Любовь и кофе

      Просыпаться было тяжело и совсем не хотелось. С куда большим удовольствием она бы прижалась поближе к Гааре, утопая в блаженстве от ощущения его тепла, но попытка воплотить эту мысль в реальность не удалась изначально, потому что молодого человека в постели не оказалось.       Беззвучно шипя от боли, Матцури поднялась с кровати и, накинув халат, прошла на кухню, безошибочно определив местонахождения гостя с первого раза. Гаара стоял спиной к двери, всматриваясь в светло-голубое небо, видневшееся в окне. Услышав шаги, он повернулся и окинул взглядом Матцури, у которой внезапно засосало под ложечкой в предчувствии чего-то, что ей очень не понравится. – Не люби меня.       Сначала девушке показалось, что это прозвучало в ее голове, а не на самом деле. Но серьезный взгляд Гаары утверждал, что эти слова действительно нарушили тишину ее небольшой кухни.       Гаара знал, что это прозвучало невероятно глупо, но не мог сказать по-другому. Нельзя, чтобы Йемо любила его, потому что он причинит ей боль, он сломает ее – сегодня ночью была всего лишь первая стадия. Он сделает все, лишь бы Матцури перестала испытывать эти чувства к нему, потому что он не достоин, потому что он не нуждается, потому что любовь погубит его самого.       Собаку не хотел, чтобы все зашло так далеко. Именно поэтому он решил попросить ее остановиться, перестать любить его – для Гаары это не представлялось чем-то сложным. – Я же не требую от тебя чего-то… – Не люби меня, – прервал хозяйку дома Гаара. – Это бессмысленно.       Едва сглотнув комок в горле, Матцури бездумно кивнула. Она не могла понять, почему ее чувства вызвали в Гааре такое отторжение, но раз они ему так противны, она постарается избавиться от них. В конце концов, разве не к этому все шло? – Знаешь, Гаара… – даже не поворачиваясь к выходу из кухни, где только что скрылся Собаку, Матцури обняла себя за плечи и выровняла спину. – Ты такой трус, когда дело касается чувств.       Она развернулась и прошла в спальню, явно показывая, что не собирается провожать своего гостя. Плевать, обидится или разозлится Гаара, если вообще заметит, что она не пошла за ним. Плевать, захочет ли он дальше встречаться с ней – он уже явно показал, что ему нет дела до ее чувств. Плевать, будет ли он продолжать убеждать ее отказаться от ее любви.       Он уже сделал все, что требовалось. – Я призналась ему, Темари, – после небольшого молчания резко выдала Матцури.       Старшая сестра президента компании сперва подумала, что ей послышалось. – Что? – Я сказала ему, что люблю его, – спокойно повторила Йемо, сортируя документы из папок. Темари на пару секунд залипла, не сумев представить себе, как ее подруга признается ее брату. – И-и? – нетерпеливо протянула блондинка, замечая, что ее секретарь не спешит продолжать рассказ. – Что «и-и»? – фыркнула Матцури, откладывая бумаги в сторону. – Как будто мои чувства после признания как-то изменятся. – Да я не об этом, – мягко улыбнулась Темари, прекрасно разоблачив Йемо – под слоем спокойствия и умиротворенности была самая настоящая нервозность вперемешку с… обидой? Грустью? Сожалением? – Как Гаара отреагировал?       Темари ожидала услышать что-нибудь забавное, вроде «сбежал», «промолчал», «отморозился» – его коронное в любых ситуациях. Но от сказанного секундой позже ее челюсть едва не познакомилась с полом, а ногти чуть не впились в ладони. – Он сказал не любить его, – обыденно ответила девушка, возвращаясь к прерванной работе. – Что?!       Казалось, даже Шикамару, задремавший в своем кабинете, проснулся от такого крика. Проснулся, огляделся, усмехнулся, поняв, что это его проблематичная женщина выразила недовольство – хорошо, что не им, и снова задремал в рекордные сроки. – Серьезно? Вот гаденыш, – вздохнула Темари и будто другими глазами посмотрела на сосредоточенную на документах Матцури. – Ну после такого твои чувства точно должны измениться. Надеюсь, ты послала его далеко и надолго. В тундру. Ему там самое место. – Пока ничего не изменилось, – прервала бормотание Темари Йемо. – Конечно, мне очень обидно, что он так относится к моим чувствам, но это действительно бессмысленно. Я не могу его изменить, Темари. Я не могу заставить его полюбить меня или хотя