Gin Tatsu / Серебряный Дракон

Укрытие западных они ещё с древности находилось около вулканической горы Дайсэн*. С давних времён гора считалась священным пристанищем богов, поэтому простым смертным вплоть до правления династии Токугава доступ к ней был закрыт. Ступать на гору имели право лишь местные монахи сюгэндо* – это было безопасным убежищем, далеко от человеческих глаз. Пожилая полукровка, не издавая ни единого лишнего звука, словно стараясь быть невидимой, вошла в покои господина. Прислуга наверняка не смогла бы вспомнить, даже если бы изрядно постаралась, когда в последний раз видела хозяина в благополучном расположении духа. С нарастающей войной тот и так ходил мрачный, не желая глубоко погружаться в людские конфликты – долг клану Сацума всё же подразумевал частичное вмешательство. К концу осени всё ухудшилось – столкновение приближалось, напряжение нарастало с каждой секундой. А после отбытия кратковременных гостей из северного демонического клана разговаривать с ним вовсе стало невозможно. Глава казался подозрительно спокойным, и старушка Хироми, зная господина слишком хорошо, прекрасно понимала – подобное поведение было наиболее опасным, чем его привычная придирчивость. Чем больше тот держал всё в себе, тем опаснее становился: разрушительный взрыв мог произойти в любую секунду. Ещё ближе к середине Декабря хозяин отправил её обратно на запад, вместе с двумя стражами – в Киото уже было небезопасно. Сам демон покинул город сразу после первого столкновения воюющих сторон, вместе с кланом Сацума. С тех пор старуха его не видела, и хоть передышка была весьма кстати – хозяин её вымотал – полукровка никак не могла справиться с беспокойством. Женщина прекрасно ощущала – его терзал гнев, тщательно скрытый за абсолютным хладнокровием. Поэтому волновалась не на шутку – долгие годы, до их кончины, она заменяла ему мать и отца, который, хоть и гордился единственным наследником до дрожи, совершенно этого не показывал. И несмотря на колючесть, старуха полюбила его, как собственного сына. Теперь же, как и ожидалось, господин был весьма недоволен и мрачен. Сразу же после долгого, накалённого и изматывающего собрания со старостами и некоторыми высокочинными членами клана, он направился в свои покои и не выходил весь вечер. Чистокровный был невероятно недоволен положением вещей – раздражающих проблем хватало по горло, и в самый “подходящий” момент внутриклановые отношения накалились. И по сути, в течении длительного общего обсуждения, серьёзной причины так и не обнаружилось, что окончательно выводило из себя. Прислуги совершенно не завидовали тем, кто находился с ним на собрании, благодаря Каннон, что присутствовать не приходилось. Покидая комнату обсуждений, несчастные выглядели настолько потрясённо, словно увидели восставшего из мёртвых Сютэн Додзи*, хотя, как ни странно, на протяжении всей дискуссии хозяин даже не повышал голоса. Но в действительности светловолосый был готов разнести всех к чертям, отправить в тартарские глубины. Благо, к счастью для себя же, представители верхушки клана достаточно быстро взяли себя в руки с его приездом. Никто не ожидал такого внезапного возвращения главы. И эта внезапность возымела должный эффект. Сейчас он преспокойно курил излюбленное кисэру. Однако атмосфера вокруг него всё ещё содержала давящее напряжение. Пожилая полукровка без замедлений принялась разливать господину сакэ, не смея даже лишний раз пискнуть, дабы снова не пробудить в нём зверя. Тикагэ, в свою очередь, был достаточно отстранённым, плывя где-то на глубине собственных раздумий, хотя опустошал чарки с невероятной скоростью. Иногда, когда его глаза ловили старушку, хоть и смотрели сквозь неё, та задерживала дыхание от напряжения, не зная, куда деться. Её достаточно вовремя спас силуэт, оказавшийся у порога – такими темпами беднягу наверняка бы хватил приступ. Та, конечно же, была уверена, что вреда ей господин никогда бы не причинил – слишком уважал и ценил – но легче от этого не становилось. Тогда светловолосый соизволил повернуть голову к сидящему у входа достаточно молодому мужчине в чёрном хакама. Расчёсанные назад абсолютно белоснежные волосы длиной до затылка открывали вид на острые, грубоватые черты лица. Больше всего выделялись лисьи глаза насыщенно алого цвета, напоминающего запекшуюся кровь. Явившийся почтительно поклонился, не поднимая головы, пока хозяин не позволит. - Мэнэбу, у меня для тебя срочное поручение, - негромко, но чётко заговорил блондин почти сразу же. Полукровка выпрямился, встретившись взглядом с говорящим, и коротко кивнул, не проронив ни слова. Демон выделялся своей молчаливостью. Многие представители клана, и даже сама старушка Хироми, могли бы на пальцах сосчитать случаи, когда приходилось услышать его голос. Впрочем, это было неудивительным. Практически всегда лицо мужчины покрывала чёрная маска, позволяющая видеть лишь глаза и подбородок. Тем не менее, он был одним из самых доверенных главой лиц, несмотря на нечистоту крови. Беловолосый являлся правнуком легендарного лидера клана Фума, знатных ниндзя периода Сэнгоку, Котару Фумы*. Однако немногим было известно, что и сам лидер являлся полукровкой по отцовской линии, потому скрывал свою настоящую фамилию – Казама*. Мэнэбу, в свою очередь, не затерял способности своего племени – невероятную находчивость, быстроту, и умение оставаться совершенно незамеченным при любых обстоятельствах. И несмотря на то, что сам клан распался с началом правления Токугава, демон имел прямой доступ к его бывшим членам, являясь значимым авторитетом в шпионской сети по всей Японии, которую сформировали последние. Благодаря