Gin Tatsu / Серебряный Дракон

Март оказался достаточно кровавым. После событий в Тоба-Фусими* война превратилась в настоящую мясорубку на два фронта. 29 Марта, в Хокуэцу*, императорские войска столкнулись с силами преданного сторонника сёгуната на северо-западе, Макино Тадакуни. В тот же день, на юго-востоке, в Кацунуме*, силы клана Тоса напали на войска противостояния под руководством Кондо Исами, захватив замок Кофу, опорный пункт последних. Потери с их стороны были огромные — противник превосходил в числе в десять раз. Тем не менее, решающим фактором в этом сражении было другое — Тоса имели козырь в виде отряда усовершенствованных расэцу, нечувствительных к солнечному свету. Стоя у края обрыва, Тикагэ наблюдал за кровопролитием, происходящем на расстоянии едва дотягивающем до одного ри. Холодные демонические глаза с безразличием следили за ужасающей картиной, то и дело скользя по поднимающимся лентам густого, тёмного дыма. Оглушающие пушечные выстрелы вовсе не заставили чистокровного вздрогнуть, и даже на таком расстоянии до него доносились истошные крики падших. Казалось, ничто уже не было способно тронуть его — в ледяном взгляде не мелькала даже капля жалости или сочувствия. Он всё смотрел вперёд, словно наблюдал за чем-то обыденным, привычным. И причина заключалась лишь в одном — он видел слишком много войн, чтобы они его изумляли. Слишком много раз он видел, как представители человеческой расы с готовностью бросаются грызть друг другу глотки за лишние копейки, чтобы подобные кровопролития его трогали. По сути война действительно являлась для него обыденным зрелищем уже давно. Звуки тяжёлых шагов оборвали цепочку его размышлений, но глава западных они так и не обернулся, узнав их. Вскоре рядом с ним возвысился силуэт рыжеволосого мужчины. — Похоже, Тоса всё же начали использовать расэцу в сражениях, — слегка сморщив густые брови, заговорил Кюджу, всматриваясь вперёд. — Значит, Сацума дали своё согласие. Встреча с ночными тварями из Шинсэнгуми наверняка вызвала у них интерес, — в интонации Казамы совершенно не читалось изумление, словно такой исход был ожидаем, и с раздражением вздохнув, он продолжил. — Что ж, тогда пора ускорить процесс прекращения отношений с Сацума. Приоритетом на данный момент будет следующее: спрятать наших от человеческих глаз. — Я об этом позабочусь, — сдержанно кивнув, Амагири зашагал прочь, вновь оставив главу в одиночестве, пока тот прикрыл глаза, позволяя слабому ветру теребить его волосы. В гробовой тишине лишь слышалось, как лопаются вспышки небольшого языкастого костра в глубоком и достаточно просторном квадратном отверстии в центре лесной хижины. В округе уже давно царило спокойствие — пушечные выстрелы прекратились ещё до вечера, с отступлением войск старого правительства. Всматриваясь на пустой лист бумаги перед скрещенными ногами, Тикагэ с раздражением сжал кисть пальцами, опустив веки. Перед глазами сразу же нарисовался отдаляющийся женский силуэт на белоснежном жеребце. Она стала его вечным проклятием, не покидающим разум. Личной пыткой, заставляющей медленно сходить с ума. Всякий раз предаваясь воспоминаниям, демона бросало в дрожь. Он прекрасно помнил её прикосновения, затуманенный страстью взгляд, аромат её кожи, огненные поцелуи, и то, насколько дурманяще звучало его имя из её искусанных уст. Он помнил чувство всемогущества и такой желанной свободы, когда владел ею. Стоило лишь всякий раз вновь подумать об этом, и картина моментально изображалась перед глазами, заставляя заново пережить невероятные ощущения. И воспоминания приносили с собой лишь дикое возбуждение, отрывающее его от реальности, занимая все мысли подобно одержимости, заражающей разум. Тикагэ часто задавался вопросом: как бы всё сложилось, поступи он иначе? Возбуждение сразу же преобразилось в злобу. Губы демона тронула циничная, горькая усмешка: словно сама Амэ-но Удзумэ* наказывала его за отрешение от собственных чувств. Сменилась бы неукротимая страсть в её глазах отстранённой, холодной пустотой, не иди он на поводу упрямства и гордости? В его памяти прекрасно запечатлился её прощальный непонятный взгляд. А демон всё гадал его значение, и то не давало ему покоя. Обида? Боль? Сожаление? Возмущение? Ответ ему не светил. Теперь же его руки были связаны. Глава западных они не мог позволить себе претензии. Не имел права. Обладая особым положением в собственном клане, связанная с его главой, она стала неприкосновенной, даже для него. Во всяком случае, уже было поздно. Но и осознание всего этого не избавляло его от терзаний — наоборот, от этого сносило крышу, и гнев пожирал всё изнутри. Временами он поддавался порыву, решив наплевать на кодекс, наплевать на обстоятельства, и добиться своего любой ценой. Это был один из таких моментов. Долго и тщательно размышляя, Казама сконцентрировано