То, что принадлежит мне.

Много воды утекло с того времени как Смауг разорил Эребор. Много героев ушло в вечность, много историй стало легендами. Мир изменился. И Зеленый Лес уже не был зеленым – мрак окутал его. Деревья, некогда шумные и полные жизни, теперь стояли, сбросив листву, не смея шелохнуться, чтобы не разбудить темноту, таившую неведомое, недоброе. Страх поселился под кронами, опутывая клейкими волокнами паутины. Путники обходили этот лес, называя другими именами – Мирквуд, Лихолесье, Черная пуща. Дозорные, стерегущие лес, все чаще приносили тревожные новости. Но владыка Лихолесья бездействовал. Сидя на своем троне, устремив взгляд в себя, казалось, он не видел и не слышал того, что происходило вокруг него. Все такой же прекрасный, вечно юный... и неживой. Память все чаще уносила его далеко в прошлое, бередя душу лесного короля. Он не видел Торина со дня, когда покинул Эребор. Он ни разу не послал ему даже короткого послания, никогда не напомнил о себе. Неоднократно Трандуил хватался за перо, чтобы написать наследнику Эребора хоть несколько строк, но каждый раз откладывал его. Что он мог ему сказать? Осведомиться о его здоровье и здравии его родичей, в то время как Трандуил искренне желал, чтобы Трора пожрал самый смрадный из демонов подземного мира? Да и интересовало ли его здоровье принца? Ему хотелось знать, горят ли еще глаза Торина при мысли о лесном эльфе, видит ли его в своих снах. Такое не напишешь в письме. Да и зачем? Разве мало видел он таких, как Торин – пышущих жаром, безрассудных, путающих голос плоти с голосом сердца, когда каждая новая любовь – последняя и навсегда? Ничто не вечно в мире смертных, и Трандуил знал – вдали от чарующего влечения эльфа, не имея возможности вновь окунуться в ночное безумство, Торин остынет и забудет о нем. И все же неожиданно для себя самого он тосковал. Чем, спрашивал он себя, привлек его это мальчик? Юностью? Жгучей красотой? Или, может, протянутым на открытой ладони сердцем и готовностью отдать его, ничего не желая взамен? Трандуил понимал, что со стороны Торина будет безрассудством продолжать связь с эльфом, но зачем-то в глубине души надеялся, что пылкое чувство поможет гному преодолеть страх нежелательных последствий, и он даст знать о себе, пошлет весточку. Слово, хоть одно слово! Но нет! Дни проходили, а никто не тревожил эльфийского короля вестями. И это могло значить только то, что Трандуил прав, и Торину он больше не нужен. «Ты ждал другого?» - шептал разум. И, не имея сил лгать самому себе, Трандуил отвечал – ждал! Он стал пить много вина, сделался замкнут и угрюм. Характер его стал вздорным, он часто без причины гневался. Леголас уже не искал его общества как раньше и старался избегать присутствия отца. Трандуил помнил, что Торин со своим народом покинул долину Дейла, но дальнейшая судьба его была ему неизвестна. Изредка до его владений доходили слухи о наследнике рода Дурина, но это были крохи, Трандуил не знал, чем жил принц все эти годы. Чутье подсказывало ему, что им еще суждено встретиться, но где и когда – неведомо. Черная Пуща! Торин был готов обойти стороной это место туда и обратно, будь у него возможность. Но время поджимало, день Дурина был не за горами, а идти в обход было настоящим самоубийством. Поэтому скрепя сердце Торин приказал отряду двигаться вперед по старинной эльфийской тропе. В лесу было мрачно, душно, по ночам жутко из-за непроглядной темноты и множества горящих глаз, которые наблюдали за отрядом. Но хуже всего было то, что у них кончились провизия и вода, а из живности в лесу водились только черные белки, омерзительные на вкус. Отряд поник духом, бредя из последних сил, когда неожиданно в стороне от тропы показались огни костров, послышалась музыка и смех. Гномы насторожились. - Нам нельзя сходить с тропы. Мы не найдем ее снова, - сказал Двалин. - Если мы не добудем еды, то умрем здесь с голоду, - возразил Торин, и весь отряд кинулся по направлению к огням. Подбежав ближе, гномы увидели группу лесных эльфов, которые пели и пировали. Как только гномы подошли совсем близко, видение рассеялось, и отряд снова погрузился в темноту. Тут же костры загорелись немного дальше, и вновь послышалась манящая, веселая и в то же время печальная песня. Сломя голову двенадцать пар ног бросилось в ту сторону. Но их постигла та же участь – эльфы растворились во мраке, не оставив ни следа своего присутствия. - Смотрите, - крикнул Кили, - вон они! Гномы