бы разрешить любить. Он… боится чувств, боится, что кому-нибудь будет больно. Я не могу злиться на него за такое. Хоть и злюсь, честно говоря, потому что лично для меня это все глупо. – Кошмар, – констатировала финансовый директор, глядя на свою подчиненную. – Что же он должен сделать, чтобы ты его ненавидела? – Я не хочу его ненавидеть, – моментально отозвалась Матцури. – И даже думать об этом не хочу. Не хочу ненавидеть человека, которого люблю или любила, – это словно ненавидеть самого себя – того, кем ты был когда-то. Не хочу. – Собирайся, пойдем пообедаем, – скомандовала Темари, вставая из-за стола. – Думаю, нужно кое-что тебе рассказать. – Так что? Что я должна знать? – пристально смотря на старшую Собаку, спросила Матцури, когда они обе удобно устроились за столиком в небольшой уютной кафешке и сделали заказ официантке. – Это по поводу Гаары и его… боязни, – Темари явно пыталась подобрать слова. – У него было сложное детство, о котором я тебе рассказывала. Это тоже внесло свой вклад в его характер, естественно. Но самым решающим фактом стало… в общем… Мама знала, что третья беременность приведет к летальному исходу, даже если сделать кесарево сечение. Она умерла сразу после родов, едва успев подержать Гаару на руках. Так вот отец, хоть и не говорил этого, но обвинял Гаару в ее смерти, хотя они очень много раз обсуждали это между собой и он сам хотел второго сына. Видимо, он надеялся, что все обойдется, хотя врачи сразу предупреждали, что шансов на чудо практически нет. Глупый характер отца очень сильно повлиял на Гаару – тот всегда винил кого-то другого, когда что-то шло не по его плану. Мы с Канкуро все время говорили Гааре, что он не виноват, что мама очень сильно любила его… Наверно, в его детском мозгу сложилась неправильная логическая цепочка, мол мама умерла от сильной любви к нему.       Матцури молчала. Она не знала, что сказать, что стоит сказать и стоит ли вообще сейчас что-то говорить. Темари рассказывала с едва слышимой грустью в голосе, с небольшой толикой вины, что, возможно, ей стоило постараться, тогда бы младший брат не винил себя в смерти их матери. – Именно поэтому он не празднует свой день рождения, – с горькой усмешкой добавила блондинка, отстраненно уставившись в окно. – Боюсь, это действительно за пределами моих возможностей, – тихо пробормотала Матцури.       Темари не отреагировала – даже не повернулась на звук ее голоса. – Он даже на ее могилу не приходит. Ни разу не был там, – нарушила молчание Собаку, все еще разглядывая прохожих на улице.       Йемо тоже притихла, уставившись с свою чашку с какао. Она не могла понять, почему же Гаара не хочет прийти к своей маме, поговорить с ней, как это делала сама Матцури – они с дедушкой каждый год весной наведывались к ее родителям, убирая могилу, поднося цветы и иногда зажигая свечи. Самая крепкая связь с умершими – это любовь к ним, но Гаара… Он отрицает все – и любовь, и ритуальные обряды. Разве он не понимает, что так просто-напросто отрекается от своих родителей?       Очнулась Матцури тогда, когда заметила, что Темари пристально смотрит на нее. – Я знаю, что не могу просить о таком, но я все же попрошу. Пожалуйста, Матцури, сделай все, что в твоих силах, чтобы Гаара перестал так относится к памяти о маме. – Я не знаю, что смогу сделать, но я постараюсь. Я обещаю, – слабо улыбнулась Йемо, пытаясь приободрить подругу.       Темари не улыбнулась в ответ, но ее серьезный взгляд смягчился.       День рождения Гаары – девятнадцатое января. День смерти Каруры Собаку – девятнадцатое января.       Ну и как она вообще заговорит об этом с глыбой льда по имени Гаара? Учитывая то, что прошло больше недели после ее признания и его ответа, а господин Собаку практически игнорирует ее существование, шансов как-то повлиять на мужчину все меньше и меньше. Он даже на Новый Год ее не поздравил! Если вообще вспомнил, что выходные в понедельник и вторник были по случаю такого праздника.       