начал что-то чертить на бумаге, крепко сжимая пальцами кисть, чтобы почерк вышел идеально ровным. Нетерпеливо пробежавшись глазами по аккуратным иероглифам — чернила ещё не высохли — демон сжал губы с раздражением. Скрипя зубами, он с яростью скомкал очередное неудачное письмо, и бросил его в костёр к остальным. Голодные языки игривого пламени сразу же проглотили пищу, вскоре оставив от несчастной записки лишь пепел. И именно в такие моменты его останавливало лишь одно — странный, неведанный ранее страх. Страх не получить ответа, не ощутить взаимности. Страх осознания, что все терзания были зря. Он не был готов понести такой удар. Гордость душила стальной хваткой, и страх в который раз заставлял укротить бурю в груди. Остаться в гордом одиночестве со своими размышлениями было не суждено: вскоре показался Кё, в характерной для себя манере — без предупреждения. Невероятно мрачная физиономия блондина, разумеется, не ускользнула от его находчивого взгляда, тем не менее, комментировать смуглокожий не стал. За зимние месяцы тот давно успел привыкнуть к этому явлению. Вальяжно усевшись рядом, демон поднял рельефные руки над головой и потянулся до хруста в позвоночнике. Наконец расслабившись и уловив взглядом токкури на расстоянии вытянутой руки, он лениво прихватил кувшинчик, наполнив чарку крепким сакэ и сразу же залпом осушив её. С ног до головы осмотрев главу, который словно его вовсе не заметил, он снова заполнил чарку, протянув её товарищу. Тот лишь отстранённо выставил ладонь вперёд, тем самым заставив прибывшего безразлично пожать плечами и самому опустошить уже вторую. — Этот ублюдок Кодо продолжал плодить этих тварей всё это время, — просидев немного в молчании, наконец заговорил Ширануи, с отвращением кривя губы. — Не удивительно. Давно были подозрения по этому поводу, — мысленно благодаря собеседника за то, что отвлёк от неприятных размышлений, бесстрастно, но всё ещё слегка отстранённо бросил Тикагэ, не отрывая взгляд с огня. — Он пытается заполучить место в новом правительстве благодаря расэцу. Тёсю хотят обратить всю страну, чтобы обезопасить себя в случае нападения с западных стран, — добавил смуглокожий, сжимая пальцами горлышко токкури. — Представляешь, что будет, если эти чудовища станут свободно разгуливать по Японии? Казама слегка приподнял бровь, посмотрев на товарища и задумавшись, после чего шумно вздохнул, прикрыв глаза. — Юкимура перешёл черту, — сжав кулаки, сквозь зубы процедил глава с отвращением. — Он позорит не только себя, но и всю нашу расу. — Сегодня я его упустил, — с досадой сжав губы, Кё снова наполнил чарку. — Но для того, чтобы создать новых расэцу ему понадобится время. И нужен будет источник крови, чтобы накормить их. Ходит молва, что императорские войска собираются напасть на Эдо. Недавно бывшие вассалы сёгуна образовали отряд противостояния, Сейхэйтай*. Отсюда до Эдо недалеко — чую, Кодо остановится там, ожидая кровопролития, чтобы утолить жажду своих тварюг. И тогда я лично покончу с ублюдком. Внимательно вслушиваясь в возбуждённую речь собеседника, глава западных они наконец сдержанно кивнул, вновь обратив задумчивый взор на извивающееся красное пламя. Наполнив чарку рисовым вином, тем самым опустошив токкури, Ширануи сделал один большой глоток, позволяя спирту слегка жечь горло. Они так и просидели в тишине долгое время, не решаясь больше её нарушать. Столица великой Британской Империи, как ни странно, не выделялась излишней дождливостью к концу весны. На небе было не разглядеть даже единой серой тучи. В майские дни ливни бывали достаточно редкими — именно таким Рейсэй помнила Лондон. Шагая по широким серым улицам, невольно оглядываясь на строгие здания, она отметила про себя, что город совершенно не изменился за прошедший год. Стуча каблуками сапог по крупным скользким булыжникам, девушка глубоко вдохнула хранящий в себе привычную влагу воздух. Тем не менее, даже при ясной погоде, столица сохранила характерную себе давящую мрачность. Лондон никогда не называли сказочным. В воздухе так и витал дух обречённости, всевозможных губительных болезней, смерти и пафоса. Облака пыли заставляли моргать чаще, и отовсюду несло непонятным смрадом, лишь иногда слегка разбавленным ароматом свежей выпечки. За спиной послышался ленивый лошадиный топот, и недовольный ор кучера, без жалости хлестнувшего усталых животных, едва тянувших за собой ношу. Рядом проехала карета, и из окна показалась перепудренная мордашка какой-то до одури богатой пышной дамочки, гордо взирающей вперёд. На другой стороне улицы виднелся силуэт мужчины, неуклюже покачивающегося из стороны в сторону, едва выставляя худые ноги вперёд. Пьяный в хлам, счастливчик наверняка и не заметил, что с него стащили недешёвый пиджак со шляпой, и, наверняка, кошелёк, оставив мужчину с лысой головой, в помятой