Любовь и кофе

      Злость неумолимой волной поднималась из глубин ее естества. Происходящее больше походило на сцену дешевого спектакля, а не на серьезную реальность.       Тем не менее, независимо от ее скромной оценки ситуации, все присутствующие ждали ответа от загадочной внучки. Хотя Матцури очень сильно сомневалась, что все акционеры, президент в том числе, находятся в неведении.       «Охренеть подстава», – мысленно сжала губы Йемо. Ей нельзя допустить, чтобы ее мысли отразились на выражении лица.       – Возможно вы не рассказали своей дорогой внучке в чем выгода? – нарушил молчание Кошуи. – Тогда позвольте мне сделать это прямо сейчас.       «Только этого не хватало!», – фыркнула Матцури, впиваясь взглядом в одного несносного человека, решившего устроить большую драму.       Драм в ее жизни и так хватает.       – Нет.       Удивительно. Как можно сохранить спокойствие в голосе, хотя внутри все бушует от злости, стыда и смущения?       Как только прозвучал девичий голос все немедля обратили внимание на его обладательницу. Матцури буквально почувствовала, как глаза Тен-Тен превращаются в два огромных блюдца. А чего она удивляется?       – Вы не знаете от чего отказываетесь, – не так-то просто сбить с курса опытного бизнесмена.       – И знать не хочу, – еще сложнее такое провернуть с мрачной Матцури. В конце концов, она внучка своего деда. – Вы услышали мой ответ. Мое решение не изменится так же, как и решение господина Ханамуры.       – И если больше нет ни вопросов, ни предложений, – лениво откинулся в кресле Шикамару. Уж кто-кто, а он даже бровью не повел, – можем считать собрание закрытым.       Первые несколько мгновений никто даже не пошевелился. Но затем всё пришло в движение – первым из зала заседаний вылетел Кошуи, следом потянулись остальные гости.       Матцури же не шевелилась. Она не моргая смотрела на своего деда, пытаясь словно пригвоздить его к стулу. К сожалению, легче сказать, чем сделать. Она даже не услышала вопроса Юкины, полностью концентрируясь на убийственном взгляде. И на размышлениях.       Она не понимала, к чему все это. К чему было скрывать, что он акционер, от нее? Ладно, что никто не знал о их родственной связи в компании, это еще как-то можно объяснить. Но зачем устраивать такую пафосную сцену перед всеми? Это сильно выходит за рамки тех шалостей, что они проворачивали вдвоем в детстве. Вот как ей после такого в глаза начальству смотреть? Темари – это не беда даже. Блондинка все поймет, вины Матцури все равно здесь нет. Но вот Гаара… в обычных ситуациях сложно понять, что он думает, а тут…       А тут он бросает внучку акционера, а потом она даже не мстит, имея великолепную возможность. Да у бедного президента голова пойдет кругом от попыток понять причины такой милости.       Столь пламенно любимый родственник встает, прерывая размышления, и направляется к выходу.       Но нет, бегством он не спасется. Не сегодня.       Поэтому Йемо быстро находит глазами Темари и направляется к ней.       – Я могу идти? – спрашивает она у начальницы, стоически игнорируя взгляд бирюзовых глаз.       Темари смотрит на нее пару мгновений, кидает быстрый взгляд на дверь, потом на брата и наконец кивает.       – Я вернусь в кабинет через полчаса, – добавляет финансовый директор и снова поворачивается лицом к Шикамару, ведя с ним молчаливое обсуждения одними взглядами.              Дедушка уже ждет ее у рабочего места. Это хорошо – он не планировал сбегать от праведного гнева.       Матцури кивает на дверь в кабинет Темари и заходит первая и, сделав пару шагов, тут же поворачивается к родственнику.       – У меня даже слов нет, чтобы описать весь этот… все это, – неопределенно обводит руками воздух Йемо. – Что ты устроил? Объясни мне, будь добр.       – Присядь-ка, – неожиданно строго отвечает дед. Матцури повинуется, но это совсем не значит, что ее напугал тон. – Переживаешь за президента, не так ли?       – Что? – нахмурилась внучка. – Он тут причем?       – При том, что если бы не ваши отношения, было бы не так неловко.       Вот тут он ее поймал. Но вообще-то они не про ее отношения здесь разговаривают.       – Не переводи тему. Мне в любом случае неловко от того, что ты устроил. Я просто хочу знать зачем.       – Затем, что, если бы я просто сообщил твоему президенту о внезапном перевороте, Кошуи и купленные акционеры просто остались в компании. Я нарочно не давал окончательного ответа, только кормил его намеками на согласие, чтобы он открылся сегодня. Ты наверняка думаешь, что было просто собрание акционеров, и от несостоявшегося слияния ничего не изменится. Может, конечно, все останется по-прежнему, но тогда я буду сильно разочарован в господине Собаку.       – Это собрание все равно выглядело как дешевый спектакль, в котором меня насильно заставили принять участие, – пробурчала Матцури. – Просто признай, что тебе стало скучно и ты решил повеселиться за мой счет.       – Твое участие, милая, – это твое наказание. Ты связалась со своим прямым начальником, хоть и была его временным секретарем. Ты думала, я не узнаю? – строгость снова засквозила в тоне Ханамуры, заставляя девушку поежиться.       – Я знала, что это быстро закончится, поэтому не стала рассказывать. Зная тебя, ты бы не остался в стороне.       – Как видишь, я даже так не остался в стороне.       И, ничего больше не говоря, он развел руками, приглашая в объятия. И неважно, что она все еще злилась и была немного обижена, Матцури не стала заставлять себя ждать.       – С сегодняшнего дня ты живешь дома вместе со мной, – все еще крепко обнимая внучку, обрадовал ее Ханамура.       – Нет-нет-нет! Мне же два часа как минимум добираться! – тут же запротестовала Йемо и заворочалась, пытаясь выбраться из хватки.       – Ничего, Куротцучи будет тебя возить.       Куротцучи – личный водитель, поэтому отвертеться от переезда ей не светило ни в коем виде.       – Ты продашь квартиру? – все же отстранилась Матцури и несмело посмотрела на вершителя своей судьбы.       – Над этим я еще подумаю. Мне пора идти, а тебе – работать. Вечером заедет Куротцучи и заберет тебя с вещами. Увидимся дома.       – Ага, – только и успела ответить девушка, как ее родственника уже и след простыл.       Вздохнув, Матцури откинулась на спинку дивана. Экзамен деда на самостоятельность и зрелость она скорее провалила, чем сдала. Но даже так, она бы не поменяла ни одного своего поступка, ни одного слова. Какой смысл прятать свои чувства? Какой смысл их вырывать из сердца с корнями, если можно дать им расцвести и завянуть естественным путем? Да и нет ничего хорошего в том, чтобы привязывать к себе человека или самому прилипать к кому-то, думая только о своих чувствах.       Ей было хорошо, Гааре было хорошо. Она прекрасно знала, чем все кончится, так что никакой катастрофы не произошло.       Просто «цветочки» оказались более живучими, чем казалось сначала.              Прошло несколько дней после инцидента, но Гаара так и не мог отойти. Темари даже не удивилась решению Матцури, хоть и была наслышана о всех перипетиях в их отношениях – уж в этом Гаара не сомневался. Иной причины для таких гневных и жалеющих взглядов просто не могло быть. Удивительно, как она еще Шикамару не втянула в это молчаливую кампанию неодобрения.       Словом, в последние дни все было плохо. Неуклюжая Юкина, не одобряющая Темари, несносные акционеры и непонятная Матцури. Он знал эту линию поведения, словно ничего не случилось. Так загвоздка как раз в том, что не случилось. И Гаару очень интересовало почему. Просто потому что Матцури такой человек? Такой – это глупый, потому что любой начинающий бизнесмен понял выгодность сделки. И что с того, что она подружилась с сотрудниками? Хорошее отношение – это практически нужда в рабочем коллективе, проявление профессионализма.       А вот отношения между ними были одной из тех причин, которые должны были подтолкнуть девушку к согласию. Или нет? Она не захотела отомстить, потому что он не так сильно ее обидел или из-за того, что больше ничего не чувствует?       Может, именно это она и хотела сказать своим «прощальным» сексом?       Гаара откинулся в своем кресле, потирая шею. Единственно верный вариант узнать – спросить. Он уже столько раз гадал о причинах ее поведения, что стоило усвоить такую простую истину – легче спросить, ибо логика Матцури далеко за гранью его собственной.       