узкую улицу возбуждёнными возгласами, с нетерпением ожидая начала шествия. Лица их лучились восторгом, не оставляя места и капле печали. Было ощущение, что у людей напрочь отсутствовали какие-либо сложности или проблемы, пока они так страстно радовались празднику. На характерных японцам сдержанных лицах красовались либо лёгкие улыбки, либо горящие беззаботной искрой моментального счастья глаза. Узкая улица не отличалась большим количеством жителей, тем не менее, теперь их казалось больше, возможно из-за излишнего шума. Посреди толпы в глаза бросился совсем юный мальчишка, с превеликим энтузиазмом и волнением тянувший за рукав хаори слегка горбатого, но сохранившего мужественность старика с длинной белоснежной сединой. Возбуждённо что-то крича, малец тащил его за собой с нетерпением, чем вызывал лёгкую улыбку умиления на тонких засохших и морщинистых губах. Не беря в счёт достаточно роскошную седину, чего не имелось у фармацевта, старик до боли напоминал временами ворчливого и весьма страстного к своей работе Сатору Ватанбэ. Одинокая свеча наполняла небольшую комнатку тусклым светом достаточно тёплого оттенка. В скромно обставленной спальне царила непринуждающая тишина, нарушаемая лишь хаотичным шуршаньем ливня. Как ни странно, подобная необычная мелодия ласкала слух: приобняв и прижав к себе острые коленки, девчушка в лёгкой белоснежной ночной рубашке блаженно прикрыла глаза, прислушиваясь. - Нравится звук дождя? – раздался слегка хрипловатый, но достаточно басистый голос. Его обладатель стоял около дверного проёма, морщинистыми, слегка смуглыми пальцами держа металлическую подставку со свечой. - Он приятный. Успокаивает, - не поднимая голову с худеньких колен, негромко промолвила рыжеволосая. Без особой спешки приблизившись к кровати тяжёлыми шагами, старик медленно опустил свечу с подставкой на деревянную тумбочку со слегка потрескавшейся поверхностью. На далеко не молодом лице читалась усталость, а в особенности её выдавали глаза насыщенного чёрного цвета. - А мне нравится запах, - присаживаясь на край кровати, заставляя её скрипеть, скорее самому себе сказал фармацевт. - Разве вода имеет запах? – слегка приподняв подбородок с колен, с лёгким изумлением заинтересовалась девочка, обратив взор странных очей на последнего. - Нет. Но дождь имеет. Он очищает людские грехи, и на недолгое время всё пахнет свежестью и чистотой. Вот каким бывает запах дождя, - усталые тёмные глаза с туманным, сероватым кругом вокруг зрачка, глядели наружу, сквозь плотно закрытое окно. И хотя мрак проглотил всё, не давая возможности что-либо разглядеть, старик смотрел так, будто ему всё было прекрасно видно. Его юная собеседница ничего не ответила, задумчивость задержалась на её лице с заостренными чертами на некоторое время, после чего она опустила голову обратно, на колени, прикрывая глаза. - О чём расскажете сегодня? – не нарушая тишину некоторое время, вдруг негромко спросил детский голосок. - Дитя, думаешь у проклятого старика столько памяти? – фармацевт закинул голову назад, заполняя воздух своим хрипловатым хохотом. Маленькая чертовка привыкла к его ежедневным ночным рассказам, и потому за недолгое своё пребывание под опекой старика успела исчерпать не только его память, но и фантазию. Будучи честным с самим собой, мужчине до безумия нравилось болтать, потому ему совершенно не претило такое положение вещей: девчонка слушала его до невозможности внимательно, иногда активно задавая вопросы, иногда же слушая его совершенно безмолвно. Вот и теперь, сидела, по привычке обнимая худые коленки, невозмутимо хлопала длинными ресницами, проделывая дыру в его голове взглядом. - Ярэ-ярэ, умеешь же убеждать, не проронив ни слова, проказница мелкая, - вздохнув, будто сдаваясь, пробормотал старик. – Так и быть. Расскажу тебе про они. - Которых так часто зовёте? – в интонации девчушки были нотки лёгкого сарказма. Старик ругался не редко, скорее весьма часто, причём страстно и громко, в особенности, когда работал над очередным отваром. В особенно запущенных случаях сие явление не было обделено даже вниманием прохожих с другой стороны улицы, из-за чего те безвозвратно теряли челюсти на мокрых булыжниках Лондонских улиц, охая и удивляясь ругательствам вежливого и весьма сдержанного фармацевта. Потому не удивительно, что его подопечная успела наслушаться призывов всех жителей дзигоку всеми возможными и невозможными способами. Восьмилетняя девчушка сначала действительно думала, что старик вызывает чертей, но придя к выводу, что они всё равно не появятся, начала смотреть на подобное явление с другой стороны. - Это ёкаи. О՜ни - совершенно другие существа. Ходили легенды, что это уродливые твари, забирающиеся под кровати и пожирающие ночью детей, - с последней фразой старик заметил, как напряглась рыжеволосая, с тревогой приподняв тонкие брови и наморщив острый носик, что заставило последнего вновь расхохотаться. – Но это всё враньё собачье. На самом деле - это благородные, гордые существа, высоко ценящие