Да и по офису бродят какие-то странные шепотки. Матцури сначала было подумала, что сплетничают про ее связь с президентом, пока Юкина не поделилась по секрету, что ходит слух, будто в компании завелся мелкий вредитель, сливающий информацию некоему господину – Кошуи, очевидно же, – еще с осени. Девушка не стала томить ее ожиданием и подтвердила зарождающееся подозрение – хитрой засланной овечкой была Асами, заменившая Йемо. Но Джанко немного растерялась, когда Матцури спросила, с чего такой переполох, если Асами у них давненько не работает – почему же спохватились только сейчас? Юкина лишь предположила, что, если раньше выискивание не давало нужных результатов, то сейчас Кошуи и его компания явно наткнулись на что-то интересное, именно поэтому он зачастил в главный офис компании Гаары. – Мне кажется, это как-то связано с акционерами, – вздохнула секретарь президента. – Тебе Темари-сан ничего не говорила? – Нет. С чего бы? – Матцури покачала головой. Ее начальница на работе делами занимается, так что пока слухи остаются слухами – финансовый директор и словом не обмолвится.       Посетовав на гнетущую атмосферу в офисе, а особенно на настроение своего непосредственного руководителя, Юкина ушла работать, оставив Йемо наедине с еще больше угнетающими мыслями.       Мало того, что скоро день рождения Гаары и день смерти Каруры по совместительству, так еще и этот Кошуи со своими мегапланами. Теперь стало яснее ясного, почему же младший брат Темари больше похож на привидение, явившееся, дабы наказать всех, кто плохо себя вел в минувшем году. То есть тех, кто не сдал квартальный и годовой отчеты вовремя.       Гаара не понимал. Он уже который раз вчитывался в документ, но весь его смысл будто пролетал мимо него. Сосредоточиться не выходило, а сегодня у него не запланировано ни одной встречи, на которую можно спокойно доехать на машине, проветрив голову. Нет, сегодня одни телефонные разговоры и бумаги-бумаги-бумаги. Вчера было точно так же. Позавчера была пара встреч, но позавчера – это так давно, что и вспоминать не стоит.       А еще кофе был просто отвратительный. Настолько, что уже не раз в голове президента возникала мысль сходить к одному прелестному секретарю и потребовать – попросить или даже угрожать – чашку ароматного зелья, способного вернуть ему хорошее расположение духа и ясность рассудка.       Но мысль тут же убегала, гонимая неясным… отчуждением?       Гаара не мог заставить себя встретиться с Матцури. Это было нелогично. Странно. Непонятно. Но одна мысль о том, что он снова увидит в ее глазах нежность и доброту, заставляла его желудок скрутиться в спазме.       И тем не менее перед глазами все стоял том момент, когда она призналась ему. Да, он знал, что Йемо была влюблена. Но во-первых, влюбленность и любовь – разные вещи. Во-вторых, он всегда мог сослаться на то, что это были его собственные выводы, которые он мог назвать ошибочными, если понадобится.       Матцури любила его и глупая просьба перестать вряд ли поможет исправить ситуацию. Именно поэтому Гаара не придумал ничего лучше, как убить эту любовь расстоянием.       Проблема была в том, что, кажется, он настолько привык к Матцури и к самому осознанию, что он всегда может на нее положиться абсолютно в любом деле, что расстояние между ними потихоньку начинало убивать его самого. – Гаара-сама, вот бумаги, которые вы просили утром, – в кабинет вошла Юкина, напоминая, что он все еще в офисе на работе.       Но в голове как было пусто, так и осталось, поэтому продолжать бессмысленно корпеть над иероглифами Собаку не видел смысла. – Мне нужно отойти ненадолго. Буду через час.       Проходя мимо кабинета сестры Гаара немного притормозил, с маленькой толикой удивления рассматривая пустое рабочее место секретаря финансового директора. Хотя ему грех жаловаться на такой расклад.       Машина встретила хозяина радостными сигналами, а после приятным урчанием двигателя. Как же давно Гаара не садился за руль просто так, чтобы поездить и отвлечься.       Хотя нет. Кажется, последний раз был, когда Матцури ездила к дедушке. Но вот если не считать этот раз, то о-очень давно.       Что ж, пора наверстать упущенное и заодно заехать в одну довольно известную кофейню неподалеку. – Ну и где его носит? – недовольно цокнула языком Темари, буравя взглядом свой телефон. – Еще и этот Кошуи приперся, акционер хренов.       