Противостояние крови

Серьёзное ранение Донкихота, которое в скором времени приведёт к его неминуемой смерти, сейчас только оттягивало момент, когда же мальчишка сможет превратиться в вампира. Его тело, если не считать нескольких серьёзных ран, с какими и при желании можно справиться, вполне ещё было в состоянии прослужить Дофламинго и после смерти. Однако допустить то, чтобы в городе появилась очередная тварь, куда более жестокая, чем предыдущие, нельзя было ни в коем случае. Донкихот искоренит весь город, если его не убить прямо здесь и сейчас. Сделать же это, на данный момент, мог только Росинант: пока мальчишка ещё не превратился в вампира, он представлял из себя простого умирающего человека, который и противостоять-то ему не мог. С таким справиться было проще простого, если бы не одно но: Дофламинго брат Росинанта. Семейные узы вставали непроходимой стеной, не позволяя опуститься до греха. И несмотря на всю жестокость умирающего, всё поведение к окружающим и родным, брат не мог не любить его и желать смерти в столь юном возрасте. Умом понимал, к каким последствиям может привести его промедление, но рука не поднималась лишить Донкихота жизни самостоятельно. Если бы не родственная связь, и то более-менее доброе отношение, которое Дофламинго позволял себе проявлять по отношению к брату, Росинант возможно и не задумывался бы так долго. Мальчишка и вовсе не стал бы медлить, тут же поджигая неугодного ему вампира, тем самым хоть немного, да очищая город. Но не в этом случае. Дофламинго всё ещё пытался просить о помощи. Сначала он проклинал брата за то, что тот медлил и ничего не предпринимал, не спешил его спасать. Потом перешёл на приказной тон, просто напросто требуя от Росинанта каких-либо действий. В конце концов, когда Дофламинго понял, что всё это бесполезно, принялся простить спасти его. "Дотащи до больницы! Позови врача! Людей! Кого угодно!" – С трудом различимые слова доносились до ушей Росинанта, но тот не торопился слушаться их и исполнять волю умирающего. Уже сейчас младший брат понял, что спасти старшего не получится: либо он умрёт и станет очередным вампиром, либо, если произойдёт чудо и его удастся вытащить с того света, продолжит жить, но тогда уже не дав жить никому. Несомненно, его гнев обрушится с новой силой на его окружение, которое и заставило его побывать в таком положении. Унизительным для высшего человека. Отвратительным и непозволительным для молодого господина. И тут не скажешь, что будет лучше: позволить Донкихоту жить или дать умереть, чтобы потом возродиться в ином обличии. Осторожно подступая к брату, мысленно уговаривая себя наконец сделать это, Росинант, держа на вытянутой руке зажигалку, готовился поджечь умирающего. Это было единственное правильное решение, к которому мальчишка мог прийти. И сейчас, пытаясь исполнить его, Росинант терпел одну неудачу за другой: то ветер подул и потушил огонёк, который потом пришлось вновь зажигать, то Дофламинго, повысив хрип, начал отгонять его прочь, прося остановиться и не совершать глупостей, то оказалось, что ещё и поджечь его невозможно, так как вся одежда пропиталась кровью и теперь была сырая. Это в прошлый раз Росинанту повезло: вампира оказалось легко уничтожить. Тут же всё его везение заканчивалось, заставляя мальчишку разбираться с братом другим, более жестоким способом. Если не удавалось поджечь, тогда следовало пронзить сердце. Пока оно работало, качало выливающуюся из леденеющего тела кровь, пока клапаны, трубочки и все предсердия ещё не утратили своего значения. Пронизанная венами алая мышца – один точный удар, и все движения прекратятся. Прекратится абсолютно всё. И лучше совершить решающий удар осиновым колом, о котором постоянно говорилось в сказках и легендах, как об эффективном орудии против подобных тварей. Чем чёрт не шутил, а один из братьев не мог быть уверен наверняка, что в сказках использовали одну ложь. Но подобного у Росинанта под рукой не было, да и не мог он таким способом избавиться от брата. Одно дело, когда просто поджечь, а другое, когда собственными руками наносить один удар за другим, дробя грудную клетку, добираясь до еле трепещущего сердца. В таком случае чувство вины и угрызения совести просто изведут Росинанта. Впрочем, он в любом случае продолжит страдать, что бы он ни сделал: смерть или жизнь – что даровать Дофламинго? Ни то, ни другое не сможет не запятнать его рук, а выбор делать надо было, причём как можно скорее. Если сейчас Донкихот умрёт, тогда сделать что-либо будет уже поздно. Росинант понимал это, но всё