Под пеленой дождя

Простите, что так затянула с продолжением. Надеюсь не разочарую вас новой главой. POV Белла Дверца машины с моей стороны резко открылась, я испугалась, но не могла рассмотреть в темноте человека. Я подумала, если это Чарли, то он не должен видеть меня в таком состоянии, я отвернулась от кого-то, вытирая руками влагу со щёк. Я была словно оголённые нервы, такой слабой и разбитой, несчастной. Жаждала раствориться в воздухе, как невидимка, ничего не чувствуя. Действительно это был мой отец. Он вытянул меня из машины и обеспокоено крепко обнимал, иногда на мгновение отстранялся, разглядывал, что со мной случилось. Мои ноги подкашивались и запинались на ровном месте, меня трясло от холода, я не могла сейчас солгать ему, что всё хорошо. Он крепко обнял меня и, поддерживая за бок, повёл меня домой. – Белла, милая, что с тобой? – спросил он меня. Когда мы зашли домой, Чарли помог стянуть с меня мокрую куртку. – Ты больна? – Н-нет. – сказала я, стуча зубами. – Но ты была в больнице. – взяв плед с кресла, он обеспокоенно завернул меня в него. – Ничего не скрывай от меня. – Я п-просто зашла туда взять н-номер Калленов, чтобы поздравить с днём рождения Элис. Но не дозвонилась. Я в п-порядке. – слёзы уже не текли и я начала согреваться, но меня всё ещё затравлено потряхивало. Я избегала смотреть на него, теребила молнию кофты, не зная, куда спрятать дрожащие руки, потому что предполагала – видок у меня был что надо. Чарли ничего не говорил, но ожидал от меня объяснений. Я решила, что проще сказать правду. Это даже мне на руку, она скроет изменения моего подавленного состояния. – Я поссорилась с Джейком. – Он тебя ударил?! – грозно крикнул отец, его глаза бегали, осматривая меня. Он заметил, что джинсы сзади грязные, как будто меня кто-то толкнул. – Что ты! Нет. Когда ссорились, я начала отступать и упала. – а про себя подумала, лучше бы ударил, чем равнодушное предательство. – Этот, молокосос, у меня ответит! – прорычал Чарли, хватая куртку. – Папа, не надо! Я тоже была хороша! Это между нами, не вмешивайся, пожалуйста! Не оставляй меня сегодня одну. – предательские слёзы снова покатились из глаз. Я не хотела волноваться за него и быть в пустом доме. – Хорошо, я не куда не поеду. – он остановился, его взгляд не предвещал ничего хорошего. – Но это не останется между вами! Даже не проси! Если я его увижу возле нашего дома, разбитый нос – это самое малое, что ему грозит! Хороший же из меня шериф, если я позволяю обижать свою дочь, и без того несчастную. И как отец, я не могу позволить обращаться так с тобой, обругать и отпустить тебя в такую погоду мокрой, грязной. Не ожидал, что из такого парня вырастет такой подонок! Он двинулся в сторону телефона. Я понимала, что его не переубедить. – Белла, переоденься, прими горячую ванну. Не беспокойся ни о чём, он даже твоего мизинца не стоит. Когда я поднялась в свою комнату и стянула мокрую одежду, услышала, как внизу в телефон кричал Чарли, слов было не разобрать. Перейдя в ванную комнату, я увидела, как ужасно я выглядела, помимо того что ожидала, лицо моё было перемазано в грязи, ведь я вытирала слёзы грязными руками. Не удивительно, что Чарли так разозлился на него. Погружаясь в ванну, я отчетливо слышала каждое слово разговора на повышенных тонах. В ванной комнате всегда была хорошая слышимость. После маленького перерыва, вновь закричал отец. – Мне плевать какой у него период! Это ему-то тяжело?! Он, здоровый лоб! Будущий мужчина, а позволяет себе обижать слабую девочку! Это он неделю лежал, не вставая? Ничего не ел и не пил, ходил как зомби? Только всё стало налаживаться, и она приезжает от него в таком ужаснейшем состоянии! Да он её сломал, окончательно! Билли, я не хочу портить нашу