Перерождение

Некоторое время я молчу, не понимая, как такое могло произойти. Ким всего лишь пятнадцать лет. Она не заслужила такого. Я не представляю её в образе вампира. Для меня Ким — маленькая сестра, с которой мы часто не ладили и постоянно ругались. Ким не может стать вампиром. Это какая-то ошибка. Это просто невозможно. Но я видела, как она лежала на полу со свёрнутой шеей, а потом резко проснулась. Элайджа рассказывал мне, как стать вампиром: нужно умереть с кровью вампира в организме. Неужели такое сделали с моей сестрой? Зачем? И самое главное: кто? Кто смог добраться до Мельбурна раньше меня и сделать это? Только вампиры. Но я не понимаю, зачем они это сделали. Я смотрю на Ким и спрашиваю: — Что ты чувствуешь? — Не знаю, — пожимает плечами Ким. — У меня появилась слабость от света. — Ты обращаешься, — произношу я. — Что? — переспрашивает Ким. — Мне предстоит тебе многое рассказать, — говорю я и присаживаюсь к Ким. И я рассказываю ей всё, что со мной произошло за эти месяцы. Я рассказываю о Новом Орлеане, о Майклсонах, об Эмме и Рикки. Ким слушает меня внимательно, не перебивает, иногда хмурится и подозрительно смотрит на меня, будто не верит. Под конец рассказа мне приходится рассказать о вампирах и о том, как ими стать. После этого я молчу. Ким, похоже, верит мне. — Значит, я стала вампиром? — тихо переспрашивает она. Я молча киваю. — И мне нужно выпить крови, чтобы полностью обратиться? — уточняет она. Я снова киваю. — А что будет, если я не сделаю этого? — интересуется Ким. — Ты умрёшь, — отвечаю я. — Сколько у нас есть времени? — спрашивает Ким. — Сутки, может, меньше, — произношу я. Ким послушно кивает, понимая, что я вовсе не шучу. Она поднимается с пола и взглядом окидывает полуразрушенную комнату, полную крови и битого стекла. — Что мы будем делать? — спрашивает она. — Не знаю, — отвечаю я. — Мы что-нибудь придумаем. — Ты не поверишь, Клео, но я не могу перестать думать о крови, — признаётся Ким. — Тебе надо выпить крови, — произношу я, — и как можно быстрее. — Я знаю, — говорит Ким. — Мне нужно подумать. Я удивлённо смотрю на сестру. Неужели она не станет обращаться? Она же умрёт! Я не смогу пережить ещё одну смерть. Конечно, мы с Ким постоянно ссорились, ругались, спорили и пакостили другу другу, но, несмотря на это, я люблю свою сестру и готова в любой момент защитить её. — Хорошо, — произношу я. — Думай. Но тебе нужно что-нибудь съесть, чтобы как-то усмирить голод. — Ладно, — соглашается Ким и проходит на кухню. Я остаюсь в гостиной. Несколько часов назад я мечтала о новой жизни, а сейчас всё разбилось вдребезги. Родители погибли, сестра может стать вампиром. Что мне делать? Куда идти? Как много вопросов. Я прохожу к дивану, на котором находится тело папы. Я до сих пор не могу поверить, что его нет. Я вспоминаю, как раньше он возил меня на свою работу, показывал оборудования. Помню, когда я была маленькой, мы с ним ходили в парк аттракционов, где я каталась целый день, а потом папа покупал мне сладкую вату и лимонное мороженое. Теперь это останется лишь воспоминанием. Я достаю покрывало и полностью накрываю им тело папы. Я не могу смотреть на него, и Ким не сможет. Затем я приближаюсь к телу мамы. Глаза слезятся. И с мамой связаны добрые детские воспоминания. Я помню, как мама водила меня и Ким в кино, где мы смотрели интересные мультфильмы, а потом гуляли по улицам Мельбурна и играли на пляже возле моря. Это было прекрасное время. И больше такого не повторится. Я накрываю покрывалом и тело мамы. После этого я занавешиваю окна шторами и закрываю входную дверь на два замка. Никто не должен знать, что в доме кто-то есть. Я не могу вызвать полицию: это небезопасно, да и она вряд ли чем-то поможет. К тому же, начнутся расспросы обо мне: когда я вернулась и где была. А ещё дома находится Ким с сильной жаждой крови. Я не могу подвергать опасности невинных людей. Остаётся только молчать и не выходить из дома. Я прохожу на кухню. Ким стоит у входа и смотрит на комнату. Я недоумённо смотрю на сестру, а затем устремляю взгляд на кухню. На столе находятся нетронутые тарелки с завтраком и недопитые чашки кофе. На стуле оставлена раскрытая газета с ярким заголовком: «Две восемнадцатилетние девушки до сих пор не найдены. Объявлен