thick as thieves

      Вздрогнув, Серж резко просыпается с колотящимся сердцем и звоном в ушах. Голову как будто сдавили тиски, в горле першит, ноги и руки кажутся пластилиновыми и лежат где-то бесконечно далеко. Со стоном Серж переворачивается с живота на спину и кривится от того, как сильно его замутило от такого простого движения.       Какое-то время он лежит плашмя, нервно сглатывая в надежде, что ему не станет плохо. Вчера они позвали на ферму толпу приятелей из города и закатили очередную безумную вечеринку, которая, судя по количеству выпитого, всё-таки побила рекорды всех предыдущих вечеринок. Поэтому Серж нисколько не удивлён тем, что проснулся лицом вниз и в одежде. Хватило сил добраться до кровати, и то хорошо. Медленно и с опаской он садится на постели, а потом так же осторожно свешивает ноги вниз. Комната переворачивается вверх тормашками, но в следующее мгновение стены, пол и потолок плавно становятся на свои места. Серж понимает, что ещё не протрезвел, и крепко сжимает виски холодными пальцами, морщась от неприятных ощущений в желудке.       Посидев и немного придя в себя, он встаёт, чуть не упав обратно, и ковыляет на кухню, стараясь ни за что не зацепиться в пасмурных предрассветных сумерках. Сколько сейчас времени – шесть? семь? Неприятное свинцово-серое освещение сильно режет глаза. Почёсывая макушку, Серж хмуро осматривает бардак на кухне: пустые бутылки, коробки из-под пиццы, скомканная засаленная бумага от рыбы с картошкой, рассыпанные по полу и подоконнику окурки из опрокинутой жестянки, которая служит им пепельницей. На столе подсыхает тёмное пятно от чего-то пролитого. Серж открывает шкафчик в бессмысленной надежде обнаружить там чистый стакан. На полках нет вообще ничего, и он, тут же сдавшись, споласкивает под краном первую попавшуюся кружку, наполняет и жадно пьёт. У воды остался неприятный привкус застоявшегося алкоголя, но сейчас это не имеет никакого значения. Утолив жажду, Серж надолго зависает у окна и тупо смотрит на птиц, вьющихся в воздухе возле деревьев – ворон или, может быть, голубей. Потом, тряхнув головой, он ставит чашку в раковину и возвращается в спальню.       По дороге Серж заглядывает в большую комнату, которая служит им чем-то вроде гостиной. Там царит такой же хаос, как и на кухне, а на диване вповалку спят сразу четыре человека. Присмотревшись, Серж видит на полу рядом с диваном ещё одно безжизненное тело, которое кто-то аккуратно прикрыл стареньким шерстяным пледом. Его взгляд продолжает безразлично скользить по комнате, подмечая всё новые детали в общей картине разрухи, пока в поле его зрения не попадает отодвинутое к окну кресло, в котором, укрывшись своим коротеньким пальто и запрокинув голову под неестественным углом, спит Том. В ноябре очень холодно, за ночь старая ферма порой выстуживается чуть ли не до пара изо рта, а из окна, наверное, ещё и дует. По тому, как Том натянул пальто до подбородка и съёжился под ним, Серж понимает, что тот сильно мёрзнет, но никак не может пробудиться от тяжёлого пьяного сна.       Оставить Тома здесь кажется Сержу предательством. Он идёт к нему, переступая через разбросанные вещи с нетрезвой сосредоточенностью, и присаживается на ручку кресла, тут же едва не потеряв равновесие.       – Том, – шепчет Серж и трогает его за плечо. Тот смешно морщит нос, но не просыпается. Серж встряхивает его и повторяет настойчивее:       – Том!       Наконец он разлепляет опухшие веки, смотрит непонимающим заспанным взглядом.       – Серж? – хрипло спрашивает Том и прочищает горло. – Что случилось?       – Ничего не случилось. Ты отрубился в кресле.       – В кресле? – несколько секунд Том осмысляет услышанное. – А, да.       Путаясь в пальто, он вытаскивает из-под него руки и трёт лицо, потом пытается сесть ровнее и тут же кривится от боли в затёкших мышцах.       – Бля-ять, – ворчит Том, растирая шею и крутя головой по сторонам. – Больше не буду бухать, ну нахуй. Больно-то как, бля. И голова… А ты вообще труп ходячий, белый весь.       – На себя бы посмотрел. Кончай ругаться, спать пошли, – тихонько посмеиваясь над ним, говорит Серж.       – Чего? Никуда я не пойду. Отвали, Пиццорно.       Том ёрзает в кресле, снова натягивая пальто до самого носа, и закрывает глаза.       – Давай-давай. Не капризничай, Томми. А то придет серенький волчок и…       – Серж, ты иногда нормальный, а иногда просто идиот какой-то, – не открывая глаз, глухо жалуется Том.       Серж решительно встаёт, просовывает под него руки и, широко расставив ноги для равновесия, тянет его вверх. Том хнычет и вяло выворачивается из этих объятий. Пытаясь удержать его, Серж опасно кренится вперёд и чуть не падает сверху, в последний момент ухватившись за спинку кресла.       – Давай, вставай. Зато уже через пять минут будешь спать в кровати! Под одеялом! – ласково уговаривает Серж, чувствуя себя так, словно разговаривает с упрямым пятилетним ребёнком. Глядя на насупленного взъерошенного Тома, он не может сдержать улыбку. Повертевшись ещё немного, тот сдаётся.       – Да всё, всё, я сам, – недовольно бурчит Том, отталкивает его руки и поднимается. Пальто падает на пол, и он тут же запинается об него, но Серж поддерживает, не давая упасть. На Томе одна тоненькая футболка. Вот дурак, думает Серж, как он тут еще не околел.       Лавировать среди бардака на полу с сонным полупьяным Томом, который едва перебирает ногами, - задача не из лёгких. На полпути они всё-таки валят пустую бутылку, которая оглушительно громко катится по дощатому полу, пока не останавливается, ударившись о ножку стола. На диване кто-то ворочается и вздыхает.       – Развели тут срач. Джунгли, бля, – вяло ругается Том. От холода он начинает мелко дрожать, и Серж быстрее тащит его за собой.       – Забудь. Потом разберёмся.       После разорённой гостиной бардак в их комнатушке кажется привычным и чуть ли не родным. Том стаскивает кроссовки и, не раздеваясь, лезет на своё место к стенке, а Серж начинает рыться в свалке одежды в шкафу. В полутьме ничего не видно, и он шарит на ощупь, раздражаясь от того, что никак не может найти то, что ищет, пока не чувствует наконец под своими пальцами знакомый рукав.       – Во, держи. Надевай, – Серж швыряет Тому самую тёплую из своих кофт. Улёгшийся Том послушно садится и долго пытается натянуть её, путаясь в длинных рукавах и не попадая в горловину. Одевшись, он забирается под одеяло и вертится, устраиваясь удобнее. Только сейчас Серж замечает, что чего-то не хватает.       – А где моё одеяло?       – Откуда я знаю? – говорит Том в подушку.       Серж беспомощно озирается по сторонам, потом опускается на четвереньки, смотрит под кровать и, покачиваясь, поднимается на ноги.       – Его тут нет.       – Наверное, кто-то взял.       – Ну заебись, – расстроенно говорит Серж.       – Кончай ругаться, спать пошли, – передразнивает Том и приглашающе задирает край одеяла. – Залезай, оно большое.       – Да ну, я так посплю.       – Нет.       – Том, всё нормально, я просто лягу рядом. Я так и спал, пока не проснулся.       – Как хочешь, – неожиданно легко соглашается Том.       Серж слишком устал от всей этой возни, чтобы заподозрить подвох. Он валится на кровать, с наслаждением зарываясь гудящей головой в прохладную подушку, и закрывает глаза. Дрёма моментально оплетает его плотной липкой паутиной. Серж погружается в сон, как в трясину, почти полностью потеряв связь с реальностью, когда на него мягко опускается что-то большое, тёплое и душное.       – М-м-м… Что это, – мычит он, бессильно пытаясь отмахнуться непослушными онемевшими руками.       – Я выждал, пока ты не сможешь сопротивляться, – объясняет Том.       Его голос звучит откуда-то сверху, и Серж с недовольным стоном приоткрывает саднящие глаза. Стоя на коленях, Том перегибается через него и заботливо подтыкает одеяло с другой стороны, а потом тоже ложится, укрывая их обоих практически с головой. От успокаивающего ощущения чужого тела рядом Серж размякает ещё больше и понимает, что действительно не может и не хочет сопротивляться этому вторжению в личное пространство.       – Ладно, спасибо, – невнятно бормочет он и снова закрывает глаза, но теперь сон не идёт. Том под боком сопит, шмыгает носом и осторожно ёрзает, чтобы не потревожить его. Серж невольно прислушивается ко всем этим звукам и, наконец, спрашивает:       – Замёрз?       – Да, - признаётся Том. – Никак не согреюсь.       – Иди уже сюда.       Серж приподнимает руку, и Том с готовностью заползает под неё, несмело обнимая его за талию. Он всё ещё едва ощутимо подрагивает, и Серж растирает его спину ладонью, пытаясь разогнать кровь. Том вздыхает, придвигается ближе.       – Наверное, хозяин нас скоро вышвырнет. А если он завтра утром решит припереться сюда, нам точно пиздец, – говорит он, потираясь ледяным кончиком носа о плечо Сержа. Тот ощущает холодок даже через одежду и морщится.       – Да хер с ним, главное, чтобы ты не простудился.       В ответ Том лишь смущённо фыркает. Вскоре он начинает согреваться и постепенно расслабляется, дыша реже и тише. От того, как доверчиво прижимается к нему засыпающий Том, Серж вдруг и сам чувствует себя в безопасности и уюте. Даже приближающееся похмелье отходит на второй план по сравнению с этим покалывающим теплом, которое одновременно окутывает его снаружи и растекается внутри. Том размеренно выдыхает ему в шею. Серж кладёт щёку на его слипшиеся волосы, закрывает глаза и проваливается в сон вместе с ним.