POV Джаспер
Я стоял, как ни в чём не бывало, а в тронном зале творилось что-то странное, вампиры держались за шею или грудь, как будто им было очень больно и не хватало воздуха. Только Маркус с невероятной печалью смотрел на Эдварда, полностью понимая, что с ним произошло без всяких разъяснений. Для Маркуса моя атака ничего не значила, теперь для него многое не важно, как и для моего брата..! «О, Боже, я отмахнулся от его боли, как от атаки!» – я понимал, что познаю свой дар с каждым днём всё больше. Это как часть меня, я принимал его, как свой дух, и он становился всё ощутимее и восприимчивее к другим. Я постоянно вижу вокруг дополнительные цвета, это не цвет стен, а цвет эмоций, но он не просто цвет, он влияет на меня. Это можно представить себе, как если бы вы находились в воде, и она становилась то теплее, то холоднее, то превращалась в затхлую, то свежую, как в роднике, то журчала весёлым ручейком, то била волной, то затягивала в водоворот или потихоньку поглощала тебя, как болото. У меня нет выбора, я постоянно эмоционально мокрый и нахожусь под каким-то влиянием. Я уже привык, немного закалился, и пытаюсь сделать атмосферу вокруг меня комфортной, общаясь с теми людьми, которые спокойнее. Чувства всегда со мной, вся палитра, вся насыщенность, и любое отдельное чувство или смесь эмоций я могу подкорректировать: усилить, ослабить, уничтожить или врубить на полную мощность. Но я не знал до этого дня, что могу ею оглушать. Эти чувства были столь болезненными, ударяя меня с двух сторон, что я воспринял это атакой. Я отбросил всё, усилив волну в несколько раз. Элис, была под воздействием видения и стояла всё также, застыв в скорбном потрясении, а Аро держал её руку. Эдвард упал на колени, склонившись к полу, и закрывал своё лицо руками, это его безумный смех я слышал вначале, а теперь его тело сотрясалось в сухих рыданиях. Я никогда его таким не видел и был потрясён. Нет сомнений в том, что видение Элис было о Белле. Ничто большее не могло его так сломать. Мои мысли хаотично крутились, приходило понимание того, что многое я не замечал, не думал о последствиях для всех нас. «Если Белла нуждается в моей защите, а я здесь... Я никогда себе это не прощу, никогда...» – звучали в моей голове слова Эдварда. «Боже, это конец! Мы должны были это предвидеть, о чём мы думали, когда согласились на их разлуку! Это же всё изменит, всё то, что казалось не таким уж безупречным в наших жизнях, совсем разрушится. Мы связаны, и несчастье одного утянет нас всех. Эдвард – первенец, любимый сын Карлайла и Эсми, любимый брат Элис и Эмметта. Белла – лучшая подруга Элис, сестрёнка Эмметта и воплощение мечты для Розали, сохранение её жизни для неё было каким-то старым долгом. Омрачённая любовь – вопреки несчастью, осколочные улыбки, – вот что нас ждёт в лучшем случае, ведь мы ничего не забываем! – лихорадочно соображал я, попутно ругая себя за свою глупую недальновидность. – Твою мать, надо его увести!» Развернувшись, я помчался к Эдварду. Я подавлял все его чувства, давя, пытаясь сдвинуть их, но они были, как камень слишком свежи, черны и красны. Я начал сатанеть от боли, меня затягивало к нему. Мне не победить это, переключившись на другого, я мощным ударом ветра сбил всё, что крутилось в Карлайле. Сбросив потрясение, он примчался к Эдварду. И мы склонились над ним, начиная его поднимать. – Простите нас, Аро, где мы можем уединиться? – быстро протараторил Карлайл. – О, я всё понимаю, Карлайл. – ответил он вежливо, с любопытством разглядывая меня.