Милые кости

Чувствую напряжение. Чувствую десяток пристальных взглядов. И краем уха слышу: - Интересно, сколько она весит, эта дылда? Сглатываю. - Да-а, с её-то ростом: сто семьдесят шесть. Знаешь, мне даже её жалко: все опять начнут насмехаться над ней, - да неужели. В кои-то веки я вижу сострадание. Холодно, мурашки бегут по телу, а руки начинают трястись. Я стою в одном лишь белье, а медсестра зло смотрит на меня, словно хочет просверлить дыру во мне. - Да вставай ты уже, хватит на них смотреть, – не очень приятная женщина. Не отрываю глаз от самой ненавистной вещи в жизни любой девушки: весы. Вновь сглатываю и встаю на них: мурашки вновь пробирают всё тело от холодной поверхности. Стрелочка колеблется от сорока до пятидесяти. «Люсь, ты же ведь сильная, ты справишься со всем», – сказала мне Леви перед этим медосмотром. Всё верно, я справлюсь… Стрелочка останавливается и показывает на 44. По кабинету сразу пошли смешки и шёпот. Глубоко выдыхаю. Мне просто стоит потерпеть ещё месяцок, и всё вновь утихнет. - Останься после медосмотра у меня: будет маленький разговор. Заканчивается первая пара. Выхожу из кабинета, и вот, начинается. Кто-то специально громко говорит, кто-то перешептывается вместе с друзьями, а кто-то просто глазеет на меня. Чем я им не угодила? Люди бывают разные. Так пусть не смотрят на меня, и всё. Разве им так важна моя судьба? «Какая же она худая…» «Да она скоро сдохнет, ничего не останется». «Она прям как живой скелет». «Но ты посмотри, какие у неё сиськи. А как я худею, так у меня всё пропадает. Вот же стерва». Интересно, когда же я смогу вам отрезать ваши грязные языки? - Люси, слышала, тебя могут отправить в больницу, – внезапно подходит Эльза, и, благодаря ей, я очнулась от своих мыслей. – Может быть, ты всё-таки согласишься на моё предложение? Ведь если мы с тобой пойдём таким путём, то от тебя отстанут. Что ж, всё верно. Я накачаю мышцы, наберу вес и никуда не залягу. Ну а вдруг мне понравится в моём «новом теле». Достаю из шкафчика учебники для следующих предметов и закрываю его. - Спасибо Вам за понимание, я, пожалуй, соглашусь, – и кто бы что ни говорил, она очень добрая. Но тут всё прервалось пронзительным звонком, означающим начало новой пары. - Ох уж эти перемены по десять минут, никто толком не успевает из кабинета в кабинет перебежать. Скажешь, что это я тебя задержала*, но если что, я подойду к преподавателю и объясню ему всё, – уходит и улыбается напоследок. А заодно улыбаюсь и я. Свист чайника раздаётся на всю квартиру. Люси выключает газ, и свит затихает, в то же время открывается дверь из спальни матери. - Доброе утро, дорогая, – у Лейлы работа длится допоздна. И возвращается женщина лишь к поздней ночи, когда дочь уже спит. А отец и вовсе постоянно в командировках. – О-о, сегодня на завтрак панкейки? Прекрасно, – и толком-то они с дочерью не общаются. Поэтому, когда они целуют Люси, она ничего не чувствует: ни теплоты, ни добра – просто ничего. - Доброе, – нисколечко не доброе. Видеть её Люси уже отвыкла, и радости находиться с ней за одним столом не появляется. Повисла тишина, и эту тишину разбавляет лишь постукивание лопатки о сковороду. Завтрак готов. Люси аккуратно выложила на тарелочки панкейки: Лейле четыре, и один себе. Ведь нужно хоть с чего-то начинать нормально есть. Мать удивлённо приподняла брови: она знала, что дочь сидит на диетах, но ей было всё равно, так как это жизнь самой Люси, и что она хочет делать со своим телом – пусть то и делает. Лишь бы не портила репутацию матери и отца. Просто спустя столько месяцев голодовок решила съесть что-то более калорийное – это странно. Люси заметила её реакцию и решила прервать тишину, хоть она и знает, что последует после этого разговора: - Как раз об этом я и хотела поговорить, – девушка переводит взгляд с блинчика, разрезанного на маленькие части, на свою мать. Кладёт вилку и нож на тарелку и продолжает начатый разговор: – Мне сказали, что если я не начну набирать вес в течение двух недель, то вызовут родителей к директору, а затем положат в больницу. Лейла прекратила есть, закусила нижнюю губу и прикрыла глаза: она всегда так делает, когда слышит неприятную новость, видимо, это помогает собраться с мыслями. - Детка, ну ты знаешь: я не люблю такие разговоры за трапезой, – как бы тянущимся голосом проговаривает она. – Почему ты меня не слушаешься? - Но, мам, ведь тебя почти нет дома, а я думаю, это нужно было бы сообщить в реальности, а не по телефону. - Да, конечно, – кивает головой, массируя виски. – И мы же ведь с тобой уже говорили: будь тихоней, не