слово. Внешне почти не отличаются от людей, хотя их выделяют необычные глаза. В остальном они совершенно разные. Честь и достоинство главнейшие ценности демонов. Они обладают сверхъестественной силой, выносливостью и живут значительно дольше людей. Болезни им не угрожают и раны затягиваются за долю секунды. Долгое время демоны жили вместе с людьми, бок о бок, мирно и без забот. Но люди стали завидовать их силе и красоте, открыв на них охоту. Потому демоны изолировали себя от людей, прячась в разных уголках. - Верите, что о՜ни существуют? – с неким изумлением поинтересовалась рыжеволосая, теплее укутываясь в тонкое одеяльце. - Конечно. Кто знает, может они и среди нас прячутся? - загадочно, но достаточно уверенно промолвил старик, наблюдая за задумчивым выражением лица юной собеседницы. - А тебе давно пора спать. - Но рассказ был коротким! – детское лицо сразу наполнилось возмущением, пока тонкие брови образовали между собой неглубокую морщинку. - Завтра расскажу ещё, дитя. А теперь спи, - когда дело доходило до решений, старик был непреклонным. После отказа улыбался одновременно усмиряющей и успокаивающей улыбкой, не позволяя себе перечить. Из объятий нахлынувших воспоминаний девушку оторвал знакомый приближающийся голос, достаточно бархатный и слегка басистый. Обернувшись на зов, Рейсэй узрела силуэт темноволосого молодого мужчины. - Собирались в город, посмотреть на шествие? – остановившись на небольшом расстоянии от девушки, брюнет улыбнулся краем аристократических губ, слегка сверкнув загадочными бездонными глазами. Прежде, чем Рейсэй бы успела что-либо ответить, её ладонь оказалась в плену длинных мужских пальцев, пока их обладатель, сам слегка прогнувшись, плавно и без особой спешки поднёс хрупкую руку к губам, прижав её к ним. – Добрый вечер, Рейсэй. На западе ведь принято так приветствовать женщин? - Здраствуйте, Рокуро, - плавно убрав руку, и достаточно вежливо улыбнувшись, девушка слегка кивнула в знак приветствия. - Вы совершенно правы, но я всё же японка, так что отнюдь не стоило себя утруждать. - Ну что Вы, мне было приятно, - выпрямившись, он расширил соблазнительную улыбку. – Кстати говоря, я как раз собирался к Вам, дабы предложить сопроводить до центральной площади. Подумал, раз уж Вы не здешняя, то обязательно понадобится помощь. Вам ведь никогда не приходилось понаблюдать за шествием “Ямахоко”? - Вы очень проницательны, Рокуро. Это было бы весьма великодушно с Вашей стороны, - возвращая признательную улыбку краем губ, промолвила его собеседница. - Прекрасно. Тогда я расскажу Вам о шествии и покажу пару достопримечательных мест. Хоть что-нибудь для Вас сделаю. Знаете, мне очень не по себе от того, что не обращаетесь ко мне за помощью. Я же говорил, что готов помочь с чем угодно… - Совершенно не стоит об этом волноваться. Я Вам признательна за всё, что уже сделали для меня. Только, могу ли я попросить кое о чём? - Конечно. Чем могу быть полезен? – тёмные глаза с интересом сверкнули. - Попрошу не обращаться ко мне так почтительно. Это выглядит излишне лестным. Я не королева Англии, к тому же, Вы старше меня, - вежливая, но сдержанная интонация заставила загадочного брюнета слегка расхохотаться, после чего, успокоившись, оставляя на губах лишь лёгкую неоднозначную улыбку, он слегка нагнулся, сократив расстояние между ними. Смоляные глаза, в которых грань между радужкой и зрачком практически не выделялась, принялись открыто изучать девушку. Во взгляде последней всё ещё мерцала капелька недоверия и отдалённости. Расстояние между их лицами сократилось достаточно для того, чтобы Рейсэй слегка отстранилась, в непонимании ожидая дальнейших действий своего собеседника. Последний, ничуть не смутившись того, что покушался на персональную территорию, излишне сократив дистанцию, продолжал неоднозначно улыбаться краем губ, слегка сузив глаза. - Королева Англии помечтала бы быть тобой. Но если это твоё желание, между нами не будет излишней официальности, - тёмные омуты и соблазнительный бархатный баритон имели некое гипнотическое воздействие. - Вы надеетесь соблазнить меня лестью? – достаточно сдержанно, но слегка колко и игриво поинтересовалась девушка, вглядываясь в непонятные бездонные глаза, скрывающие душу, как туман. - Вовсе нет, но позволь спросить. Неужели я непривлекателен? Я ведь не настолько старше тебя, Рейсэй, - интересная вспышка загорелась в его взгляде. - Конечно нет. Я не то имела ввиду, - отстранившись чуть больше, девушка выдавила из себя вежливую улыбку, поймав его пронзительный взгляд на себе. Их обладатель вновь сдержанно расхохотался, слегка закинув голову назад. - В таком случае, позволь проводить тебя к центральной площади. Шествие скоро начнётся. Город горел расноцветными огнями и красками. Сказать, что всё это было до одурения приятным на вид, значило ничего не сказать. Впрочем, не только вид, но и атмосфера столицы страны восходящего солнца пахла праздником. Шум исходящий из невообразимо огромной толпы, скопившейся на улицах ближе к