этим качествам, в добавок с абсолютной преданностью своему господину, для главы западных демонов он являлся бесценным. - Бери с собой всех своих. Найди Юкимуру Кодо… или его труп, - продолжил Тикагэ, сквозь зубы добавив. – Даже если придётся прочесать каждый уголок Японии. Последовал лишь тот же короткий кивок, и глубоко поклонившись, полукровка исчез из виду за долю секунды, прежде, чем молчаливая старая прислуга успела бы моргнуть. А к чистокровному вновь вернулось задумчивое выражение лица. Мысли несли его в совершенно другом направлении, и странное ощущение нахлынуло на него: впервые за свою жизнь он, хоть и без собственной воли, отдал право решения в чужие и, к тому же, женские руки, тем самым связав свои. И теперь оставалось лишь ожидать исхода. На родную землю Рейсэй наступила лишь ближе к середине Августа. Из-за неожиданно затянувшегося шторма в Южно-Китайском море пришлось остановиться в Гонконге на пару недель. Казалось бы, в этот раз на душе должен был царить абсолютный покой: попрощавшись со стариком Ватанабэ, ей теперь было куда возвращаться. Не было того тумана перед глазами – гадать, что её будет ожидать на родине, уже не было нужды. Временами произошедшее казалось сном, слишком невероятным, чтобы оказаться реальностью. Иногда рыжеволосой думалось, что стоит лишь проснуться, она вновь найдёт себя на пустых ночных улицах Киото в абсолютном одиночестве, или в качестве заложницы в штабе отряда Шинсэнгуми. В лучшем случае – в чайном доме ворчливой старухи, вынужденная терпеть её вечное недовольство, убивая пресные дни метясь между двумя совершенно разными мирами, так и не найдя своё место ни в одном из них. Оглядываясь назад, Рейсэй задумалась – насколько благоразумно было бросаться за незнакомыми себе призраками прошлого тогда, поддаваясь собственному упорству? Вероятность поймать какие-либо нити своего происхождения была ничтожна. И даже тогда, осознавая её ничтожность, она бросилась в тёмный омут без сомнений. Жалела ли? Вовсе нет. Скорее всего, получив второй шанс, поступила бы так же. И тем не менее, рыжеволосая не переставала изумляться – возможно ли такое везение? Думалось ей, в лучшем случае отыщет заброшенные могилы. Неужели судьба отступила, позволяя контролировать себя? Возможно, с первого взгляда можно было бы допустить такую возможность. Но нет. Размышления привели её к другому выводу – даже если, не решившись взять всё в собственные руки, она согласилась бы плыть по течению, корни всё равно бы вернулись к ней сами. Как ни крути, но судьба сделала бы всё по-своему. Ей предстояло лишь выбрать путь: плавный, без препятствий или сложный, запутанный и требующий жертв. Она выбрала второе – остальное было предрешено. И сейчас Рейсэй задавалась другим вопросом: если её в конце ожидал тот же исход, какого было истинное предназначение всего этого? Подсознание давно нашло ответ. И долгожданный покой на душе так и не наступил. После великолепного ужина, приготовленного умелыми руками старушки Чио, Рейсэй наконец смогла отлучиться в сад. Весь день прибытия обратно в Мацуэ прошёл в непонятной суматохе, и хоть он выдался достаточно насыщенным, а приём – невероятно радушным, девушка даже не почувствовала, как начало вечереть. Прошагав по каменной дорожке, с удовольствием вдыхая свежий цветочный аромат чайного сада, она направилась к озеру, заметив знакомый силуэт. Ожидавший её Гоемон, устремивший взор куда-то вперёд, на лёгкие волны, сразу же повернулся, расслышав негромкие шаги, и его губы тронула мягкая улыбка. - Выглядишь слегка… усталой, - с сочувствием заговорил тот, не переставая улыбаться, когда рыжеволосая подошла к нему ближе. - Настолько заметно? – иронично усмехнувшись, демоница подняла на него глаза, слегка сжав пальцами обёрнутую узорчатой бумагой коробку. – В течение дня не выпал случай отдать это тебе. - Что это? – с интересом рассматривая протянутую коробку, молодой глава бережно взял её в руки, и снова поднял взгляд на девушку. - Ты говорил, что самому никогда не доводилось побывать в Лондоне, - начала она, и заметив лёгкое изумление в янтарных глазах, добавила. – Подумала привезти тебе что-нибудь оттуда. - Рейсэй… - улыбка на губах чистокровного потеплела и расширилась. – Спасибо за заботу. - Это чайный набор самых популярных сортов в Англии: Дарджилинга*, Ассама*, и моего любимого Цейлонского чая с маслом бергамота, Эрл Грей, - несколько увлечённо продолжила рыжеволосая, и ненадолго замолчав, вздохнула, горько улыбнувшись краем губ. – Старик Ватанабэ его терпеть не мог, но всегда покупал для меня. Надеюсь, придётся тебе по душе. - Я попрошу Чио подать его завтра же, - Гоемон плавно кивнул, поглаживая ладонью плечо дальней родственницы. - Вижу, в тебе прибавилось живости, - слегка иронично, но совершенно без злобы, бросила демоница, встретившись с ним взглядом, и на губах демона появилась ухмылка. Со стороны озера подул приятный освежающий ветер, привлекая за собой шуршанье листвы. Обратив взор на уходящий в горизонт солнечный диск, Рейсэй ненадолго задумалась, и вдруг снова нарушила тишину. - Скажи, как обстановка в стране? Помнится, ты хотел, чтобы клан перебрался обратно на север. - Да. Но, видимо, придётся задержаться здесь дольше, чем подразумевалось. Сейчас на севере очень неспокойно, особенно в Ниигате, - посерьезнев, заговорил демон. – Мне пришли известия от господина Казамы о том, что в Хокуэцу в прошлом месяце был большой пожар. Пока неясно, какова будет ситуация даже после окончания войны, а она всё ещё в разгаре. - Господина Казамы? – изумлённо переспросила девушка, слегка сузив глаза, тем не менее молодой глава сумел уловить лёгкую