Матцури сделала вид, что ее нет в кабинете. Если бы она знала, что застанет начальницу не в самый благоприятный момент, когда попадаться под руку не советуют даже профессионалы-мазохисты, зашла бы полить цветочки немного позже. – Ну вот представь, а. Его как будто подменили. Нет, на встречи он ходит, бумаги разбирает, но его же в офисе практически не застанешь. Из-за этого даже Шикамару начал работать. – Так ты жалуешься или благодаришь – не пойму, – не смогла промолчать Йемо, за что ей жутко захотелось откусить свой предательский язык. – Жалуюсь! – фыркнула Темари. – Нара теперь не на работе, а дома спит, а мне это совсем не на руку…       Старшая Собаку тут же затихла, стоило ей услышать приглушенное хихиканье со стороны подоконника с цветами. – Эй, фикус-хихикус, работай иди. Лучше бы кофе сделала, честное слово. – Есть, мэм, – серьезным тоном сказала Матцури, сложив руку козырьком у лба.       Шутки шутками, а Матцури испытывала странное волнение за Гаару. Что он делает? Где он? С кем он? Она знала, что не должна так думать, что вообще думать об этом не должна. Но она не могла. Сложно любить человека и не переживать за него, когда его поведение начинает отличаться от обычного. Единственный выход – перестать любить, вот только с этим у Йемо была проблемка. – Матцури, ты на обед идешь? – к ее столу подошла Джанко. – Идем пораньше, Гаары все равно нет в офисе. – Президента может и нет, а вот Темари-сан на месте, – усмехнулась Йемо, кивая на кабинет грозной начальницы. – Ла-адно. Если что, звони. Меня где-то до трех не будет. – Хорошо, – вслед блондинке ответила Матцури, открывая присланный из юридического отдела устав компании. Темари зачем-то сделала запрос на официальную версию, хотя у нее наверняка имелась копия. Видимо, хотела сравнить, не добавили ли новые правки. Или, может, все руководители в начале нового года должны так делать. – Да, это такое дурацкое правило компании, которое ввел мой отец. Тебе нужно будет отнести мою копию на подпись Гааре. Сегодня, – многозначительно пояснила Темари. – Иди, он, вроде, должен сейчас прийти. – Юкины нет, – едва слышно пробормотала Матцури, надеясь, что подруга все поймет – она знала, что расстояние между ними увеличилось в стократ. – Какой удачный момент для разговора, – Темари и глазом не моргнула. Ее тоже можно понять – в таком деле люди станут говорить, только если столкнуться лбами.       Йемо не оставалось ничего, кроме как вздохнуть и выполнить поручение.       Когда она постучала, ей никто не ответил, но, войдя в кабинет, Матцури сразу увидела Гаару в привычном темном костюме. Вот только что-то во всей его позе было не таким, как прежде. Некая расслабленность что ли. – Я принесла копию устава компании на подпись, – нарушила тишину девушка, осторожно подходя к столу президента.       Гаара едва не замер, услышав ее голос. Не замер, но дыхание неосознанно задержал.       Ему не показалось – прямо перед ним, протягивая ему бумаги, стояла Матцури. В лимонном пиджаке, черной юбке-карандаш, на каблуках. И с огромной неловкостью, давящей ей на плечи. – Передай Темари, что я к ней зайду после обеда, – он поставил размашистую роспись на титульном листе, но отдавать документ не спешил. – То, что я тебе тогда сказал… – Я понимаю, – практически перебила его Матцури. За те пару минут, что она смотрела на Гаару, она решила, что согласна притвориться, что не любит его, лишь бы побыть рядом еще немного и попытаться выполнить обещание, данное Темари. – Ты прав. Это действительно бессмысленно. Можешь не волноваться об этом.       Услышав ее слова, Гаара не смог вспомнить, что же хотел сам сказать. Хотел ли он вообще что-то сказать? Может, он как раз и хотел услышать что-то от Матцури? Что-то, что наконец успокоит его, что заставит вернуться к привычному распорядку дня и образу жизни, а не ездить по городу, частенько превышая скорость, раз из раза заправляя машину бензином, а себя – кофе.       Кстати. – Матцури, – она вздрогнула, услышав свое имя, и Гаара это заметил. – Приготовь мне кофе.       Завтра был его день рождения. И, казалось, весь мир решил напомнить ему об этом дне, начав поздравлять с этим «праздником» заранее. Даже лучший друг Наруто позвонил и практически угрозами заставил согласиться на встречу в баре. Правда, он не сказал по какой причине, виртуозно избегая запретной темы.       