А еще ее дед. Плетет какую-то немыслимую сеть. И даже не ясно, на кого он охотится.              Матцури медленно шла вдоль дороги к поместью. Она была выжата словно лимон за эти несколько дней и морально, и физически. Ей сложно было перестроить свой режим, привыкнуть к старой обстановке огромного классического дома. Они с дедом не затрагивали больше тему ее поведения с президентом и их отношения, но от молчания лучше не становилось. Ее не винили за поступки, просто ждали, когда она сделает из них выводы и войдет в прежнюю колею.       А Йемо не могла. Она уже давно сделала выводы о том, что является дурочкой, кинувшейся на президента, как голодная собака на кость. Но это было в прошлом, которое она не могла изменить, поэтому просто молча вздыхала, вспоминая моменты своей наивности, и закусывала губу, когда в памяти всплывали совершенно противоположные картины.       Человек социален, вот и Матцури скучала по тем моментам, хотя и редким, когда они с Гаарой были близки, особенно вне постели… или других поверхностей. Именно из-за того, что бывало время, когда они просто говорили или сидели рядом, занимаясь своими делами, усложняло ее состояние. Ей хотелось, чтобы снова можно было закинуть на кого-то ногу или руку во сне, придумать в голове забавную насмешку, но вслух не сказать, лишь молчаливо улыбаться, ярко представляя варианты реакции на свои слова. Рядом с дедушкой она начинала чувствовать себя побитым котенком, виноватой и ошибившейся. Ей наверняка было бы лучше в своей квартире – легче. Но сил на то, чтобы отстоять свое мнение, уже не осталось.       Поэтому она чуть не споткнулась, когда увидела возле главных ворот Гаару, открывающего дверь машины. Видимо, сам Собаку тоже был в шоке от такой внезапной встречи, потому что так и застыл, держа ручку уже открытой двери.       – Здравствуйте, господин президент, – клубки пара сорвались с ее губ, растаяв в холодном воздухе. Сегодня был, наверно, самый холодный день за последнюю неделю, но она даже не удивилась расстегнутому пальто Гаары. А вот ей пришлось кутаться в теплую кофту и пуховик, чтобы просто съездить в магазин, а потом сносить скептический взгляд водителя, когда она заявила, что хочет немного прогуляться и подышать воздухом.       Мужчина не ответил, но для Матцури было невыносимо находится в такой неловкой тишине, пока она подходила к воротам.       – Вы приезжали к дедушке? – холод улицы пробрался внутрь вместе со вдохом. Что за вопрос? Не к ней же!       – Да, – наконец ответил Собаку. Она как раз проходила мимо него, стараясь не смотреть вправо и не споткнуться.       – Надеюсь, ваша встреча прошла хорошо, – мозг словно тоже заморозился, как и внутренности, выдавая слова рывками и с огромным трудом. Но, благо, Йемо уже дошла до массивных дверей, поэтому можно было просто попрощаться.       Хлопок двери прозвучал, как выстрел в тишине, облегчая задачу.       – Матцури, – окликнул ее до боли знакомый голос, когда она уже потянулась к ручке ворот. Стараясь не выдать, как в груди бешено колотится сердце, она обернулась. – Мы можем поговорить?       Гаара не сел в машину. Он стоял всего в нескольких метрах, в расстегнутом пальто, открывавшем вид на деловой костюм, смотря на нее фирменным ледяным взглядом.       Тысяча мыслей пролетела в девичьей голове. О чем? Зачем? Прямо сейчас? И тут же пронеслась сотня ответов следом. О собрании. Хочет разобраться во всех мелочах и деталях. Да, прямо сейчас. Нет смысла ходить вокруг да около. У него появилась новая связь с ней, которую он хочет оборвать. Вот и Матцури должна покончить со всеми связующими их вопросами, оставив лишь деловые. В таких условиях ее цветочки не выдержат, уступив место чему-то новому.       – Конечно, – с легкой улыбкой Йемо кивнула, подходя ближе к машине. Гаара молча подошел к ней и указал на пассажирское сидение рядом с водителем.       Верно, нечего им мерзнуть. В машине намного комфортнее и никто точно не услышит их разговор.       Но как только Собаку сел за руль, он тут же привел машину в движение, увозя их от дома.       – Нет никакой необходимости куда-то ехать, – нервно заметила Матцури, стараясь погасить волны паники. К такому повороту она совершенно не готова.       – Нет никакой необходимости так меня боятся, – Гаара легко раскусил ее состояние. И ему не понравились ее эмоции.       – Я не боюсь, я просто… нервничаю. – Йемо вздохнула и закусила губу, когда Гаара посмотрел на нее, желая услышать причину. – Мы поговорим, но я не скажу ничего нового.       – Все новое – это хорошо забытое старое, – мрачно отозвался Собаку. Он сам заварил эту кашу с Матцури и проглядел ситуацию с Кошуи, ему и расхлебывать. Но если со вторым он знает, что делать, то с первым определенно есть проблемы. У него есть Шикамару, который помогает с делами компании, но с Йемо… даже ее собственный дед не захотел отвечать на его вопросы и давать какие-либо советы, вынуждая встретиться с девушкой лицом к лицу.       «Единственное, что я могу сказать вам, господин Собаку, – моя внучка вас не ненавидит, как вы считаете», – слова старика въелись в память и не давали покоя. «А вот почему она вас не ненавидит – спрашивайте сами, я уже достаточно влез в эту ситуацию».       Их разговор был кратким и совершенно не помог Гааре. То, что Матцури не испытывает ненависти, видно невооруженным взглядом. Но ведь он так ее обидел, так с ней обращался, что она просто не могла не оставить свою влюбленность.       Йемо вздохнула. Ей определенно не нравилось, что она не может настоять на своем. Что дед ею управляет, как марионеткой, что Гаара. Захотели – отдалили, захотели – вернули. Словно она послушная собачка или амеба, которой совершенно плевать, что с ней происходит.       От таких мыслей настроение упало. В груди острыми коготками царапало раздражение от того, что ей ничего не говорят и не спрашивают. Поэтому, когда машина остановилась и водитель отстегнул свой ремень безопасности, девушка не пошевелилась.       – Мы приехали, – намекнул Собаку, посчитав, что она крепко задумалась.       – Я вижу, - спокойно отозвалась Йемо, продолжая смотреть перед собой. – Если хочешь поговорить, мы сделаем это здесь.       Здание, к которому они подъехали, было рестораном. А оказаться среди незнакомых людей в такой ситуации ей не хотелось вот прям совсем.       Гаара внимательно осмотрел свою бывшую помощницу. Ее ровный почти безразличный тон его удивил и насторожил.       – Я же сказала, что нет никакой необходимости куда-то ехать, – Матцури посмотрела в бирюзовые глаза. И тут же поняла, что легче сохранить боевой настрой, смотря в любое другое место. – Так что спрашивай.       Мгновения тишины заиграли на натянутых нервах.       – Ты меня любишь? – он не планировал начинать все с этого вопроса. Да ему вообще в голову не приходило спросить о таком, но слова сами сорвались с языка, стоило увидеть, как Матцури быстро отводит от него взгляд. Да и, задав вопрос, он тут же понял, что это следует сделать, ведь именно ее чувства – корень всего.       А сама девушка, услышав вопрос, моментально посмотрела на Гаару, словно не веря, что ей не послышалось. Ожидающий ответа взгляд ее красноречиво заверил в реальности происходящего.       И весь боевой настрой мигом сдулся. Она обещала себе отвечать честно и искренне, чтобы не оставить еще больше недоразумений, а строить из себя равнодушную женщину не получиться после ответа на такой вопрос.       – Да.       – Не ненавидишь?       – Нет, – какое счастье, что она могла давать односложные ответы.       – Почему? – пристальный мужской взгляд практически обжигал.       Матцури неуверенно пожала плечами. Ее искренние, хоть и краткие ответы напарывались на деловой тон Гаары, вызывая болезненное давление в груди. Она постаралась порадывать себя мыслью о том, что это вырываются ее «цветочки» и после небольшой боли придет обновление, но по ощущением походило, что вместо этого приходит пустота, как вакуум пытающаяся засосать в себя все остальные чувства.       – Мне не за что тебя ненавидеть, – наконец нашла что сказать Йемо. – Мы друг другу ничего не обещали, я и не ожидала, что ты ответишь на мои чувства, – надеялась. – Тем более, это я сунула нос на запретную территорию, куда даже Темари не лезет.       