нотку волнения в её интонации. - Западные демоны являются хорошим источником информации, - продолжил тот. – Наше сотрудничество уже в силе после его недавнего визита. Глава не мог не заметить едва ощутимое напряжение, сразу же окутавшее собеседницу. Ответа не последовало достаточно долго. Лишь отстранённо кивнув, рыжеволосая отвела задумчивый взгляд в сторону озера, помрачнев. - Что-то не так? – подождав немного, дабы убедиться, что та больше не собиралась нарушить тишину, снова заговорил Гоемон, внимательно всматриваясь в лицо девушки, слегка сжав пальцы на её плече. - Видимо, действительно устала от пути… Пожалуй, стоит отдохнуть, - она вернулась в реальность не сразу, механически выговаривая слова, и выдавив из себя неестественную слабую улыбку, кивнула ему, поспешно пошагав в сторону поместья, даже не предоставив возможность себя проводить. Химуро так и остался стоять у озера, всматриваясь в её отдаляющийся силуэт с задумчивым выражением лица. Быстрыми шагами направившись в свои покои, Рейсэй мысленно благодарила всех божеств за то, что по пути никого встретить не пришлось. С секунды своего возвращения побыть наедине удалось впервые, и только сейчас девушка чувствовала, как измотанность брала верх. Хотелось закрыться от всего мира, и отдохнуть без единой живой души вокруг. Пока она шла, озадаченный взгляд блуждал по древесине энгавы, скрипевшей с каждым шагом, и поэтому, добравшись до цели, рыжеволосая даже не заметила внезапно появившегося из тёмного угла брюнета. - Госпожа, - негромко, почти шёпотом подал голос тот, увидев девушку, собиравшейся раздвинуть двери в свои покои, и тем самым заставил её вздрогнуть и вытаращить на него глаза. – Простите… я Вас напугал? - Джун? – придя в себя не сразу, демоница глубоко вдохнула, внимательно рассматривая посыльного. Тот почтительно кивнул, но ответить не спешил. Суженные глаза молодого мужчины принялись тщательно исследовать окружность, в поисках чего-то, пока Рейсэй так и осталась смотреть на него с изумлением. Убедившись, что лишних глаз и ушей в поблизости не наблюдалось, брюнет вытащил небольшой тоненький свёрток из нагрудного кармана косодэ, протягивая его девушке. Та, одарив послание подозрительным взглядом, вопросительно взглянула на демона. Он лишь снова одобрительно кивнул, ни сказав ни слова, и когда рыжеволосая наконец забрала письмо, поклонившись, невероятно быстро удалился из поля зрения. Беззвучно задвинув раму за собой, Рейсэй поспешила зажечь окиандон, дабы сломать кромешный мрак в комнате. Осматривая аккуратно обмотанную лентой записку, она достаточно долго не решалась его прочесть – разум имел чёткое представление о её происхождении. Тем не менее, любопытство заставило нетерпеливо потянуть за конец ленты, обнажая её содержание. Девушка почему-то задержала дыхание, когда глаза упали на невероятно аккуратный, изящный почерк.

“Глушит шёпот кристальных волн Листва бамбука. А бурю в душе что заглушит? Поймать бы кицунэ, гулящей в ночи, И Сютэн Додзи – не остановит. Под последней рассветной луной Месяца девятого, появится ли? Иль не вернёт мне покой Шёпот волн кристальных, Глушимый листвой бамбука?”

Пробежавшись взглядом по строкам пару раз, Рейсэй прикусила нижнюю губу – её сразу же охватило лёгкое напряжение, перемешанное с изумлением. Подписи не было. Однако девушка прекрасно знала – это было дело кисти светловолосого дьявола, который никак не оставлял её разум в покое. И даже теперь, когда, казалось, всё вернулось на круги своя, когда жизненная буря перетекла в безмятежную реку, когда она упорно старалась отвлечь себя от мыслей о нём, ёкай снова напомнил о себе. А ведь сколько раз мерещился его сжигающий кровавый взгляд, наблюдающий за ней из ниоткуда. Сколько раз она просыпалась в холодном поту. Казалась, он и не собирался отпускать её. Почувствовав металлический привкус, девушка поняла, что прокусила губу до крови. Разум сразу перенёс её обратно в злополучный лес в ту лунную, безмятежную ночь. И на миг показалось, что на губах ощущается странный жар. Он охватил всё тело волной электричества. Рейсэй облизнула окровавленную губу, пытаясь отогнать ощущение его прикосновений. По телу прошлась дрожь. С раздражением скомкав записку в ладони, девушка тяжело вздохнула, пытаясь себя успокоить. Почему он не отпускал её? Почему она сама не могла освободить себя от мыслей об этом бесе? Не из-за злости сердце бешено колотилось в груди. А дьявол всё игрался с душой. К концу второй недели Августа Тикагэ наконец получил известия от Мэнэбу. Однако, сказать, что глава был недоволен, значило ничего не сказать. Ещё никогда его ищейки не задерживались настолько долго. Чаще хватало меньше месяца, иногда же – всего пары недель. На сей же раз от них не было слышно более полутора месяца. И действительно, Юкимура Кодо оказался на редкость изворотливой крысой. Тем не менее, долгое ожидание не осталось без плодов – его местонахождение было обнаружено. После событий в Эдо безумный лекарь скрылся в Нихонмацу*, на северо-востоке страны, приступив к созданию новых расэцу. Ждать дольше было нельзя – глава западных они решил отправиться в путь сразу же. И лишь незадолго до его отбытия пришло ещё одно безымянное послание. Нетерпеливо разорвав конверт, чистокровный принялся изучать содержимое в поисках чего-то. Однако, это было всего лишь уведомлением от темноволосого посыльного, твердящее о том, что его госпожа благополучно получила записку. Скрипя зубами, понимая, что время начало поджимать ещё сильнее вне зависимости от конечного исхода, Тикагэ отправился в путь с одной стальной мыслю в голове – во что бы то ни стало, успеть вернуться в