неопрятной рубашке и штанах, неровно заправленных в сапоги. Вскоре, покачнувшись, пьяница споткнулся о собственную ногу и упал в объятия булыжников, недовольно застонав от боли и неожиданно расхохотавшись. Никто из прохожих не посмотрел в его сторону, и даже не поморщился, словно это — обыденное явление. Теперь его обходили стороной так же, как того горбатого и до невозможности худого старика на конце улицы, в порванной, грязной одежде, молящего пожертвовать мелкими копейками, мечтая о куске старого хлеба. Многие с отвращением отводили от бездомного глаза, а особенно бесчувственные могли бы избить бедняка до полусмерти в зависимости от собственного настроения. Столица всегда была такой — полной противоположностями, жестокостью и фальшивыми любезностями. Прибывшим сюда недавно такая картина могла бы показаться дикостью. Рыжеволосая же всё ловила себя на мысли, что этот проклятый город никогда не поменяется. Но происходящее уже не влияло на неё давно. И в груди царило странное спокойствие — почему-то она чувствовала себя, как рыба в воде. Словно скучала по городу, к которому так привыкла, но ненавидела всей душой. К тому времени, как Рейсэй и пожилой англичанин добрались до Бромптонского кладбища, уже вечерело. Мрак постепенно толкал беспомощное солнце за горизонт, позволяя лишь редким, золотистым лучам выскользнуть наружу, на прощанье с поверхностью. Демон провёл спутницу до памятника, который она так упорно искала глазами. Шли они достаточно долго, в гробовом молчании. С каждым шагом девушка сжимала кулаки сильнее, сдерживая в себе волнение, заставляющее мелкой дрожи пробежаться по спине. Момент, которого пришлось ждать месяцами, был как никогда близко. Вскоре Вилберн остановился, кивнул, смотря куда-то вперёд, и глаза демоницы наконец уловили гордо возвысившийся памятник из бежевого мрамора, настолько выделяющегося в море надгробий из дешёвого серого гранита. Ноги словно приросли к земле. Рыжеволосая так и замерла на месте, не сумев сделать следующий шаг, лишь засмотревшись на памятник, пока губы начали слегка подрагивать. Стояла она так достаточно долго, задержав дыхание, потеряв счёт времени. Окружающий мир перестал существовать. Тело онемело, не воспринимая мягкие прикосновения ветра, и слух не улавливал его тихий свист. В реальность её привёл лишь звук отдаляющихся шагов пожилого демона, тактично решившего оставить её в одиночестве. Глубоко вдохнув и до хруста сжав кулаки, Рейсэй наконец заставила себя подойти к могиле. Прикусывая нижнюю губу почти до крови, она с невероятной бережностью повела рукой по гладкой поверхности памятника, словно страшась потревожить покой умершего. Ватные ноги начали слегка подрагивать, и опустившись на колени, пока ладонь всё ещё покоилась на памятнике, девушка наклонила голову, крепко сжав веки. — Скажите… сможете простить меня? — полушёпотом, едва слышно наконец заговорила демоница, нарушая мирную тишину вокруг. Ответа не последовало. Лишь заскулил лёгкий вечерний ветерок — задрожали мелкие цветки, и воздух наполнился безмятежным шорохом кустов. Шумно вздохнув, Рейсэй сильнее сжала пальцы на памятнике. Плечи начали подрагивать: она всё не решалась поднять взгляд. Наконец, пара блестящих горячих слёз скатились из плотно закрытых глаз, и упали на землю, теряясь в ней. Демоница так и не пошевелилась, пока оставленные ими влажные дорожки на щеках не высохли. Обратив мокрые глаза на памятник, она ослабила хватку, и губы снова тронула лёгкая, почти незаметная улыбка. Водя пальцами по выгравированным буквам на холодном мраморе, она ощущала странную теплоту. — Помнится, Вы говорили, что душу бы продали, лишь бы увидеть, как зацветает сакура, — смягчив взгляд, рыжеволосая потянулась к внутреннему карману короткого пиджака, вытащив из него небольшой аккуратно сложенный платок. И раскрыв его, она засмотрелась на морщинистые семена внутри, бережно притронувшись к ним холодными пальцами. Война постепенно двигалась на север, принося войскам старого правительства новые поражения. После битвы при замке Уцуномия*, окончательно прекратив сотрудничество с кланом Сацума, Казама направился в Эдо. Обстановка в городе была весьма накалённой. Ещё в Апреле, по решению старого правительства город был захвачен без кровопролития. Таким образом, отряд сторонников Бакуфу, Сейхэйтай неожиданно покинул Эдо, двинувшись на север, в Айдзу*. В острой нехватке необходимой крови для утоления жажды созданных расэцу, Кодо, не имея возможности догнать двинувшиеся на север войска, спланировал нападения на мирное население Эдо, добравшись до города накануне прибытия Казамы, только в начале Мая. Остановившись в небольшом рёкан ближе к вечеру, глава западных они принялся ждать известий. Приглушенный свет в небольшой, но обставленной со вкусом комнате придавал атмосфере спокойствие. На дайбане перед