старую дружбу, но представь себя на моём месте, если бы такими вернулись твои дочери?! – в доме стало тихо, потом вновь заговорил Чарли. – Да. Я надеюсь на тебя. И предупреди, чтобы Джейкоб больше не появлялся здесь, иначе, я набью ему морду. – не прощаясь, он вспыльчиво брякнул трубку на телефон. В доме всё затихло. И я вновь смахивала со щёк редкие слёзы. У меня лучший папа на всём белом свете! Жаль, что он ничем не может мне помочь. Он такой хороший, он должен жить дальше, защищать людей. Его все любят и уважают в этом милом городке. Может Чарли, наконец, встретит достойную женщину? Надеюсь, когда ему не надо будет заботиться обо мне, он начнёт устраивать личную жизнь. Согревшись, я вылезла из ванной, надела тёплую пижаму, а сверху свободный свитер. После того, как я узнала, что беременна, мне казалась, что это легко можно заметить по моему животику. Хоть я и выглядела плоской и худой. Как только я зашла в свою комнату, послышался осторожный стук в дверь. Чарли зашёл ко мне убедиться, что у меня всё в порядке, а я уверила его в этом и сказала, что лягу спать. На этот раз так больно было ему лгать и горько от того, что не с кем хотя бы поговорить обо всём. Как только я закрыла за ним дверь, я сползла на пол и расплакалась, не зная, что мне делать дальше. Всё из-за того, что я была не готова к такому паршивому дню. Я не ожидала получить столько разочарований. Точнее, всё полилось через край после встречи с Джейкобом. Я думала, что я хорошая девушка, достойная хоть немного сочувствия и поддержки. Но столкнулась с яростной ненавистью. Он в чём-то был прав, назвав меня «святой мученицей», ожидающей чего? Восхищения? Поклонения? Сочувствия и помощи? Аплодисментов по пути на место расплаты? Но это итоги моего выбора. Он не должен взваливать на свои плечи мои проблемы. Правы оба мнения о добровольных мучениках, одни скажут: «Молодец!», потому что видят в этом отречение от своих желаний, борьбу со своей сущностью. Другие крикнут: «Идиот!», и тоже будут правы, потому что они порицают его желания отказаться от себя. Он прав, как и Эдвард. Я давно встала на эту дорогу и отрекаюсь от своей жизни. Грустно, что они, не зная, оба из тех, кто кричат: «Идиот!». Это мой путь и одобрения ждать не следует. Хорошо если мой путь сопроводит бесстрастное безмолвие. Потому что я не молодец, так как иду одна, и никто нигде меня не ждёт. Я как раненый, старый зверь вынуждена уйти умирать в одиночестве. Скоро я узнаю, каков этот последний путь. Испытывают ли они страх? Жалеют ли о чём-то? Что там в этом безмолвном ожидании конца? Вряд ли это что-то постыдное, скорее сокровенное прощание и воспоминания, с затуханием, которыми не хочется делиться. Я сидела на полу, опираясь спиной на стену, запрокинув голову наверх, чтобы остановить слёзы, и думала, думала... Ну, вот они и ответы, на все мои не заданные вопросы. Эдвард говорил мне тогда в лесу, когда хотел бросить. Что если я встречу хорошего человека, то я должна попытаться сблизиться и понять, что кто-то сможет стать родным и дорогим для меня. Дай шанс. Дала. И вот, я сижу на полу и реву, потому что теперь окончательно поняла, что меня не любит никто. Вчера хороший парень признался, что любит меня и это навсегда. А наследующий день смешал меня с дерьмом, в тот самый час, когда я в нём так нуждалась. Смотрел, как я падала. Наслаждался отмщением. Эдвард никогда бы так со мной не поступил, да и ни с какой другой девушкой. Да, он оставил меня, но сделал это как можно мягче, уверяя меня, что я достойная и красивая девушка, ценя и любя меня, как никого ещё не любил. Может я не та его единственная на века, но даже со мной он был так бережен. Я не встречала никого добрее и лучше. И не встречу. А остальные... Если вот