– Деметрий, сопроводи наших гостей в рубиновые апартаменты. Мы быстро неслись по коридорам, Эдвард покорно шёл с Карлайлом под руку. Не сказать, что ему стало лучше, но его эмоциональное состояние стабилизировалось в чёрную дыру, в которой всё бесследно исчезает. Это весьма престранно, ни страданий, ни боли, ни чувства вины с жёлтой кислинкой, которая всегда в нём присутствовала, ничего – пустота и бездна, которая всё во мне вытягивает так, что жить больше не хочется. Я специально отстал от группы и шёл последним. Мы, иногда спускались в подземелье, шли по канализации. Большей частью наш путь пролегал через соединённую сеть подвалов построенной Вольтури. Деметрий довел нас до узкого коридора со средневековой дверью, украшенной ковкой и несколькими рубинами и, любезно кивнув, открыл её и удалился. «Какое неожиданное совпадение, – прикинув пройденное расстояние, подумал я, – ровно три с половиной мили до тронного зала, как будто кто-то печётся о сохранении своих мыслишек при себе». Помещение перед нами было красивым и безобразным одновременно. Убранство интерьера было шикарным с множеством старинных, средневековых винтажных вещей, но роскоши было слишком много, а весь текстиль состоял из алого, кровавого цвета. Картины и графика на стенах была на тематику грехопадений и наказаний. Нашему взору предстало множество сцен расчленения и изувечивания людей. Эти работы были давно потерянны людьми и не состояли в описях какого-либо музея или коллекционера. Сами по себе, в отдельности они очень хороши, но вот так, всё собранное в одном месте это воспринималось мною, как насмешка – типично-киношное убежище вампиров с маниакальными наклонностями. Эти комнаты явно не пользуются популярностью, поэтому и находятся в таком отдалении. Аро любит более изящные вещи, с более «позитивным» содержанием, он актёр играющий водевиль, живущий так, будто нет за ним этой вереницы трупов людей и вампиров. Но комната была чистой, просторной гостиной, а из неё можно было попасть в четыре уединённые спальни. Закрыв за собой дверь, мы встали полукругом. Всё было ясно. Лица грустные, тишина. Карлайн, сжав по людской привычке переносицу, прервал всеобщее оцепенение, обратившись к Элис: – Что ты видела? Элис молчала, полуотвернувшись головой к стене, ей было тяжело говорить. В ней бурлили чувства, и все они были безрадостными. Вместо ответа она посмотрела на Эдварда с ненавистью и сказала: – Этого не может быть... О чём ты в тот момент думал?! – её голос вначале дрожал, потому что она начала говорить, не глотнув воздуха. А Эдвард стоял, не замечая, что с ним говорят. Элис подлетела к нему и начала его трясти. – Это ты! Ты! Ты виноват! – она била его руками в грудную клетку. – Ненавижу! Ты её бросил! О чём ты думал!? Эдвард был также бесстрастен и, сохраняя равновесие под градом ударов, лишь сделал пару шажков назад. Я был спокоен, он никогда не поднимет на неё руку, но Элис надо было унять, и я захватил её в кольцо, прижимая её локти к взбесившемуся телу. Она ещё немного посопротивлялась, а затем, буравив его взглядом, медленно повторяла: – О чём ты думал? О чём... ты думал? – Как ты... – проскрипел Эдвард и снова затих, смотря и не видя ничего. Элис жалостливо пискнула, ей стало очень больно, поджимая ноги к груди, она повисла на мне, зарыдав в голос. Моё сердце трескалось вместе с ней. Я отнёс её на кушетку, гладил, пытаясь успокоить. Розали была опечалена, но держала себя в руках. Эсми же плакала на груди Карлайла, сопереживая своим детям. Реакция Элис была похожа на поведение Эдварда в тронном зале – буйство, а потом полная апатия. – Элис, милая, любимая моя, расскажи нам, что там произошло. – Эдвард, о, боже мой, Эдвард не надо!.. – вновь тихонько заскулила она. Пару минут, прикрыв рукой нос, она дышала, пытаясь успокоиться. Слёз у нас нет, боль жаром копится в голове и груди, кажется, что от неё можно треснуть и разлететься на куски, но это не так. Выхода и облегчения эмоциям никакого нет, но если усилено дышать создается, хоть какая-то иллюзия изменения. Придя в себя, она, наконец, начала нам объяснять: – Помните то видение, которое я видела на совете... – она мотнула головой, понимая, что несёт бред, память нас никогда не подводит, и начала немного покачиваться, наклоняясь, вперёд-назад, как сумасшедшие или брошенные дети, которых не кому обнять. – Особо ничего не