центральной площади в ожидании начала самого знаменательного события в рамках фестиваля "Ямахоко" был невероятным. Слышать человека, стоящего на расстоянии вытянутой руки было практически невозможно, а пробираться через толпу можно было не без труда. Впрочем, даже несмотря на все неудобства, найти хоть одного человека с недовольным выражением лица было сложным: практически везде были лишь нетерпеливые улыбки. И лишь где-то в толпе иногда раздавалось сдержанное, но недовольное ругательства, являясь результатом неудачного столкновения посреди ажиотажа. - Это шествие имеет историю более одиннадцати веков, - пробираясь сквозь толпу, одновременно открывая дорогу своей спутнице, проговорил высокий брюнет, бросив взгляд через плечо на последнюю, дабы убедиться, что за ним следовали без препятствий. – Оно очищает город от злых духов и недугов, чтобы боги прошлись по улицам без беспокойств. Тем временем его спутница, идущая не спеша и безмолвно, с лёгким интересом осмотрев окрестность, кивнула в знак внимания. С приближением к центральной площади становилось шумнее и люднее. Тем не менее, картинка перед глазами продолжала приятно радовать. Яркие, горящие огнями улицы столицы сопровождали прохожих, передавая дух праздника, коим, казалось, был разбавлен воздух. Всё подошло к пику совершенства, когда молодые люди дошли до площади. Невообразимое количество красок вокруг создавало такую гармонию, что дух перехватывало. - После шествия праздник будет продолжаться у храма Ясака. По очищенным улицам понесут маленькие храмы богов “Микоси,” чтобы они отправились в путешествие по всей Японии и несли с собой удачу, - позволив девушке осмотреться, продолжил молодой мужчина. - Очень любопытно. Там, откуда я приехала, такого не увидишь, - в сказанном была значимая доля истины. Такой духовности в английском обществе Рейсэй не замечала. Не смотря на свои утончённые манеры, вежливость, впитанную в них с младенчества, под маской благожелательности и уравновешенности скрывалась лишь пустота. Практически каждый, по крайней мере, классический представитель сего общества в действительности был лишь носителем искусственных, фальшивых манер, неспособный на проявление искренних чувств. Праздники же были зеркальным отражением общества: бесцветные и без особой моральной ценности или значения. Огромное разнообразие целилось лишь удовлетворить человеческую жажду насилия и денег. И в действительности, это самое разнообразие ограничивалось всевозможными турнирами, нередко со смертельным исходом, застольями для подавления аппетита или же другими бесцельными забавами, как катание по сыру* и поедание крапивы*. Изысканные балы не отличались ничем значимым – то же фальшивое общество, обменивающееся фальшивыми похвалами. - Есть многое, чего больше нигде не увидишь, - загадочно усмехнувшись, промолвил брюнет, одарив девушку неоднозначным взглядом. Рейсэй удостоила своего спутника лёгкой ответной усмешкой краем губ, после чего обратила взор в глубь толпы, задумавшись. Некоторое время глаза бесцельно бежали по достаточно схожим силуэтам посреди толпы, пока разум так и рылся в мыслях, перемешавшихся словно нитки в комок, который было нельзя распутать. Рокуро был весьма непонятным человеком. Он был до одурения привлекательным, но всякий раз в результате пребывания в его обществе я чувствовала себя изнеможенной. Казалось, из меня высасывали энергию. Он привлекал и отталкивал одновременно. Доставляло труда разгадать, что у него на уме в любую секунду. С первого взгляда он показался совершенно обычным: классическая японская внешность, манера, монотонный, хоть и достаточно глубокий басистый голос. Бросались в глаза лишь лёгкая бледность и достаточно высокий рост. Но в нём было что-то ещё. Его обычные чёрные глаза казались прозрачными. Блестели с непонятной вспышкой, как зеркала, и за ними я видела лишь бездонную пустоту. Но это было не главной проблемой. Если учесть, что в мире не бывает ничего совершенного, то его можно было назвать таковым. Излишне совершенным. В его внешности не было ничего лишнего. Всё сочеталось в идеальной симметрии. То же самое можно было смело сказать о его манерах и поведении. Всё до крошечных мелочей было совершенным. Начиная с походки, заканчивая бархатным баритоном. И это напрягало. Назад в реальность из глубины разума Рейсэй вернулась из-за новой волны поднявшегося шума вокруг. Дробь тайко* перемешалась с восхищёнными выкриками и аплодисментами из толпы, пока с другого конца площади показались паланкины – носилки на двух шестах, выполненные в виде гор, окружённые мечами и пиками. Настала пора превращения Киото в движущийся музей под открытым небом. Как только, сквозь звон корейских колокол* множество мужчин понесли первый, самый массивный и красочный паланкин, толпа взорвалась подбадривающими выкриками. - Оружие на паланкинах играет роль изгнанника злых духов, - прямо за ухом Рейсэй услышала голос своего спутника, взгляд которого был обращён к всеобщему центру внимания. Тем не менее, заметить, что