Талисман. Сила притяжения

Саша.       Мне всегда было интересно посмотреть на эти великие московские многочасовые пробки. Правда ли они такие огромные, как о них говорят? И правда ли, что люди часами добираются до дома, до которого можно дойти пешком за тридцать минут? Мне казалось, что это всё выдумки, преувеличения, гипербола, если повыпендриваться и поговорить литературным языком. Но вот мы уже второй час стоим в пробке, проехав всего лишь каких-то три километра. Всё, спасибо, я посмотрела на пробки, убедилась, что они действительно такие, как о них говорят. А теперь можно закончить этот показ и быстренько доехать до клуба, а?..       Тяжело вздохнув, я уперлась локтем на коленку, положив на руку подбородок, и уставилась в окно машины, в которой мы едем уже, как я говорила, второй час. А ведь я предлагала Тоше поехать на метро, но он отнекивался, мол, ближайшая станция далеко, поехали на такси, так быстрее. Но в итоге выяснилось, что он просто не знает, как на метро добраться до клуба, и к тому же боится заблудиться в этих многочисленных метрополитеновских ветках. — Твою мать, уже семь часов, – нервно дёргая ногой и смотря в окно, тихо проговорил он, когда по радио передали: «Сейчас в столице 19:00».       Виновато посмотрев на него, я лишь тихо вздохнула, даже не зная, чем ему помочь. Не смогу ведь я достать из рюкзака реактивные ранцы и сказать ему: «Не отчаивайся, парень, сейчас мы за секунду доберёмся до клуба!» К сожалению, у меня нет ни ранца, ни ковра самолёта, ни скороходов. У меня даже денег на метро нет, что уж говорить обо всех этих чудотворениях. — Простите, нам долго ещё ехать? – посмотрев на водителя, с надеждой в голосе спросил Тоша. — Если мы так и будем стоять, то часа два точно.       Тошик лишь тихо выругался, сжав руку в кулак и снова отвернувшись к окну. — А есть неподалёку станция метро? – всё с той же надеждой поинтересовался он. — Сейчас посмотрю… – медленно ответил водитель и начал что-то нажимать на экране навигатора. Тоша выжидающе смотрел на него, продолжая трясти ногой. – «Отрадное» в двух кварталах отсюда. Выходите вот на эту улицу, – он указал рукой влево, – и идёте прямо, на втором перекрёстке направо. Там увидите. — Спасибо. До свидания, – быстро проговорил Тоша, протянул водителю деньги и выбежал из машины, протянув мне руку. – Давай быстрее!       Схватив рюкзак, я переместилась до открытой двери, наспех попрощалась с водителем и, взяв Тошу за руку, вылетела на улицу. Продолжая крепко сжимать мою ладонь, Ниженко бежал по улице, умело огибая каждого, кто шёл нам навстречу. Вот мы преодолели первый перекрёсток и с новыми силами побежали дальше. Как только мы добрались до нужного пересечения дорог, Тоша резко повернул направо. В нём как будто открылось второе дыхание, в то время как я пыталась не растерять хотя бы остатки первого. И вот я вижу огромную букву «М», эти дурацкие двери, которые невозможно нормально открыть, а через полминуты мы уже стоим в очереди за какими-то карточками.       Спустившись на перрон, Тоша первым делом начал спрашивать у первого попавшегося человека, как нам доехать до клуба, не отпуская меня при этом от себя ни на секунду. Выяснилось, что прямыми путями нам не добраться, но «если вы сядете вот на этот вагон, который пришёл и доедете…» Дальше мы не расслышали, потому что оглушительный рёв раздался на всю станцию и заглушил и без того тихий голос старушки.       Как только поезд остановился, Тоша сорвался с места и, дёрнув меня за руку, побежал в вагончик. Растолкав всех, мы всё-таки пробрались к окошку, где он нашёл карту всего московского метрополитена. Внимательно её изучая и что-то бурча себе под нос, он, как я поняла, всё узнал и уже на следующей станции, снова резко дёрнув, вытащил меня на перрон.       Где-то в московском клубе уже во всю шёл концерт, а мы до сих пор в метро и пытаемся разобраться, как же нам до него добраться.       Около получаса Тошик то и дело бегал со мной из одного поезда в другой, не говоря ни слова о том, куда и как нам ехать. На любой мой вопрос он лишь многозначительно вздыхал, махал рукой и морщился, мотая головой и что-то вечно ища. А когда мы вышли из одного поезда и сели в другой, который шёл в противоположную сторону, я поняла, что мы слегка потерялись и что Тоша не знает, как нам добраться до клуба. Тогда я впервые решила взять всё в свои руки и, подойдя к женщине, стоящей неподалёку, поинтересовалась, как доехать до нашего клуба, и выяснилось, что нам нужно проехать совсем чуть-чуть в ту сторону, в которую она указала рукой, и уже на следующей станции выйти. Тоша лишь нервно хмыкнул, запихнув меня в вагон поезда, который пришёл через полминуты.       