Талисман. Сила притяжения

Тоня.       Новый день и опять новый город. Три дня. Три концерта. Подряд три концерта. Как они это выдерживают? Я настолько запуталась в этих часто сменяющихся городах, в этих постоянных переездах, в концертах, в днях, которые пролетают незаметно, в ночных переездах, что уже окончательно запуталась, какой сейчас день. Я даже только вчера узнала о том, что уже прошло четыре дня октября. Время летит быстрее, чем это можно представить. Такими темпами я и не замечу, как буду ходить с огромным пузом. До сих пор не верится, если честно, что у меня скоро будет малыш. Маленький, крохотный человечек. Человечек, который кардинально поменял мою жизнь и мои взгляды на эту самую жизнь.       Саша уже второй концерт фотографирует парней. В принципе, у неё неплохо получается… Для человека, который раньше никогда фотоаппарат в руках не держал. Потом она скидывает их мне, и вот я вторую ночь перебираю фотографии с двух концертов. Со вчерашнего в Курске и с сегодняшнего в Орле. Мне опять не спится, а сайтом заниматься надо. Дак и почему бы не совместить приятное с полезным?       Среди двух тысяч фотографий, которые так усердно нафотографировала Саня, наверное, лишь десятая часть нормальные. И не потому, что на остальных кто-то моргнул или отвёл взгляд так, что стал похож на Роберта Дауни Младшего, на той самой фотографии, где он неудачно закатил глаза. И даже не потому, что кто-то прошёлся мимо, испортив кадр. Конечно же, такие фотографии есть, но они занимают, возможно, лишь сотую часть всех фотографий. Путём несложного математического анализа можно понять, что таких фотографий около двадцати. На этот счёт Саша, можно сказать, просто талантливейший фотограф, если бы не одно «но». Одно такое большое, тёмное «но». Её палец. Он просто повсюду, практически каждая вторая фотография помечена её пальцем. А остальная половина просто испорчена тем, что человек не знает о композиции. То пол-лица Жени срежет, то вот лишит головы Влада. Парни вчетвером стояли рядышком, Саша, видимо, хотела их запечатлеть на память, говорит, мол, встаньте дружненько и посмотрите на меня. Все встали, посмотрели. Наверное, Саша подумала, что на компьютере фотография получится больше, чем она получилась на экранчике фотоаппарата, поэтому, видать, и не обратила внимания, что обрезала Владу полголовы. Все влезли нормально, а у него лишь улыбающийся рот. Ой, я же забыла о самом главном! Ещё штук триста я нашла видео. Видео длиною в две секунды и со словами «блин, это видео».       Смотря на эти фотографии, так и хочется рассказать одно стихотворение:       Я знаю — путь прямой бывает.       Прямой эфир. Прямая речь.       А я хочу прямые руки.       Из плеч...       Я сидела с этими фотографиями часов до трёх. Саша не шутила, когда говорила, что не умеет фотографировать. Но ведь ей никто не поверил. А зря. Очень, очень зря. Просидев с этими шедеврами мирового фото около пяти часов, я так и не смогла разобрать их все. Потому что после каждой, наверное, второй, я заливалась смехом. Это просто надо видеть. Попробуйте когда-нибудь поснимать с закрытыми глазами, и вы получите фотографии, которые я смотрю уже шестой час. Я серьёзно, это весело. Причём, если учитывать, что Саша-то глаза не закрывала, а делала это всё в трезвом уме и здравой памяти. Но, тут как говорится, одним всё, а другим вот руки не из плеч и фотоаппарат. Ужасающее сочетание.       Знаете, что самое ужасное в беременности? То, что ты в любой момент можешь что-то дико захотеть, и как бы ты ни старался, эту долбанную хрень не получается выбить из головы. Ты только и думаешь, что об этом виноградном соке и ни о чём больше. Я даже спать не могу, как хочу сок. Просто невозможно. Я чувствую себя наркоманом, у которого началась ломка. Наркоманом, подсевшим на виноградный сок.       