Она замолчала, не желая продолжать мысль вслух. Но суть в том, что она тоже причинила ему боль. И сама как мотылек летела на огонь, прекрасно зная, что погибнет.       Гаара не спешил задавать новый вопрос. Напоминание об их ссоре заставило забыть про собрание и вспомнить о матери и о ставшем едва заметным за годы шраме на лбу.       Любовь – это боль. И Матцури только что еще раз подтвердила это правило, которое он запомнил в детстве. Любовь – это оружие, которое ты лично вкладываешь в руки другого человека, сдаваясь на его милость. Любовь – это не слабость, а глупость, потому что отдать себя кому-то в полную власть может только безрассудный…       Смельчак.       Любовь – это большой риск, где ставки чрезвычайно высоки. Поставишь не туда – можешь разрушить собственную жизнь.       Тогда почему проигравшая в этой лотерее Матцури не сожалеет? Почему не просит все забыть? Или Гааре только кажется?       – Ты… жалеешь? – спросил и удивился, как осторожно прозвучал вопрос.       А Матцури, едва не ерзая от напряженной тишины, повернулась к нему и даже легко улыбнулась:       – Нет.       И через пару мгновений добавила:       – Хотя мне стыдно за свое поведение.       Начиная с вольности по отношению к президенту в самом начале, заканчивая все той же вольностью в виде мести. Теперь было отчетливо понятно, что это поступки даже не невинной девушки, а маленькой девочки, желающей выделиться и оставить последнее слово за собой.       Гаара хотел уточнить, за что именно ей стыдно, но телефон Матцури внезапно зазвонил.       – Да, дедушка, – ее родственник ей что-то сказал, заставляя закрыть глаза и неслышно вздохнуть. – Хорошо.       – Почему ты не согласилась на предложение? Твоему деду все равно на компанию, – едва она положила трубку, спросил Собаку.       – Зато мне не все равно. Мне нравится моя работа и нравятся люди… Продать всех за деньги означает продать и себя как минимум, – резко ответила Йемо.       – Значит, из любви к людям, – совершенно спокойно резюмировал Гаара. Скорее для себя, но Йемо кивнула, подтверждая его слова.       – Любовь дороже денег, но при всем этом она бесплатная, – уверенно заявила девушка. – А теперь, если мы закончили, отвези меня, пожалуйста, домой.       Новые вопросы не приходили в голову, поэтому не было смысла сидеть и ждать. У него еще есть около получаса, чтобы хорошенько подумать, так что машина выехала со стоянки перед рестораном.       Но все мысли плавно перетекали во воспоминания. Поэтому к дому мужчина подъехал с глубокой тоской по кофе.       – Всего хорошего, господин президент, – попрощалась Матцури и выпорхнула из машины, едва та остановилась.       Тоску быстро сменило острое желание догнать и… и что-то сделать, чтобы не прощаться вот так. Но пока мужчина разбирался в своих внезапных порывах, девушка уже скрылась за тяжелыми дверьми.              – Поговорили? – вместо приветствия спросил дедушка.       Она даже не удивилась – нетрудно сложить два и два, а также посмотреть в записи камеры видеонаблюдения при входе.       – Поговорили, – Матцури кивнула.       – И? – хозяину дома явно было мало простого подтверждения.       – И я попрощалась, – раздражение вновь начало клубиться в груди.       – Попрощалась, – задумчиво повторил Ханамура. – Знаешь, удивляет меня твой Гаара. Вроде взрослый мужчина, умеет вести бизнес, а как дошло дело до отношений, так сразу в маленького несмышлёного мальчика превратился. Вы как дети, играющие во взрослые игры.       – Хватит говорить о том, чего не знаешь, – рыкнула Йемо на неприятные слова. – Ты сам-то не больно взрослым оказался.       Она не стала дожидаться ответа и направилась в свою комнату. И едва она переступила порог, как раздражение и возмущение сменились грустью и болью.       Она была глупой маленькой девочкой, как и сказал дед. Вот только он все равно требует, как от взрослой, совсем не понимая, что ей нужна мягкая поддержка, а не нравоучения.       Поэтому Матцури даже не удивилась слезам на щеках. Наоборот, она дала им волю, позволяя пол ночи сотрясать свое тело в рыданиях. Она оттягивала этот ритуал очищения как могла, а теперь уже нет смысла надеяться.       – И вовсе он не мой.       Пора отпустить. Иначе она сама завянет вместе со своей любовью.