изменилось... – Элис, дьявол, это не время для шуток! Мы из-за этого уехали! – грозно пробасил Эмметт. – Эмметт, успокойся! – сказал Карлайл и снова обратился к Элис, – Я ничего не понимаю, мы изменили будущее. Это невозможно... как это... расскажи своё видение очень подробно, все мельчайшие детали. – вкрадчиво попросил он. – Я видела большую, серую комнату с длинными, но узкими в метр окнами в пол. С серыми занавесками на три тона темнее стен. Я чувствовал нервозность всех вокруг, их совсем не интересовали занавески, как и меня, я торопил каждую секунду: «Что с Беллой? Может, мы успеем исправить? Что она тянет! Дорога каждая секунда!» – думал я. А Элис продолжала рассказывать: – Квартира полузаброшенная, потёртая со старой мебелью из комиссионок. Из окон видно только серо-голубое небо, значит, квартира выше пятого этажа, это однозначно не Форкс. – тут Элис замешкалась, дальше говорить ей было сложнее, горячий комок боли мешал ей, она заговорила тише. – Там посередине комнаты стоит бархатный, бежевый диван и чёрный журнальный столик, между ними на полу... – она прижала руки к груди и зажмурила глаза, как будто видя это снова, – лежит Белла. Я на совете говорила, что она там была истощенна до невозможности, но сейчас она была... гораздо... она – обтянутый кожей скелет. Послышались удивлённые вздохи всей семьи. – Там повсюду кровь... Много крови и битого стекла, мусора. Засохшая кровь на лице, шее, вокруг головы и тела. Она накрыта тёплым одеялом, которое местами пропиталось её кровью. Тело в неестественной позе, голова запрокинута назад, на лице мука, руки вывернуты в агонии. Очевидно, она умерла одна в страшных муках. С последним словом повисла гробовая тишина. – Что мы стоим, – очнулся я, – надо ехать, искать её! Ты не видишь видений о мёртвых, Белла ещё жива! – А это самое прискорбное, как ты думаешь, почему я спрашивала Эдварда: о чём он думал? – ответила Элис, – Мы договорились с ним по пути сюда, что если встанет вопрос о её обращении или смерти, мы выбираем обращение. Аро не даст нам соврать, нет смысла юлить, но я подумала, может Эдвард снова хочет как-то отсрочить это и может из-за этого... Но он думал, как и я о том, что мы после разговора со старейшинами уедем в аэропорт и помчимся к Белле. Я не ожидала этого видения, я лишь хотела подтвердить свои слова, но в её судьбе изменилось что-то серьёзное, и я увидела её новое будущее. Мы не можем ничего изменить, это нам не подвластно! – замотав отрицательно головой, обреченно сказала Элис, затем её глаза ненадолго загорелись живым, тёплым огнём. – Эдвард, а о чём думал Аро? – У него тогда не было планов нас задерживать, – ответил без эмоций Эдвард. Карлайл быстро перенёсся к своей сумке, открыв её, он достал из бокового карманчика свою вашигтонскую сим-карту. После каждого переезда мы всегда уничтожаем все ниточки ведущие к нам, меняем номера телефонов, чтобы никто нас не нашёл, путаем следы. Но он не захотел на этот раз всё выкидывать, надеялся на возвращение. Карлайл вставил её в новый телефон и беспокойно стал ожидать, когда всё загрузится. – Пять пропущенных вызовов от Беллы, – взволновано сказал он вслух и начал ей звонить. Мы услышали голос автоответчика о том, что данного абонента не существует или он находится не в зоны действия сети. Карлайл позвонил ещё два раза и слышали мы тоже самое, что очень нас раздражало. Потом он набрал по памяти телефон техподдержки. Он долго и вежливо с ними говорил, они согласились назвать число пропущенных вызовов от неё, остальное можно было узнать только по заявлению и при личном его присутствии. Мы всё слышали и ждали затаив дыхание ответа с другого континента. – Ого! – послышался удивлённый возглас оператора, присвистнув, он ответил, – Видимо вы были очень ей нужны, сэр, одна тысяча сто двадцать четыре пропущенных вызова. Настойчивая малышка! Поблагодарив на автомате, Карлайл переменился в лице, он был в ярости и пнул свой кожаный