в нём не горели особый интерес или восхищение, было отнюдь не сложно. - Они кажутся весьма нелёгкими, - с некой похвалой в интонации, проговорила девушка, не отрывая взгляд от шествия. - Разумеется. Не каждый может удостоиться чести понести паланкины, лишь избранные, - появилось ощущение, что брюнет добавил долю насмешки в сказанном, хоть и его интонация звучала достаточно монотонной. Неподвижная толпа вновь ожила, когда показался конец цепочки паланкинов, завершаясь последним, двадцать девятым, отличающимся почти таким же массивным размером, как первый. С другого конца площади толпа понемногу начала следовать направлению шествия, освобождая центральную площадь: паланкины несли к храму. Рейсэй так и осталась стоять, наблюдая за потихоньку удаляющейся огромной толпой. Взгляд был достаточно нейтральным, потому как, скорее всего, она вновь задумалась. И возможно, стояла бы так некоторое время, если бы не загадочный спутник. Девушка краем глаз заметила, как непонятное напряжение окутало его с ног до головы: хоть внешне последний и казался весьма безмятежным, но, и без того идеально ровная осанка напряглась чуть больше, пока узкие бездонные глаза с молниеносной скоростью осмотрели окрестности, в поисках чего-то. - Что-то тревожит? – слегка обернувшись к последнему, достаточно монотонно, но с лёгкой, едва ощутимой ноткой иронии поинтересовалась девушка. - Дело в том, что уже вечереет, и, к сожалению, мне пора, - моментально вернувшись в своё привычное состояние, слегка улыбнувшись краем губ, с неким сожалением заговорил брюнет, обратив чарующий взор бездонных очей на неё. – Я с радостью проводил бы тебя к храму, но меня ожидают. - Ну что же, не будем заставлять ждать долго. Мне не составит труда добраться самой, - сохраняя ту же практически незаметную нотку иронии, промолвила Рейсэй, скрывая её за сдержанной интонацией, слегка улыбнувшись в ответ. – Благодарю за познавательную прогулку. - Благодарен за приятную компанию, - чуть расширив загадочную улыбку, брюнет достаточно быстро, но весьма плавно наклонился, взяв руку спутницы в свою и прижав к губам, после чего так же быстро удалился, оставив её стоять среди толпы, которая становилось значительно меньше. Последняя бросила неоднозначный взгляд ему в спину, слегка приподняв бровь. Острое ощущение наигранности в его поведении тревожило её не на шутку. Светловолосый демон, без особой спешки, шёл по одной из множества узких улиц вечернего Киото свойственной себе гордой и достаточно уверенной походкой. Кровавые демонические глаза бросали презрительные, иногда же насмешливые взгляды в сторону толпы, либо совсем обделяли её вниманием. Да и зачем было ему, чистокровному демону, наблюдать за никчёмными людишками, когда у самого забот было предостаточно. Глава могущественного клана Казама не успел даже заметить, как такие одиночные прогулки с целью поразмышлять и отвлечься становились привычкой в последнее время. И виной тому, опять же, были некоторые вещи, оказавшиеся настоящей головной болью. Взять, к примеру, проклятый отряд надоедливых и в целом отвратных для демона пустоголовых самозванцев. Удумали себе, что раз умеют махать своими паршивыми клинками, то могут назваться хранителями порядка, пока у самих порядок в голове отсутствует. И в действительности, служили сёгуну, как преданные подручные псы, как марионетки, лишь бы им была дана власть. Тикагэ напрочь отказывался верить в такие качества, как честь и достоинство в людях. В его глазах, если не все, то хотя бы каждый второй представитель человеческой расы был напрочь лишён подобных черт. Да и зачем было ему спорить с многолетним опытом и очевидными фактами? Потому светловолосый демон ни каплю не верил в положительные качества представителей отряда Шинсэнгуми. И с этой же точки всё плавно переросло в новую, наиболее абсурдную проблему. С одной стороны, принуждающая обязанность, как главы не только своего клана, но и всей западной популяции демонов, обзавестись сильным наследником. С другой же, исключительная редкость чистокровных и к тому же свободных женщин-они. Одну весьма знатную и влиятельную особу светловолосый знал, и достаточно давно. Казалось бы, наследница величайшего демонического клана Ясе*, являющегося главой Совета они, и потомок великой Сузуки Гозен. Какой же вариант мог быть лучше они-химе*? К несчастью, или же может к счастью для последнего, беря в счёт отвратительный характер вышеупомянутой, клан Ясе, хоть и сохранял свою позицию, потерял свою былую ценность незадолго после войны* между Токугавой Иэясу* и Исидой Мацунари*. Именно тогда демонические кланы разбежались по всей стране, скрывшись от людских глаз и окончательно изолируясь. Теперь же, та самая вышеупомянутая наследница некогда великого клана, имеющая в себе грязную человеческую кровь, жила среди людей, слилась с ними, практически потеряв свою демоническую гордость, окружённая роскошью человеческой жизни. Мысленно отбросив такой вариант, глава западных они принялся за новые поиски потенциальной