так любят эти хорошие парни... Если так легко бросаются словами любви... Если с таким размахом выбрасывают из своей жизни... Если чувствуя боль, они так хотят увидеть её в других и причинять её... Если так правильно для них кого-то предать... Если так легко для них кого-то осудить... Если для них так просто вычеркнуть человека из своей жизни... То я не хочу иметь с ними ничего общего. На помощь людей и самоотречение не стоит рассчитывать. Наши жизни так коротки, что вряд ли я найду такого человека, который рискнёт всем. И я не имею права так подло поступать с человеком – это эгоистично. Я и раньше на них не полагалась, но считала Джейкоба особенным и надеялась… Попытка засчитана. Спасибо. Я лучше буду любить того кто уже, наверное, не любит меня. Но хотя бы принимал меня такой, какая я есть и любил за это. За то, что я – это всего лишь я. Надоело реветь. И всё это из-за глупой, тупой надежды, которая как сорняк прорастает везде и всегда, не давая проклюнуться полезному ростку здравой мысли. Это не деревья и плодоносные кусты, это чёртова сорная трава, поглощающая мои питательные силы. Вырастает на самой благодатной почве, заполоняя всё, и засыхает с заморозками, безжизненным склизким ковром, не пропуская к земле солнце. Эта смердящая надежда появляется первой, скрывая, опутывая всё. Не бывает же такого: «Я надеюсь на худшее», это нонсенс, надеются всегда на лучшее. И вот ты не то, чтобы прикинуть, какова реальность и что от неё ожидать, ты думаешь не о спокойном потоке жизни, а ждешь праздников и призов. Но зачем, если она никогда мне не благоволила? Когда я на что-то рассчитываю очень сильно то, чаще всего ничего не выходит и меня это морально подкашивает. Мне не сдержать свои слёзы, не сдержать воя, рвущегося из меня. Всё внутри иссечено кровавыми ранами, мясо на мясе, так больно и уже не на что опереться. И всё из-за неё. И столько выплакано что, кажется, скоро начну плакать собственной коровью. Лучше не надеется ни на что хорошее. Хватит с меня. Всё. Закрываю. У меня есть моя путеводная звёздочка, которая мне упрямо светит, только она зовёт меня, поддерживает, вытягивает из темноты, мой ангел, моя плоть и кровь, мой комочек. Он, только он. А остального для меня нет. Выключаю. Нет меня. Я нужна только родителям. Предположительно, я Калленов не найду. Я умру. Я умру, когда он родится, и всё что я могу ему дать и получить – это только до этого события. Элис не придёт ко мне на помощь. Она не увидит, что я скоро покину всех кого люблю навсегда. Карлайл не заштопает меня и не подбодрит мудрыми словами. Я не увижу искреннюю широкую улыбку с ямочками Эмметта, он не сгребёт меня в свои медвежьи объятия, мои ноги не будут болтаться из стороны в сторону над полом, когда он будет стискивать мои рёбра, в своих так необходимых мне крепких, братских объятиях. Джаспер не разольется спокойствием по моим венам, мне больше не почувствовать его загадочного, медового присутствия. Эсми не станет той заботливой второй мамой, которую я всегда хотела иметь. Я не стану её дочерью, не почувствую её поддержку и любовь. Я не скажу прекрасной Розали, что теперь я понимаю её. Не поведаю о том, что мне хватило бы и Эдварда, но почувствовав лишь раз жизнь внутри себя, я уже не мыслю о том, чтобы отказаться от неё. Я бы так хотела чуть-чуть поделиться с ней радостью моего материнства. Она бы стала крестной и самой любимой тётей малыша на особых условиях. Но мне этого не сделать, я не увижу искреннюю улыбку Роуз, направленную на меня. Эдвард. В глазах остановились слёзы. Я вспоминала, переживая, всё как будто наяву. Меня не затянет в омут его невероятных глаз. Его идеальные пальцы не пробегутся вдоль моей руки, пуская томительную дрожь удовольствия. Мне не почувствовать