Пригласил и опоздал – в этом весь Узумаки. – Хорошо, что ты – не Сай. А то он бы начал мне темы «опоздания на свидания с девушками», «свидания – это встречи двух людей с целью насладиться общением» и «девушки – это такие создания, которых никто не может понять». А мне эти вещи уже в печенках сидят, – заворчал блондин, садясь на диванчик.       Гаара, честно говоря, не знал, как нужно реагировать на такое. – Свидания это немного другое, – отстраненно прозвучал его голос. – Пф, еще один знаток нашелся, – фыркнул Наруто, но не со злобой. – Когда это ты на нормальное свидание ходил? И, главное, с кем? – В прошлом году, – совершенно серьезно ответил Собаку, услышав приглушенное хихиканье справа – Наруто оценил шутку, потому как прошлый год закончился чуть больше двух недель назад. – С девушкой. – И как? Где были?       Гаара внимательно посмотрел на лучшего друга. – С чего вдруг тебя тема свиданий озаботила?       Наруто, словно по команде, покраснел и запустил пятерню в волосы на затылке. – С Хинатой у меня непонятно что творится. – Хьюга? – нахмурился Гаара, пытаясь вспомнить, как выглядит эта Хината. – Да, сестра Неджи. – И в чем проблема? – Во мне проблема, – немного раздраженно выдохнул Узумаки, откидываясь на спинку сидения. – Я настолько тормоз, что даже первый шаг сделала она. На своем дне рождения, представляешь? Сказала, что любит меня, поцеловала и сбежала. А я что? Я подумал, что она это из-за алкоголя… Сказал об этом Сакуре – долго челюсть еще болела. Ну как так можно – не заметить, что девушка любит тебя уже почти семь лет. – Семь лет? – чуть не подавился своим виски Гаара, внимательно слушавший еще с момента про признание, поцелуй и побег. – Видишь, даже ты в шоке. Вот как я после этого могу…       И замолк. – В чем дело?       Наруто сделал глоток бурбона и усмехнулся. – Ни в чем, уже ни в чем, – помотал он головой. – Может все-таки поделишься мыслью? – Гаара настоял, желая услышать, до чего додумался друг в такой ситуации. – Мысль проста, – пожал плечами блондин, – Вот как я после семи лет ожидания могу упустить ее?       И если бы Наруто не засмеялся крайне довольным, но немного пьяным смехом, Собаку может и полностью пронялся смыслом этой фразы. – Разве ты не чувствуешь вину? – смех резко оборвался. Наруто посмотрел на задумчивого друга. – Эта еще одна причина не отступать.       Гаара ошибся. Вот, в чем весь Наруто – не в опозданиях, не в шалопайстве, не в проделках и детской непоседливости. Наруто Узумаки – человек, который ни за что на свете не отступает, не смотря на страх, вину или недостаток сил. – Эх, Гаара, почему я раньше с тобой не встретился? – вздохнул блондин, повиснув на плече Собаку. Видимо, пора отвезти этого пьяницу домой.       Едва дотащив его до двери, Гаара с удивлением увидел, как дверь рядом распахивается и из проема выходит та самая Хината. – Н-Наруто-кун! – вскрикивает она нежным голосом и бросается на помощь Наруто… или Гааре, который пытается удержать друга в вертикальном положении.       Собаку, пользуясь моментом, еще раз осмотрел Хьюгу, сравнивая с нежным цветком, на который и дышать-то страшно, хоть она и не выглядела худой или болезненной. По телосложению Матцури будет хрупче, но, кажется, дело было вовсе не во внешности, а скорее в характере и манере поведения, голосе, взгляде.       И, вопреки его мыслям, на этот нежный цветок тут же навалился ураган-Узумаки. К его чести, он вполне удержался на ногах, обнимая Хинату за талию и расплываясь в довольной улыбке. – Ты не говорил, что вы живете вместе, – не удержался Гаара от комментария, наблюдая за парочкой. – М-мы не живем! – тут же всполошилась Хината, заметно покрасневшая от таких слов. – Я просто… сюрприз хотела…       Ее голос сошел на нет, даже не закончив фразу. Тут Собаку и вспомнил, почему же они раньше с Наруто не встретились – последний был в Штатах. – Сюрприз, – хмыкнул Гаара и, попрощавшись, зашел в лифт. Он был уверен, что дальше Хината справится сама.       И он тоже – справится.       