светловолосым демоном красовались чайник и разные сладкие угощения, к которым тот вовсе не притронулся. Вытянув руку, крепко сжимая изящную рукоять, Тикагэ с каким-то восхищением заглядывался на безупречно выполненный клинок — Додзигири*. Изящное лезвие, сияющее даже при тусклом свете, украшенная золотой вышивкой рукоять, несложная, но добротная цуба… это орудие можно было считать настоящим творением искусства. Такое сокровище могло творить чудеса в правильных руках, или создать истинный хаос в руках недостойного. Главу, погружающего клинок обратно в ножны, застал рыжеволосый мастер рукопашного боя, вошедший с лёгким поклоном. Последний видимо ожидал вовсе не его, потому даже не поднял на демона взгляд. Устроившись рядом, мужчина протянул ему небольшой конверт, сжатый между двумя пальцами, тем самым привлекая к себе внимание. — От госпожи Хироми, — проговорил тот, когда письмо забрали, отвечая на немой вопрос. Слегка насторожившись, Казама одним резким движением разорвал конверт: старушка писала ему редко, лишь в случаях острой необходимости. В основном вести о состоянии внутриклановой ситуации ему приходили от своих ищеек, и те чаще имели профилактическое значение. И теперь, быстро пробежавшись по написанному глазами, демон убедился в правдивости своих догадок. Сжав зубы, он заметно нахмурился. Глава западных они за последние несколько лет достаточно часто путешествовал по всей Японии, и отлучки его бывали достаточно длительными. Из-за нестабильной политической ситуации за последнее время его отсутствие на сей раз продлилось дольше всего. Разумеется, это не могло не привлечь последствия. Периодически чистокровный посылал одного из своих доверенных лиц обратно на запад, дабы тот позаботился об устранении мелких несогласий. Тем не менее этого было недостаточно. В отсутствии лидера рано или поздно возникли бы внутриклановые конфликты между лицами с достаточными полномочиями — таких мог укротить лишь сам глава. И именно такой расклад дел описывался в послании старушки. Ситуация лишь обострилась за последние пару месяцев: по приказу Тикагэ все демоны под его покровительством были посланы обратно на запад из всех уголков Японии, дабы человеческие конфликты их не коснулись. Расстояние, разделяющее имеющих противоречия членов клана, уже не представляло из себя преграды, тем самым позволяя им развиваться дальше. В конце концов, теперь клан находился в полном составе, и визит главы был, как никогда, необходим. С раздражением откинув письмо в сторону, Казама сжал кулаки. Такой расклад его совершенно не устраивал. Завидев недовольство главы, Кюджу едва заметно вздохнул, но так и ничего не сказал, решив, что лишние разговоры могли бы вывести его из себя. В воздухе висела напряжённая тишина, пока её не нарушил свист раздвигающихся сёдзи. В проёме показался крепкий силуэт слегка измотанного стрелка. На рельефных плечах виднелись тонкие засохшие кровавые следы давно затянувшихся царапин. Тяжёлыми шагами направившись к сидящим, Кё грохнулся напротив, и едва лисьи глаза успели заметить вагаши на подносе, тот, не теряя времени, бесцеремонно схватил первую попавшуюся под руку сладость — парочку сушёных бобов в сахарной глазури — и отправил в рот, быстро жуя с задумчивым выражением лица. Дальше процедура повторилась, до тех пор, пока небольшая пиала с аманатто не опустошилась. — Где ёкаи тебя так долго носили? — с бесстрастным, но невероятно колким тоном начал Тикагэ, наблюдавший за товарищем в молчании всё это время. — Нужно было позаботиться кое о чём, — стрелок ответил не сразу, всё ещё энергично жуя некоторое время, и когда полу-циничная, полу-облегчённая улыбка тронула уголки губ, он вздохнул, протянув. — Никогда не думал, что буду обязан жизнью человеку… С изумлением подняв бровь, Тикагэ бросил на него вопросительный взгляд. Тем не менее, достаточно быстро уловив, что тот не намерен дальше развивать тему, ничего говорить не стал. — Проклятый Кодо наплодил ещё больше тварей, чем в прошлый раз, — снова заговорил Кё, нарушая затянувшуюся тишину. — Уже гниют. — А сам Кодо? — подал голос молчаливый Амагири, обратив льдисто-голубой взор на смуглокожего. — Утонул, — брезгливо бросил тот, прикрыв глаза. — Ты лично видел его тело? — задумавшись, глава скрестил руки на груди. Недовольно закатив глаза, стрелок вздохнул, отрицательно покачав головой. Пшеничноволосый наградил его весьма недобрым взглядом, заметно нахмурившись в лице ещё больше. Внутри всё распирало от злости: всё катилось к ёкаям с невероятной скоростью. Держать все концы одновременно достаточно изнуряло, а даже самые мелкие промахи он себе позволить не мог. Теперь же, раздражающие проблемы, одна хуже другой, одновременно упали на лидерские плечи, разрывая его со всех четырёх сторон, и оставалось лишь выбрать, какой конец держать, а какой — отпустить. — Я