розыск на международном уровне». — До того, как всё случилось, мы сидели здесь, — рассказывает Ким. — Папа читал эту статью, а мама разливала всем кофе. Вдруг раздался звонок в дверь. Мама ожидала снова увидеть полицейских и детективов: они наши постоянные гости. Папа отбросил газету и прошёл к порогу. А потом мы услышали удар. Всё произошло слишком быстро. — Ким, не продолжай, — прошу я. — Клео, этот тип убил наших родителей! — восклицает Ким. — И сделал со мной такую ужасную вещь! Что, по-твоему, я должна чувствовать? Я обнимаю Ким и слышу, как она плачет. Я стараюсь держать свои чувства под контролем. Получается плохо. К горлу подкатывает ком, глаза застилает пелена. Воздух становится редок, что больно дышать. Я отпускаю Ким и говорю: — Послушай, я понимаю тебя. Я потеряла не только родителей, но и подругу. Нам просто нужно выдержать это. — Но как? — спрашивает Ким. — Не знаю, — в третий раз отвечаю я. Ким немного успокаивается. Сестра садится за стол. Я прохожу к ней и беру в руки чашку с остывшим кофе. Я замечаю, что мои руки дрожат, и не могу это прекратить. Моя рука полностью расслабляется, и чашка падает на пол. Раздаётся звон, который меня оглушает. Я ни о чём не думаю, словно выпала из реальности. Передо мной туман. Я ничего не слышу и не вижу. Что со мной происходит? И до меня доносится голос Ким: — Клео! Клео! Клео! С тобой всё в порядке? Постепенно ко мне возвращается слух, туман пропадает, и я ощущаю твёрдую опору под ногами. — Да, всё хорошо, — отвечаю я. — Всё нормально. Я убираю побитую чашку и бросаю в мусорное ведро. Я осматриваю кухню. Ким сидит за столом и доедает утренний завтрак. — Лучше? — интересуюсь я. Ким отрицательно качает головой. — Никогда не думала, что еда будет такой ужасной, — признаётся она. — Это всё из-за обращения, — объясняю я. — Твои вкусы меняются. Теперь для тебя будет вкуснее кровь, чем обычная еда. Ким глубоко вздыхает. — Почему вампир так поступил со мной? — спрашивает она. — Он хотел наказать меня, — произношу я, — он наказал меня за то, что я покинула Новый Орлеан и вернулась сюда. — А почему ты покинула Новый Орлеан? — Смерть Рикки изменила меня, — отвечаю я, — мне нужно было вернуться домой. На минуту я задумываюсь. Я же сама сказала Ким, что вампир хотел наказать меня за то, что я уехала из Нового Орлеана. Я знаю только одного вампира, отличающегося особой жестокостью. Клаус. Только он мог так поступить со мной. Он не стал убивать меня, так как я нужна ему, но он нашёл способ, как глубоко меня ранить: убить близких. Но тогда я не понимаю, зачем он обратил Ким. Зачем ему обращать в вампира пятнадцатилетнюю девочку? Это же бесчеловечно. Хотя… У Клауса нет человечности. Я беру в руки газету, что лежит на стуле, и прочитываю пару строчек. В статье говорится обо мне и Ребекке. «Две девушки бесследно пропали несколько месяцев назад, и их до сих пор не могут найти. Сотни добровольцев разыскивают девушек по городам, но безрезультатно. Следователи теряют надежду. Девушек вряд ли найдут живыми». Эта статья вызывает у меня гнев, и я резко отбрасываю её на пол. Ким замечает это и с пониманием смотрит на меня. Неожиданно она вскакивает и произносит: — Клео, я хочу кровь! Сестра бросается на выход, но я тут же ловлю её и крепко держу за руки. Ким смотрит в сторону гостиной, где находятся тела родителей. Я ещё сильнее удерживаю Ким, смотрю ей в глаза и говорю: — Нет, Ким! Только не родителей! Пожалуйста! Кажется, при слове «родители» Ким успокаивается. Я её отпускаю. — Прости, — произносит она и садится на стул, — прости. Я не могу это контролировать. — Мы добудем тебе кровь, — говорю я. — Обещаю. Я выхожу из кухни и устремляюсь к лестнице. Поднимаюсь на второй этаж и открываю дверь своей комнаты. Захожу внутрь. Комната выглядит так, будто её никто и не покидал. Она чистая, убранная, всё аккуратно разложено по местам. Я прохожу вперёд. На стуле оставлено моё летнее платье, в котором я ходила на пляж, на столе лежат мои расчёска и косметичка. Ничего не изменилось. На тумбочке стоит фоторамка. Я беру рамку в руки и смотрю на фотографию. Эта фотография была сделана на мой восемнадцатый день рождения. Я, Рикки, Эмма и Белла. Я присаживаюсь на мягкую кровать. Постельное бельё пахнет свежестью, как