счастье и покой в его нежных объятиях. Его ароматное, прохладное дыхание не растворится, теряясь, в моих волосах. Моим губам не почувствовать его поцелуй, моё сознание не улетучится, а ноги не подкосятся, унося меня куда-то высоко, где нет ничего кроме счастливой простоты. Всему этому не быть. Лишь только из-за падения на меня чудовищной удачи, о которой я даже не буду задумываться, включая её в свои расчёты. Надежда – это порождение ада для меня. Моя кара, моё наказание, моя гильотина, моя личная пытка. Она всё время кажется не тем и притворяется так, что я не узнаю, что это было она. Я думала, мне предстоит скучная, долгая жизнь для успокоения родителей. Я была в этом уверена, но оказалась, что я на это надеялась, и это рассыпалось в прах. Я думала меня можно любить. Эдвард. Майк. Джейкоб. Хочу ли я проверить это ещё раз? Даже если чувства двоих людей мне не нужны, но они давали надежду на то, что это возможно и я могу увлекать, что во мне есть что-то особенное. Но двое из них говорили мне прекрасные слова и по каким-то своим, как им казалась, весомым причинам они с лёгкостью отвернулись от меня и пошли своей дорогой. А Майк, наверняка, также сбежит, едва вспомнив обо мне. Ребёнок. Мне казалась, я даю новую жизнь и надеялась на счастливое материнство, но получилось, что меняю её на свою. Я думала моя жизнь – это качали. Но я жестоко ошибалась. Я никогда не была на качелях. Это таран. Замах и сокрушительный удар об стену. Точка. И больше я не буду надеяться, я буду молиться, чтобы жизнь моего малыша была счастливой. У него есть это будущее, если он бессмертен, как и его отец, то рано или поздно, он будет с ним. О нём позаботятся, его полюбят. Ведь у них – целая вечность впереди, это делает меня счастливой. Я не надеюсь, знаю, что они будут счастливы. И я буду с ними и в них, он моя плоть в нём я сохраню, передам свою любовь. Я не исчезаю, нет, я совершаю цикл, как все. Больше никаких сказок, никаких надежд, никаких иллюзий. Я могу рассчитывать только на себя. То, что выстрою, стоит на моих условиях, из-за меня оно работает. Больше никак. Я зажмурила глаза, сжала кулаки и перезагружала своё сознание, чтобы начать действовать без лишних эмоций. Долго так просидев, я, протяжно выдохнув, отпустила себя. У меня всё хорошо! Только надо перестать испытывать нужду и потребность в других. Мне есть чем наслаждаться, у меня достаточно времени! Эти плюсы они на самом деле значимее чем то, что я, выдумав, хотела получить. Там через коридор в полной безопасности спит мой отец; я познала материнство от любимого и самого достойного, совершеннейшего существа; моя мама устроила свою жизнь и счастлива. И я смогу насладиться всем тем, что мне дано, но только не надо завышать требования, тогда всё что я получила и получу от жизни – осчастливит меня. Быстро стерев остатки слёз, я встала на ноги. Я придумала себе новую вероятность и распорядок, по которому буду действовать. А надежды для меня больше нет, распознав её, буду давить, как вредного паразита. Достав портной сантиметр, я замерила свою талию. Со вчерашнего дня она увеличилась на два с половиной сантиметра. Мой комочек очень быстро растёт. У меня не так много времени, мне придётся покинуть отца раньше, чем я предполагала. Надо придумать, где я буду жить. И усиленно искать выход, того кто сможет позаботиться о моём ребёнке, а потом разыскать его семью. Встав на весы, я убедилась в своих не радужных предположениях – вес снизился на триста грамм, хотя я старалась много кушать. Я включила компьютер и до одиннадцати шарилась в интернете. На домашние уроки я решительно забила – это самая нелепая трата моего времени. Я перескакивала по медицинским сайтам, искала, как в крупных, так и в маленьких