уже прочесал все окружности Эдо. Не почуял его, — предугадав следующий вопрос блондина, снова проговорил Ширануи, так же скрестив руки, словно имитируя его. — Кодо не так прост, — попытавшись разрядить обстановку, вмешался Кюджу, деловито поглаживая бородку. — Нужно убедиться наверняка. Глава всё молчал — это молчание не сулило ничего хорошего. Острые скулы заметно напряглись, и иногда можно было даже уловить лёгкий звук скрипа зубов. Сжимая кулаки, демон закрыл глаза, тем самым пытаясь сдержать в себе бурное желание отправить всех к чертям, и наконец прожить немного исключительно для себя любимого. И стрелок, и даже невероятно выносливый мастер рукопашного боя заметно напряглись, ожидая надвигающегося взрыва. Но он не произошёл: резко встав с места, Казама, даже не удостоив товарищей взглядом, медленно пошагал к выходу. Лишь остановившись у порога, раздвинув сёдзи, он снова заговорил, не оборачиваясь. — Едем на запад. Домой, — ледяная интонация резала не хуже недавно заточенной катаны. Дорога лежала через Каназаву*, знаменитый центр легендарных буддистов Икко* — это позволяло сократить длительный путь плаваньем. На протяжении всей дороги глава держал демонов в напряжении. Если Амагири старался этого не показывать, Ширануи явно сидел на иголках: блондин отыгрывался на нём характерным себе изощрённым способом — психологическим давлением. Винить его, тем не менее, стрелок не имел права, прекрасно осознавая, что промахнулся в очень неблагополучное время. И на этом же терпение его колючего товарища иссякло. От понимания, однако, легче не становилось. Было проще броситься за борт, чем долго находиться с ним в одной комнате. Корабль — ограниченное пространство, и как бы Кё не старался избегать или хотя бы сократить контакт с ёкаем, бежать далеко было невозможным. В целом, путешествие заняло чуть больше полторы месяца, и те две недели на море казались смуглокожему настоящим адом. Добравшись до берегов залива Вакаса, пассажиров должны были высадить: до укрытия западных демонов оставалось всего несколько дней пути по суше. Именно тогда глава неожиданно повелел плыть дальше, на юго-запад. Жара постепенно давала о себе знать, и уровень влаги в воздухе поднималась с невероятной скоростью. Тем не менее, освежающие бризы со стороны моря, и прохладный воздух с озера Синдзи не позволяли духоте взять верх над Мацуэ. Благодаря удачному местоположению на западе, сливовые дожди обходили небольшой городок стороной — даже к концу первого месяца лета ливни бывали весьма редкими. С удовольствием потягивая кисэру, молодой глава клана Химуро с восхищением всматривался в изображение цветущей умэ* на раздвижных дверях своих покоев. Редко появлялась возможность просто спокойно посидеть в тишине, не будучи потревоженным. Поэтому Гоемон очень любил эту комнату — она всегда ассоциировалась со столь желанным отдыхом. Это был именно одним из тех случаев, когда демон мог позволить себе ненадолго расслабиться. Он не покидал своих покоев после дневной тренировки с бойким племянником: уже медленно вечерело. Взгляд упал на отложенный в сторону сборник хайку* прославленного Ятаро*, и демон задумался. Представителей человеческой расы в большинстве своём Химуро совершенно не жаловал. Тем не менее, ловил себя на мысли, что восхищался всем, что они творили. Потому нередко задавался вопросом: как подобные бесчестные существа могут быть настолько талантливы? И теперь, он в который раз погрузился в размышления на эту тему, не замечая, как комната успела наполнится ощутимым запахом дыма. За рисовой бумагой показалась изящная женская тень, привлекая его внимание. Из щели чуть раздвинутой рамы глава разглядел силуэт блондинки, остановившейся в проёме, ожидая разрешения войти. Опустив кисэру на подставку, Гоемон одобрительно кивнул, едва заметно улыбнувшись краем губ. Плотно задвинув сёдзи обратно, демоница неспешными шагами приблизилась к нему, устроившись рядом и подняв взгляд на главу. Тёмно-голубые глаза сразу же принялись с восхищением изучать очертания невероятно красивого, но мужественного лица, задержавшись на линии губ, и опустились ниже — на широкие плечи, выступ гортани на шее, ключицы и линию крепких грудных мышц, едва видные под воротником огненно оранжевого кимоно. Поймав себя на мысли, что слишком долго его рассматривала и поспешно спрятав откровенный взор, светловолосая напряжённо прикусила нижнюю губу, задержав дыхание. — Я же просил заходить без разрешения, Сора, — слегка расширив улыбку, мягко заговорил демон. — Да… — немного колеблясь, наконец встретив прямой взгляд главы и сдержанно улыбнувшись в ответ, девушка протянула руку в тамото* своего кимоно, достав оттуда небольшой платок, вышитый изящными узорами сашико. — Я давно хотела отдать его… Вам. Это на удачу. Её официальный тон ослабил улыбку на губах главы, тем