Когда Гаара появился в поле зрения Матцури, она сразу поняла – что бы там не случилось, прежний тиран-морозильник снова на месте. Он окинул ее взглядом и кивнул на приветствие, проходя мимо нее. Что-то – Йемо не имела ни малейшего понятия что именно – заставило ее смотреть ему вслед с каким-то странным предвкушением. Запоздало спохватившись, она оглядела себя и свою одежду: кремовое платье, которое Собаку уже видел как-то и даже помогал застегнуть, не было испачкано и не задралось, макияж не потек, хотя, в принципе, течь и нечему – тушью девушка сегодня не красилась, только жестким карандашом и немного румянами; чулки не сползли, не порвались, не перекрутились; симпатичные замшевые черные туфли на небольшой танкетке и тоненьким ремешком вокруг щиколотки завершали ее образ. Все было безупречно.       Кроме того, что, посмотрев на себя в зеркало во весь рост в ванной, Матцури почувствовала себя глупой – так разоделась, хотя сегодня – якобы – никакого праздника нет. Видимо, это и послужило поводом для интереса Гаары. Он наверняка раскусил, что она знает про его день рождения, поэтому и вырядилась, как на светский прием.       И это стопроцентно ему не понравилось.       Сегодня, кроме всего прочего, была еще и пятница. Учитывая то, что Темари вместе с Шикамару – а вот это внезапно – до обеда не вернутся с кладбища, то работы у нее практически не было.       Поэтому, плюнув на все после нескольких часов сортировки старых файлов и проверки расписания на следующую неделю, Матцури, быстро пообедав, хотя на часах было начало первого, зашла в кабинет начальницы и мягко опустилась на диванчик, закрывая глаза. Было так спокойно и уютно – в голове шатенки не было ни одной мысли, только одна сплошная безмятежность. Даже приглушенный офисный шум казался приятным фоном для такой релаксации. Да и устроилась Матцури с комфортом – сжала ноги в коленях и закинула их прямо в обуви на диван, а голову положила на руки, лежащие на спинке дивана.       Неудивительно, что она немного задремала. Ей показалось, что хлопнула дверь, но невесомые объятия легкого сна держали ее крепче любых цепей, поэтому она даже не открыла глаз.       А, возможно, стоило. Ведь судьба так сильно постаралась, чтобы еще вчера Темари сказала своему младшему брату зайти на следующий день за документами – то бишь сегодня. Госпожа-злодейка не дремала, когда сделала так, что финансовый директор забыла занести или передать их президенту, оставив на своем столе, о чем и оповестила мужчину по телефону пару минут назад. И наверняка миссис Фатум приложила руку и к тому, что девушку внезапно сморило, заставляя так трогательно и беззащитно свернуться калачиком у края дивана.       Естественно, Гаара не мог сопротивляться такому соблазну. Вначале он, честно говоря, вообще не заметил Матцури, но кремовое пятнышко – пятнище, если быть точным, но это же совсем не поэтично – на черной обивке дивана было тут же замечено периферийным зрением, когда президент наклонился к столу.       Она не проснулась даже тогда, когда он сел рядом, почти касаясь ее коленок бедром. Не открыла глаза, когда на коленку правой ноги легла теплая ладонь, и не сбилась в дыхании, когда ладонь заскользила выше, достигая подола платья и бессовестно игнорируя его.       Предвкушение Гаары сменилось удовлетворением – он получил приглашение, которого ждал, почувствовав, как синтетическая ткань закончилась небольшой полоской кружев. Когда же его подушечки пальцев невесомо огладили мягкую гладкую кожу, Матцури внезапно дернулась и заерзала, все еще не желая расставаться с сонной негой. Но ей пришлось, потому что рука Гаары переместилась на ее щеку, убирая с лица короткие пряди и заправляя их за ухо. – Что?.. – тихо пробормотала Йемо, сначала выпрямляясь, а уже потом открывая глаза и встречаясь со светло-голубой радужкой и пристальным взглядом. – Гаара… сама…       Она затихла, не зная, что сказать в такой ситуации. Вроде бы, начальник не злился, что его работники спят на рабочем месте, да еще и не на своем. Да и взгляд у Собаку был не как у президента, разглядывающего свою подчиненную. – У меня день рождения сегодня, – наконец произнес Гаара, так и продолжая задумчиво-внимательно рассматривать девушку перед собой. – П-поздравляю, – неуверенно отозвалась Матцури, пытаясь улыбнуться. Но сейчас парень был настолько странным, что губы отказывались повиноваться. Ей. – Мне исполнилось двадцать шесть, – тем же тоном продолжил Гаара. Йемо искренне не понимала, чего он хочет и почему вообще заговорил про праздник, если никогда не считал его таковым. Не понимала и своей реакции – всего две фразы, а она как завороженная не может отвести своего взгляда от его глаз, изучающих ее с ног до головы. – Разве ты не приготовила мне подарка?       