Противостояние крови

Коразон думал, что он изменился. Был уверен, что стал сильнее, и не просто, а сильнее своего брата. Но тот всё равно оказался на голову выше. Только из-за этого он сейчас, впиваясь ему в шею, уже мог считать себя победителем. Клыки рвали плоть, вонзаясь раз за разом. Если вампир поддастся жажде, что уже начинала овладевать опьянённым разумом, тогда и голова Коразона слетит с плеч, как и у его отца, от рук всё того же Дофламинго. Но мужчина, отрываясь от младшего брата, постарался взять себя в руки. Когда-то Донкихот может и хотел избавиться от Коразона, и, возможно, это желание жило в нём до сих пор, вот только так скоро уничтожать своего единственного противника, с которым было нескучно проводить время, он не хотел. Если вампир выживет, тогда остаток вечности проведёт в скуке, так как в мире вряд ли появится второй человек, похожий на его брата. Из-за этого расставаться с Коразоном он и не торопился. К тому же были ещё люди, также не хотевшие, чтобы священник отправился в лучший мир. Трафальгар, как раз являясь одним из них, и решил попытаться остановить Дофламинго, чтобы тот не загрыз брата окончательно. С вилкой в руках, которой он оборонялся от членов семьи Донкихот, Ло, полностью игнорируя разрывающую его изнутри боль, медленно, но верно подползал к вампиру, который поднял своё окровавленное лицо над телом поверженного парня. Мальчишка старался изо всех сил, хотел успеть хоть как-то помочь тому, кто всегда помогал ему. Тому, кто не отвернулся от Трафальгара, не дал погибнуть и пропасть. Тому, чьё время умирать ещё не настало. Ло хотел спасти Коразона, даже несмотря на то, что это было практически невозможно: парень лежал и истекал кровью, пытаясь зажать рану рукой. Но та продолжала хлестать, и не думая останавливаться. Если так пойдёт и дальше, тогда священник просто скончается о потери крови. Когда Трафальгар уже практически подобрался к Донкихоту, он, делая над собой усилие, поднялся с земли и набросился на вампира, втыкая вилку прямо в щёку. Ло не жалел собственных сил, вцепившись в малиновый костюм, пытаясь удержаться на мужчине. Но тот, зашипев от пронзающей лицо боли, быстро оторвал от себя мальчишку и швырнул его в сторону. Вилку же он достал следом. Серебро. Оно было губительно для него, разъедая плоть, оставляя долго незаживающие шрамы и ожоги. Вот и сейчас через его порванную щеку виднелись окровавленные зубы, которые уже складывались в недовольный оскал. Теперь щека, а точнее то, что от неё осталось, стала нещадно ныть, принося Дофламинго только больший дискомфорт. Он-то поначалу надеялся, что покинет поле этого сражения без особых ранений или каких-либо увечий. Справляться с перепуганными детишками и ставить Коразона на место, для него никогда не было такой уж сложной задачей, но в этот раз он не учёл одно "но" – Трафальгара Ло. Этот мальчишка также присутствовал здесь и имел на него зуб. А сблизившись с Коразоном, у него появилось только больше поводов желать вампиру скорейшей кончины, устроить которую ему он возжелал собственноручно. Если бы Дофламинго был менее самоуверен в себе, то ни за что бы ни упустил из виду Трафальгара, однако мужчина был не таким, из-за чего в итоге и пострадал. А Ло в это время уже поднимался и вновь полз к Донкихоту, не собираясь довольствоваться одним единственным ударом. Если бы Трафальгар в этот момент не был столь серьёзно ранен, то наверняка бы оставил в вампире несколько десяток дырок одной только вилкой. А если бы у этого настырного сорванца оказалось в руках более грозное оружие, тогда безопасность вампира и вовсе вставала под угрозу. Но впредь Дофламинго не собирался не обращать внимание на тех, кого он заранее посчитал слабаками или неспособными причинить ему какой-либо ущерб: мужчина перестал вести себя глупо и наиграно, лишь забавляясь с врагами. Он их разозлил, и