Серые и скучные

Что-то витало в голове чарующей дымкой. Внезапно Джин поймал себя на мысли, что совершенно выпал из реальности, наблюдая за танцем света, гуляющего в густой поволоке на большой сцене. Музыка героическими мотивами, выливающимися в лесной шёпот, выбрасывала сознание из простого мягкого кресла театра, отсылая в сказочные миры бескрайних чащ и магии. Едва выходя из параллельного мира, Сокджин был готов официально заявить, что это самое ненормальное и феерично-прекрасное, что ему доводилось видеть. Непривычное светомузыкальное мероприятие полностью овладевало всеми фибрами души, будоража забытые детские мечты. Мурашки то и дело щипали кожу холодком, поднимая волоски дыбом, обостряя восприятие. Через час Ким был преисполнен взрывным набором противовесных чувств и ему хотелось кричать от накатившего вдохновения, потому что что-то щекотало грудную клетку, вынуждая просто кричать, но он не знал, о чём, поэтому лишь беспомощно сжимал губы в тонкую линию, болью торопя свои мысли, безвозвратно распавшиеся по вселенной, заставляя чувствовать себя просветлённым и пустым одновременно. Он набирал в лёгкие воздух и терял его, не зная, где. Рядом шёл Намджун, такой же отрешённый, потерянный где-то в небытии, бесстрастно смотрящий вперёд, не видя ничего, отвечая миру лишь рефлексами, ведущими опустошённую оболочку по заученным маршрутам. Старший, подчиняясь своим, как приклеенный, тащился следом, используя как маяк. Абсолютная темнота в сочетании с игрой гипнотических световых танцев, будто идущих за звуками музыки, поражали воображение, особенно это влияло на глубокомысленные натуры, Намджун сам переживал эти эмоции, а зная хёновы привычки, он не сомневался в аналогичном эффекте. Он поделился со старшим очередным кусочком своей души — ещё одно примечательное увлечение в списке Сокджина. И он готов такое с ним делить. Хотелось повторить. Но не сразу. Пока попросту кружилась голова. — Как твоя лирика? — наконец нарушил молчание старший, когда они уже расположились в кафе фиксированных цен. Джуна слегка ударило током, он нервно улыбнулся, пряча телефон, в который до этого что-то судорожно вбивал. — Нормально. Заказчику понравилось, — он задумчиво складывал слова, будто фильтруя на возможность общего доступа к информации. — А я могу почитать? — участливо поинтересовался Ким старший, припоминая красивую направленность увиденных слов. Это вроде как интересно: как писать о любви без привычных изъяснений. Ещё это доступ в чужую голову, в мысли, возможность поймать ход чужого движения. Это увлекало. Можно было разобраться в себе, профильтровав чужой внутренний мир, сравнив его со своим. Хоть такое «знакомство» и не скажет ему, насколько новый друг маньяк, но хоть подкинет шанс отмахнуться от лишних домыслов. Хотелось верить в хорошее, даже если по большому счёту в отношении Намджуна он лепит самообман, совершенно ничего не зная, легко увязая. Общение текло натурально, легко, а главное, хотелось ещё, и время ускользало неосязаемо стремительно. Намджун порой зажимался, опуская многие моменты, касающиеся его личности, но легко делился странными причудами, которых в пору стыдиться в силу возраста, но он здраво оценивал себя и собственные желания, честно в них сознаваясь. Сейчас, как успел уловить старший, Джун опять переваривал свои действия, аккуратно умалчивая причины смысла слов: — Не могу, к сожалению. Это не то, чем я хотел бы делиться, — прозрачно намекнул он, внося в слова не совсем те оттенки, которые на самом деле имел в виду, это Джин улавливал легко, но не выдавал себя, копя вопросы и делая мысленные пометки. — А другая лирика? — брови слегка изогнулись, изображая лёгкую обиду и недоумение с примесью вопроса, осторожно интересуясь. — Да, кое-что могу показать, — он легко согласился, выдавая направленность своих мыслей готовностью к услышанному. Джин едва удержал лицо кирпичом, готовый вновь глупо улыбаться. Этого ребёнка слишком легко вывести из равновесия. Он даже сам не замечал, как хён его дурил цепочками продуманных вопросов и несложными элементами управления мимикой. Может, он и не расколется, но это уверяло Сокджина в оттенке чужих действий. Для него этот чудак был чист. Хоть и с придурью. Осадка от представления не осталось, всё увиденное в зале и в чертогах разума просто в момент выветрилось из головы, проясняя реальность, пропадая бесследно и безвозвратно. Зато что-то внутри всё ещё кружилось, ведя голову сладкой эйфорией непонятных побед. Просто смесь дурманящих ощущений. — Если пойдёшь туда ещё — возьми меня, — попросил старший с ноткой вопроса в интонации. — Я часто туда прихожу, — довольно расплылся Намджун, окрылённый чужим удовольствием. — Иногда очень помогает собраться, хоть сначала и распыляешься на атомы, — хрюкнул он, подавляя яркие эмоции, понимая, как это звучит, особенно когда физически знаком. У них двоих был странно насыщенный день. Сокджин и представить себе не мог, что вот так с лёгкостью способен провести весь день вне дома. Это было чем-то необычным для его спокойного распорядка. Намджун, очевидно, хорошо продумал их совместный день, так