городах, Карлайла. На любом сайте больницы, можно посмотреть список лечащих врачей и записаться на приём, сайт был и у местной городской больницы города Форкс. Благо, что его имя было очень редким, мне пока встретились только два врача с таким именем: педиатр в Джерси-Сити, но там была его фотография и хирург в Ротчестере, которому судя по типовой анкете, было пятьдесят восемь лет, что тоже отменяло его, как возможно скрытого лидера дома Калленов. Когда я начала клевать носом, я доплелась до кровати и мгновенно заснула. Утром меня разбудила резкая боль внизу живота. Она была стабильная, ноющая, и не позволяла мне до конца разогнуться. Я пряталась в своей комнате и потихоньку собиралась в школу, когда к моему недомоганию прибавилась сильнейшая тошнота. Я побежала в ванную комнату и очистила свой желудок. Умывшись холодной водой, я чистила зубы и когда, взбитая, белая пена от пасты подобралась к горлу, я снова нависла над унитазом. Мне было чертовски плохо, я чувствовала себя слабой и голодной, но, кажется, несколько часов я буду не способна что-либо съесть. Так как я при этом ещё и покрылась холодной испариной, решила сейчас же принять душ. Когда я спустилась вниз на кухню, по времени Чарли должен был быть уже на работе, но он ожидал меня на стуле, читая газету. Я громко вздохнула. Он продолжал читать, а я достала коробку для ленча, чтобы взять еду с собой. Заметив это, он сложил газету и грустно вздохнул. – Что с тобой? – Мне немножко плохо, я возьму еду с собой. – Может, останешься дома? – сказал он, поднявшись со стула. – Нет. Я хочу поехать в школу. Сегодня тест по истории. – Я очистил от грязи салон твоей машины. – Спасибо, папа. – мои глаза увлажнились, мне так хотелось сказать, какой он хороший и ответственный отец. Единственный человек, который по-настоящему заботился обо мне. Может это последний подходящий случай сказать ему это лично, не вызывая подозрений. Потянувшись, я прижалась к его груди, он неумело, но тепло обнял меня. Мы никогда с ним не нежничали, так как не считали себя достаточно близкими, были слишком робкими и неуверенными в проявлении чувств. Но сейчас всё было, как и должно было быть. Он и моя мама – занимали много места в моём сердце. От Чарли как всегда пахло кофе и лосьоном после бритья, одной и той же марки, которой он, верно, пользуется уже более десяти лет. – Я люблю тебя, – прошептала я, – Прости меня! – Дочка, я тоже тебя люблю. – он погладил меня по волосам и прошептал, – Это всего лишь машина, Белла. – я, наклонив голову, вжалась в него своим лбом и отрицательно замотала головой, давая понять, что не только за это, благодарю его. Он, глубоко вздохнув, обнял меня покрепче и сказал. – Ну, мне надо идти на работу. Позвони сегодня Рене, она волнуется. Ты уже два дня не звонила ей. Я кивнула. А он медленно вышел из дома, на прощание тревожно оглядел меня, а я слегка улыбнулась. В школе было очень тяжело. Я не могла сосредоточиться, было трудно ощущать ход времени оно, то бежало мимо, то вставало вместе со мной. Меня продолжало тошнить, я перемещалась из помещения в помещение, но всё на чём я концентрировалась – только моё самочувствие и мысли. В этот день я получила два замечания, но даже ничего не смогла сказать в ответ. Не могла дать обещание, что постараюсь с домашним заданием или буду внимательна. На ленче я сразу пошла на улицу, и одиноко, на влажных скамьях возле огромного деревянного стола, кушала свой завтрак. Покидая школу, я чувствовала на себе испепеляющий взгляд Лорен и какой-то, жаждущей её дружбы, новой подружки, которая будет громко тявкать на того, кого покажет её хозяйка. Это немного волновало меня, мне не нужны были проблемы и привлечение ко мне пристального внимания. Соблюдая свой распорядок, я