Интерлюдия: вопросы современного образования
Саннидейл, Калифорния, 1997 год
Баффи чувствовала себя неловко. С одной стороны, инстинкт Истребительницы требовал немедленно уничтожить вампира. С другой стороны, давало о себе знать сильное влечение юной девушки к представителю противоположного пола. К очень привлекательному представителю, надо сказать. Спайк стоял у окна и рассказывал что-то о предрассудках и неравенстве в современном обществе, а Баффи тем временем любовалась его высокими скулами, четко очерченной линией подбородка и чувственными губами. В свои неполные шестнадцать лет она еще не встречала лично таких красивых парней даже в Лос-Анджелесе. А с тех пор, как она узнала о своем призвании и переехала в Саннидейл, о личной жизни и вовсе пришлось забыть. Учеба в школе, тренировки, патрулирование — она чувствовала себя белкой в колесе, а тут такое приятное разнообразие… «Как же классно сидят на нем эти джинсы, так и хочется…» — приятные размышления Баффи прервал сам объект ее наблюдений. — Истребительница, ты меня слушаешь? Она вздрогнула и густо покраснела. — Признаться, польщен, — рассмеялся Спайк, почувствовав ее смущение, — но вынужден напомнить, что мы сейчас обсуждаем детали нашего сотрудничества. — Правда? — искренне удивилась она. — А мне показалось, что ты цитируешь Мартина Лютера Кинга. — Да… — обескуражено протянул вампир. — Мне явно не хватает опыта в общении с современной молодежью. — Я уже полчаса тут распинаюсь, а ты и не думаешь меня слушать. — Знаешь, Спайк, — улыбнулась Баффи, — лекций мне и в школе хватает. — Кстати, — она взглянула на свои наручные часы. — Я сегодня встречаюсь с друзьями в местном ночном клубе, и мне уже пора бежать. Так что, или закругляйся, или мы продолжим разговор завтра, или… пойдем в «Бронзу» вместе. Там бывают и представители твоей расы, — не удержалась она от ехидного замечания, — я часто именно там их и истребляю. — Ты предлагаешь мне пойти в ночной клуб, кишащий подростками? — притворно ужаснулся Спайк, но затем быстро добавил. — Ладно, согласен, пошли.Глава третья, в которой инспектору Уинтерсу приходится испытывать разнообразные чувства.
Лондон, 1880 год.
Уильям не верил своим глазам: на карнизе за окном сидела миссис Адамс в совершенно мокром платье. — Боже! — воскликнул он. — Как же вы туда забрались, да и зачем? — По водосточной трубе, — ответила она, перекинула ноги через подоконник и легко спрыгнула на пол. — А что до причин, то вы сами, инспектор, были против моих визитов в ваш дом из-за опасений, что подобное мое поведение может нанести непоправимый вред вашей безупречной репутации и блистательной карьере. — Да, но… — ошеломленно произнес Уинтерс. — А где же ваше пальто? — Оставила в кэбе в квартале отсюда, — вздохнула она, — все-таки карабкаться по стенам в верхней одежде очень неудобно, но тут совсем некстати начался ливень, так что я промокла до нитки. Уильям с недоумением наблюдал, как Сесили не спеша расстегнула пуговицы лифа, затем ослабила шнуровку черного, с зеленой вышивкой, корсета, нарочито медленно поочередно вытянула руки из рукавов. Наконец, она полностью стянула платье и, небрежно переступив через него, осталась только в тонкой батистовой сорочке, панталонах, черных чулках и атласных полусапожках на каблуках. — Ваше поведение внушает мне серьезные опасения, — холодно произнес Уильям, словно не замечая, как мокрое нижнее белье плотно облепило стройную фигуру молодой женщины. Он шагнул к шкафу, достал из него теплый халат и положил на кровать. — Думаю, вам следует переодеться в сухую одежду, иначе вы рискуете простудиться, миссис Адамс. — Можете называть меня просто Сесили, инспектор, — рассмеялась она и, отвернувшись, медленно сняла сорочку через голову. Узел на макушке рассыпался, и черные влажные пряди волос упали на ее узкую спину. — И все же, миссис Адамс, — словно и, не услышав ее слов, продолжал