равно медлил, из раза в раз пытаясь зажечь уже бесполезную зажигалку. Она не поможет, и он это знал, но пальцы продолжали разбираться с колёсиком, пытаясь добиться появления огонька. Вскоре зажигалка и вовсе выпала из дрожащих рук, а мальчишка, закричав, вцепился в голову руками. Он разрывался на части, не в силах сделать выбор. В конечном итоге время сделало его за Росинанта. Крики стихли, хрипы прекратились, тело замерло. Дыхание Донкихота остановилось и он, откинув голову назад, умолк. Пока Росинант медлил, собираясь с духом, его брат уже успел отправиться к праотцам. Закатившиеся глаза, чуть приоткрытый рот, который не был искажён в немом крике, разорванная в паре местах шея, остывшая в жилах кровь. Бездыханное тело валялось на улице. Росинант стал пятиться от трупа. Дофламинго смог умереть и без его помощи, но на душе от этого спокойнее не стало. Начав перебирать ватными ногами, Росинант побежал вниз по улице. Сердце стучало, готовое вырваться из груди, в голове роем носились мысли. Не следовало так оставлять Дофламинго, но мальчишка не мог находиться с трупом наедине. Спрятать его вглубь переулка? Зарыть где-нибудь? Запрятать в мешках с отходами, что наполняли тёмные и грязные улочки? Постараться поджечь во второй раз? Росинант никогда на такое не решится. Когда это ребёнок знал, как правильно обращаться с остывшими телами? Он не имел понятия, а вот взрослые ещё могли что-то с этим сделать. Поэтому сейчас Росинант мчался к отцу, спешил рассказать, что произошло. Он не знал, правильно ли поступил, что ушёл, правильные ли мысли рождались в голове касательно брата. Действительно ли следовало пронзить его сердце, как уже в превратившегося вампира? Мальчишка не знал, верно ли было то, на что он так и не решился. И от этого незнания на душе становилось лишь тревожнее. Нерешительность и незнание разъедали душу Росинанта, нанося увечья изнутри. Прибежав домой, весь запыхавшийся, уцелевший сын бросился в комнату отца, будя его. Нужно было немедленно достучаться до Хоминга и привести его на место, где остался валяться труп его старшего сына. С ним надо было что-то сделать, и только отец, по мнению Росинанта, мог на что-то решиться. Поэтому, поднимая его с кровати вместе с криками "Доффи! Доффи!.. Там!" Росинант стал тянуть его к выходу из дома. Хоминг, только разлепив глаза и ещё не совсем понимая, что происходило, поплёлся за обеспокоенным сыном. Он не мог разобрать слов мальчишки, так как тот, запинаясь и быстро бормотав, в основном только упоминал имя старшего брата, да то, где он лежал. О каких-либо причинах такой спешки не было сказано ни слова, из-за чего Хоминг до последнего надеялся, что ничего непоправимого с Дофламинго не произошло. Все его самые страшные ожидания, казалось, оправдаются в один миг, как только он вступит в переулок и увидит наполовину обескровленное тело, но ничего ужасного так произойти и не смогло. Переулок был пуст, и лишь кровавое пятно, оставшееся на улице, могло говорить о чём-то неладном. Хоминг с ужасном спросил, что же это, тогда как и так знал ответ на собственный вопрос. Это кровь несомненно принадлежала его сыну, так как по иным причинам Росинант не стал бы поднимать такую панику и упоминать о брате каждую секунду. Задрожав всем телом, отец стал оглядываться в поисках Дофламинго, но того нигде не было видно. И куда он смог только деться за столь короткое время? Донкихот старший, подозревая, что сын всего лишь серьёзно ранен, сейчас пытался найти помощь, тогда как Росинант, точно зная, что Дофламинго сделать этого не мог, прибывал в тихом ужасе. "Съели? Разорвали на куски или же он уже… Того?" – Мальчишка боялся худшего. И оно произошло. Хоминг ступил дальше в переулок, зовя Дофламинго. Но на его крики никто не откликался. Отец, расстроенный и не находящий себе места, обратился к Росинанту, который, сжавшись у его ног, не хотел отходить ни на шаг. - Ты точно здесь видел брата? Может быть в другом?.. – Хоминг не успел договорить, так как в следующую секунду кто-то впился в его шею, заставляя умолкнуть. Острые клыки проблеснули в темноте, и кто-то небольшой, оказавшись у мужчины за спиной, атаковал. Светлые короткие волосы, разорванная в некоторых местах одежда, перемотанная на скорую руку шея… Росинант узнал в нападающем Дофламинго. Он, по всей видимости, уже превратившись, сейчас, пребывая в ужасном голоде, решил утолить его на пером попавшемся человеке. И так как ночью разгуливать по городу было запрещено, первой жертвой Донкихота смог стать его собственный отец, вышедший на его поиски. Вампир