портфель, безвозвратно испортив его. Я чувствовал его вину. И сам думал о том же, что мы сделали всё не так и теперь где-то там, по нашей вине, умирает девушка, которая по предопределению свыше должна была стать частью нашей семьи. – Так, подождите, она, наверное, заболела. Не надо себя винить. Никто её ни кусал, ни тогда, ни сейчас. Ведь в старом видении у нас тоже обратить её не получилось? – пытаясь схватиться за соломинку, сказал я. – Потому что мы дотянули до последнего, – гневно проговорила Элис, глядя на Эдварда. – Но ведь по ней было видно, она – не жилец! – Я бы никогда не стал рисковать её жизнью, ведь я не собирался продолжать своё существование без неё. Поэтому я не понимаю, что могло так быстро вытянуть из неё жизнь в обоих случаях. – произнёс Эд. – Эдвард, ты же не собираешься... – осеклась Эсми, когда Эдвард перёнес свой тяжёлый взгляд на неё, давая прямой ответ на незаданный вопрос, что его тут ничего больше не держит. Эмметт мгновенно перенёсся к Эдварду, прижав его к стене спиной, тряся его, заставлял поднять голову. – Эдвард, мать твою, обещай мне! Обещай мне, что ты не сдашься! Ты не сдашься, пока мы её не найдём, чёрт тебя возьми! Я не верю в то, что она умирает, и ты не верь! Если она так настойчиво нас искала, значит это не всё, что она предприняла для своего спасения! – он отпустил его, но продолжал также убежденно говорить, смотря теперь на мою возлюбленную. – Я не верю, в эти чёртовы видения! Элис, на этот раз ты ошибаешься! Потому что это Белла, она… она умная девочка, она просто так не сдастся, она смогла сбежать от вас тогда, а это нелёгкое дело. И сейчас не может быть так просто. Лечь и помирать от болезни, одной, на грёбанном полу, на хрен не верю! Может её смерть и не зависела от нас, но от кого-то другого зависела! – орал Эмметт. – Я поверю в это только, когда мы сами похороним её. Мы должны ей!!! Чёрт побери, должны, хотя бы достойно с ней проститься! Обещай мне, что мы найдём Беллу, и ты скажешь ей всё, что должен сказать! – Обещаю, – прошелестел Эдвард, – хотя бы в смерти я буду с ней до конца. – Надо выбираться из этих катакомб, попрощаемся и улетаем, – сказал Эмметт, взяв рюкзак, и двинулся к двери. Все пошли за ним, кроме Элис, Эдварда и Розали. – А вы, почему не идёте? – спросила Эсми. – Мы подождём вас тут. – ответила за всех Элис и пронизывающим взглядом уставилась на Эдварда, как будто что-то спрашивая.***
– Куча доисторического дерьма – вот кто такие Вольтури! – оказавшись через полчаса в той же комнате, захлопывая дверь, проговорил раздраженно Эмметт. – Они не имеют права нас задерживать! – Эдвард, ты знал? Не так ли? – спросил Карлайл, подозрительно разглядывая сына. – Да, я стал сильнее. – кратко ответил Эдвард, не собираясь объясняться подробнее, но после большой паузы он всё же продолжил. – Когда мы были тут, они совещались и пришли к мнению, что наше бездействие нас разобщит. Челси рвёт наши связи, а если наш клан развалится, они хотят подобрать самые сочные куски. Предлог, что мы помешаем их расследованию в Вашингтоне, конечно, надуманный. А уж то, что мы опоздали и для нас же лучше всё забыть и подавно! – он, раздраженно ворча, отошел назад к стене, – Пекутся о наших чувствах! Как же! Да он Белле памятник поставит, если Вольтури получит всех кого хочет! – Мы знаем их планы, – сказала Эсми, – они никого не заберут. – Я бы не был так уверен... – посмотрев на Розали, сказал Эдвард и ушёл в себя, терзаемый всё теми же чувствами. При этом он о чём-то крепко призадумался, и что-то решив, расстраивался все больше. Тем временем я переключил своё внимание на Розали, Эдвард ни куда не денется, а у сестры назревает явный кризис. – Розали? – спросила Эсми. – Я останусь в Вольтерре. – решительно произнесла она, – Уже давно хочу изменить свою жизнь. – Мы же планировали вернуться в Вашингтон, – удрученно говорила Эсми, – тебе всегда нравилось там жить. Сейчас нам нужен каждый член семьи, чтобы