Уинтерс, — что на этот раз привело вас ко мне в столь поздний час? Сесили, прижимая мокрую ткань к груди, резко повернулась к Уильяму. Он стоял, склонив голову к плечу, и презрительно улыбался. — Я ума не приложу, что же заставляет вас, замужнюю даму, вести себя подобно девице из района Уайтчепел? — Черт бы вас побрал, Уинтерс! — злобно прокричала женщина в ответ. Она распахнула дверцы шкафа и поочередно швырнула на кровать куртку, брюки и рубашку. — Я возьму вашу одежду, думаю, она будет мне впору, — фыркнула Сесили, скользнув взглядом по худой фигуре Уильяма. Подойдя к окну, она наклонилась к валяющемуся на полу мокрому платью и достала конверт. — Вот что привело меня к вам, инспектор, — она раскрыла конверт и протянула ему сложенный вчетверо листок бумаги. — Я не хотела, чтобы Гарольд видел и это послание. Уинтерс кивнул и быстро вышел из спальни, на ходу разворачивая листок. Спускаясь по лестнице, он внимательно рассматривал рисунок, созданный, очевидно, той же рукой, что и первый. На нем с пугающей достоверностью была изображена мертвая Сесили: она лежала в луже крови, с перерезанным горлом. Через несколько минут в гостиную вошла миссис Адамс в одежде Уильяма. В руке она держала холщовую сумку, видимо, со своим мокрым платьем. — Вам очень идет, — ободряюще улыбнулся инспектор. — Когда вы получили это отвратительное послание? — Нашла на каминной полке в гостиной час назад, — мрачно ответила она, избегая взгляда Уинтерса. — Мне повезло, что муж не увидел его первым. Думаю, ему не стоит видеть этот рисунок, он и так слишком взволнован. Мы ждем вас завтра к десяти часам утра, — продолжила она. — Надеюсь, вы помните, о чем мы с вами сегодня договорились. Уильям проводил миссис Адамс до входной двери — как и вчера, ее ждал кэб — вернулся в гостиную, подошел к буфету и налил себе виски. Дело явно стало принимать опасный оборот.***
К утру дождь прекратился, но погода все равно была пасмурной. Инспектор Уинтерс подошел к дому Адамсов на Уимпол-стрит. Он пристально посмотрел на ряд окон третьего этажа, гадая, каким же образом таинственный преследователь забрался в дом на этот раз. Входную дверь открыл сам полковник. — Дворецкий, Мэттьюз, отбыл по делам в поместье, — объяснил он, принимая верхнюю одежду Уильяма. — Прошу, — Адамс махнул рукой в сторону гостиной. Сесили встала с дивана при виде входящих мужчин. Полковник с нежностью взглянул на жену. — Позвольте представить вам, инспектор, мою супругу Сесили. Она приветливо улыбнулась: — Рада познакомиться с вами, мистер Уинтерс, мой муж очень много рассказывал мне о ваших успешных методах расследования. Надеюсь, вы сможете нам помочь, так как ситуация, в которой мы оказались, никоим образом не способствует душевному спокойствию. С вашего позволения, джентльмены, я вас покину, мне в последнее время нездоровится. — Конечно, дорогая, — сочувственно произнес Адамс, провожая ее взглядом. — Сесили очень нервничает, бедняжка, и я… В соседней комнате раздался пронзительный женский крик, и послышался звук упавшего тела. Инспектор и полковник в мгновение ока выскочили в коридор, Адамс резко распахнул дверь спальни. Миссис Адамс лежала на полу без сознания, а на кровати, среди подушек, валялось обезглавленное тело змеи. — Vipera berus, — вздохнул полковник, осторожно приблизившись к кровати, — могло быть и хуже. Уинтерс вопросительно взглянул на Адамса: тот кивнул и склонился над женой, проверяя пульс. — Думаю, мне теперь все понятно, — продолжил полковник. — Жаль, что я отнял у вас столько времени, Уинтерс. Я знаю, кто преследует Сесили. Уильям удивленно вскинул брови: — И вам, что, больше не нужна помощь полиции? — Нет, — качнул головой Адамс. — Позвольте мне самому решить этот вопрос. Миссис Адамс приоткрыла глаза: — Гарольд? Муж сжал ее в объятиях и прошептал: — Все в порядке, милая, ты в полной безопасности. «Конец первого акта, — подумал Уинтерс и встретился глазами с Сесили. — Разыграно, как по нотам».***
