Выбор судьбы

      Оставшись в доме одна, Санса стала методично осматривать каждый уголок небольшой комнаты, желая найти пергамент и чернила, но, казалось, ее спаситель совсем не интересовался подобными вещами и не считал нужным держать их в своем доме. Она не нашла ни намека на них ни в столе, ни в платяном шкафу, ни в смежной комнате, соединявшей основное помещение и кухню. — Ну, должно же здесь быть хоть что-то, — проговорила она, продолжив обыск в прихожей, пока наконец не встретилась взглядом с дорожной сумкой, лежащей у самого выхода.       Помедлив несколько минут, она расшнуровала кожаный ремешок, и среди вороха тряпья, собранного в дорогу, нашла несколько листов бумаги, перо и чернильницу, заблаговременно упакованные Клиганом для путешествия. Мысленно поругав себя за то, что обыскивать чужие сумки недостойно истинной леди, Санса присела на подушку около резного стола и начала писать.       «Ваше Королевское Величество, моя самая дорогая подруга, Дени!       С тяжелым сердцем и неспокойной совестью я вынуждена написать эти строки, дабы попытаться оправдать недостойный поступок, которой вынуждена по собственной воле совершить.       Видя тебя, парящую в небесах, свободную от общества и морали, я была искренне рада тому, что королева, закованная в цепи долга и чести наконец глотнула свободы. Не знаю, что сулят тебе небесные дали, но искренне верю в то, что ты, на тех же крыльях, живой и невредимой вернешься назад и сумеешь найти в себе силы, чтобы простить свою подругу.       В наших долгих ночных беседах ты уверяла меня в том, как важно слушать зов своего сердца, ведь, повинуясь ему, ты сумела вернуть к жизни трех вестников минувшей эпохи, изменив судьбу всего мира. Поэтому искренне надеюсь, что ты сумеешь понять мой поступок. Моя душа с непреодолимой силой рвется домой, желая коснуться родной земли. Я уезжаю, но уезжаю не предательницей, не беглянкой, а твоей преданной подругой, которая падет ниц к твоим ногам, как только ты ступишь на каменистую почву Вестероса.       Долг королевы — разделить судьбу ее народа, и сегодня твое место здесь, а мое — за Узким морем. Я тоже, не будучи королевой, хочу разделить со своим народом все тяготы войны, ибо зима близко.       Искренне любящая тебя, Санса Старк».       Упаковав письмо в конверт, девушка скрепила его печатью своего кольца, после чего написала еще два послания, адресованные Тириону и Даарио. Едва она успела закончить работу, за дверью послышалась тяжелая поступь Клигана, вошедшего минутой позже. — Пташка, Боги нам благоволят. Сегодня вечером отходит последний корабль в Ланниспорт, но надо торопиться — юнкайские войска, прознав о случившемся, стягиваются к воротам города.       Санса, застигнутая на месте преступления, попыталась спрятать конверты в подоле платья, но опрокинутая ненароком чернильница, растекавшаяся по столу, говорила намного красноречивей ее со стыдом опущенных глаз. — А я думала, что леди никогда не опустится до того, чтобы обыскивать чужие сумки, — с презрительной усмешкой бросил он, наступив Сансе на больную мозоль. — Все не так, сир, — начала оправдываться девушка, забыв о том, как ненавистен этот титул ее собеседнику, — я просто искала бумагу. Я не могу без вести исчезнуть отсюда, я должна сообщить тем, кто волнуется за меня... — У нас нет на это времени, ты разве не слышала, что я тебе только что сказал? — перебил он ее. — Если мы не успеем на этот корабль, то останемся в самом центре этой заварушки, идем, — прохрипел он, хватая ее за руку. — Нет, пустите... я не могу так просто уйти. Вы обещали, обещали, что никогда не сделаете мне больно, помните? — пролепетала она, пытаясь вырваться из стальной хватки. — Ну и... — протянул мужчина, обратив на нее весь холод своих серых глаз. — Вы делаете мне больно, — пропищала она, показывая взглядом на свою скованную руку.       