Новая легенда

      Рейн сам не заметил, как все произошло. Все сделалось будто само, вне зависимости от действий обоих. И вот теперь он идеально играл роль влюбленного, который скрывает это при посторонних и будто боится выказать. Рейн не знал, почему, но ему казалось, что именно такой образ ему нужен. И не ошибся.       Найтмер видела, что за маской спокойствия что-то теплилось. Она долго не могла разобрать, что за чувство было в ней. Почему она простила ему ту слабость после первого убийства? Ведь прежде не было никому никакой пощады. После она поняла, что её поразило и привлекло то отсутствие страха к ней. Он сам пришёл к ней. Старая надежда ожила в лунной пони. Может, все сложится теперь? После долгой борьбы она призналась перед собой и решила разведать, что же сам Рейн чувствует к ней. Полученная от кошки новость её ещё больше взбудоражила. А дальше Найтмер сама пошла в поставленную ловушку. Она хотела убрать преграды, заставляющие Рейна молчать и прятать чувство, поэтому стала сама сближаться с ним. А Пегаса оставалось лишь пожирать плоды и неспеша идти на сближение, спокойно давая Найтмер надеть на себя путы, которые, она не знала, его не сдержат.       Угрызений совести Рейн не чувствовал. За время работы он привык не обращать внимания на чувства других. Он не задумывался, что почувствует Найтмер, когда узнает, что это было умелой актёрской игрой. Он больше размышлял о том, что будет, если он попадёт на свободу. Он ещё не был уверен, но надеялся, что сможет. Первое, что ему было необходимо, нормальная внешность. Он знал, что вернуться в таком облике не может. Во-первых, потому что его могли видеть на заданиях, во-вторых, ибо он был бы изгоем в той среде, а возвращаться сюда после разоблачения… невозможно. Нужно было подготовиться. Но быть аккуратным и не действовать раньше времени.       Все это Рейн уже обдумал. У него был примерный план, который следовало выполнить. Пегас мотнул головой и сел. Было раннее утро. Он различия фигуру Найтмер, которая быстро пыталась уйти.       — Так ты все это время следила за тем, что я говорю во сне? — он усмехнулся, заметив, что пони прижала уши, невольно показывая, что её разоблачили.       Лунная пони остановилась у двери и молчала, что-то обдумывая. Ещё в задумчивости она встала напротив Рейна и сама прервала молчание.       — Нам нужно поговорить.       — О чем? — насторожился пегас.       — Ты, думаю, заметил, что я отношусь к тебе иначе… — она стала окружить по комнате.       — Дала второй шанс, раньше повысила до приближенного, чем остальных. Куда раньше. Приказала обращаться на «ты». Да, я это заметил.       — Да. Ты, наверное, догадываешься, что это не просто так дано. Я… Я… — её голос задрожал.       — И я тебя тоже. — сказал Рейн, угадывая, что будет сказано.       Лунная пони стояла, погруженная в мысли, опустив голову. Слегка оскалившись, пони заговорила:       — Ты знаешь историю Лейгона. Не смей её повторять! — после молчания она добавила без оскала. — Помни, я тебе верю.       — Я буду помнить.       Она ушла, а он задумался. Она… верит? Он впервые задумался о чувствах других. Что же она должна почувствовать, когда узнает? Боль. Но он и так приносил другим лишь боль, как только пришёл на эту работу. Но здесь другая боль, не от физической раны. А сейчас ведь она напугана. Напугана мыслью, что хитрая игра повторится. Она чувствует, что задумал Рейн? Или же это не зависит от его действий? Рейн припомнил то, как играет свою роль. Нет, у неё нет поводов для подозрений. Видимо, то впечатление от предательства Лейгона ещё сильно, а может, свежо. Пегас по колебался в своём решении. Путы были уже на нем, хоть и не до конца. Разрывать их сейчас — опасно. Слишком далеко зашёл, да и реакцию предсказать он не может. Он мог ещё не исполнять намерения и остаться здесь. С одной стороны, на свободе его никто не ждёт. С другой — ему тошно быть здесь. Рейн остановился перед выбором. Возможно, последним на его пути к свободе, который решит всё.       Но колебание длилось недолго. Совесть, по давшая голос, снова замолчала. Пегас решил сделать задуманное.