столицу до конца первого месяца осени. Последние дни лета пролетели для Рейсэй в тумане, и к началу осени ничего не изменилось. Рыжеволосая едва смыкала глаз, постоянно перегруженная терзающими раздумьями. Вытолкнуть надоедливые мысли из головы казалось невозможным, и демоница попросту не знала, куда себя деть, словно сидя на иголках. Всякий раз, поддаваясь соблазну, перечитывая скомканную записку, которую почему-то всегда хранила при себе, необъяснимая злость охватывала её за неспособность взять себя в руки. И всякий раз, пытаясь от неё избавиться, дабы наконец угомониться, она останавливалась на пол пути: огонь свечки так и не дотрагивался до бумаги. В итоге, после длительной внутренней борьбы, Химуро наконец приняла тот факт, что обиды в ней, как таковой, уже не осталось давно, несмотря на свои упорные попытки закрыть на это глаза. Взамен этому была лишь тоска, странная, неконтролируемая тяга, от которой она так страстно надеялась избавиться со временем, отвлекая себя новой обстановкой. Возможно, с первого взгляда казалось – получалось великолепно. Тем не менее, это была лишь наглая ложь. И сейчас виновник выбросил все её старания к чертям, одним лишь упоминанием о себе снова начав пожар в груди. Но это была лишь одна сторона проблемы. Если переступить через собственную гордость, приняв нахлынувшие, вернее, так и не угасшие чувства она бы смогла со временем, то с другой стороны проявлялся наиболее важный аспект. По сути, своё положение в клане многим обязывало. В первую очередь – самим его будущим. Количество выживших представителей было ничтожно мало, а именно женщин можно было бы посчитать на пальцах одной руки. Из всех троих одна уже была не в состоянии продолжить род, а вторая не имела должной родословной, хоть и являлась чистокровной. По крайней мере, подходящей кандидаткой хранительницы клана не являлась. А положение самой Рейсэй было предрешено чуть ли не с самого рождения. Разумеется, в таких условиях, дабы родословная Химуро не угасла, представителям клана пришлось бы вступить в отношения с другими демонами, тем не менее, позиции девушки это касаться не могло – она являлась единственной возможной пассией для главы по уставу, и единственной в состоянии дать клану достойного наследника. И сейчас в воздухе висел вопрос: смогла бы она поставить под вопрос будущее и благополучие целого клана? Однако, и это было не самым главным. Всю свою жизнь Рейсэй находилась вдали от ужаса, пережитого остальными, от опасности, нависающей над головой, несмотря на собственный горький опыт. Правильно ли было отвернуться от клана сейчас, не успев толком сделать для него что-либо значимое? И самое главное, от человека, которому она обязывалась жизнью. Который оказал ей невероятную заботу, дарил лишь теплоту и покой. От человека, которого она ценила всем сердцем, который стал ей невероятно дорог, и благополучие которого волновало её словно своё собственное. От человека, который все эти годы в одиночку тащил на своих плечах тяжёлую ношу лидера, не успев даже подлечиться изнутри самому, пока её не была рядом, чтобы разделить с ним этот груз и помочь зализать раны. Смогла бы она отвернуться от него, поставив крест на всё, ради чего он все эти годы изнурял себя, не жалея? Вряд ли. Рейсэй искренне хотела наконец видеть молодого главу счастливым, и в её глазах он бы выглядел счастливым лишь увидев, как клан снова твёрдо стоит на ногах. Она попросту не могла, не имела права позволить его усилиям кануть в лету. Возможно, не смогла бы подарить ему сердце, но она была готова заставить себя забыть о собственных чувствах, и стать ему надёжной опорой, спутником жизни и доверенным другом, подарить заботу и тепло, если того требовало его благополучие. Потому каждый вечер, возвращаясь в свои покои и по привычке перечитывая послание, она, больно кусая губу, сжимала его в кулаке, в смятении, пытаясь угомониться. И понимая, что совершенно не готова прощаться, через силу твердила себе, что не поддастся соблазну, словно это было заклятием, которое поможет забыться. С наступлением третьей недели Сентября небеса покрылись тучами, наконец одарив Мацуэ лёгким дождём. Рейсэй становилась мрачнее с каждым днём, хоть и внешне это практически не ощущалось. Выдавали лишь постепенно пустеющий взгляд и временами неестественная улыбка. Переждав ещё одну неделю, а то и несколько дней, можно было бы перестать терзаться, ибо добраться до столицы вовремя за такой короткий срок было бы уже невозможным даже в случае острого желания – из Мацуэ корабли не плыли, пришлось бы ехать верхом. И тогда можно было бы проглотить душащие чувства хотя бы со спокойной совестью. Тем не менее, от этого легче не становилось – скрипя зубами, Рейсэй коротала дни, понемногу убиваясь изнутри. С тяжёлым сердцем покинув комнату, рыжеволосая совершенно бесшумно зашагала по энгаве, направившись в покои молодого главы на привычное чаепитие, признаваясь себе, что сейчас это действительно было необходимо, как воздух. Оно стало их маленькой традицией со времён начала своего проживания в поместье, и девушка искренне её ценила. Без разницы, проходил ли вечер в полном спокойном молчании или был наполнен беседой, в компании главы демоницу окутывало приятное расслабление. И сейчас нужно было отлучиться от самой себя – побывать в одиночестве долгое время становилось невыносимым. Поэтому, повернув за угол, она слегка прибавила шагу, когда слух уловил женские голоса неподалёку. - Ты не понимаешь, что говоришь, дитя! – послышался сердитый и одновременно обеспокоенный голос госпожи Чио по ту сторону рисовой бумаги. - Прекрасно понимаю! И Вы тоже понимаете! – последовал