Клиган, уличённый в собственном обещании, ослабил хватку, присаживаясь на одно колено около девушки. Мысленно отметив, что за это время Пташка значительно подросла, мужчина с присущей ему хрипотцой, проговорил: — Пойми, Пташка, у нас совершенно нет на это времени, оно играет против нас, бежит с непреодолимой скоростью, и каждая минута промедления может стоить тебе и мне жизни. — Но мой конь, я непременно должна забрать его, — пролепетала Санса, прибегая к помощи своего последнего оружия. — В пекло твоего коня, ни одна кляча не стоит того, чтобы из-за нее обращаться в тлен, — прорычал Пес, увлекая Сансу за собой. — Даже Неведомый? — с ехидным взглядом поинтересовалась девушка.       При упоминании о любимом коне, верном товарище, Клиган буквально остолбенел, пожирая Сансу испепеляющим взглядом. — Что?! — с раздражением переспросил он. — Неведомый, мы с Даарио... — девушка слегка запнулась при упоминании о своем телохранителе, жалея о том, что позволила себе столь необдуманные слова, но изменить что-то было уже невозможно, поэтому Санса, стараясь не замечать молнии в глазах своего собеседника, продолжила: — Мы обменяли его у торговцев лошадьми. Они нашли его и еще нескольких коней близ Астапорской бухты, а я выкупила. — Семеро тебя побери, девочка, — выругался Клиган, — ты не могла мне сообщить об этом раньше? — Я не знала, что Вы решите бежать так скоро. Так Вы заберете его?       Клиган лишь молчаливо кивнул. — Отлично, тогда возьмите с собой вот это, — девушка сунула в его огромную ладонь несколько писем, — когда подойдете к королевской пирамиде, вызовите лорда Тириона и дайте ему конверты. Конь находится на конюшнях, но без позволения советника или командира стражи, Безупречные никого туда не пропустят. А устраивать кровавую резню Вам сейчас не на руку. — Жди здесь, — прорычал Клиган, выбегая на улицу.       Все его существо буквально разрывало на части невысказанное раздражение, вызванное хитростью Пташки. Мысленно отметив, что девочка пытается, причем довольно успешно, манипулировать людьми, заставила его чувствовать себя жертвой эксперимента, обведенной вокруг пальца. На ходу перечитав адресантов писем, Клиган со вскипевшей злостью, прочитал на конверте имя Даарио. — Вход воспрещен! — прокричал один из стражников у ворот пирамиды. — Мне срочно необходимо увидеть королевского советника Тириона Ланнистера, — прорычал Пес, приближаясь ближе. — Кто его спрашивает? — поинтересовался страж. — Скажите, что старый знакомый, спасший ему сегодня жизнь.       Безупречный удалился, открывая для путника главные ворота, служившие первым барьером на пути в Великую пирамиду. Войдя в небольшое помещение, служившее воздушным коридором между первыми и вторыми вратами, воин осмотрелся, про себя отметив, что не сумеет выбраться из этого помещения, если карлик, по «доброте душевной» решит выпустить ему кишки.       В очередной раз взглянув на письмо Даарио, мужчина сорвал печать, доставая пожелтевший пергамент. Одна только мысль о том, что в этом послании могли содержаться любовные строки, заставляла клокотать его изнутри. В тоже время резкое чувство отвращения к самому себе подкатывало к горлу от осознания того, что он осквернит недоверием Пташку, жгло сердце каленым железом. Скрип открывающего засова и пляшущая тень на противоположной стене возвестили о прибытии Тириона до того, как он заговорил.       Клиган скомкал рукой письмо и повернулся к карлику, оценивая его презрительным взглядом, про себя отмечая, что с момента их последней встречи Бес стал выглядеть еще более жалко. Через все его лицо пролегал огромный шрам, ведущий к небольшой дыре, где раньше находился кончик носа, а кустистая борода скрывала добрую половину его внешности. Костюм, который теперь висел на его плечах, говорил о том, что тот значительно потерял в весе за последнее время, но его взгляд, пронзительный, будто читающий душу, остался неизменен. — Ха... а ты, я смотрю, изменился, теперь даже стал краше меня, — с усмешкой заметил Пес. — Не думаю, что ты явился сюда для того, чтобы попрактиковаться в остроумии. Где девочка? — парировал Бес. — Не понимаю, о чем ты говоришь! — А я думаю, прекрасно понимаешь. Где Санса Старк? Ведь не случайно она так самоотверженно кинулась к тебе во время нападения дракона, и так же не случайно она исчезла вместе с тобой, — подходя ближе, проговорил Тирион. — С ней все в порядке! Вечером мы отплываем в Вестерос. Я пришел за своим конем! Пусть его приведут. — Где девочка? — Все, что положено, ты уже знаешь, но чем дольше я буду оставаться здесь, тем больше вероятность того, что она попадет в лапы толпы, тебе ли не знать на что они способны, — прорычал Пес. — Если ты посмеешь обидеть ее... — Тогда что? Что ты сделаешь? — с вызовом бросил Клиган.       