не менее, тот принялся с внимательностью изучать предмет ручного труда. Работать с таким изысканным шёлком было до одурения сложно, однако все белоснежные линии, выделяющиеся сильным контрастом на тёмно-синей ткани, были вышиты с невероятной аккуратностью. Налюбовавшись, с бережностью забрав сложенный подарок, Гоемон прикоснулся горячими пальцами к её холодной ладони, от чего блондинка едва заметно вздрогнула. — Сора, я… — начал он, задумчиво разглядывая демоницу, но так и не закончил, ибо его прервали. — Гоемон, не нужно, — тяжело вздохнув, она прикрыла глаза, сжимая губы, но руку убирать не стала. Рыжеволосый сжал её хрупкую ладонь в своей, долго всматриваясь в её женственный профиль. И едва слышно вздохнув, отвёл взгляд в сторону, задумавшись. В покоях повисло напряжённое молчание, затянувшись достаточно долго. Тем не менее, никто не спешил шевелиться. Однако с быстрыми поспешными шагами снаружи идиллии пришёл конец. На пороге показался худощавый брюнет, предварительно предупредив перед тем, как раздвинуть раму, и демоница едва успела отстраниться от главы, освободив руку из его крепкой хватки. — Гоемон-сама, простите за беспокойство, — с почтением поклонившись, быстро начала тот. — У Вас посетители. Глава клана Казама и его люди. С лёгким изумлением посмотрев на молодого демона, сообщившего о прибытии неожиданных гостей, Химуро кивнул, тем самым освобождая его. Но перед тем, как тот удалился, собираясь проводить приехавших, светловолосая демоница, поспешно встав с места, словно убегая, слегка поклонилась и быстро пошагала к выходу. — Я позабочусь о приготовлениях, — уже у порога заговорила она, бросив взгляд через плечо, и кивнув, удалилась вместе с Джуном, снова оставив рыжеволосого в одиночестве. Тот внимательно всматривался в её отдаляющийся силуэт, и когда он исчез из виду, сжал шелковой платок в ладони, шумно вздохнув. Главу клана уже ожидали в просторной комнате, обставленной в достаточно строгом стиле — в качестве единственного украшения представлялся лишь свиток в нише с замысловатым рисунком дракона. К тому времени, как тот вошёл, успев накинуть на себя светлое хаори, старуха Чио уже подавала гостям дымящий гёкуро, исподлобья исследуя прибывших с диким интересом. Завидев господина, та поклонилась, и заметив его сигнальный кивок, поспешила покинуть комнату, оставив мужчин одних, бесследно скрывая сжигающее изнутри любопытство. С появлением хозяина поместья, гости встали, ограничившись сдержанным приветственным поклоном. — Добро пожаловать в Мацуэ, господа. Мои извинения за задержку — гостей не ожидал, — начал Гоемон, когда все отпустились обратно на подушки для сидения. — Чем обязан такой чести? — Прошу прощения за внезапность, — проговорил Казама и после короткой паузы продолжил. — По стечению обстоятельств пришлось вернуться на запад. И я решил обсудить с Вами некоторые вопросы лично, раз уже представилась такая возможность. Спутники главы западных они, хоть и профессионально скрывали это, были в чистом замешательстве. Ни стрелок, ни рыжеволосый великан не имели представления, о чём шла речь. Смена маршрута была достаточно спонтанной, и блондин не посчитал нужным уведомить своих подчинённых о её причинах и посвятить в детали. Оставалось лишь следовать за главарём, который и так был в дурном расположении духа — выводить его себя лишний раз равнялось с самоубийством. Однако, стрелок, хоть и помалкивал, как рыба, догадывался о причинах подобной поспешности. И его догадки подтвердились, стоило им перейти порог поместья Химуро. Напряжение сразу окутало блондина, несмотря на то, что тот мастерски скрывал это, а глаза незаметно начали бегать по окружению, в поисках объекта его интереса. В зале переговоров, демон сидел как на иголках, в ожидании, и Кё приметил едва ощутимое разочарование в его взгляде, когда хозяин появился один. Стрелок совершенно не чувствовал ауры, как он был уверен, первичной причины столь внезапной смены маршрута. Разумеется, её не ощущал и сам блондин, из-за чего странная скрытая злость поднимала в нём голову. Поэтому смуглокожий, мысленно усмехнувшись, решил, что сейчас — самый подходящий момент отплатить товарищу за адскую поезду, которую тот ему устроил. — Господин Химуро, а как поживает Ваша невеста? — мысленно похвалив себя за находчивость, скрывая за вежливой улыбкой настоящую дьявольскую усмешку, Ширануи краем глаз наблюдал за результатом своих ухищрений. — Я её не заметил. Рубиновые глаза сразу же стрельнули в его сторону, но не продержались на нём даже секунды, и тем не менее, того было достаточно, чтобы понять исход: стрелок наслаждался однозначной победой. Этот ледяной, ядовитый взгляд сулил лишь смерть, и она обязательно была бы мучительной. Кё был готов поклясться — светловолосый сейчас мысленно представлял, как лично оторвёт ему голову, а тело