ехала в Порт Анжелес. Весь путь я болтала со своим животом, поглаживала его одной рукой. Это будет удивительный, умненький малыш он уже общался со мной, отвечал мне слабыми толчками. Когда он перебарщивал, и я вскрикивала, казалось, он понимал, что причиняет мне боль и надолго затихал. Тогда лишь долгими разговорами и поглаживаниями, он снова слегка касался меня, как будто чувствовал, как я по нему скучаю. В Порт Анжелесе у телефонных кабинок я провела полтора часа, обзвонив номера с фамилией Денали всего двух городков. Я не хотела и устала это делать, бросив желтый справочник в рюкзак, я поехала в Форкс. Мне хотелось просто погулять, насладиться природой, воспоминаниями, отбросить все тяжёлые мысли. Побыть просто девушкой. Когда я доехала в Форкс, в местной закусочной я купила огромные сандвичи, сок. И окончательно решила, где хочу оказаться, где хочу насладиться своим материнством. В каком месте я хочу открыть лёгкому ветерку тайну о том, что я и Эдвард скоро станем родителями. Это так по-детски глупо и бессмысленно, но пока я могу дойти самостоятельно до нашей поляны я очень хочу сделать это. Там я была счастлива, там я легко вспомню его и отдохну, это только для меня. Добравшись до того места, где мы тогда бросили машину, я вылезла из пикапа. Выкинула из рюкзака всё кроме маленькой бутылки воды, пачки сока и двух сандвичей. С началом пути было легко, поэтому я неспешно жевала бутерброд, шла потихоньку, сверяясь с компасом, который у меня завалялся в бардачке, как оказалось не зря. Иначе я бы ходила кругами, у меня и с ним-то не очень получалось. Я плутала три часа, очень устала, мне приходилась четыре раза возвращаться и смещаться в сторону, чтобы найти её. Я уже совсем отчаялась, когда пройдя неглубокий ручей, увидела знакомые места. Хоть и изрядно уставшая, натерши при ходьбе одну ногу, но я улыбнулась своей первой победе. Я могу, когда очень стараюсь! Пройдя между двух ёлок на поляну, я окинула её взглядом. Она была жухлая, безжизненная, пустая. Цветов не было, а густая трава, на которой нам так нравилось валяться и разговаривать, засохла. Она неравномерно примятая жёлтыми клиньями торчала в разные стороны. Мёртвая, спящая поляна. Всё как в моей пустой жизни без него. Без него. Без Эдварда в ней нет ничего особенного. И даже больнее находиться здесь, чем где бы то ни было. В Форксе много «наших» мест. Больше всего мне было тяжко находиться в своей комнате, я его там постоянно чувствую, вспоминаю, но тут другое. Тут я поверила в сказку, узнала всё о нём в первый раз. Это место для меня волшебное, было ошибкой приходить сюда и видеть её такой. И одной. Я всегда была тут с ним. Зажмурившись на мгновение, я вспомнила его любящий взгляд с лёгкой улыбкой, я уцепилась за это воспоминание и опустилась на траву. С закрытыми глазами я сидела на пожухлой траве, перебирала её пальцами, а легкий, но прохладный ветер омывал моё лицо, перекидывая мои волосы. Вдруг я почувствовала на себе взгляд, что я здесь не одна. Распахнув глаза, я встала и огляделась, но ничего не увидела. Я начала просто оглядываться и заметила движение у противоположного края поляны, черную тень. Я сощурилась, пытаясь рассмотреть кто это или что это. А он резко переместился на середину поляны и грациозно встал. – Белла! Не верю своей удаче! – сказал он с хищной улыбкой. – Лоран. – удивленно сказала я. И почувствовала, как часто забилось моё сердце. Он один из них, это всё что крутилось в моей голове. – Я был возле дома Калленов. Он пуст, они уехали. Почему ты осталась тут? Разве ты не была, хм, что-то типа домашней зверушки? – М-м-м... Нет, помоги, пожалуйста, найти их! – я стремительно и неловко шагнула к нему, немного споткнувшись об сплетённую траву. Он удивленно распахнул