А ведь в гостинице нет ни бара, ни автоматов с едой. Для кого они её делали, непонятно. А в магазин идти боюсь. На улице, в конце концов, четвёртый час ночи, мне страшно. И это вполне нормально, ведь на улице четвёртый, чёрт возьми, час ночи. А сок хочется. Очень хочется. Даже спать не могу. Закрываю глаза и вижу сок. А-а-а, меня аж трясёт. Ещё чуть-чуть и я полезу на стену.       И в такие моменты вспоминаешь, что у тебя есть человек, который может сделать для тебя всё. Любимый братишка. Беру я вся такая воодушевлённая телефон, думая о том, что скоро попью сок, сижу такая вся радостная, улыбаюсь. Звоню Тошику, слушаю гудки. Долго слушаю гудки. Злюсь. И вся такая злая и расстроенная сбрасываю звонок. И какая может идти речь после этого о родственной взаимопомощи, если он даже в три часа ночи не может принести мне виноградный сок? Красненький такой. Не зелёненький, а красненький. Сок хочу. А Тоша бесит. Ну и ладно, если тебе понадобится сок в три часа ночи, я тоже никуда не пойду.       И теперь я вся такая обиженная сижу и дуюсь на брата, который даже понятия не имеет о том, что на него кто-то обижается. Губки надула, ручки на груди скрестила, ножки к себе поджала. Сижу и смотрю на откинутый в сторону телефон и думаю, кому ещё позвонить. Саше точно не вариант, я не пущу подругу на улицу в три часа ночи. Хотя она бы сходила, это же Саня. Может быть, Влад? Но как-то неудобно его напрягать… Маус? Да он и не проснётся. Остаётся Женя. Либо Женя, либо я терплю до утра. Ладно, подожду.       Ещё подожду.       Вот сейчас, пройдёт полчасика, и я перехочу.       Вот уже скоро.       Я уже почти не хочу.       Я даже не думаю о нём. Да.       И я ничего совсем не хочу…       Я хочу виноградный сок!!!       Женя, прости, но ты моя последняя надежда. Поэтому не обижайся, когда я тебе прямо сейчас позвоню и разбужу в три часа ночи. Пореву, скажу, что всё в порядке, ты начнёшь волноваться, скажешь, что сделаешь всё, что угодно, лишь бы я успокоилась, и тогда я попрошу тебя купить мне виноградный сок, красненький, не зелёненький, и ты купишь. И даже не будешь ругаться, ведь я беременна. Да ещё и рыдаю. Изумительный план и никаких изъянов. Люблю беременность. Всё можно свалить на неё, а на тебя никто не будет ругаться и обижаться. — Тонь? – слышу я Женин сонный голос, и невольно улыбаюсь. – Что-то случилось? — Жень, прости, что разбудила, просто… – я уже приготовилась реветь, но этого даже не понадобилось. — Тонечка, успокойся, я сейчас к тебе приду. Жди меня.       И он отключился.       Чёрт, а Женя всё-таки офигенный. Он до невозможности идеален. Но именно это меня и пугает. Сначала он весь такой хороший, замечательный, пушистый, идеальный, а потом «прости, но я не готов к детям». Я боюсь доверять парням. Боюсь пустить их в свой мир, который они разрушат, а потом снова собирать его по кусочкам. Один раз обжигаешься, а второй боишься. И этот страх, он где-то глубоко. И просто так его не вытащить оттуда.       Стук в дверь. А я и не ожидала, что он придёт так быстро. Быстренько спрыгнув с кровати, подбегаю к двери, шаркая по полу, и открываю её.       А Женя такой сонный, помятый, а самое главное – взволнованный.       Он заходит в мой номер и закрывает дверь. — У тебя всё хорошо? – посмотрев на меня, обеспокоенно спросил Женя. Я посмотрела в его глаза, и знаете, что я в них увидела? Всё. Начиная от волнения, заканчивая любовью. Он беспокоится за меня, переживает, волнуется. Прибежал ко мне в три часа ночи. Мне теперь даже немножечко неудобно говорить ему, что я подняла его из-за того, что просто-напросто хочу сок… — Всё хорошо, просто гормоны немножечко шалят, – пожав плечами, улыбнулась я, невинным взглядом посмотрев на него. — Ну, Слава Богу, – улыбнулся он, заметно расслабившись. — Просто… – замялась я, опустив взгляд. Блин, а в голове я всё это представляла совсем по-другому. — Что? – обеспокоенно спросил он.       