сожжёт, танцуя на углях. Хоть и по спине прошлись лёгкие мурашки, он не жалел: этот взгляд был бесценным. — Я уверен, она была бы рада видеть вас у нас в гостях, — возвращая любезную улыбку, обратился к нему молодой главарь. — Но, к несчастью, Рейсэй ещё в начале весны уехала обратно в Лондон с моим помощником, господином Миллером, навестить могилу своего опекуна. Синеволосому показалось, что тот услышал странный хруст: Тикагэ на секунду со всей мощью сжал кулаки, но сразу же расслабился, придавая лицу бесстрастное выражение. — Кхм, — прочистив горло, дабы привлечь внимание к себе, тем самым переводя тему, тот заговорил. — Очень жаль. Я надеялся, что Ваш иностранный помощник будет здесь при обсуждении. — Не думаю, что придётся ждать слишком долго. Они должны прибыть обратно в Японию к концу следующего месяца, или чуть позже, — со скрытым интересом рассматривая собеседника, Гоемон продолжил. — Во всяком случае, я поставлю его в известность о сути нашего разговора, можете не беспокоиться. — Что ж, тогда приступим к самой сути, — кивнув, Казама спросил. — Полагаю, Вы знакомы с веществом под названием "Отимидзу" и его последствиями на организм человека? — Мне доводилось столкнуться с парочкой расэцу в Киото. Достаточно долго по всему округу ходила мольва о демоноподобных ночных тварях. — Этих существ плодит никто иной, как Юкимура Кодо, один из немногих выживших при истреблении восточного клана Юкимура. Он преследует свои собственные интересы — заполучить место в новом правительстве с помощью своего творения. Этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Такое положение вещей не только привлечёт за собой необратимые последствия, но и навсегда осквернит честь настоящих они. На данный момент его армия расэцу уничтожена. Тем не менее, судьба самого Кодо пока под вопросом. Я возьму на себе ответственность собственноручно позаботиться о нём, — бросив колкий взгляд на стрелка, выговаривая последнее предложение, блондин продолжил. — Однако, это решит лишь одну сторону проблемы. Чтобы устранить угрозу для всего демонического сообщества, необходимо коренное решение этого явления — обнаружить его первичный источник и предотвратить дальнейшую вытечку информации. — Абсолютно согласен, — деловито скрестив руки на груди, Химуро задумался ненадолго. — Что, собственно, требуется с моей стороны, господин Казама? — Ваш клан славился своими тесными взаимоотношениями с Западом, — поднеся стакан с дымящим напитком к губам, Тикагэ сделал небольшой глоток. — Есть достоверная информация касаемо происхождения сыворотки. Она попала в Японию с Запада, а именно, представляет из себя кровь западных демонов, модифицированная для принятия человеческим организмом. — Наш клан до сих пор сохранил крепкие связи на Западе, — с частичками гордости в интонации заговорил демон. — Я полагаю, нужно найти источник крови, используемой для сыворотки? — Именно, — блондин опустил чаван на поднос. — Позаботиться об этом нам будет несложно. Можете довериться мне, — уверил он, и немного подумав, вдруг добавил. — Позвольте спросить. Вы удостоверились в том, что кровь местных они не используется? — Разумеется. Мои люди периодически делают проверки, — чистокровный они бросил на него уверенный взгляд, таким образом подчёркивая своё достоинство. — Чтож, в таком случае, думаю, мы договорились, — отпив слегка остывшего чая, хозяин почтительно кивнул, удостоившись того же жеста в ответ. — Я повелю, чтобы для вас приготовили гостевые комнаты. — В этом не будет нужды. Мы не сможем задержаться на ночь, — заговорил светловолосый. — Благодарю за любезность. — Надеюсь, хотя бы не откажетесь от ужина, господа? Пока проводились приготовления к трапезе, хозяин поместья предложил гостям коротать время за партией го*. Как успел убедиться на личном опыте глава западных они, последний обладал невероятным стратегическим мышлением, тем самым являясь достойным соперником в настольных играх. Поэтому Кё, вызвавшись ему в противники, достаточно изумил блондина, ловко лавируя очередной дальновидный ход хозяина. Понаблюдав за парой партий, всё ещё взглядом сжигая в голове товарища дыру за недавнюю выходку, Тикагэ покинул зал переговоров, решив внимательнее изучить поместье. На вкус демона оно казалось достаточно приличным — повсюду сохранялись гармония, местами разбавленная правильным объёмом роскоши. Уже вскоре он оказался в чайном саду, невероятно прекрасном в вечернее время. Тем не менее, расслабляющий звук мирно текущей воды и стук сиакодоси не влияли на него: в душе чистокровного была настоящая буря. Теперь он был уверен — боги издевались над ним. Стоило ему найти удачное время и подходящий предлог, чтобы, наконец поддавшись порыву, добиться долгожданной встречи, и духу рыжеволосой чертовки не было. Внутри распирало от ярости к подобной несправедливости. С морем