глаза и мгновенно оказался рядом, пристально рассматривая меня. – Зачем мне это делать? – Мне необходимо их найти. Ты же не такой, как многие. – умоляла я возбуждённо, – Хотя бы помоги связаться с Денали! Он немного грустно хмыкнул и снисходительно признался. – Я ушёл от них. Такой вид жизни не совсем для меня. Мне всё нравилось там, кроме... – его ярко-алые глаза остановились ненадолго на моей шее, затем снова переместились на моё лицо. – Я мухлевал, срывался, думаю, может месяц-два они бы ещё верили, что мои глаза долго меняют цвет, но в конечном итоге... Ты понимаешь кто я такой. – он плотоядно провёл кончиком указательного пальца по моей щеке. Прибывая в страхе, я сглотнула и немного отступила, деревенея всем телом. – Прошу, не надо! Они будут мстить. – Кто? – спокойно спросил он, ему нравилось играть со мной. – Каллены. – О, милая, ты сама сказала, что они уехали. Так что я так не думаю. – Они узнают, я им не безразлична. – Через пару часов пройдёт дождь, и наши запахи в течение дня исчезнут. – Зачем тебе это? Ты же тогда помог нам. – Это была не помощь. Я просто выбрал сильную сторону и как видишь, не ошибся. А теперь я возвращаю свой долг Виктории. – Виктория?! Она здесь? Зачем я ей? – от страха я бессвязно сыпала вопросами. – Нет, её здесь нет, Белла. Она не смогла пробраться в город. И попросила меня произвести разведку по старой дружбе и вот – такая удача! Ты собственной персоной! Думаю, она очень разозлиться, но я не могу ничего с собой поделать. – О чём ты, не понимаю. – прошептала я, сделав ещё один шажок назад. – Виктория поклялась отомстить за смерть своего возлюбленного Джеймса. Она считает правильным, если убьет возлюбленную Эдварда. Око за око. – Он оставил меня. Я никто для него. – отчаянно сказала я. – Зато, похоже, он многое для тебя! – он рассмеялся надо мной. – Но это не имеет значения. – Я вижу. – Прошу тебя не надо. Зачем тебе это. – молила я, чтобы он оставил меня в покое, потому что мне не убежать. Физическое сопротивление тоже не имело никакого смысла. – Белла, ты разговариваешь со своей едой? – серьёзно спросил он меня. – Нет. – также серьёзно ответила я. Изображение полоумия ни к чему, лучше уж быть честной. – Вот и не надо, молодец! Ты заигралась и думаешь, говоришь с равными. Это не так, моя милая. – Лоран иногда галантно расхаживал вокруг меня при разговоре, ведь ему не надо было бояться моего громкого крика или побега. Он расслабленно наслаждался прелюдией к банкету. – Я не кусок ветчины. – произнесла я сквозь зубы, глаза увлажнились. Моё положение было хуже некуда. Помощи ждать неоткуда. Мы оба понимали, что всё зависит от него. – И ты наслаждаешься этой беседой. – Подловила! – рассмеялся он, и искренне лучезарно улыбнулся. – Я теперь понимаю, что они такого в тебе нашли. Ты мне нравишься! Редко встретишь что-то интересное в вас! Всё те же вопросы, всё те же просьбы! – скучающе закончил он. – В просьбе я не смогу тебя ни чем удивить. – Приятная собеседница, это честно! Давай не будем изображать из себя, что-то другое. – он снова приблизил руку к моему лицу и провёл по вене на шее, мой пульс неистово бился. Так спокойно и до безумия страшно. С шеи он проследовал по щеке до моей мочки, я стояла замерев, боясь, движением спровоцировать молниеносную атаку. – Я хищник, ты жертва. Это так естественно. – Прошу. Прошу, не надо! – шептала я. – Белла, я делаю тебе одолжение. Виктория будет убивать тебя очень долго, мучительно. Я сделаю это быстро, даже не почувствуешь. Считай это моим подарком. – Может, я предпочту помучиться. – едва слышно выдохнула я. – Не тебе это решать. – отойдя от меня, сказал он мне. И слегка улыбнулся, грациозно взмахнул на меня рукой, как будто говоря мне комплимент. – Ты так отлично