более бархатный, а в интонации читались обида и лёгкая ярость. – Это просто несправедливо! - Сора, замолчи! – слегка подняла голос старушка, пытаясь угомонить молодую демоницу. - Я устала молчать, Чио-сама, устала! – возбуждённо сжимая кулаки, зарычала та, словно израненный зверь, тяжело дыша. – Это я была с ним все эти годы! Я поддерживала его, дарила тепло… а что сделала она? Клан давно не прежний, зачем именно она должна быть рядом с ним? - Так положено уставом, пойми же ты наконец! - слегка растерявшись на секунду, женщина постаралась придать своему голосу уверенность. - Так будет лучше. - Лучше для кого? – злые слёзы начали душить говорящую, но она так и не позволила им скатиться по щекам, сжимая губы, и затихнув ненадолго, негромко добавила, вздохнув. – Никто никогда не сможет полюбить его, как я… Никто так и не заметил, как бесшумно отодвинулись сёдзи, и как силуэт рыжеволосой возвысился в проёме. Лишь когда, подняв взгляд, старуха кардинально изменилась в лице, слегка побледнев, девушка с опаской обернулась, и увидев демоницу, вздрогнула от неожиданности, замерев на месте. - Госпожа! – достаточно быстро пришла в себя женщина, сразу же бросившись к вошедшей, глубоко поклонившись. – Молю, не делайте поспешных выводов. Это не… - Чио, Вы не могли бы выйти? – прервала её Рейсэй, невероятно безмятежным, ровным голосом. - Но, госпожа… - постаралась было возразить та, но уловив твёрдый отрицательный взгляд говорящей, сдавленно кивнула и медленно, словно стараясь тянуть время, пошагала к выходу. - И ещё… - не оглядываясь, вновь окликнула её девушка, когда старуха уже перешла порог. – Будьте добры, задвиньте за собой раму. И, зная Вашу привычку, попрошу отойти от дверей хотя бы на двадцать кэн. Сжав губы, женщина одарила светловолосую обеспокоенным взглядом, и тяжело вздохнув, нехотя оставила их наедине. В воздухе повисло напряжённое молчание, и тянулось оно бесконечно медленно, разбавленное лишь звуком отдаляющихся шагов. Под пристальным суженным взглядом разноцветных глаз, Сора задержала дыхание в ожидании, не смея проделать лишнее движение. Когда же шаги наконец стихли, рыжеволосая начала подходить к ней, что заставило прийти в себя и глубоко поклониться, крепко сжав веки. - Выпрямись, - раздалось уже над головой, и блондинка без замедлений, хоть и с лёгкой опаской, поднялась, встретившись взглядом с говорящей. Рейсэй прекрасно видела – девушка была напряжена до предела, тем не менее, держалась весьма достойно, и лишь лазурные глаза слегка выдавали её беспокойство. Но, как ни удивительно, ни капли страха разглядеть в них было нельзя. - Я терпеть не могу ложь, поэтому потребую лишь правды, - стальная интонация заставила полностью выпрямиться. – Что ты испытываешь к Гоемону? - Я… люблю его, госпожа, - после недолгого молчания наконец ответила девушка, твёрдо, уверенно, не отводя взгляд. – Больше жизни. Покорная и мягкая снаружи, светловолосая показалась достаточно храброй изнутри. Химуро ожидала лицемерия, лжи, оправданий, однако нашла в её взгляде лишь искренность и прямоту. Сора стояла с гордо поднятой головой, с такой решимостью в глазах, словно достойный самурай, собравшийся совершить сэппуку. И в них не было ни наглости, ни страха, лишь сырая, чистая прямота. - Смогла бы ты сделать его счастливым? – так же холодно продолжила демоница, сжигая девушку взглядом, словно испытывая её выносливость. Щекотливый вопрос был несколько неожиданным, застав её врасплох. Рейсэй же с нетерпением ожидала её ответа, гадая про себя, растеряет ли свою честность, предпочитая солгать и выкрутиться лестью, или не побоится высказаться? - Его счастье – моё счастье. Я бы всё для этого отдала, - ответ не заставил ждать себя долго, а в голосе говорящей не было и капли колебания. Внезапно выражение лица рыжеволосой смягчилось. И только сейчас она мысленно подтвердила давно крутившиеся в голове сомнения. Лишь слепой бы не заметил, с какой нежностью молодой глава смотрел на голубоглазую демоницу, хоть и превосходно скрывал это за своей сдержанностью. Если же поначалу это казалось лишь заботой, сейчас цельная картина вырисовывалась на глазах. То, как они незаметно обменивались взглядами. То, как оба слегка напрягались в её присутствии. Это не могло быть обыкновенным совпадением. Неожиданно для блондинки, Рейсэй взяла её ладони в свои, крепко сжав, заставив расширить глаза от изумления и одарить себя непонимающим, растерянным взглядом. - Тогда сделай его счастливым, - едва заметная улыбка тронула уголок её губ, приводя девушку в чувства. – Так, как не смогу я. - Гос… госпожа! – в оцепенении, Сора не отрывала от неё ошеломленный взгляд, пока глаза вновь начали наполняться влагой, и промолчав в растерянности некоторое время, словно пытаясь убедиться в услышанном, сжала её руки крепче. – Жизнью Вам клянусь! Мягко кивнув, рыжеволосая отпустила её и, ни слова не сказав, медленно пошагала к выходу, и даже задолго после её исчезновения из виду голубоглазая демоница стояла неподвижно, позабыв как дышать. Молодой глава уже давно ожидал девушку в своих покоях. Когда же её тень показалась за изображением цветущей сливы на раздвижных дверях, демон отложил кисэру на подставку, затянувшись в последний раз. При виде Рейсэй губы сразу же расплылись в почти неприметной, но невероятно тёплой улыбке. Та, бесшумно зашагав к центру комнаты, одарила его ответной, устроившись рядом с главой, на дзафу. - Ты задержалась, - с лёгкими нотками беспокойства в интонации заговорил Гоемон, обратив заинтересованный янтарный взор на вошедшую. - Прости, - заметив, что чашка демона уже пустовала, рыжеволосая потянулась за фарфоровым