будто его постелили недавно. Наверное, так и есть. Я сижу на кровати и рассматриваю фотографию. Дверь открывается, и в комнату заходит Ким. Она приближается ко мне и присаживается на кровать. Смотрит на фотографию. — Знаешь, как только ты и Эмма пропали, Рикки и Белла почти каждый день сидели у нас, — рассказывает Ким. — И полицейские заходили к нам почти каждый день, а раз в неделю родители ездили в участок. Мама не верила, что ты могла погибнуть, и почти каждый день наводила чистоту в твоей комнате, надеясь, что однажды ты вернёшься. — Я вернулась, — шепчу я, — но поздно. Ким молчит, а потом произносит: — Клео, я подумала. Я не буду обращаться. — Что? — удивляюсь я. — Почему? — Я не справлюсь с жаждой, — говорит Ким, — я буду самым ужасным вампиром в истории. И я не могу причинить боль невинным людям. Я не могу убить их. Нет, я всё решила. Я не буду обращаться. — Ким, — шепчу я, — пожалуйста. Я не могу потерять и тебя. — Я и так уже мертва, — замечает Ким. — Клео, ты всё равно меня ненавидела всю мою жизнь. С моей смертью ничего не изменится. — Изменится, — произношу я, — я потеряю сестру. Часть себя. И ты не права: я не ненавидела тебя. Просто слегка недолюбливала тебя, как это бывает у старших сестёр. Ким слабо улыбается. Внезапно она покачивается. — Всё хорошо? — обеспокоенно спрашиваю я. — Да, — отвечает Ким, — просто голова кружится. Ким встаёт с дивана и тут же падает. Я быстро реагирую и тут же ловлю её. Мы вместе оказываемся на полу. Я придерживаю Ким на руках. Она тяжело дышит, лицо бледнеет. Её руки слабнут. — Начинается, — произносит она хриплым голосом. — Нет, — отрицаю я, — мы успеем. Можешь выпить моей крови. Ким качает головой. Я придерживаю её и крепко сжимаю её руку. Ким плачет. Плачу я. Не могу сдерживать слёзы. — Знаешь, я с самого начала думала, что ты необычная, — говорит Ким, — ты боялась воды и просила меня, чтобы я за тебя мыла посуду. Я сначала думала, что тебе просто лень выполнять свои обязанности, а потом поняла, что дело вовсе не в этом. Но я и не думала, что ты стала русалкой. Я молчу. — Как жаль, что мы начали ладить только в этот момент, — добавляет Ким, что вызывает у меня слабую улыбку на лице. — Ким, ещё есть время, — запинаясь, произношу я. Но Ким снова качает головой. Она слабеет с каждой минутой, я и не знаю, что предпринять. На моих руках умирает сестра, и я ничем не могу помочь. — Клео, выполню одну просьбу, — просит Ким. — Всё, что угодно, — быстро проговариваю я. — Отомсти за наших родителей, — произносит Ким. — Убей этого вампира. — Конечно, — соглашаюсь я, — какая же я дочь, если не отомщу? Ким улыбается, но я замечаю, что это даётся ей с трудом. Руки Ким холодеют и вскоре становятся ледяными. Ким кашляет. — Клео, пожалуйста, — изо всех сил произносит Ким, — останови эту боль. Я не могу больше терпеть. Пожалуйста. До меня не сразу доходит смысл сказанного. Но потом я понимаю. Ким хочет умереть сейчас же. — Нет! — восклицаю я. — Я не могу! — Клео, пожалуйста, — чуть ли не умоляет Ким. Ледяные руки сестры тянутся ко мне. Я обнимаю Ким. Сестра шепчет мне одни и те же слова: «Останови это. Ради меня». Слова Ким, можно сказать, пытают меня. Моё сердце бешено бьётся, слёзы льются по щекам. Меня всю трясёт. Ким снова кашляет, прикрываясь ладонью, на которой потом остаётся кровь. Медленная смерть. Для Ким это настоящая пытка. Я не могу смотреть, как она мучается. — Я люблю тебя, сестрёнка, — шепчу ей. Я крепко сжимаю сестру в своих объятиях. Сейчас я стала сильнее, ведь я обладаю сущностью оборотня. И я использую эту силу. Я прижимаю Ким к себе и спустя несколько секунд слышу хруст костей и последний вздох. Я слышала звук. С этим звуком сломалась и я. Во мне что-то меняется. Я отпускаю тело Ким. Целую сестру в лоб и произношу последние слова: — Прости. Гнев настигает меня. Он поглощает меня. Он разрушает меня. Я чувствую изменения в своём теле. Из груди вырывается крик, больше похожий на рычание. Я поднимаюсь с пола и подхожу к зеркалу, что находится возле моего стола. Я смотрю в отражение и не узнаю себя. По щеке катится последняя слеза. Мои глаза приобретают новый цвет: золотистый, как у волка. Я сделала то, чего не хотела делать. Я активировала проклятье. Я стала оборотнем.

Конец второй части.