Уильям лежал в кровати, заложив руки за голову и уставившись в потолок. Он слышал, как на первом этаже, в гостиной, часы пробили два. Несмотря на то, что день выдался не из легких, сон не шел. Инспектор размышлял о странном поведении супругов Адамс. И Гарольд, и Сесили имели секреты друг от друга; но жена была в курсе тайной жизни мужа и успешно этим пользовалась, в то время как Адамс и не подозревал, что его дражайшая половинка что-то от него скрывает. Уильям закрыл глаза и представил себе плавные изгибы ее тела: длинные стройные ноги, узкую спину, нежную шею… …Сесили лежала в луже собственной крови, широко распахнув невидящие глаза. Он склонился над ней и провел языком по растерзанному горлу, наслаждаясь пьянящим вкусом, ощущая, как его тело охватывает дикое возбуждение… Он резко проснулся и сел на кровати, тяжело дыша. Внизу кто-то громко стучал во входную дверь. Чертыхнулся, он принялся поспешно одеваться и вскоре уже спускался вниз с револьвером в руке. — Кто там? — спросил Уинтерс, подходя к двери. — Инспектор Уинтерс, это Дженни, — услышал он знакомый женский голос. Приоткрыв дверь и убедившись, что Джен Финниган пришла одна, Уильям позволил ей войти. Девица нервно обнимала себя за плечи и судорожно всхлипывала, ее длинные рыжие волосы падали на лицо, тощее тело била крупная дрожь. Инспектор бросился в гостиную, схватил початую бутылку виски, наполнил стакан доверху, вернулся в прихожую и протянул гостье. Она залпом выпила алкоголь и закашлялась. — Сэр, я боюсь… Мэри, она… — прохрипела Джен, заходясь в истерическом плаче. Уильям крепко схватил ее за плечи и встряхнул: — Ну же, Дженни, в чем дело? Она взглянула на него глазами, полными ужаса: — Прошу вас, пойдемте со мной, с Мэри случилось что-то плохое.***
Уже через несколько минут экипаж мчал инспектора и Джен Финниган в восточную часть Лондона. Девица все еще дрожала, но ее речь стала уже довольно внятной. — Мэри встречалась с Альфредом. Он хороший парень, хоть и богатый, и курит опий. Неделю назад он приполз к ней раненный, просил спрятать. Мэри сняла дом на Суондам-лейн, мы стали ухаживать за бедным юношей. Опасность вроде бы миновала, он стал приходить в себя и даже начал понемногу разговаривать. Очень просил, чтобы мы никому о нем не говорили, даже полиции. Мы решили, что его разыскивают за какое-то преступление, но разве такой мальчик, как он, мог совершить что-нибудь плохое? Мэри от него ни на минуту не отлучалась, я старалась ей помочь и сообщала новости. Когда мы узнали, что Альфреда разыскивают, то очень испугались, что об их связи станет известно. Поэтому я попыталась вас убедить, что Мэри уехала. А сегодня ночью, подходя к арендованному дому, я услышала дикие крики. Ужасно испугалась, и не знала, что делать, но потом вспомнила о вас. — Джен перевела дыхание и тронула Уильяма за рукав: — Я очень боюсь. — Но Джен… Разве это могли быть ваши дружки, которые нашли ее укрытие? Вы же не будете отрицать, что такое вполне возможно? Она покачала головой: — Это был кто-то другой, Мэри так кричала… Инспектор вздрогнул, когда кэб неожиданно остановился. Открыв дверцу, он вышел из экипажа, помог Джен выбраться наружу и попросил кучера подождать. Дом был обычным, с маленьким палисадником, по которому шла узкая дорожка от калитки до крыльца. Он прислушался — внутри было тихо — толкнул дверь и чиркнул спичкой. Дрожащее пламя осветило маленькую комнату с камином и двумя креслами. — Спальня там, — прошептала Джен, указывая на закрытую дверь, справа от камина. Ржавые петли заскрипели, и Уинтерс осторожно ступил в комнату, плотно сжимая в руке револьвер. В нос сразу ударил запах свежей крови. Кровь была повсюду — на полу и стенах, на мебели и белье. А сама бедняжка Мэри лежала на кровати — ее глаза были широко раскрыты, а на шее зияла ужасная рана.