пассии для сильного наследства. И, казалось бы, удача улыбнулась ему снова. Посчастливилось ему найти ещё один редкий цветок в виде незагрязнённой наследницы уничтоженного и некогда весьма могущественного клана Юкимура. Однако какого же было его разочарование, когда глаза упали на совершенно серую и непривлекательную девчушку. Поначалу ему вздумалось, что это какая-то чудовищная ошибка, но нет. По сравнению с представителями расы они, гордившимися своими нечеловеческими глазами, последняя совершенно не выделялась, имея до одурения обычные, неестественно круглые, карие глаза, дарившие ей огромную схожесть с людьми. Даже игнорируя подобную мелкую деталь, чтобы не заметить другие её внешние недостатки, нужно было быть совершенно слепым. Недлинные шоколадные волосы были постоянно собраны в беспорядочный хвост на макушке, на теле совершенно отсутствовали какие-либо женские изгибы и округлости, а про грациозную осанку можно было вовсе молчать. Лицо было до одурения детским, несмотря на не слишком юный возраст, не имея на себе ничего привлекательного кроме длинноватых ресниц, которые, впрочем, и были единственной подсказкой пола андрогинной девчушки. Демон был готов наплевать даже на внешность, ссылаясь на абсурдную редкость чистокровных женщин-они. В конце концов, шёлк, гребешки и украшения, возможно, могли бы сотворить чудо. Но и это не было пределом разочарований светловолосого демона. Девчонка была до невозможности наивна, неспособная на аналитическое мышление, и при этом самом была упряма до невозможности. Харизма же в ней отсутствовала напрочь: она была похожа на открытую книгу, и чтобы угадать её следующие действия, напрягаться даже не приходилось. Впрочем, ни внешне, ни внутри, Юкимура не была интересна. Тикагэ был готов закрыть глаза даже на это, лишь бы его наследники были могущественными. Однако девчушка даже умудрилась связаться с вышеупомянутыми пустоголовыми самозванцами из Шинсэнгуми, позабыв про свою демоническую честь и достоинство. На этом терпение окончательно лопнуло, и пока подсознание заставляло надеяться на лучшее, продолжать следить за ней в ожидании чуда, Тикагэ всё дальше убеждал себя в обратном, махнув на неё рукой. Однако, в конце концов, будучи чистокровным демоном, им двигала лишь обязанность защищать подобных себе, даже таких неудачных и недостойных, беря в счёт тот факт, что его раса находилась на грани исчезновения. Он прекрасно знал, что война делает с людьми. Он видел человеческое предательство множество раз. И потому все его действия в большинстве своём ссылались на защиту чести своего рода и его представителей. И дабы ему не жилось скучно, бесчестные люди, жаждущие власти зашли настолько далеко в своей наглости, пали так низко, что умудрились создать существ, подобных его виду. Тем не менее, последние оказались дешёвым издевательством над образом истинных они. Кровососущие уродливые существа стали огромным пятном в истории демонов, позором ранее невиданным. И ему, как выдающемуся представителю своей гордой расы, предстояло избавится от столь унизительного пятна. Погруженный в собственные размышления, Тикагэ внезапно усмехнулся ироничности своей ситуации. Говорилось, назови демона, и он появится. И теперь, пробираясь сквозь невероятно шумную, огромную толпу, светловолосый они уловил поблизости лёгкий, слабый аромат недавно упомянутой единственной представительницы восточного клана. Решив попытать удачу, заодно и развеять тоскливую скуку, что уже начинала угнетать его, демон пошагал к источнику запаха. Стоило ему сделать пару шагов, как он вновь остановился, с подозрением оглянувшись. Почувствовался другой холодный, островатый демонический аромат, и Тикагэ был уверен, что он не принадлежал Юкимуре. Источник казался не слишком далёким, поэтому он, слегка сменив направление, поспешными шагами исчез в толпе, надеясь найти его. Проводив уходящего темноволосого спутника взглядом, который достаточно скоро исчез из виду, Рейсэй простояла около центральной площади некоторое время, пока толпа постепенно рассеивалась. Осматриваясь, окружённая живой радостью и красками, она почувствовала какое-то странное облегчение. Казалось бы, несмотря на то, что старик Ватанабэ не позволил ей забыть о своих корнях, многое в нынешнем окружении было ей всё ещё незнакомо. За пару месяцев пребывания на родной земле она успела сделать для себя достаточно интересные открытия, понять культуру страны восходящего солнца глубже, тем не менее, достаточно многое было ей всё таким же непривычным. И возможно, было странно чувствовать такое облегчение в столь непривычной среде. Но она чувствовала себя, как рыба в воде. Чувствовала натуральность и живость окружения, человеческих страстей и взаимоотношений. Наслаждалась тем, чего так долго жаждала. Тем родным и настоящим. Рейсэй не заметила, как безмятежно прикрыла глаза, стоя неподвижно посреди разукрашенной светлой центральной улицы, наслаждаясь атмосферой, пока слабый вечерний ветерок слегка теребил подол её кимоно и