чайником. Разливая ароматную тёмно-янтарную жидкость в чаван, девушка почувствовала, как лёгкий, невероятно приятный аромат бергамота наполнил воздух сразу же, и мысленно улыбнулась. Но стоило снова посмотреть на главу, как в груди потяжелело. Демон выглядел совершенно безмятежным – из глаз текла лишь теплота. Однако Рейсэй не была слепа – он попросту мастерски умел скрывать истинные чувства. И лишь мысль о том, что чистокровный был готов пожертвовать собственным счастьем ради благополучия клана, почему-то печалила её. Зарыть собственное сердце глубоко в груди смог бы не каждый. И он выбрал, без колебаний. Снова. Задумавшись, демоница спросила себя: за всю свою жизнь сделал ли он что-нибудь для себя? Ответ был отрицательным, и даже напрягаться не приходилось. А ведь она была уверена – сам он никогда этого не примет. Жертвовать ради своих подопечных – призвание лидера. И он не привык жить по-другому. Для рыжеволосого это было в натуральном порядке вещей, а собственные терзания – лишь незначительным побочным эффектом, с которым он обязывался разобраться самому. Ещё Рейсэй была уверена в одном. Он бы никогда не опустился до предательства, даже храня в груди чувства к другой женщине. И её восхищала его сила воли, готовность выбросить собственные интересы в лету ради того, чтобы оставаться достойным лидером. По этой же причине демоница страстно желала, чтобы молодой глава хоть раз в своей жизни был счастливым. Хотелось освободить его от того бремени, которое носил на своих плечах в одиночку. Не только потому, что затрагивались и её собственные чувства, нет. Скорее всего, при любом раскладе она бы поступила так же. И, по сути, до сих пор находилась рядом лишь по одной причине: видя в благополучии клана его счастье, демоница не осмеливалась всё разрушить. Но теперь картина кардинально изменилась перед глазами – в действительности, его личное счастье крылось вовсе не в этом. - Ты больно задумчивая, - привёл её в реальность бархатный баритон. Отпив немного горячего чая, Гоемон опустил чаван обратно на поднос, снова посмотрев на девушку. Однако та не поспешила ответить, подняв на него непонятный взгляд. Глава, собирался было, сказать что-то ещё, когда она внезапно потянулась к нему, беря мужественное лицо в свои ладони. Прежде чем тот успел бы отреагировать, рыжеволосая слегка наклонила его голову, впившись в губы демона неожиданным поцелуем. Тот застыл на месте, расширив глаза, но не спешил её отталкивать. Тем не менее, сама Рейсэй отступать не собиралась, продолжая душить его тёплые губы своими. Наконец ощутилось, как напряжение отпускает тело молодого они, и тот прикрыл глаза, мягко, ненавязчиво обняв её за плечи. Однако, сколько бы не было тепла в этом жесте, отсутствовала искра. Поэтому так же неожиданно прервав поцелуй, демоница слегка отстранилась, всё ещё поглаживая большими пальцами его скулы. Открыв глаза, глава одарил её затуманенным, несколько растерянным взглядом, сжав пальцы на её плечах, шумно вдыхая. - Что ты почувствовал? – одарив его пристальным взглядом, таким, словно смотрела прямо в душу, негромко спросила девушка, не позволяя ему отвести взор. Всё ещё в оцепенении, демон не смог ответить сразу же, изумлённо разглядывая её. Напряжённая тишина затянулась, но ни один из них так и не проделал лишнее движение. - Будь честным с самим собой, - шёпотом, словно читая заклятие, вновь заговорила Рейсэй, ощущая его горячее, сбившееся дыхание на собственных губах. - Ты мне дорога… - искренне начал тот, но запнулся на секунду, словно колеблясь, и на секунду отвёл взгляд. - Но не так, как женщина дорога мужчине, - за него продолжила девушка, слегка сжав пальцы на его скулах, словно пытаясь привести в чувства. – Ведь так? - Рейсэй, я… - Я вижу, как ты смотришь на неё, - уголки губ затянулись в мягкой улыбке, когда рыжеволосая вновь заставила посмотреть на себя. – На меня ты никогда так не смотрел. Зачем же мучаешь себя тогда? Я не смогу позволить тебе загубить собственное счастье. Ты его заслуживаешь, как никто другой. Внезапно, не сказав ни слова, Гоемон резко прижал её к себе, заключив в крепкие объятия. Положив подбородок ей на голову, одной рукой прижимая демоницу к себе, он зарылся пальцами в распущенные медные волосы, слегка поглаживая. Молчание снова взяло верх, однако на сей раз оно было невероятно уютным, без капли напряжения. Они просидели так достаточно долго, неподвижно, словно не смели даже дышать, дабы не разрушить идиллию. - Разве сама… не делаешь то же самое? – наконец промолвил глава, не отпуская девушку. - Ты знал… - прикрыв глаза, Рейсэй вздохнула, улыбаясь краем губ. - Конечно знал. Я ведь не слепой, - усмехнулся тот. Рыжеволосая подняла на него взгляд, полный безмерной признательности, и замерев на секунду, приподнявшись на колени, обняла демона за шею, прижимаясь к нему крепче. Гоемон лишь обвил руками её талию, положив подбородок ей на плечо и шумно выдохнув с облегчением. - Спасибо, - прошептав в ухо, чистокровный немного отстранился, улыбаясь. Не в силах двинуться с места, Рейсэй долго смотрела на него, не моргая, словно пытаясь сказать что-нибудь ещё. Но молодой глава лишь одобрительно кивнул, не переставая мягко улыбаться, и того было достаточно, чтобы всё понять. Поэтому снова взяв его лицо в свои ладони, демоница чувственно коснулась губами его скулы. И вскоре её силуэт исчез из виду. А Гоемон всё смотрел на изображение цветущей умэ, с умиротворённой улыбкой на губах. Мрачная ночь накрыла Нихонмацу. Тонкая лента новолуния едва разбавляла кромешную тьму на безлюдных улицах. В гробовом молчании иногда слышался лишь угрожающий свист неожиданных порывов