как в их движении не было остановок: из светового шоу в кафе, после него на бесплатный спектакль в театр, игра и постановка в котором были весьма недурны, реакция зрителей пророчила труппе успех; после театра был перекус прямо на улице, но в холодный день стоячий столик с вкуснейшими в жизни старшего хот-догами был невероятно комфортным, потому что он был поглощён общением, такого он ещё точно не переживал, эмоции били ключом. Последним пунктом за день, после хот-догов и прогулки по парку, был акустический концерт в подвальном кафе. Вход был свободным, атмосфера поражала уютом. В помещении собрались самые разномастные компании: группа молодых разноколоритных людей, занявших широкий диван в дальнем углу, тихо перешёптывавшихся, активно ужинавших, гармоничная интеллигентная пара средних лет, пившая вино, общавшаяся между собой на высшем уровне понимания, также были пары помоложе, некоторые выглядели весьма экстравагантно, выделяясь яркими волосами или красивым пирсингом, были одиночки, и те, кто сходился, переставая таковыми быть, но в целом поражала общая увлечённость музыкальным фоном. Люди не просто собрались, они слушали, внимали и наслаждались. Ким старший не мог не отметить, что и они в большей степени были похожи на пару, чем на ту же компанию друзей. Эта мысль скользнула глубже, поднимая на поверхность схожие, которые Джин активно гнал прочь, особенно сегодня, в день, когда их встреча была так похожа на свидание. Оставалось разве что поцеловаться на прощание, тогда уж точно ванильный сценарий первого свидания. Хотя, признаться честно, их стиль отношений Сокджину импонировал. Между ними любая глупость казалась простой и натуральной. Глупые шутки — смешными и атмосферными, нелепые приставания — обаятельным юмором, интимные прикосновения, к которым старший относил абсолютно любой контакт телом, — правильным ходом их особенного в своей манере общения. Намджун заказал им красное вино, опираясь на примерные предпочтения хёна, так как тот признался, что в подобном не разбирается совершенно. В качестве ужина они заказали две порции спагетти, щедро приправленные острым сыром, и салат — один на двоих. Вечер, как и весь день, пролетел стремительно, оставляя за собой разочарование, потому что он подходил к концу, а чувство эмоциональной сытости всё не наступало. Хотелось ещё больше, с каждым часом думать о завершении вечера было сложнее. Не было желания прощаться. Или, быть может, это две бутылки полусухого, изрядно подщипавшего непривыкший язык и прогревшего не только желудок. Но на тот момент старший совсем не чувствовал себя опьянённым. Его мысли не казались ему неправильными, не хотелось ненормального веселья, не было тяги к приключениям или чрезмерной общительности. Был только чёртов Ким Намджун, менявший установки внутренних устоев и ход мышления. Хотелось говорить только с ним, взапой и с упоением. Обо всём. Внезапно в мире нашлось такое необъятное количество мелочей, которые требовалось обсудить немедля, что чувство тоски распирало, когда они стояли на автобусной остановке, ожидая транспорт. Намджун то ли был телепатом, то ли чувствовал что-то такое же, но он сел в автобус старшего, хоть его и ехал следом, а на вопросительный взгляд и благодарную улыбку свободно пожал плечами и с независимым видом просто сообщил, что прокатится домой на метро. И всё звучало по-особенному обычно. И эта простота плавила сознание удовольствием, потому что никогда ещё Сокджин не был с кем-то настолько на одной волне, бездумно оставаясь собой. Однако в транспорте они молчали, греясь на мягких сиденьях после холодного вечернего ветра. Людей было раз-два и обчёлся, так что из звуков слышалось только неровное урчание мотора и скрип от движения в салоне. Джин незаметно для себя провалился в сон, окутанный умиротворением. Под тяжестью насыщенного дня и бутылки вина он легко выпал сознанием из автобуса, продолжая где-то вне тела обдумывать свои тысячи хитросплетений с «но». Последняя связная мысль оборвалась с приятным чувством мягкого и тёплого на виске, развеявшего сознание. Проснулся он уже на холоде, в полусонном состоянии выведенный младшим на нужной остановке. Сквозной зубодробительный ветер мгновенно приводил в чувство. В ожившем сознании отчаянно кружилась эйфория от того, что он что-то пропустил, но он знает что, и не может припомнить, зная, что это определённо нечто важное, отдающееся дрожащим трепетом в животе. Но самой чистой мыслью было осознание того, что он не помнит, было ли что-то забытое наяву или привиделось в дрёме ярких эмоций. Водоворот эмоций удручал, но всё прекратилось, когда Намджун просто помахал перед его носом широкой красивой ладонью с длинными, тёплыми, Джин знал точно, пальцами, коротко прощаясь, показательно ёжась от холода и почти галопом несясь в сторону метро. В тот момент помимо холодного ветра у Кима под кожей была только горчащая досада, неплохо напугавшая его тем, чего он, как оказалось, ожидал. — Да не узнает Юнги. Аминь. — на манер мантры бубнил он, пока, как ужаленный, семенил домой. В последнее время это едва не основная его молитва в жизни.