Я набрала полную воздуха грудь. — Просто я хочу виноградный сок, – виновато поджав губы, призналась я и в какой-то степени извиняющимся и каким-то даже детским взглядом посмотрела на него. Мои пальцы снова заламывают друг друга.       Женино лицо в момент озарила умиляющая улыбка, он даже тихо рассмеялся. Похоже, он совсем не злится, что я разбудила его из-за такой ерунды. — Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я его купил? – улыбнулся он. — Ну… Просто мне больше некого просить. А сок очень хочется. Красненький такой. С виноградом.       Я посмотрела на него из-под ресниц щенячьим взглядом. Тогда Женя улыбнулся ещё милее. — Через десять минут вернусь с соком.       Он по-доброму усмехнулся и вышел из моего номера.       Почему? Ну почему жизнь посылает тебе идеального человека, который любит тебя всей душой и готов любить даже без ответных чувств, но которого, чёрт возьми, ты считаешь кем? Пра-а-авильно. Просто дру-у-угом. Ты, конечно, прекрасный, замечательный, чудесный, великолепный, милый, шикарный, божественный, волшебный, добрый, нежный, но прости, для меня ты просто друг. Долбанная френдзона.       Вы представляете, он вернулся через десять минут с коробкой виноградного сока. Красненького, а не зелёненького. — Подойдёт? – запыхавшись от бега, с улыбкой спросил он, протягивая мне сок. Блин, он даже бежал, чтобы поскорее мне принести. Это чертовски мило. — Спасибо большое, ты волшебник!       Счастья полные штаны, и в порыве радости я вешаюсь Жене на шею. Он неуверенно обнимает меня в ответ. Через пару секунд я смущённо от него отстраняюсь, опустив взгляд и глупо улыбаясь, и делаю пару маленьких шагов назад. — Я, пожалуй, пойду, – смутившись, говорит он.       А я, набравшись смелости, смотрю ему в глаза и тихо говорю. — Останься со мной. Пожалуйста.       Женя поднимает на меня удивлённый и неуверенный взгляд. Он не верит в то, что я серьёзно. А я серьёзно. Более чем. Не хочу, чтобы он уходил. Хочу сделать его чуточку счастливее за то, что он для меня сделал. — Просто я не скоро, наверное, усну, а одной очень скучно, – пожала плечами я, робко улыбнувшись.       Милько улыбнулся в ответ. Неуверенно, смущённо, но искренне и со скрываемым счастьем.       Мы сели на кровати, устроившись каждый на своей подушке. Женя рассказывал о себе, о парнях, о музыке. Он часто говорит о музыке. Ведь музыка – это часть его жизни. Большая и самая важная. Сначала он говорил неуверенно, будто стесняясь меня, но через некоторое время стеснение прошло, и он раскрылся. Ночью люди становятся другими. Более раскрытыми, раскрепощёнными, честными. Ночью ты можешь сказать то, о чём днём боишься даже подумать. Мы говорили обо всём, начиная с детства и заканчивая сегодняшним днём. Женя делился своими мыслями, а я своими. Он рассказывал о своих мечтах и желаниях. Делился со мной тем, о чём часто думает. Даже рассказал несколько строчек, которые уже около недели не выходят из его головы. Я слушала его, удобно устроившись на его плече, слушала его прекрасный голос. С Женей спокойно. Ты чувствуешь себя расслабленно и удовлетворённо. Он – человек с доброй и чистой душой, с глубокими мыслями, и говоря свои мысли, он будто бы меняет тебя. Не специально, всё получается как-то само. Ты тоже начинаешь чувствовать в себе что-то прекрасное, понимаешь, что мир вокруг не так уж и плох, как ты привык считать. Он меняет тебя и делает лучше, вселяя уверенность в том, что ты уникален и у тебя есть множество причин, чтобы радоваться этой жизни.       Я слушала Женю и постепенно переставала понимать, что он говорит. Я слышала Женю, но вскоре начала чувствовать, что засыпаю. Засыпаю, лёжа на его плече и слушая его успокаивающий голос.