Ну теперь все понятно. Он действительно раскусил, что Матцури так оделась, будто сегодня особый день, и теперь хотел, чтобы она вывалила все свои карты на стол, потому что сюрпризы Гаара не любил.       Она не могла сказать, что у нее нет подарка, потому что она не знала о дате его дня рождения. Она же любит его, как она может не знать. Но и не могла сказать, что знает, что Собаку не считает этот день особенным, потому что это приведет его к логическому заключению, что она знает и причины такого отношения к собственному празднику.       Был и третий вариант, который Матцури и собралась использовать. Вот только он был вряд ли лучше предыдущего. – Я думала, что между нами… все… – ее голос стихал по мере того, как она говорила и видела реакцию на свои слова – Гааре явно не нравилось то, что он слышал. Она перешла почти на шепот. – Кончено. – Как-то очень легко ты отказалась от человека, которого любишь, – небрежно обронил Гаара, а Матцури стиснула зубы, пытаясь не вспыхнуть праведным гневом хотя бы снаружи.       Как он смеет?! Не ему говорить об отказах от человека, не ему тыкать ее носом в ее же чувства, не ему, черт возьми, судить – легко это было или нет, когда он избегал и игнорировал ее существование! Существование!       Она старалась держать себя в руках, но Гаара все равно заметил в ней перемену. Заметил, как она сжала руки в кулаки и каким недобрым огоньком полыхнул ее взгляд. – Или перестать любить меня оказалось так просто? – он намеренно задел ее снова, хотя в самом начале у него и мысли не было злить ее. Когда он сел на этот диван единственным желанием было дотронуться до нее. – Не легче, чем тебе перестать любить свою мать! – практически выплюнула Матцури и тут же осеклась, поняв, что сказала.       Видят боги, она пыталась не начинать этот разговор сейчас, хотя бы потому что они были в офисе в разгар рабочего дня. Или потому, что взгляд Гаары поначалу не располагал к ссоре, скорее к примирению. Но после его слов о любви все резко переменилось.       Но да, она невероятно пожалела о том, что упомянула его маму, как только последнее слово сорвалось с ее губ, как только она увидела расширившиеся от удивления светло-голубые, почти бирюзовые глаза.       К сожалению, как упоминалось ранее, Гаара просто дико ненавидел сюрпризы, чем и стали слова Матцури. Поэтому удивление стремительно сменилось злостью. – Что?       Ее будто окатили ледяной водой, как в ставшем популярном айс бакет чэллэнджэ. Было бы смешно, если не было правдой.       Но поворачивать было поздно. – То, что слышал, – соскребя остатки былой злости, смывшейся потоком сожаления, Матцури не отвела взгляда. – Не тебе говорить о любви и об отказе от человека от нее, когда ты сам из года в год совершенно осознанно отказываешься от человека, который любил тебя настолько, что даже решил умереть, чтобы ты жил.       Она говорила негромко, хотя нестерпимо хотелось закричать, чтобы ее услышали. Но все же страх, что остальные сотрудники компании сбегутся на зрелище и, что самое главное, помешают им, заставлял ее следить за тоном голоса. – Так что не смей, не смей – слышишь? У тебя нет права говорить о моих чувствах и судить их, – Матцури едва перевела дыхание, так сильно коктейль эмоций взбудоражил ее тело.       Она испуганно отпрянула, когда Гаара резко навис над ней. – Ты лезешь не в свое дело, – он был буквально в ярости, едва удерживаясь, чтобы схватить посмевшую читать ему нотации девчонку и не впиться в ее тоненькую шейку губами. Это было самое меньшее, что он хотел сделать, потому что Йемо перешла любые границы, подняв тему-табу. – Я знаю, что это не мое дело, – почти спокойно отозвалась Матцури, облизывая пересохшие от волнения губы. Гаара заметил это движение, но его взгляд был прикован к ее глазам, с дерзким вызовом уверенно смотрящие на него. И он понял, почему Йемо вдруг успокоилась. – Потому что между нами действительно все кончено.       