шелковистые распущенные волосы. И тогда слух уловил достаточно знакомый, слишком высокий девичий голос. - Окита-сан, здешние данго* просто замечательные! Вы должны их попробовать! – расслышав знакомую фамилию, девушка с некой опаской распахнула глаза, подтверждая свои догадки. Наполовину обернувшись, она заметила двоих знакомых персон около небольшой лавочки со сладостями неподалеку. Девчушка в мужских одеяниях энергично протянула сладости на палочке высокому шатену, стоявшему рядом с лёгкой усмешкой на губах. - Ну если ты настаиваешь, Чизуру-тян, - безмятежно пожав плечами, капитан первого подразделения принял угощение, расширив кошачью улыбку. - Кстати говоря, Вы выглядите намного лучше! Вы помните где взяли травы для отвара? Надо будет добыть ещё, - жуя сладость с соусом из бобовой пасты, оживлённо пролепетала шатенка, с надеждой ожидая ответа. - Всё ли тебе знать, Чизуру-тян? Один старик из Эдо продал. Лёгкая усмешка тронула губы Рейсэй и сразу же исчезла, как только наблюдаемая парочка начала шагать в её направлении. Отвернувшись, девушка пошагала прочь, бросив взгляд через плечо, дабы убедиться, что её не заметили. Для неё всё ещё оставалось загадкой, как только капитан десятого подразделения смог узнать её в столь скромном и кардинально разном облике. Тем не менее, осторожность взяла верх, потому она ускорила шаги, растворяясь в толпе, пока совершенно не потеряла девчушку и обладателя кошачьей улыбки из виду. К её разочарованию, хоть и казалось, что толпа слегка рассеялась, когда большинство собравшихся людей последовали в храм Ясака, такое явление наблюдалось лишь в центральной площади, и то временно. Другие же улицы кишели людьми, совершенно разными, вышедшими на вечернюю прогулку или же собравшими на праздничную ярмарку. Впрочем, было достаточно тесно, хоть и движения давались свободно. Напоследок оглянувшись и убедившись, что хвоста за ней не было, Рейсэй сбавила шагу. Обернувшись, она так же поспешно сделала шаг назад, приподняв брови от неожиданности. Прямо перед ней, на опасном расстоянии, стоял гордый силуэт светловолосого представителя клана Казама. Его презрительные алые глаза упали на неё, пока лицо изобразило недовольство. - С дороги, жен… - басистый баритон имел достаточно грубую интонацию, под стать презрительному взгляду его хозяина. Несмотря на это, за долю мгновения презрение слегка отступило, пока демон приподнял бровь. - А, это ты. - Вы меня напугали, - расслабившись в лице, заговорила девушка, подняв взгляд на демона, который всё так же смотрел на неё с лёгкой ноткой интереса, но свысока, будучи заметно выше своей собеседницы ростом. - Вы, люди, легко пугаетесь, - ирония в его интонации была выделена красной линией, а глаза приняли недобрый саркастичный блеск. – Спешила? - Да, господин, мне пора возвращаться в чайную, - сдержанно ответила девушка, заметив его ироничную колкость, после чего слегка кивнув, добавила. – Прошу меня извинить. Прощальный жест девушки достаточно удивил чистокровного – столь быстрого окончания диалога тот не ожидал. Одиночная и достаточно длительная вечерняя прогулка успела наскучить, теперь же, его вновь собирались оставить в гордом одиночестве. Демон с неохотой признался самому себе, что за весь вечер смертельная скука пожирала его изнутри, а стоящая перед ним молодая особа являлась интересной, на тот момент достаточно желанной собеседницей. Она бросала ему вызов, смея не только огласить, но и защищать своё мнение. И зазвать её предсказуемой было бы откровенной ложью. - Нальёшь мне чаю в тишине. В городе слишком шумно, - отвернувшись, представляя взору девушки свою широкую мужественную спину, светловолосый демон гордой походкой пошагал вперёд. Он не разглядел лёгкую усмешку на её губах. На протяжении всего пути в воздухе висело молчание. Тем не менее, назвать его напряжённым или же неловким было бы ошибкой. Демон шёл совершенно без спешки свойственной себе гордой походкой, ни разу не бросив взгляд назад. Безмятежно следующая за ним девушка не могла разглядеть его лицо, но прекрасно чувствовала его сильную, но неоднозначную ауру. Она пугала и очаровывала одновременно. Рейсэй давно приметила, что сложность характера этого чистокровного демона не заключалась лишь в колкости или же излишней гордости, окружающей его, как неприступная Китайская Стена. Его непредсказуемость и загадочность тоже не были секретом. Но когда, грациозно прошествовав в чайный домик, наполненный благовоньями, он потребовал бергамотовый чай, совсем не оказавшийся ему по душе ещё пару недель назад, девушка не на шутку удивилась. Он не переставал её изумлять. - Мои извинения, господин, если память не обманывает, он Вам совершенно не понравился, - незаметно сузив глаза, с лёгким подозрением заговорила она, стоя около входа, разглядывая силуэт мужчины. Тот, усаживаясь на привычное для себя место напротив ниши, сразу же принялся разглядывать изображение беспокойных морских волн на какэмоно. Демонические гости появлялись в чайной почти так же часто после