И опять этот бег по московским улицам, и опять, я не успеваю за ним бежать. Если я правильно поняла, взглянув на часы в метро, то от начала концерта прошёл час. А Тошик всё ещё не теряет надежду и верит, что его появление под конец концерта как-то смягчит его предсмертную участь. — Здравствуйте, я на концерт, я барабанщик, – подбежав к охраннику, Тоша начал нести несусветный бред. – Как мне попасть на сцену, не привлекая ничьего внимания? — Молодой человек, что вы несете? – лишь ухмыльнулся он, приняв, видимо, нас за очередных бешеных фанатов, желающих попасть к своим любимчикам. – Концерт уже как двадцать минут идёт, и барабанщик у них на месте, я сам его видел.       Мы с Тошей удивлённо переглянулись. Они нашли ему замену? — Господи, вот мой паспорт, – начав лихорадочно доставать из кармана документы, говорил он. – Посмотрите на моё имя, потом на имя барабанщика группы «Нервы»… Боже, да вот же я! – воскликнул он и указал рукой куда-то за спину охранника. Я посмотрела туда и увидела огромный плакат, где был и Тошик. Повернувшись к нам, охранник с прищуром посмотрел на него и неуверенно проговорил: — Ладно, пошлите…       Дойдя до длинного коридора, он указал нам рукой в дальний угол и сказал, что там сцена. Попрощавшись и поблагодарив, мы быстро побежали туда, а, обернувшись назад, я заметила, как охранник всё ещё неуверенно стоит на месте и задумчиво смотрит нам вслед. — Оставайся здесь, я узнаю, где Тоня и потом скажу тебе, – сказал он мне на самое ухо, потому что из-за музыки и оров не было ничего слышно.       Мы стояли практически у самой сцены, сзади неё. Быстро и неуверенно поцеловав меня в щёку, Тоша тут же скрылся из виду. Глупо улыбнувшись, я провела рукой по щеке, через мгновение всё же опомнившись и немного пройдя вперёд, откуда мне было прекрасно видно и парней, и всех тех, кто пришёл их послушать. Я посмотрела на барабанную установку и увидела, что там и правда кто-то сидит, а сзади стоит Тоша, на полусогнутых ногах и, видимо, пытается что-то сказать тому, кто там сидит. И вот этот человек поворачивается и… Тоня?!       Закрыв рот рукой, чтобы случайно громко не рассмеяться, я наблюдала за тем, как Тоша пытается её дозваться. И вот она поворачивается в другую сторону и замирает… Ниженко, улыбнувшись во весь рот, машет ей рукой, чтобы она слезла и уступила место ему, поскольку Тоня, похоже, зависла и, наверняка, смотрела на него, разинув рот. Резко соскочив с места, она подлетела к нему, чуть ли не повисла на шее и, вручив ему палочки, отошла от барабанов, пропуская законного барабанщика. Когда Тоша сел на табуретку, Тоня наклонилась к нему, и тот сказал ей что-то на ухо, после чего она медленно разогнулась и посмотрела туда, где я сейчас стояла. Мурашки прошлись по всему телу, как только я встретилась с ней взглядом. Слёзы снова подступили к глазам. А она продолжает стоять на месте и закрывать рот ладошкой. Тошик, усмехнувшись, слегка её подтолкнул и, повернувшись к барабанам, с жаром начал ударять по тарелкам и томам, попадая чётко в ритм той песни, которую Женя играет с того момента, как Тоша и я подбежали к сцене.       Мы с Тоней всё ещё смотрим друг другу в глаза, в которых застыли слёзы счастья. Через пару секунд она наконец-то срывается с места и бежит ко мне. И вот она подлетает, и мы крепко обнимаемся, ревя и смеясь, и до сих пор не веря тому, что наконец-то встретились. Мы немного отстранились, посмотрели друг на друга, рассмеялись и снова крепко обнялись. Вот оно самое великое счастье на свете – встретиться наконец-то с человеком, которого ты любишь больше всех в своей жизни.       Сидя в гримёрке, мы рассказали друг другу всё, что произошло за последние семь часов. Я о том, что мы добирались до клуба, наверное, десятью пересадками, сначала с самолёта на автобус, потом с автобуса на такси, с такси в метро, а в метро из одного поезда в другой. А Тонька поведала мне ужасную историю о том, как Милько насильно посадил её за барабаны и, что если бы мы пришли минутой позже, ей пришлось бы играть на барабанах, за которые она села впервые в жизни. Мы могли бы просидеть так хоть до следующего дня, но через час всё же решили выйти к парням, встать куда-нибудь в стороночку и оторваться вдвоём на их первом концерте в этом туре.       