пахнешь. Такая вкусная, а я так голоден. Ты будешь прекрасным началом конца моей диеты. А с Викторией я как-нибудь договорюсь. – Но почему за это должна отвечать я? Джеймс не рассчитал свои силы и проиграл. Это было глупо с самого начала. – пытаясь переубедить, ответила я. – Я согласен с тобой. Но ты была в нашем окружении, а в нашем обществе люди исчезают. – он снова задорно рассмеялся. – Ты же любишь Эдварда, не так ли? У семьи Каллен будут проблемы, если Вольтури узнают, что они оставили человека, который слишком много знает. Ты же хорошая девушка, считай, что сейчас ты и я спасаем их от неприятностей. Он переместился ко мне очень близко. А я обреченно стояла, не зная, что ещё сказать. – Я думал, он любит тебя и хочет обратить. Тогда я бы понял, зачем он был с тобой и рисковал своим кланом. Честно не понимаю, почему ты тут одна. – снова изучающе он смотрел на меня и улыбнулся, – Даже не поверил Виктории, подумал она врёт и заманивает меня в ловушку. Мстит мне за то, что я оставил их. У меня полились слёзы из глаз. Больно, так больно слышать, что даже мои враги думали моими мечтами. – Тебе больно? Ты измученна и опустошена всем этим, хуже выглядишь, твоё тело умирает, Белла. Я избавлю тебя от всех твоих бед и страданий. Даже не почувствуешь. – успокаивающе лились его слова, баритон завораживал, притупляя страх, как перед броском кобры. Этот танец слов, как покачивания змеи был только для меня, и расплата за актёрский сострадательный монолог – моя собственная жизнь, ненадолго насыщающая его тело. Его рука замахнулась на меня. Сейчас случится самое страшное. Я зажмурилась, чтобы не видеть. Все аргументы для своего спасения, я использовала. Громко сглотнув и прочищая горло, я решила признаться о беременности. Уже не оставалась других вариантов. Не стоит рассчитывать на его доброту, он последний кому бы я захотела это рассказать, но только от него завесили две наши жизни. – Подожди, подожди! – закричала я, вжимая голову в плечи, пытаясь спрятать шею. А руки прижала к грудной клетке, закрывая живот и сердце. – Только одно… – Я и так слишком заболтался с тобой. На меня это не похоже. Не бойся девочка. – он сильно схватил меня за руку, молниеносно встряхнул, подбросив моё тело вверх вниз. Потеряв равновесие, я зашаталась и выпрямилась, вставая на ноги. Его руки больше не чувствовались, слёзы застилали глаза так, что видела я размыто. Рука с плечом сильно болели, он чуть их не оторвал, встряхивая меня. Горло охватили нервные, болезненные спазмы, я с усилием пыталась дышать, избавляясь от сухого хрипа. – Чёрт! Не может этого быть! – услышала я его взволнованный голос. Лоран исчез, а я продолжала усилено дышать. Слёзы всё текли противным, тёплым потоком. Я расслышала громкий рык позади меня и снова в страхе сжалась. Повернув голову, я увидела огромное косматое, чёрное чудовище, высотой с лошадь. Пригибаясь к земле, из него раздавался бурлящий, угрожающий рокот. Я почувствовала дрожь, исходящую от его рычания. А потом еще один рокот чуть позади него, и ещё один очень близко слева от меня. Они были похожи на огромных волков. Тот, что был ближе ко мне рыжеватого оттенка, медленно повернул ко мне голову и как будто осмысленно меня осмотрел, затем прыгнул вперёд и молниеносно умчался. Я неуклюже развернулась и побежала прочь, это мой шанс скрыться, может они его отвлекут? Мой спасительный бег до машины был самым выматывающим и неуклюжим из всего, что я когда-либо делала. Я бесчисленное количество раз падала, скатывалась, задыхаясь до боли в лёгких, вставала и снова бежала из последних сил. Выбравшись из леса на дорогу, мне пришлось ещё и пробежаться до своей машины. А потом я выжимала из своего ржавого старика всё что могла. Страх гнал меня домой.