серьёзных проблем на его плечах, давящих тяжёлой ношей, он никак не мог сконцентрироваться. Неопределённость медленно сводила с ума. И когда терпение окончательно лопнуло, демон решился взять дело в свои руки. Он до сих пор боролся с последствиями своей ошибки оставить всё на произвол судьбы. Было пора разобраться со всем собственноручно, дабы наконец перестать терзать себя бесконечной чередой вопросов и предположений. И теперь, зайдя настолько далеко, сдаваться было поздно. Самолюбие бы не позволило — демон не привык, да и не умел отступать без бою. И проигрывать не доводилось тоже. Поэтому рассматривая небольшой тонкий свиток в руке, скорее напоминающий бумажную трубочку, закреплённую толстой красной лентой, светловолосый задумывался о своём следующем ходе. — Казама-сама, — цепочку его размышлений оборвал голос встретившего их худощавого брюнета. — Ужин подан. Прошу, следуйте за мной. Обернувшись, Тикагэ осмотрел его с ног до головы: молодой они хоть и был худощав, выделялся внушительным ростом — был всего-лишь на пол голову ниже него самого. Излишняя растительность на лице отсутствовала, и собранные в низкий хвост смоляные пряди открывали вид на достаточно мягкие, но мужественные черты лица. Юнцом его назвать было нельзя, да и необильный, но ощутимый рельеф тела говорила о неплохой физической подготовке. Он внимательно посмотрел посыльному в глаза. В них читалась стальная твёрдость. И демон мысленно улыбнулся находке. — Как тебя звать? — без прелюдий, в свойственной себе манере бросил блондин. — Джун, господин, — ровно, совершенно без колебаний ответил тот, слегка поклонившись. — Джун, — повторив его имя, Казама пробежался глазами по окружности, убедившись, что растительность в саду является надёжным прикрытием. — Мне нужна услуга. — Для меня большая честь быть полезным, Казама-сама, — без единой нотки фальши произнёс брюнет, приложив кулак к сердцу. — Умеешь держать язык за зубами? —придав интонации лёгкие нотки угрозы, чистокровный преодолел расстояние между ними, возвысившись над посыльным. Молодой демон уверенно кивнул, не отрывая зрительный контакт и даже не моргнув. — Так и поступишь, если имеешь честь, — слегка сузив глаза, он попытался словить в его взгляде хотя бы каплю колебаний. Последовал лишь очередной незамедлительный кивок. Тикагэ, довольный результатом, наклонился к его уху, протянув послание темноволосому они. С находкой он не ошибся. В таких случаях нужно было словить либо кого-то совершенно бесхребетного, дрожащего от одного угрожающего взгляда, либо кого-то невероятного стойкого в своих обещаниях. И второй вариант всегда бывал надёжнее, как показывал опыт. — Отдашь это твоей госпоже, когда она вернётся. Лично в руки, — выделив последнюю фразу, Казама выпрямился, и тем временем брюнет успел бесследно спрятать письмо. — Никто не должен знать о его существовании. Удостоившись очередного молчаливого кивка, чистокровный, мучительно медленно отстранившись, двинулся по направлению поместья, слыша отчётливые шаги за собой. Лишь почти добравшись до задней веранды, он остановился, бросив взгляд через плечо, заставив спутника последовать его примеру и замереть на месте. — Не люблю, когда меня разочаровывают, — ледяной тон прозвучал достаточно угрожающе, и кровавые глаза приняли золотистый демонический блеск.

***

Дополнительная информация *Битва при Тоба-Фусими — первая битва войны Босин. Состоялась 27—30 января 1868 года на южных окраинах Киото. *Битва при Хокуэцу — 29 Мая 1868 года армия княжества Нагаока столкнулись при Хокуэцу с войсками императора. Императорские войска понесли тяжёлые потери и временно отступили, но 8 июля новый отряд высадился с моря в тыл мятежникам и подожёг город Нагаока, что вызвало панику среди повстанцев, и в этот же день замок Нагаока был взят. *Битва при Кацунума — 29 Марта отряды повстанцев и императорских войск встретились возле города Кацунума. Под руководством Кондо Исами были всего 300 повстанцев против императорского трёхтысячного отряда, и войска сёгуната, потеряв 179 человек, отошли к городу Айдзу. *Отяд Сейхэйтай — после ухода из Шинсэнгуми, Харада Саноске и Нагакура Шимпачи образовали отряд противостояния вместе с Хага Гидо, сородичем последнего. В целом отряд состоял из около ста человек. В него входили бывшие вассалы сёгуна, солдаты Бакуфу, потерявшие свои отряды, и члены Шинсэнгуми, ушедшие вместе с Шимпачи. После сдачи Эдо в Апреле, они двинулись на север, помогая войскам старого правительства с сражениях. *Битва при замке Уцуномия — в Марте 1868 года двухтысячный отряд повстанцев под командованием Отори Кэйсукэ и Хидзикаты Тосидзо отправился в направлении замка Уцуномия. 10 Мая отряд начал штурм замка Уцуномия и захватил его. После неудачной попытки 11 Мая, императорские силы штурмовали замковые укрепления вторично 14 Мая, заняв их.