теперь, желая мстить, не щадя собственных животов, они готовы пойти на что угодно, лишь бы одержать долгожданную победу. - Даже и не думай, Ло! – смеясь, плюясь кровью на потускневшую траву, отвечал вампир, глядя, как мальчишка с невозмутимым видом продолжал двигаться на него. Несмотря на горящее от боли лицо, мужчина не переставал ухмыляться, наблюдая за тщетными попытками Трафальгара справиться с ним. Но если у Ло и не получилось бы нанести второй удар, то вот Коразон, которого уже давно посчитали выбывшим из игры, но который таковым на самом деле не являлся, мог подпортить положение Дофламинго, что он и незамедлительно сделал, перезарядив револьвер и направив его на брата. Весь барабан был выпущен в вампира, повышая концентрацию серебра в его теле. Теперь помимо лица Донкихот сгорал и изнутри. Серебро разъедало мёртвую плоть, заставляя захлёбываться в собственной гнилой крови. Если Дофламинго сейчас же ничего не предпримет, то в таком случае действительно сможет распрощаться со своей драгоценной жизнью на радость Коразону и Трафальгару. Поэтому вампиру пришлось в срочном порядке ретироваться. Продолжая кашлять кровью, давясь ею и сплёвывая под ноги, Дофламинго, всё не стирая ухмылки с лица, слился с собственной чёрной густой тенью и, распавшись на множество летучих мышей, которые, кажется, взялись совершенно неоткуда, исчез. Стая кровососущих тварей закружилась в воздухе, ещё немного полетав над церковью, бросая последний взгляд на своих врагов и улетая прочь. Также поступили и те члены семьи Донкихот, что были обращены в вампиров. Они, как и их молодой господин, находясь не в самом лучшем состоянии после встречи с Трафальгаром и его серебряной вилкой, также в срочном порядке покинули двор церкви. Те же, кто вампиром не являлся, как например Детка 5, просто уносили ноги и как можно скорее. И хоть в своём состоянии ни Ло, ни Коразон ничего сотворить с ними не могли, испытывать судьбу и дальше было опасно. Кто знал, может у священника в запасе было ещё несколько пуль, которых он не пожалеет и для обычных людей? Кстати о Коразоне. Он, как только подстрелил Донкихота и убедился, что тот долго не протянет, с облегчением вздыхая, убирал палец с курка и откинулся на землю. Больше сил у него ни на что не осталось, так как продолжающая кровоточить рана отнимала их все, лишь заставляя тело содрогаться от судорог. И не только силы, но и жизнь парня медленно утекала сквозь пальцы, не желая больше задерживаться в уже практически мёртвом теле. Коразон знал, что оказывать себе помощь по меньшей мере бесполезно: что он выживет, что нет, всё равно в конченом итоге обратится в вампира, как некогда и его старший брат. Дофламинго не посмел убить его, только продлив страдания. А самостоятельно лишить себя жизни священник не мог. На нём и так было множество грехов. Ещё одного его душа больше вынести не сможет. Поначалу Трафальгар ещё пытался угнаться за Дофламинго, или хотя бы за его людьми. Мальчишка не хотел так просто никого отпускать, особенно после того, что с ним сотворили. Месть продолжала согревать кровь и подгонять израненное тело вперёд. Но догнать летучих мышей со своим ранением у Ло ни в жизнь не получилось бы, да и будь он здоров, всё равно не смог бы ничего предпринять. В плане отступлений Донкихот всё предусматривал заранее, хоть и не привык проигрывать. Но сказать, что в этот раз вампир одержал сокрушительное поражение, также было нельзя: повержены обе из сторон и каждой в срочном порядке требовалась немедленная медицинская помощь, если кто-то хотел дожить до завтрашнего дня. Вампир верил, что одолел брата, почему и не побоялся уйти. А Коразон, в свою очередь, будучи уверенным в том, что Дофламинго долго не проживёт, также решил удалиться. Только в отличие от вампира, прямиком на тот свет. Время шло, и сил с каждой секундой оставалось всё