создавай проблем, пожалуйста. Или иначе ты подпортишь репутацию родителей, и тогда нам с тобой будет негде жить. Повисло молчание. - Хм, что ж, я пошла на работу, вернусь поздно ночью, солнышко, – целует в лоб и уходит. Впрочем, как обычно. Она тихо садится на стул перед мольбертом, положив рядом сумку. И ты вдруг резко открываешь дверь из маленького кабинета в большой зал, держа в руках несколько геометрических фигур и говоришь: - Ну что, начнём? Она вздрагивает и поворачивается, посмотрев на тебя, и тихо шепчет: - Да. Ты ставишь на шелковую серо-голубую драпировку пятигранник, шар и конус, сделав из этого некую композицию. Смотришь на неё, наблюдая, как пытается повесить лист бумаги на мольберт. - Ну, в общем, рисуй. Начни с построения фигур, драпировку пока не намечай, а я посижу там, – показываешь рукой на дверь рядом с доской, – спустя полчасика подойду. Если понадобится помощь – зови. - Хорошо. Полчаса почти прошло, и ты решил подглядеть, что она делает. Беззвучно приоткрываешь дверь и переводишь взгляд на неё: она сидит в наушниках, почти закончив построение. И пусть осталось ещё пару минут, но ты просто-напросто не выдержишь столько ждать, находясь вблизи неё. Тебя влечёт к ней. Ты полностью открываешь дверь, не спеша входишь в зал, проверяя, слышит ли она тебя: - Люси? – произносить её имя доставляет тебе настоящее удовольствие, ведь оно такое нежное, что ты закусываешь губу. Но она тебя не слышит. Ты медленно подходишь к ней, и еле касаешься её плеча, а она вздрагивает, снимая наушники, и поворачивается, чуть испуганно смотря на тебя. Ты вновь её испугал. - Так, так, ну, давай посмотрим, что у тебя тут, – опираешься руками на спинку стула, а затем подносишь руку, как бы прося её карандаш. И она, еле касаясь пальчиками твоей ладони, подаёт тебе карандаш и облокачивается. Теперь ты находишься слишком близко. Шумный выдох на уровне её уха, – это действие вызывает у неё мурашки по коже. Девушка чуть поджимает губы и опускает глаза. Ей некомфортно. Но ты не остановился. Медленно приближаешься к её ушку, почти касаясь его губами, и выдыхаешь. Она резко поднимается со стула и отскакивает в сторону – ты обезумел. От Люси пахнет лёгкими сигаретами и духами. Ты прикасаешься губами к её шее и чувствуешь лёгкую горечь парфюма. Целуешь бархатную кожу и закрываешь глаза от удовольствия, ощущая запах свежести и притуплённой яркости, такой манящей, что ты целуешь шею снова, - некий сладкий апельсин. И, не спеша, потихоньку движешься к самому главному "десерту", попутно нежно и мягко прикасаясь к щеке, улавливая нотки корицы. Ты слышишь быстрые удары её сердца и рваное дыхание, смотришь в широко распахнутые большие глаза. - З-зачем Вы это делаете? П-прекратите, п-пожалуйста, – шепчет дрожащим голосом, с испугом смотря в пол. Эти слова отражаются болезненным эхом в твоей груди. И из-за этого хочется яростно впиться в эти пленяющие губы, но ты не можешь, ты не посмеешь причинить ей боль. Но, Нацу, ты ведь уже причиняешь ей боль. Подумай, ты противоречишь самому себе. Тебе всё равно, что она пытается сказать, ты потерял свой разум. И ты сдаёшься, вжимая Люси ещё сильнее в стенку, не давая выбраться из этого плена. Она съёживается и закрывает глаза, ожидая, что произойдёт дальше. Ты мягко проводишь пальцами по щеке и накрываешь её ледяные губы своими. Она дышит глубоко и медленно, будто успокаивая себя. Легонько тянешь верхнюю губу, и вновь целуешь эту сладость со вкусом шоколада. Люси приоткрыла свои тоненькие губы и расслабилась, она поняла: сопротивление бесполезно. И вот ты понимаешь: ты взял над ней верх, она твоя. И нужно же оставить знак, что это действительно так. Медленно спустившись к ключице, чуть справа ты начинаешь посасывать маленький участок фарфоровой кожи. И вот, взамен ты получаешь награду: тихий болезненный стон. Улыбаешься и нежно целуешь эту маленькую ранку, а затем ослабляешь хватку, чтобы дать ей хоть как-то спокойно дышать. Спустя минуту Люси сглатывает и медленно открывает глаза, смотря вниз, поднимает их на тебя, видит твой уж слишком заинтересованный взгляд и вновь резко опускает вниз. Минута молчания. И вдруг она смотрит исподлобья, будто что-то задумала. И тут ты никак не ожидал, что она может быть сильнее, чем кажется. Вдруг ты чувствуешь резкую боль в коленке и падаешь на пол, – это было слишком неожиданно. А тем временем Люси уже находится у двери, поворачивается и, объятая страхом, смотрит на тебя испуганными глазами, а по щеке течёт слеза. И убегает прочь, подальше от тебя, забыв сумку на столе. А значит, она ещё сюда вернётся.