устремились навстречу огням, продираясь сквозь ветви и сплетения паутины. На этот раз их было уже одиннадцать. Каждый раз эльфы пропадали, стоило приблизиться кому-то из отряда, и каждый раз гномы недосчитывались одного, но продолжали метаться по лесу, увлекаемые чудными видениями. Лесные эльфы недоверчивы и недолюбливают чужаков. В мирное время они бы выпроводили их за пределы своего леса, но сейчас все были начеку. Вооруженный отряд вызвал подозрение, а осторожность не помешает! - Владыка, - за спиной Трандуила прозвучал голос стража. – Мы схватили гномов в лесу. Что прикажете с ними делать? Спина эльфийского короля напряглась. Он повернулся не сразу. Медленно, словно нехотя, он обернулся, взглянув на сгрудившихся перед ним пленников. Взгляд его остановился на одном из них... - Оставьте этого, - надменно кивнул Трандуил в сторону Торина, - а остальных заприте в подземелье. Стража бросилась исполнять приказание своего повелителя. Торин остался в одиночестве перед троном лесного короля. Трандуил не спешил начать разговор, изучая взглядом своего гостя. Незванного гостя! Долгожданного гостя! Так вот какой ты теперь, Торин! Торин Дубощит, так тебя называют твои друзья и враги. Где тот восторженный юноша, которым ты предстал моему взору много лет назад? Трандуил вглядывался в черты этого сурового мужчины, опаленного ветрами войны, силясь найти в его глазах отголоски былого чувства. Но, увы, синие глаза Торина светили словно сизые угольки давно потухшего костра. Наследник трона Эребора смотрел на него, словно на чужака. - Торин, сын Траина, - нарочно небрежно, чтобы не выдать внезапного волнения, начал Трандуил. – Я не ожидал увидеть тебя здесь! - Разве ты не клялся Трору, что гномы Эребора всегда будут желанными гостями в твоих владениях? – насмешливо ответил гном. – Не слишком радушный прием ты нам оказываешь, но это ведь не впервые, так что удивляться нечему. Ответ был дерзким, и Трандуил почувствовал желание одернуть гнома. Он узнавал Торина. Его мальчик и раньше был острым на язык. Его? Торин смотрел на него в упор, не пряча глаза, без тени боязни. Эльф отвел взгляд, полный затаенной мольбы. Не смотри на меня так, не смотри! Столько лет я ждал этого дня, и твое отчуждение ранит меня. Взгляни на меня как прежде, дай мне снова согреться у твоего тепла! - Знай свое место, гном, - холодно оборвал его повелитель Лихолесья. – Пока что ты здесь пленник. Ты и твои собратья. Что вас привело в этот лес? Торин презрительно хмыкнул и отвернул голову, всем видом показывая, что говорить с эльфом он не желает. Его вид поколебал равновесие лесного владыки. Торин отказывался подчиниться, а непокорности Трандуил не терпел. - Я слышал слухи о том, что ты отправился в поход, и цель похода мне понятна, - надменно продолжал повелитель Мирквуда. – Некоторые считают, что она благородна. Что может быть возвышеннее, чем освободить родину и вернуть свой дом? Глаза эльфа глядели на пленника испытующе. - Я же склонен думать, что твои мотивы куда прозаичнее. Вам не одолеть дракона, лишь с горсткой гномов ты бессилен. Значит, тебе нужно другое! Ты ведь ищешь то, что даст тебе право властвовать, что приведет к твоему подножию семь родов, присягавших на верность Королю под Горой? Камень Государя! Аркенстон! С лица Торина слетела уверенность, он метнул быстрый взгляд на эльфа. Этот взгляд был таким живым, что Трандуил воспрял духом. Может быть, не все еще потеряно? - Я понимаю тебя, - с улыбкой, озарившей его прекрасное лицо подобно солнцу, прошептал он, лелея надежду. – В недрах Горы осталось кое-что, что я готов был считать своим... - Я помню, - хрипло ответил Торин, помрачнев. – Камни, белее света звезд! Надежда погасла. Торин не понял его. Он стал такой же, как все гномы – грубый, алчный, не видящий ничего, кроме богатства, которое можно взять в руки и унести... Сердце Трандуила затопила горечь. - Надеюсь, ты достаточно поднаторел в воровском мастерстве за эти годы, - с издевкой отозвался эльфийский король. – Потому что в последнюю нашу встречу тебе явно было в чем совершенствоваться. Торин нахмурился. Как же он был глуп тогда, раз надеялся, что эльфа прельстило что-то иное кроме блеска самоцветов. Ведь даже сейчас, столько лет спустя, его глаза горят тем же огнем при упоминании о тех камнях! Он такой же, как все эльфы – лицемерный, лживый, холодный. Торина захлестнула волна ненависти. - Я помогу вам, - продолжал Трандуил. – Я отпущу вас и помогу в борьбе с