расширить территорию поиска Беллы. – Мы не найдём её живой, – грустно сказала Розали, – неужели не ясно, всё кончено! Я не собираюсь на это смотреть, мне хватает своего горя. Я хочу начать всё с белого листа. – Я остаюсь с тобой, – безапелляционно заявил Эмметт. – Нет. Тебе здесь будет плохо. – Это не обсуждается, моя крошка! Я буду рядом всегда. – О, начинается! – вздохнула Элис. – Никто здесь не останется, – констатировал Карлайл. – О, так я всё-таки не свободна! – воскликнула Розали, – Однажды ты уже распорядился моей жизнью! По мне, так весьма не удачно! Я почувствовал боль Карлайла. Сколько ещё она будет этим спекулировать! – Розали, я не знаю, что мне сделать, чтобы ты меня простила. Но это место! – Карлайл пытался открыть ей глаза, – Оно не подходит для тебя. Вольтури – это власть, амбиции, интриги, казни, пытки. Пойми, тут каждую неделю умирает много людей. Их приводят на убой группами. Без разбора насыщаются всеми – стариками, детьми, беременными женщинами! Розали с отвращением поморщилась. – Значит, я просто уйду! – Нет, – сказал Карлайл. На такой отказ Розали уже взбешенно смотрела на своего отца. – Ты права, я виноват. Однако, что тебя гонит от нас? Тебе больно от того кем ты стала, но к сожалению этого не изменить. Розали, ты не станешь человеком, не сможешь быть женщиной, матерью, прости меня. Я хотел помочь, спасти тебя от смерти. Не хотел, чтобы ты исчезла. Мне показалось, что ты не хочешь... – Я не хочу быть несчастной, и не желаю, чтобы меня окружали те, кто знает о моих проблемах. У меня не получается принять всё это. И я не хочу смотреть, как Эдвард полезет в петлю, не хочу смотреть, как вы... Тут я не выдержал и вмешался, прерывая её эгоистические речи. – Ты принимала участие в голосовании! Из-за тебя, в том числе, мы бросили Беллу! – говорил я возбужденно, – Два члена твоей семьи страдают! Белла умирает, а мы слышим только о тебе Розали. Неужели тебе совсем всё равно? Неужели тебе плевать, что будет с твоим братом? Ты навязывала ему свои мысли полгода! Считала себя, чуть ли не её спасительницей, ты единственная была всем довольна, а теперь не хочешь увидеть результат! Я тоже ошибся, облажался по крупному, из-за меня всё это и случилось! Я признаю свою вину! И хочу всё исправить, но как ты можешь бросить нас в такой момент! – объяснял я ей, – Розали, ведь ты говорила с Беллой. Что она тебе тогда ответила: я только хочу быть с Эдвардом, но подумаю о твоих словах, так? А что слышишь ты: да, я полюблю другого, нарожаю от него детей, состарюсь и буду благодарна судьбе! – прорвало меня, – Это не честно! Если бы не Карлайл ты бы умерла, исчезла, твои мучители жили дальше и портили жизнь другим. Может Белла, тоже инстинктивно чувствовала, что её жизнь будет коротка. Ты можешь уйти, сославшись на свои переживания, но это подло. Когда тебе было больно и страшно, тебе на помощь пришло единственное существо, проявившее к тебе сострадание. Если ты не хочешь видеть нашу боль, то беги от нас, но сначала, хотя бы попытайся помочь. Это заблуждение, что вот где-то там всё изменится или, что что-то могло быть иначе, если ты никогда не позволяла себе до конца вглядеться в истину, проблемы всегда были в тебе не ищи виновных. Я все это пережил, перенёс и не пожелаю другому, я был убийцей и карателем, потому что был им, но когда перестал им быть, все изменилось и я ушёл. И ты несчастна, потому что и не пытаешься быть счастливой. Ты должна посмотреть на настоящее несчастье и помочь исправить, то, что наделала. Это были не просто слова, мы распорядились их судьбами! Посмотри на него и расскажи, как ты несчастна с Эмметтом и семьёй, которая тебя любит! Посмотри! – Ты прав, я попробую помочь, а потом уеду и может не вернусь. Мне надо подумать, – растерянно сказала Розали, – найти своё место. Вы нашли то, что делает вас живыми. А я... Розали виновато посмотрела в сторону Эдварда и, в недоумении, начала оглядываться, не находя его в комнате.