меньше и меньше, ровно как и желания продолжать бороться. Священник устал, устал от этого мира и его несправедливости, с которой он боролся каждый день. Устал бояться за себя и за Ло. Устал видеть, как страдают остальные и он сам. Коразон устал от всего. И теперь, когда ему наконец представилась возможность отдохнуть, он не сильно-то от неё отказывался. Парень и так сделал всё, что только было в его силах, так что теперь он мог со спокойной душой уйти. А Трафальгар… В него Коразон никогда не переставал верить. И в то, что мальчишка сможет справиться и без него, тоже. Ло подполз к Коразону, несмотря на все мученья и преграды, что были у него на пути. Он развернулся назад, к священнику, сразу, как понял, что идти за Дофламинго – это провальная идея, и что для начала следовало разобраться с собственными увечьями и ранами Коразона, который пострадал больше всех. Увидев рваную кровоточащую рану, которая расположилась чуть ли не на половине шеи, мальчишка начал лихорадочно оглядываться по сторонам, ища то, что могло ему помочь. Трафальгар хотел спасти священника, не позволив ему так просто умереть, для этого вначале перебинтовав шею и тем самым остановив хлеставшую кровь, а потом, уже разобравшись на скорую руку и с собой, впоследствии намереваясь направиться за помощью, хоть в ту же церковь. Но парень больше не боролся за свою жизнь: он, продолжая лежать на земле с чуть приоткрытыми глазами, с лёгкой улыбкой на лице наблюдал за тем, как Ло пытался что-то делать. Вот мальчишка рвал рукав своей футболки, хотя тем самым перевязать шею и остановить кровотечение, но ткань быстро багровела, пропитываясь кровью и тем самым ни капельки не помогая. Шея продолжала кровоточить, а Коразон медленно умирать. Трафальгар, понимая, что на большее он не способен без надлежащего медицинского оборудования, решил уже бежать за подмогой, как тут парень остановил его, хватая за руку и вкладывая в неё осиновый кол, который был у него всё это время. Трафальгар, непонимающе глядя на всученный предмет, остановился и оглянулся на Коразона, принявшего уже более серьёзный вид. Священник собрал последние остатки сил, произнося вслух: - Послушай меня внимательно, Ло, – удаётся произнести Коразону, однако после слов последовал кашель, который отнимал ещё больше сил, отчего продолжить говорить становилось куда сложнее. Но Коразон справлялся с этой задачей, так как надеялся, что говорил в последний раз. - Кора-сан... – Трафальгар уже заранее не хотел ничего слушать. Он знал, к чему вёл священник, так как с его же слов смог раз и навсегда запомнить то, что происходило с покусанными вампирами людьми. Те также обращались в полумёртвых тварей, жаждущих крови. И, беря во внимание того, кто и покусал Коразона, всё с лёгкостью вставало на свои места. - Я сказал, послушай меня! – чуть прикрикнул парень, в следующую же минуту захлёбываясь в собственной крови. К счастью, багряную жидкость удалось выплюнуть и, несмотря уже на то, что она продолжала прибывать, не переставал говорить. – Сейчас ты должен взять и вбить этот кол в мою грудь. И не смей ослушаться меня, Ло! Для уверенности я попросил бы ещё и обезглавить меня, а потом сжечь, но с тебя хватит и первого, впрочем, как и мне этого будет достаточно. – После каждой фразы шли долгие паузы, так как разговаривать у Коразона получалось с трудом, а особенно о таких вещах. Сейчас он просил Трафальгара убить его, не позволив переродиться в качестве вампира. И Ло, уже дойдя до этой сути своим умом, стал сопротивляться, отрицательно мотая головой и всё обещая выкинуть этот кол куда подальше. Но Коразон был непоколебим, продолжая просить мальчишку исполнить его последнюю просьбу. - Но Кора-сан! – глотая собственные слёзы, просил Трафальгар. Он не сможет поднять руку на того, кто его спас и пригрел, кто вновь вдохнул жизнь в простое и бесцельное