не побоялся впустить клыки в его шею, а даже наоборот, с превеликим удовольствием переламывал шейные позвонки, жадно глотая и напиваясь горячей кровью, струившейся по расширенным венам. Хоминг успел только прохрипеть, чтобы сын пощадил его, но Дофламинго и не думал об этом. Жалость и сожаление давно умерли. Наконец мальчишке представился шанс разобраться с отцом, и упускать его он ни в коем случае не собирался. К тому же и дикая жажда говорила за себя, заставляя закрыть глаза на то, что перед ним родной отец и брат. На Росинанта вампир также обратил внимание, бросая уже неинтересное ему тело, и начиная наступать на второго человека, находившегося в этот момент в переулке. Росинант, сначала став звать отца, кинулся наутёк только тогда, когда понял, что тот не ответит. Если шею Дофламинго всего лишь разодрали в нескольких местах, повредив серьёзно, но так, чтобы с ранением ещё можно было справиться, то вот сам Донкихот поступил несколько иначе. Он просто перекусил шею, отрывая голову. Жестоко – скажут окружающие. Справедливо – возразит им Дофламинго. Здесь уже двигал не только голод, но и месть за неподобающее отношение к себе и предательство. Мальчишка не мог простить подобного, и расплата настигла того, кто, по его мнению, её заслуживал. Теперь же пришла очередь брата, который вместо того, чтобы протянуть руку помощи в ответственный момент, лишь развернулся, предварительно попытавшись ещё избавиться от вампира. Росинант хотел уничтожить его, и Дофламинго, несмотря ни на какой предсмертный бред, запомнил это, из-за чего желание разобраться с братом заставило направиться к нему. Мальчишка, поняв, что теперь и его жизни угрожала серьёзная опасность, на этот раз медлить не стал, а сразу же решил бежать отсюда как можно скорее. Город Росинант знал не очень хорошо, так как основное время проводил на его окраине, не разбираясь в хитросплетении улиц. Поэтому скрыться от преследования казалось ему и вовсе невозможным, если бы не сточная канава, на которую мальчишка наткнулся, сворачивая в очередной бесконечный по длине переулок. Дофламинго уже схватил его за шиворот футболки, как тут Росинант, стягивая её на ходу и оставляя брату, прыгнул в сточные отходы, поток которых подхватил его и унёс куда-то вглубь города, а может на его окраину, или и вовсе в другое место, которое вампиру никогда не найти. Донкихот, и так имея отвратный внешний вид, не хотел портить его ещё больше. От ходячего мертвеца разило смертью. Прибавлять к ней ещё и смрад сточных отходов и вовсе не хотелось. Поэтому гнаться за братом Дофламинго не стал, понадеявшись, что сможет отыскать его и потом, когда тот выкарабкается наружу. Росинанту некуда было идти, кроме как домой, из-за чего рано или поздно он должен был вернуться. Там-то его как раз и будет поджидать с распростёртыми объятьями старший брат. А пока, привыкая к новым ощущениям и необходимости питаться преимущественно кровью, вампир скрылся в тени, где впоследствии ему будет самое место. Шаг за шагом, всё глубже в густую, словно смолу, нависшую над прогнившим изнутри городом ночь. В тёмное царство, новый дом. Дофламинго уже сейчас нравилось ощущать тёмную сторону жизни своим существом. Теперь перед мёртвым мальчишкой были открыты те двери, ключа от которых раньше не находилось. Безграничные возможности всего лишь за такую мелкую цену: смерть в обмен на жизнь. Другую, лучшую, по мнению того, кто ещё не успел испытать все трудности живого мертвеца. Росинант, которого поток отходов вынес за пределы города, вылез из канавы и, весь грязный и продрогший насквозь, поплёлся прочь из города. Поначалу мальчишка хотел было вернуться обратно, однако понял, что как только сделает это, так сразу обречёт себя на погибель. Там его ждала лишь смерть и Дофламинго, больше никого. Возвращение означало самое настоящее самоубийство. А прощаться с жизнью так скоро Росинант не хотел. Он вообще не хотел умирать, а особенно теперь, когда Донкихот стал вечен. Вампиры бессмертны, и будут существовать не одно столетие. Позволить же городу страдать от его гнёта Росинант не мог себе позволить. Его жители не виноваты в том, что мальчишка оказался слаб, что он не смог убить брата, когда это ещё было возможно. Нависшие не самые приятные мысли пробили Росинанта на слезу. Вскоре он, упав на колени посреди пыльной дороги, уже рыдал в голос, и не думая сдерживаться. Сердце болело, душа разрывалась на части, собрать которые воедино больше никогда не удастся. Сегодня мальчишка окончательно потерял всю свою семью, оставшись сиротой. И путь