небольшого инцидента в начале месяца, но сам глава бывал таким же неразговорчивым в присутствии сопровождающих его мужчин, с безразличием выпивая то, что ему наливали, погружённый в собственные мысли. Потому его требование было достаточно неожиданным: нельзя было назвать изысканные сорта чая предметом его интереса. Светловолосому демону, скорее, попросту нравилось сидеть в безмятежной атмосфере, вдаваясь в собственные размышления. - Я был не в настроении. Делай, что велено, женщина, - не грубо, но весьма властно наконец заговорил гость, не отрывая взгляд от рисунка. - Надеюсь, мне не светит вновь обжечься, - не скрывая иронии, негромко заговорила Рейсэй прежде чем удалиться, не разглядев, как сказанное вызвало лёгкую усмешку на аристократических губах. Тикагэ выпивал ароматную жидкость без особой спешки, тем не менее, чайник опустошался достаточно быстро. Лицо с острыми чертами отражало расслабление, и алые демонические глаза слегка прикрылись, пока сидевшая рядом девушка вновь наполняла пустую чашку красно-золотистой жидкостью с необычным ароматом. - Я полагала, что людское общество Вам претит, а сегодня так многолюдно. Неужели демону интересны человеческие забавы? – внезапно нарушая тишину, негромко промолвила Рейсэй, опустив наполовину пустой чайник на поднос. Тем не менее, того было достаточно, чтобы его взгляд перешёл на неё. Светловолосый прекрасно понял подтекст заданного вопроса, хотя отвечать не спешил. Вопрос был ненавязчивым, тем не менее, в нём читалась лёгкая ирония. - Мне не интересны бессмысленные праздники. Люди слишком много радуются таким мелочам, - безразлично протянул Тикагэ, поднося наполненную чашку к губам. - Человеческая жизнь коротка, господин Казама, с этим ничего не поделать. Потому без таких мелочей она порою бывает скучной и однообразной. - Хн, - отведя взгляд от своей собеседницы, демон вернул задумчивое выражение на своё мужественное лицо. Появилось какое-то странное ощущение. - Вам тоскливо, - женский голос снова отвлёк от раздумий. Интонация была вопросительной, тем не менее, сказанное звучало скорее, как утверждение. Тикагэ слегка прикрыл глаза, приподнимая бровь, сделав пару глотков горячей ароматной жидкости. - Откуда такие выводы, женщина? – достаточно бесцветно спросил демон, не открывая глаз. Странное ощущение не покидало его. Не хотелось признаться самому себе, но сказанное ею было не далеко от правды. Тем не менее, для главы западных они составляло труда понять, где имена крылась причина такой тяжести на душе. - Я всего лишь констатирую факт, господин. Это не сложно заметить. Я вижу Вас достаточно часто. Вы всегда напряжены, в раздумьях, хоть и пытаетесь казаться бесстрастным. Будьте честны с самим собой, - девушка вновь заставила взглянуть на себя. Лицо его оставлялось сравнительно бесстрастным, но в рубиновых глазах промелькнуло небольшое удивление. Его взгляд был вопросительным, будто ожидал продолжения. Тем временем, Рейсэй краем глаз заметила опустевшую чашку, потому без замедлений принялась наполнять её, вновь заговорив. – Вы слишком строги к самому себе. Чистокровный, в силу своей гордости, никогда не думал, что когда-либо всерьёз задумается о сказанном низким человеком. Теперь же, его словно заставили вернуться в уголок своего разума, который он долго и упорно избегал. Тикагэ не хотел признаваться самому себе, что на самом деле, возможно, завидовал людям. Завидовал их способности чувствовать, их страстям. Завидовал их уязвимости, их слабостям. Ведь они позволяли им чувствовать себя живыми. Заставляли брать от жизни всё возможное в страхе не увидеть следующего дня, потому как им не была свойственна такая же мощь, такая же природная красота, как представителям его рода. Им приходилось бороться за всё в своей жизни: ничего не давалось им так же легко. И потому ощущения были яркими и живыми. Он завидовал, так как им была дарована возможность выбирать свой жизненный путь. Им не стоило волноваться о сохранении своего вида. Не было нужды держать себя в рамках. Не было необходимости притворяться сильным и идти по строго установленным правилам. Он никогда не желал быть человеком, нет. Тикагэ всегда гордился своей сущностью. Гордился до дрожи. У представителей его вида было много похвальных качеств, которые были утеряны в людях. Но он им завидовал, от того и его ненависть к человеческому виду только возрастала. Демон всегда считал, что человеческие существа не заслуживали всех этих преимуществ. Не заслуживали той свободы, которой были обделены представители его расы. Казама не раз задавался вопросом, когда в последний раз он сделал что-либо для самого себя? Не потому, что ему было так поручено, не потому, что это входило в его обязанности и не потому, что он чистокровный демон из знатного влиятельного рода. Ему не вспоминался такой случай, сколько бы он не рылся в воспоминаниях – это было не удивительным. Двигаясь навстречу своим принципам и обязанностям, Тикагэ всегда поступал так, как считал правильным, что не обязательно