Когда концерт закончился, а парни ушли в гримёрку, мы, пройдя через эту невероятную толпу, пробрались к выходу и спустились на первый этаж, чтобы выйти на улицу. Здесь нам опять удалось поговорить вдвоём, что мы даже не заметили, как прошёл целый час, и маленькая дверца, которая вела к чёрному входу, со скрипом распахнулась. — Да ты как всегда, Ниженко, – рассмеялся Женя, поправив на плечах лямки от чехла для гитары. — И ты мне даже ничего не скажешь? – таща в руках и на спине разобранную барабанную установку, поинтересовался Тоша, встав прямо перед блондином и начав идти вперёд спиной. Влад и Маус шли рядом с Мильковским.       Я уже хотела было окликнуть парней и помахать им, но Тоня схватила меня за руку, прошептав: — Тихо… — А что я должен тебе сказать? – усмехнулся Мильковский, идя прямо к нам. — Даже не накричишь? Не скажешь своё любимое: «Ниженко, мне уже надоело говорить тебе каждый раз одно и то же! Концерт это не шутки, и вот так пропадая, ты подставляешь не только себя, но и нас!» – передразнил он Женю, всё ещё не видя нас, но шагая всего лишь в пяти метрах от меня и Тони. — Нет, – усмехнулся опять тот, пожав плечами, и, остановившись, поставил на землю большую чёрную сумку. – За меня всё прекрасно сделает твоя любимая сестра, которой в твоё отсутствие досталось за вас двоих.       И переведя взгляд на нас, он слегка кивнул головой, продолжая усмехаться.       И тут я поняла, чего так ждала Тоня.       Тошик медленно обернулся к нам, со страхом посмотрев на свою сестру, которая, скрестив руки на груди, смотрела на него, изогнув бровь и хитро ухмыляясь. — Тоня… Привет… – резко повернувшись к нам всем телом, он глупо усмехнулся и начал медленно отступать назад, в то время как Тоня уверенно пошла на него. – Тоня, не надо… Мы ведь всё-таки… – в этот момент Тонька резко ускорила шаг, а Тоша, развернувшись, с криками побежал от неё, выкинув в сторону чехлы с барабанами.       Со смехом наблюдая за ними, я случайно встретилась взглядом с Женей и тут же виновато посмотрела в сторону. — Рад тебя видеть, – улыбнулся он. — Я тоже… Простите, что… — Не бери в голову, ты здесь ни при чём, – сказал он, улыбаясь. – Иди лучше сюда, я тебя обниму.       И, широко улыбнувшись, я подошла к Жене, который уже развёл руки, чтобы обняться. — А-а-а! – услышали мы откуда-то издалека Тошин крик. – Тоня, не надо… Нет!..       Переглянувшись с парнями, мы громко рассмеялись. — Помогите!.. Нет, только не сюда!.. Нет!

***

      Придя в гостиницу, ребята убрали инструменты на места, приняли душ, пришли в себя, и через полчаса мы сидели в номере Тоши и Мауса. — Предлагаю, как-нибудь всё это отметить, – с энтузиазмом сказал Тошик, лёжа на своей койке и опираясь на локоть. Мы с Тоней сидели рядом с ним – она, облокотившись спиной на Тошины коленки, а я, облокотившись на неё. Женя и Влад сидели в креслах, стоящие рядом с койками. А Маус лежал на своей кровати, согнув ноги в коленках и закинув одну на другую. — У нас самолёт завтра с утра, – напомнил Женя, усмехнувшись. – Прилетим в Питер, устроимся, а вечером уже можно будет и отметить. — А концерт у нас следующий когда? – поинтересовался Тоша. — Через три дня. — Тогда отметим завтра, – широко улыбнулся он. Немного человеку для счастья надо. Лишь бы был повод напиться. — Ладно, ребят, время уже много, пойдёмте спать, – вздохнув, сказала Тоня и начала меня толкать, чтобы подняться. — Саш, – позвал меня Ниженко, с хитрой улыбкой посмотрев мне прямо в глаза. – Останешься со мной? — Губу закатай, она у меня ночует, – строго сказала Пархоменко, отчего у Тоши пропала улыбка, а всех остальных наоборот окатила волна смеха. Тошик, сощурив глаза и сжав челюсть, посмотрел на Тоню. — Тихо-тихо, – усмехнулась я, сев между ними. – Не подеритесь только. — Мне уже хватило, – проведя рукой по синяку на подбородке, хмыкнул тот. — Всё, Сань, пойдём, я устала, – простонала Тоня, встав с кровати и потащив меня за локоть к себе. Рассмеявшись, я встала рядом с ней. — Всем спокойной ночи. — Спокойной ночи, – сказали мы с Тоней, подходя к двери. И нам ответили все, кроме Тоши. — Спокойной ночи, Тоша, – встав в дверях, громко проговорила Тоня, но тот лишь обиженно хмыкнул и, упав на спину, скрестил руки на груди.       Усмехнувшись, я быстренько и незаметно подбежала к нему, поцеловала в щёку, и, когда он резко повернулся ко мне лицом, на что-то надеясь, я улыбнулась и ласково сказала: — Сладких снов.       И развернувшись, я выбежала из номера, услышав громкий смех парней, которого мне так не хватало.