существование. Своего собственного спасителя и загубить, пусть даже для него так будет спокойнее – Ло никогда не решится на подобное. Но Коразон верил, что Трафальгар поступит правильно и не совершит тех ошибок, которые по глупости смог сделать он. В детстве ему не хватило смелости, но тут священник наверняка знал, что у мальчишки есть необходимые качества, благодаря которым он ни за что не подведёт его. - Делай, что говорю! Ты должен сделать это, Ло, просто должен. А иначе я буду обречён. - Но быть вампиром не так уж и плохо… – начал было Трафальгар, который собрался принять священника и в его новом обличье, вот только он сам такой участи не желал. Поэтому, крепче сжав в кулаке мальчишки кол, Коразон уже шёпотом попросил его исполнить его просьбу. Ло по-прежнему отказывался. Но парень настоял и Трафальгар, сжав сильнее кол, взял небольшой молоток, что валялся рядом с Коразоном и, что было силы, стал наносить удары. Один за другим. Он всё глубже вгонял кол, сопровождая свои действия криками. Мальчишка из последних сил совершал то, о чём просил его Коразон, когда как эмоции уже били через край. Когда же кол оказался вбит на достаточную глубину, а Коразон умолк, Трафальгар, дрожащими руками прикрыв лицо, стал повторять про себя: "Простите меня, Кора-сан… Простите!" Поднимаясь на ноги и, шатаясь, Ло пошёл прочь. Он больше не мог оставаться наедине с телом священника, чьё сердце уже давно перестало биться. Трафальгар не мог больше оставаться в церковном дворе, в котором всё и произошло. Эта ночь ещё долго будет преследовать его во снах и наяву. Но сейчас, пока все воспоминания были ещё живы, а боль от них не утихла, Ло старался уйти как можно дальше. Мальчишке требовалась срочная медицинская помощь, если он хотел выжить. И в отличие от священника, жизнь Трафальгара ещё можно было спасти. Его нормальную жизнь, не искаженную ужасным кровавым проклятьем. - Простите меня, Кора-сан, – всё ещё повторял Трафальгар, шагая по улице и вытирая грязным кулаком слёзы, скатывающиеся по щекам. Спустя несколько метров мальчишка рухнул без сил на перепачканную грязью улицу и пролежал на ней до самого утра, пока его не обнаружили спешившие по своим делам прохожие. Они, вызывая скорую помощь, и представить себе не могли, что на самом деле стряслось с ребёнком. Весь грязный, в окровавленной одежде, в ссадинах, синяках и с раной на боку, не обработав которую, можно было легко получить заражение крови и как итог - летальный исход, он без чувств лежал лицом вниз прямо на ледяной улице. Но удача Трафальгара и здесь успела проявить себя. Мальчишка выжил. Более того, спустя несколько месяцев он пошёл на поправку. Однако вот его душа ещё долго прибывала в болезненном состоянии, из-за чего Ло ни с кем не разговаривал на протяжении всего своего лечения. Мыслями Трафальгар всё ещё находился в том дне, когда в его дрожащих руках был осиновый кол, а перед глазами серьёзное лицо Коразона и его вымученная улыбка. Море крови по краям, он сам весь в ней, его руки, лицо, сердце… От подобных воспоминаний мальчишка всегда вскакивал с кровати, начиная кричать: "Кора-сан! Кора-сан!", после чего добавлял: "Простите меня, Кора-сан…" И так на протяжении нескольких месяцев, пока кошмары во сне не перестали преследовать его. Но наяву Трафальгару по-прежнему не было покоя: кровавый образ священника мерещился в каждой тени, будоража давно осознанно забытое. Отчаяние вновь охватывало душу, но в этот раз Ло держался, не позволяя ему так скоро себя сломать. Мальчишка больше ничему и никому не посмеет сделать это. Его научил быть сильным Коразон, хоть он и сам оказываясь не достаточно силён, да и Трафальгар не внимал его словам сразу. Зато он придерживался их сейчас, уже точно зная, что больше не посмеет совершить ошибок в будущем. По крайней мере, он изо всех сил будет стараться их не допускать.