означало по собственному желанию. Правила были установлены в нём на подсознательном уровне, и он никогда этому не жаловался. Тем не менее, он не успел почувствовать ничего значимого в течении своей жизни. И потому, в действительности, хоть и не признавался самому себе, временами ему было тоскливо. Тоскливо от однообразности, от движения по правилам и обстоятельствам. И эта тоска, скопившаяся в нём на протяжении долгих лет, переросла в одиночество. В одиночество, которое он не мог поделить ни с кем. И не хотел. Гордость не позволяла. И он боролся с этим лицом к лицу, давя в себе тоску, не замечая, как погружается в неё глубже. Тикагэ так же не признавался в этом себе, но встречи со столь ненавистными себе членами отряда Шинсэнгуми приносили ему немалую долю удовольствия. Приносили ему тот адреналин, ту живость, те острые ощущение, которые никогда не приходилось чувствовать. За всю свою жизнь ему не приходилось сталкиваться с достойными соперниками, теперь же посчастливилось встретить таковых. И даже несмотря на то, что он так же люто презирал человеческий вид, втайне от всех и даже самого себя он восхищался силе воли этих людей, хоть и не верил в их абсолютную честь. Чистокровная представительница клана Юкимура, расецу, так же, как и личные интересы клана Сацума, являлись лишь предлогами их встреч. И эти встречи были его маленькой личной прихотью, тем малым, что он мог себе позволить. - Я не просил совета, человеческая женщина, - в конце концов, гордость по привычке взяла верх, тем не менее, раздумья оставили значимый осадок в разуме. Самурай безразлично отвёл взгляд, преподнеся чашку со слегка остывшим чаем к губам. - Не сочтите это за оскорбление, - опустив чайник обратно на дайбан, девушка положила руки на колени. - В мои обязанности входит обеспечить достойный отдых своим гостям и отвлечь их от забот. - Отвлечь, значит? В алых глазах внезапно появился опасный огонёк. Ирония в них заиграла с новой силой, и казалось, демон усмехался глазами. Рейсэй не успела среагировать до того, как оказалась притянута к мужчине. На таком опасном расстоянии кровавые глаза с вертикальными нечеловеческими зрачками казались ещё более устрашающими и обвораживающими одновременно. Чистокровный демон держал её за подбородок, достаточно сильной хваткой, пока его большой палец слегка касался её нижней губы. А его губы растянулись в лёгкой усмешке, что не сулила ничем хорошим. Он сжигал её взглядом свысока, заставляя чувствовать на губах своё горячее дыхание. Девушка замерла в ожидании, пока сердцебиение слегка участилось: светловолосый демон не был в категории предсказуемых личностей. Длинная прядь, скрывающая левый глаз, спала с лица, что заставило блондина расширить усмешку. На него смотрели слегка расширенные глаза разного цвета, в которых промелькнуло некое замешательство. Тем не менее, ни капли удивления от увиденного девушка не разглядела в его глазах. - Тогда, расскажи мне, какими же судьбами попала к Волкам Мибу? – процент иронии в интонации светловолосого демона был слишком велик, и тогда девушка с досадой осознала, что последний разоблачил её достаточно давно и получал немалое удовольствие от этой небольшой игры всё это время. Теперь же удовольствия становилось больше, пока Тикагэ наслаждался её минутным замешательством. – Рейсэй, не так ли? - Вы ведь давно меня узнали , – пшеничноволосый достаточно удивился, когда девушка даже не взялась за попытки доказать ему обратное. Замешательство в её взгляде сразу же заменилось расслабленной обречённостью, и женственные губы опустили лёгкий смешок. Слегка расширенные глаза, напоминающие Тикагэ огонь и лёд, приняли спокойный вид, и теперь смотрели на него с лёгким вызовом. Демону показался достаточно интересным тот факт, что, даже застав эту особу врасплох, он не разглядел в её глазах ни капли страха – это заставляло его продолжать усмехаться. Тем временем, девушка даже не пыталась вырваться из его хватки, вновь заговорив, не отводя взгляд. – Мне не представилась возможность поблагодарить Вас тогда. - Зачем мне твоя благодарность, человеческая женщина? Ты всего лишь оказалась в благополучных обстоятельствах, - слегка приподняв бровь, чистокровный они, наконец, отпустил острый подбородок девушки, отводя взгляд, слегка отстранившись. - Тем не менее, я обязана Вам жизнью. Потому благодарю Вас, - признательно кивнув, Рейсэй бросила взгляд на фарфоровый чайник, и заметив, что из его горлышка уже не идёт пар, добавила. – Ваш чай остыл. Я отлучусь за добавкой. - Не дай мне скучать, пока я в настроении, - лишь когда девушка раздвинула сёдзи, не грубо, но предупреждающе заговорил светловолосый демон, пробежавшись глазами по рисунку волнистого моря. – Поторапливайся. - Вы не успеете соскучиться по мне, господин. Не заставлю вас ждать долго, - Рейсэй прекрасно поняла, что имел ввиду её загадочный гость, тем не менее устоять соблазну сделать ироничный комментарий ей не удалось. И лишь когда она удалилась из виду, в чайном домике раздался негромкий хохот.