брат по-прежнему жив: для Росинанта он умер в тот момент, когда вампир прокусил ему шею. Тогда Дофламинго для него не стало, а кто же бродил по улицам города сейчас – так это просто монстр, которого следовало уничтожить. Росинант так и остался на дороге. Добраться до следующего города он не смог, так как сил на передвижение совсем не осталось, а путь назад был закрыт. Поэтому ночь мальчишка провёл на дороге, свернувшись и поджав под себя худые изодранные в кровь ноги, а на утро его обнаружил один мужчина, направлявшийся туда, куда первоначально и хотел бежать Росинант. Сэнгоку, покидая очередной город, в который он наведывался с официальным визитом, наткнулся на Росинанта. На все его расспросы, которые последовали в следующую минуту, мальчик ничего не отвечал, сказав вначале лишь то, что никого из родных у него больше не осталось, также как и крыши над головой. Поначалу Сэнгоку подумал, что мальчишка и впрямь сирота, которому негде было прибиться, почему и взял его с собой, решив в дальнейшем пристроить где-нибудь у себя, но спустя время выяснилось, что на самом деле Росинант был далеко не одинок. Это произошло тогда, когда фамилия Донкихот вновь прогремела на весь мир. Прошло десять лет с того момента, как Сэнгоку подобрал Росинанта, а Дофламинго обратился в вампира. Каждый после этого смог немалого добиться: Росинант дослужился до чина капрала под началом Сэнгоку, связав свою жизнь с мировым правительством и встав на защиту вечно притесняемой справедливости. А Дофламинго распространил своё влияние на весь преступный мир, заставив всех вампиров трепетать при одном только упоминании о нём. Он стал объединять сильнейших тварей, создавая целые команды, образовывая альянсы, которые в свою очередь держали в страхе множество городов. Ещё, что смогло удивить всех, так это то, что Донкихот вырос: обратившись в вампира в юном возрасте, его, казалось бы, мёртвое тело, ещё смогло расти, пока в один момент это не прекратилось. Возможно, Дофламинго всё это время был формально жив, но вспоминая, в каком он был состоянии в ту роковую ночь, Росинант понимал, что тут дело обстояло в другом, ему непонятном и неизведанном. В том, что навсегда останется загадкой для всех, и возможно и для самого вампира. Как-то раз Росинант зашёл к Сэнгоку. Именно в тот день стало ясно, что у него есть брат, причём он оказался той ещё занозой, от которой следовало немедленно избавиться. И капрал, зная об этом, сам вызвался расправиться с ним. Росинант чувствовал, что это его долг лично разобраться со старшим братом. Доделать дело десятилетней давности и наконец заставить душу Дофламинго отправиться к матери. Правда, видя его поведение и зная об истинной натуре, Росинант понимал, что эти души никогда не свидятся. Сэнгоку поначалу долго сомневался. Он не верил в то, что Росинант сможет справиться с подобным заданием, так как в нём были замешаны родственники. За такие серьёзные случаи лучше браться только тогда, когда ты точно знаешь, что ничто не сможет помешать выполнить поставленную цель. А на пути у Росинанта была огромная преграда, перешагнуть которую он никогда бы не смог. Но капрал не хотел никому отдавать это задание, обещая, что он непременно со всем справится. Он на протяжении десяти лет вынашивал желание уничтожить брата, исправить прошлые ошибки. И если Сэнгоку не даст ему добро, он с лёгкостью не послушается его и всё равно вернётся в некогда родной город, чтобы разобраться с приобретённым силу братом. Не один Дофламинго смог вырасти. Росинант также сильно изменился. Теперь младший брат не лил понапрасну слёзы, не колебался с принятием немедленных решений и никогда не отступал назад. Он готов. Он справится. И неважно, что понадобится для достижения цели: пусть он хоть десять лет проработает под прикрытием, или же несколько из них будет беспрерывно избавляться от всяких тварей, всё это неважно. Капрал готов принять любую уготовленную ему судьбу, лишь бы та была не напрасной. "Я справлюсь. Обязательно справлюсь, отец. Брат". – Больше сомнений в сердце Росинанта не было. В будущем он сможет стать самым настоящим санитаром города, очищая его улицы от вампиров. В будущем ему предстоит спасти одного мальчишку, столкнуться с Донкихотом лицом к лицу… Ещё много чего было уготовлено ему впереди. А сейчас же парень только собирался выслушать решение Сэнгоку, который, не до конца веря в то, что он говорил, соглашался отдать это задание Росинанту. Донкихот против Донкихота. До начала противостояния оставалось не более пяти лет. А конец мог и не наступить вовсе.