На пару мгновений установилась пугающая тишина. Мгновения показались вечностью, но Матцури не разрешила себе отводить взгляд. То, что она сказала, - правильно и Гаара должен был услышать это. Даже ценой ее псевдоотношений, даже ценой ее любви – она готова была пожертвовать этим кратковременным счастьем, чтобы хотя бы попробовать заставить его сомневаться в собственной правоте, чтобы он понял, что его отречение от матери, от любви, от самого себя – глупое и неправильное.       Тишину нарушил скрип кожаной обивки дивана – так сильно сжал Собаку свои пальцы, чтобы побороть желание сделать больно одной особе, растерявшей чувство самосохранения.       Матцури медленно спустила свои ноги на пол. До этого они были на диване, что помогало ей сжаться в комочек. Она хотела встать, но Гаара замер каменным изваянием, не давая совершить задуманное. Наоборот, он наклонился к ней близко-близко, собираясь то ли поцеловать, то ли заставить отступить и снова сжаться на диване, но Матцури не стала делать последнего.       И целовать его тоже не стала, хотя этого ей хотелось еще больше.       Самообладание стремительно заканчивалось, поэтому ей снова пришло в голову использовать старый трюк. – Я люблю тебя, – предательский всхлип, возникший из ниоткуда, чуть не вырвался на волю. – Но ты трус.       И, резко толкнув его руку, мешающую ей уйти, Матцури вырвалась из плена и быстро вышла из кабинета, чуть ли не падая в свое кресло.       Но она осталась стоять и вздрогнула, когда спустя пару секунд сзади нее хлопнула дверь. По спине побежали мурашки, чувствуя между лопаток тяжелый взгляд – она боялась, что Гаара прыгнет на нее, как хищник, который разделается со своей жертвой в два счета.       Матцури позволила себе выдохнуть, когда президент скрылся за поворотом коридора, возвращаясь к себе в кабинет. Спустя минуту он прошел мимо, но Йемо уже не было на рабочем месте – она позорно сбежала на кухню, чтобы выпить кофе и успокоить нервы. Последнее не удалось, потому что ее неизвестным образом отыскала Юкина, чтобы поделиться своим впечатлением: – Ты видела президента? У него взгляд будто бешенный от ярости – я уж подумала убьет или, что еще хуже, уволит. Я после такого даже передумала флиртовать с ним. Не знаешь, чего это он?       Матцури, пытаясь унять дрожь в руках, сжала кружку с кофе и заставила себя улыбнуться и пожать плечами: – Без понятия.       Солгала. Но ее больше волновало то, что она не знала, как будет смотреть в глаза Темари после такого провала.       Матцури не только не помогла, но, кажется, сделала только хуже.       Гаара потратил все выходные, чтобы успокоиться и без вспышек неконтролируемой ярости вспоминать слова Матцури. Он знал, кто мог рассказать ей про его день рождения и то, что он не ходил на могилу к матери.       Осознание того, что он очень быстро установил связь между последним и ее «из года в год совершенно осознанно отказываешься от человека, который любил тебя настолько, что даже решил умереть, чтобы ты жил», злило больше всего. Бесило, потому что звучало логично и даже… правильно. К этому выводу он пришел только к вечеру субботы, в миллионный раз прокрутив в голове их ссору. Гаара не мог думать о чем-то другом, даже спать в своей кровати не мог, потому что один взгляд на соседнюю подушку заставлял его вспомнить о Йемо и ее словах.       Единственное, что он совершенно не смог понять – ее последнюю фразу. Он трус? Она думает, что он боится съездить на кладбище к матери?       Ему очень легко опровергнуть это, что он и сделал прямо в воскресенье с утра. Он даже купил цветы, хоть и с этого момента начал чувствовать себя глупо.       Неловкость только увеличилась, когда он подошел к их семейной могиле. Гаара оглядел заботливо убранный каменный монумент, имена его родителей, выгравированные на нем, заметил цветы, которые принесла Темари, и положил свой букет рядом. Ну и что он должен был почувствовать? Ему неловко, но он ни разу не испытал страха, о котором говорила Матцури, что доказывает – она ошиблась. Ему было совершенно несложно добраться сюда.       Тогда почему он не приходил раньше?       Этот вопрос, внезапно прозвучавший в его голове, остался без ответа. Имя Каруры но Собаку буквально приковало его взгляд.       Мама действительно любила его.       И Гаара… любил свою маму.