осеннего ветра. В тени заброшенных зданий возвышался одинокий мужской силуэт. Уловив слабое лунное сияние, металл его клинка зловеще просверкал во мраке. Одним изящным движением взмахнув с лезвия лишние капли багряной крови, он со свистом погрузил его обратно в саи. Багряные глава, словно высосавшие кровь жертв, пробежались по беспорядочным кучам изуродованных тел вокруг. Земля, стены, абсолютно всё было забрызгано тёмной, вязкой, абсолютно отвратительной запекшейся кровью. Воздух пропитал в себя весь металлический смрад. До мельчайших деталей изучив окружность, демонический взгляд остановился на свежем, обезглавленном трупе под ногами. Из сосудов ровно отрубленной шеи всё ещё сбивчиво текла липкая алая жидкость, образовав лужу под туловищем. И дорожка, текущая из лужи вела к валявшейся неподалёку лысой голове. В расширенных, утративших золотистый блеск, глазах убитого лишь секундами ранее застыла жизнь. С отвращением вздохнув, демон одним лёгким движением пальца вытер тонкую полоску чужой крови с лица, и отвернувшись пошагал прочь. Вскоре его силуэт исчез в тени, и даже новолуние было не в силах его отыскать. Задумчивым взглядом рассматривая покрытое тучами небо, пожилой матрос, не без труда подняв массивный ящик, недовольно бурча что-то себе под нос, пошагал по старой промокшей деревянной доске, которая с тяжким скрипом грозилась сломаться в щепки в любую секунду. Разгрузив ящик на берег, старик тяжело вздохнул, пробежавшись глазами по беспокойным морским волнам. Снова надвигался шторм, сомнений не было. Тем не менее обстановка в городе не походила на поведение моря. После событий в Уэно, жизнь в Эдо вошло в обычное мирное русло: война уже двинулась на север. Мужчина собирался было уже вернуться обратно на покачивающийся торговый корабль, когда услышал шаги за спиной. Обернувшись, тот узрел силуэт светловолосого высокого японца в западных одеяниях, на вид весьма дорогих. Вид у незнакомца был достаточно угрожающий, и матрос так и замер в ожидании, не смея двинуться с места. - Отведи меня к твоему капитану, старик, - подошедший не стал церемониться, моряк сразу понял: тот явно спешил. Поэтому лишь коротко кивнув, пошагал к кораблю, заставляя его последовать за ним. Члены экипажа почему-то сразу перестали заниматься своими делами, когда светловолосый поднялся на корабль со стариком. А демон совершенно игнорировал их изумлённые любопытные взгляды, словно рядовую уличную грязь, быстрыми шагами следуя за сопровождающим его пожилым моряком. Вскоре они добрались до каюты главаря, и тот постучался в тяжёлую деревянную дверь. Получив разрешение, он поспешил её отворить, пропуская перед собой незваного гостя. Вскоре матрос удалился, оставив мужчин наедине. - Чем могу помочь, господин? – с подозрением, но не без опаски осматривая светловолосого демона, поинтересовался тот, встав с места. - Мне нужно в столицу. Бери курс в Нагою*, - бросил тот, показав небольшой мешочек в руке, наполненный монетами. - Сейчас даже умалишённый не полезет в море! - отрицательно покачал головой мужчина в оцепенении, сбивчиво болтая руками. – Снова надвигается шторм, воды неспокойны. Я не самоубийца! - Да неужели? – в интонации главы западных они прошёлся опасный холодок, и мужчина даже пискнуть не успел, как острие лезвия остановилось на опасном расстоянии от его глотки. Капитан, с застывшим ужасом в расширенных глазах, замер на месте словно статуя, страшась даже дышать. А незваный гость, видимо, совершенно не шутил, и конец клинка уже упирался в смуглую кожу шеи. Сама же кабинка была невероятно тесной – он достал бы несчастного с любого угла. Нервно сглотнув, мужчина поднял дрожащие руки вверх, в немой просьбе убрать оружие. Однако, это не удовлетворило блондина, и тот лишь угрожающе сузил глаза. - Хорошо, хорошо! – слегка заикаясь от нахлынувшего ужаса, доводящего до дрожи в мозгах костей, тот растерянно кивнул, сжавшись спиною к стене и крепко захлопнув веки. Вскоре он перестал чувствовать холод от упирающегося в глотку лезвия, услышав звон в мешочке, небрежно кинутого на стол, пока несколько золотых монет выкатились из него, рассыпавшись по полу. Открыв глаза мужчина разглядел широкую спину незнакомца, который направился к выходу. - Отплываем сейчас же, - напоследок сухо бросил тот, не оборачиваясь, и бесцеремонно покинул каюту. Был глубокий вечер последнего сентябрьского дня, когда Рейсэй добралась до Киото. Взмыленную от изнуряющего пути лошадь пришлось оставить у одного весьма добродушного старого конюха: пробраться через вечернюю толпу на другой конец столицы с ней было бы невозможным. Разумеется, можно было бы объехать, но почему-то больно захотелось пройтись по знакомым улицам, посмотреть на город. Везде бросались в глаза красные листья веерного клёна. В своих оживлённых районах ночная столица была такой же яркой, какой запомнилась демонице. Те же яркие фонари везде, вечно спешащие куда-то люди. Разнообразные ларьки на каждом углу: особенно запомнились благовонья ароматного мыла. Киото кипел жизнью, словно все уже позабыли о войне. Словно она прошла мимо этого места. А ведь всё началось со столицы… К тому времени, как рыжеволосая добралась до северной окраины города, неполная луна уже вовсю освещала ясное ночное небо. Густая бамбуковая роща дурманила свойственным лишь себе свежим ароматом. В глухой тишине Рейсэй не слышала даже собственных нетерпеливых шагов. Странно, с какой лёгкостью ноги несли её в сторону озера, словно прекрасно помнили дорогу. И вскоре послышался тихий шёпот безмятежной воды. Выйдя к пруду она никого не обнаружила. Её поприветствовало лишь кристальное озеро – оно было таким