драконом, если ты вернешь мне то, что принадлежит мне... - Услуга за услугу? – хмыкнул Торин. - Даю свое слово, - Трандуил склонил голову, прикрыв глаза, чтобы не выдать своего разочарования. Торин криво усмехнулся. - Я не верю тебе. Не верю, что ты сдержишь свое слово. Ты не знаешь, что такое честь! – внезапно его голос сорвался, и крик умножился многократно под сводами дворца. – Мы молили тебя о помощи там, в долине Дейла, в день, когда нас постигла беда, но ты не внял нашей мольбе. Мы скитались по свету, голодные, оборванные, а где был ты? Ты, который клялся в дружбе Королю под Горой? - Что ты знаешь о пламени дракона? Хочешь услышать о битве на севере? – Трандуил подался вперед всем телом. Ярость обуревала его, ужас далекого прошлого исказил его безупречное лицо. – Я могу рассказать, как они сжигают тебя заживо в своем пламени, как лопается твоя кожа и вытекают глаза? Хочешь это слышать? - Поговори об этом с теми, кто навеки остался под развалинами Эребора, - огрызнулся гном. – Трор был не прав. Ты не вор! Ты мерзкий лицемерный трус! Тебе было плевать на боль моего народа! Тебе было плевать на мою боль! – голос Торина сорвался на крик - Im rid am rad ursul! В следующий момент случилось то, к чему он не был готов. Разъяренный Трандуил одним движением отшвырнул его, словно перышко, так, что гном с размаху ударился о каменную тумбу, находившуюся неподалеку. Будь гном менее крепким по своей природе, он бы непременно разбился в лепешку. Ослепленный яростью Трандуил навалился на него сверху, прижимая грудью к тумбе, мешая вдохнуть, не позволяя двигаться. - Боль? - рычал Трандуил, сминая гнома под собой. – Боль? Я покажу тебе, что такое боль. Эльфийский король сознавал, что сила гнома не может сравниться с его собственной, и беззащитность противника развязывала руки. Ему захотелось унизить Торина, втоптать его в грязь. Мысль об унижении отозвалась внезапным возбуждением в паху. Трандуил одним рывком зашвырнул гнома выше на тумбу и содрал с него штаны. Наглый мальчишка! Да как ты смеешь рассуждать о страдании? Думаешь, если ты лишился дома, значит, ты страдал? Думаешь, если твоя жизнь полна лишений – это боль? Ты, который все это время был полон жизни, что ты знаешь о страданиях бессмертного, чья душа уже давно мертва по твоей вине? Трандуил трахал его страшно. Молча. Вбивая гнома в каменную тумбу, не заботясь о том, каково его жертве. Ему хотелось, чтобы Торин кричал, хотелось слышать, как ему плохо... Торин молчал. Он даже, казалось, не дышал. Все его существо сосредоточилось на одной мысли – пережить. Иногда он набирал в грудь воздуха, насколько это позволяло тело эльфа, вжимавшее его в камень, и снова замирал. От злости Трандуил никак не мог кончить, в бешенстве стал набирать темп, но почувствовал, что возбуждение прошло. Быстро выйдя из тела Торина, он запахнул одежды, не глядя на сползшего на пол гнома, и оперся обеими руками о каменный выступ. Бессильные слезы душили его. Если бы гном хоть на мгновение поддался, попросил короля о милости, гордый эльфийский владыка бы упал на колени перед ним, он бы вымолил прощение у того, кто, сам того не ведая, пленил его сердце, он бы укутал его любовью и нежностью до тех пор, пока смерть не разлучит их. Но Торин безмолвствовал. Медленно он поправил растерзанную одежду и встал на ноги. - Торин, - еле слышно произнес Трандуил. – Неужели я прошу так много? Отдай мне то, что принадлежит мне и уходи... если хочешь. Ответом ему было минутное молчание. Затем Торин тихо произнес. - Скорее я отрублю себе руку, - голос его крепчал. – Слышишь, ты, гнусный ублюдок? Я не должен тебе даже самой малости, и, пока я жив, я не отдам тебе ничего! Elin! - выплюнул Торин в лицо эльфа. От последнего слова Трандуил дернулся, словно от пощечины. Рев раненого оленя сотряс своды лесного дворца. Сбежавшиеся на крик стражники подхватили гнома под руки и поволокли его куда-то вниз. - Оставайся же здесь, пока не сгниешь, - бушевал над ними голос владыки Мирквуда. – Сотня лет, что тебе осталась – лишь мгновение в жизни эльфа. Я терпелив! Я подожду! Я дождусь, когда ты подохнешь и черви пожрут твое мерзкое тело, и я сам размечу твою могилу в прах! В порыве бешенства Трандуил сорвал с пальца кольцо, которое получил когда-то давно от гнома, которого уже не было на свете, и отшвырнул его со всей силы. Кольцо полетело вниз, несколько раз ударилось о невидимые препятствия и, наконец, затихло в тишине подземелий лесного дворца.