же чистым, как в ночь побега из штаба Шинсэнгуми. Словно никто и не тонул в нём, испачкав чистую воду собственной кровью. От воспоминаний лёгкая дрожь прошлась по телу. И некоторое время она простояла, словно зачарованная, не решаясь сдвинуться с места. Однако вскоре ноги сами понесли её к воде. Вглядываясь на лунное отражение на чистой поверхности, Рейсэй жадно вдохнула прохладный воздух, прикрыв глаза. Дурное предчувствие почему-то лезло в разум. Последний рассвет девятого месяца уже давно прошёл. Она прекрасно знала, что опоздала. И вдруг демоница задалась вопросом: а правильно ли поняла послание на самом деле? Может и вовсе ошиблась? Пока разум терзался, рыжеволосая всё продолжала упорно стоять у воды, обратив опустевший взгляд куда-то вперёд. Словно ноги приросли к земле. Она не знала, чего ждала. Но уйти не хватило сил вплоть до самого незаметно наступившего рассвета. Когда робкое первое сияние солнечного диска показалось за листвой, разбавляя душащий ночной мрак, демоница с хрустом сжала кулаки, прикрыв глаза. Оставаться дольше значило лишь продолжать себя терзать – это место давно не приносило ей прежнего успокоения, только дурные воспоминания. И лишь бросив прощальный взгляд на безмятежное рассветное озеро, она почувствовала чужое присутствие, и, отвернувшись, задержала дыхание. Перед ней возвышался сам дьявол, забравший её покой. Именно такой, каким мерещился ей ночами, лишённых сна. Только теперь он был облачён в западные одеяния: тёмно-фиолетовая шинель, плотно облегающая мужественное тело, превосходно подчёркивала всего его изгибы, и от этого демон казался ещё выше, шире в плечах. Чистокровный дышал тяжело – плотная ткань не позволяла груди свободно подниматься и опускаться. А в кровавых глазах играло странное изумление. Оба замерли на месте, неподвижно. Встретившись с ним взглядом Рейсэй почувствовала странную электрическую волну по всему телу, и дыхание совсем сбилось к чертям. Сжигая друг друга глазами, ни один из них не осмеливался нарушить идиллию. Слышался лишь шёпот кристальных волн, глушимый листвой бамбука. - Тикагэ… - наконец полушёпотом выдохнула рыжеволосая, не отрывая от него глаз. Этого хватило, чтобы демон вернулся в реальность. Одним резким рывком кинувшись к ней, как хищник кинулся бы к добыче, он обхватил её шею пальцами, притягивая девушку к себе. - Молчи! – нетерпеливо взяв тёплые губы в плен своих, Тикагэ принялся целовать её настолько жадно, словно от этого зависело его существование. Дыхание сразу же прекратилось. Но ответ не заставил себя долго ждать. Податливо прижавшись к нему всем телом, послав все лишние мысли к ёкаям, Химуро запустила пальцы в шелковистые пшеничные волосы, вцепившись ногтями свободной руки чистокровному в плечо. Бессовестно сминая её губы, демон обвил рукой гибкую талию, всё ещё прижимая её к себе за затылок, словно страшась отстраниться. Словно будучи убеждённым, что если отпустит, мираж сразу растворится в воздухе, оставив его ни с чем. Но ощущения были слишком реальны, чтобы принадлежать иллюзии. Её горячее дыхание, теплота женского тела, невероятный аромат, бешеное сердцебиение – это не могло быть миражом. Иначе он был сошёл с ума. Между лихорадочными, голодными поцелуями едва хватало времени, чтобы глотнуть воздуха. Но было наплевать. Тикагэ практически не дышал, пока покусывал девичьи губы. А она лишь поддаваясь его напору, принимала каждое жадное прикосновение, лишь прижимаясь к нему сильнее, едва успевая дышать самой. Лишь на мгновение чистокровный дал ей возможность на глоток свежего воздуха, но заговорить девушка снова не успела. - Молчи! – словно умалишённый возбуждённо зарычал тот, шумно выдохнув ей в опухшие губы, снова повторив страстным шёпотом. – Молчи… И вновь принялся терзать желанные губы, словно бездушный тиран. Лишь сейчас в дикости его ласк и прикосновений ощущалась чувственность и тоска. И демон не отпускал её долго, неспособный насытиться. С неохотой наконец оставив заметно покрасневшие губы в покое, он выпустил из груди приглушенный животный рык, прижавшись своим лбом к её, прикрыв глаза и тяжело дыша, всё ещё сжимая пальцы на женственной шее. Отчётливо слыша, как неритмично бьётся сердце рыжеволосой, он ощущал, как в груди начинался пожар. И долго всматривался в сводящие его с ума глаза, словно пытаясь в них утопиться. Вскоре, слегка отдышавшись, оставив мягкие, осторожные поцелуи от её скулу к виску, он, наклонившись, прикоснулся разгорячёнными губами к бледной шее, провёл по нежной коже кончиком острого носа, опускаясь к ключицам. И положив подбородок ей на плечо, зарывшись носом в медные волосы, жадно вдохнул их аромат, словно одурманенный прикрыв глаза. Слыша под ухом его шумное дыхание, и чувствуя, как острый подбородок упирается в плечо, Рейсэй принялась поглаживать его светлые волосы, пропуская их между длинными пальцами, умиротворённо опустив веки. В груди наконец восцарил странный покой. - Имей ввиду, пути назад не будет, - вдруг невероятно твёрдо прошептал ей в ухо Тикагэ, прижимая демоницу к себе всё сильнее, словно собственник. – Если пойдёшь со мной... уже не отпущу. - Спустись ты даже в ад, затащишь меня с собой, - горячее дыхание заставило мурашкам пробежаться по телу, а губы рыжеволосой растянулись в ироничной улыбке. Словно это была сделка с дьяволом. И она попалась в его ловушку, без возможности на спасение. Но кому было нужно это спасение? Солнечный диск давно оторвался от горизонта, но на небе всё ещё виднелась рассветная луна. И вновь в мирной тишине послышался шорох бамбуковой листвы. Демонические глаза заблестели золотом – его губы тронула истинная дьявольская улыбка.