Тирион поднял на него глаза, наградив Клигана таким уничижительным взглядом, что едкая ухмылка быстро сползла с его изуродованных губ. Несколько минут мужчины молчали, думая каждый о своем, но вскоре карлик, очевидно найдя во взгляде Сандора то, в чем сам Пес отказывался себе признаться, громогласно произнес: — Стража!!!       На его зов подбежали четверо Безупречных, вооруженных длинными копьями. — Приведите сюда норовистого вороного жеребца леди Сансы.       Клиган, одобрительно кивнув, протянул Тириону два конверта, сильнее зажав в руке третий, что не ускользнуло от внимательных глаз карлика. — С ней все будет хорошо. Это она передала для королевы и для тебя. Просила вскрыть их после того, как мы уедем.       По крытой дороге раздалось цоканье копыт; взглянув сквозь решетку, Клиган увидел своего верного друга, с которым он уже потерял надежду свидеться в этом мире. Обрадованный конь, признав хозяина, начал бить копытом по камню, нервно встряхивая головой. — Ну что, брат, скучал по мне? Разбойник, — проговорил воин, потрепав строптивого жеребца по бархатистой морде, после чего одним прыжком оказался в седле. — Береги ее, — бросил Тирион, когда Клиган уже выезжал за ворота.       Притормозив коня, мужчина лишь благодарно кивнул, выскакивая на городские улицы. Бросив скомканное послание в сточную яму, он мысленно обругал себя за проявление подобной слабости, после чего поспешил отъехать от смердящей смертью пирамиды. Не дожидаясь, пока воин скроется из виду, Ланнистер вскрыл конверт, просматривая глазами тщательно выведенные строки, пока не услышал позади себя голос Даарио: — Она как сквозь землю провалилась. Я объездил все улицы, был на могильнике; никаких свидетельств того, что с ней случилось. — Ты слишком увлекся, — заметил Тирион, все еще смотря вслед удаляющейся фигуре, — ты королевский телохранитель, твоя наиважнейшая задача найти Дейенерис, а не бегать по улицам, разыскивая придворных дам. — Но Санса... — Будет в порядке, — прервал его карлик, положив конверт в карман своего жилета.       Даарио проследил за взглядом карлика, будто желая понять ход его мыслей, а потом проговорил: — Что-то случилось? — Нет, привезли вести с городской стены, Юнкай не будет долго ждать. Скоро произойдет взрыв, — задумчиво произнес он, решив до поры до времени не сообщать своему собеседнику новость, способную нарушить равновесие пошатнувшихся сил.       Тем временем Пес, петляя лабиринтами узких, заполненных взволнованной толпой улиц, подъехал к воротам собственного дома, где, выглядывая из окна, его ждала Санса, нервно теребя в руках шелковый пояс. — Все хорошо?! — Успокойся, Пташка, передал я твои конверты, а теперь нам пора уезжать — город начинает постепенно закипать.       Он подхватил девушку на руки и усадил в седло, садясь позади нее. Проехав по кустарной улице, они свернули у городской пекарни и начали спускаться по мощёным лабиринтам, пока не добрались до порта, где к отплытию была готова небольшая браавосийская шхуна с экипажем на борту. Сделав знак капитану, Клиган, не слезая с коня, поднялся по бревенчатому трапу, окинув прощальным взглядом город. Вооруженная охрана, сдерживающая разъяренную толпу, сомкнула за ними свои ряды, и команда начала готовиться к отплытию.       Матросы спустили паруса, раздался скрежет трапа, втаскиваемого на палубу, и, отдав швартовые, судно, сопровождаемое криками беснующегося народа, стало медленно выходить из гавани, оставляя за кормой новую жизнь, которую Санса не успела до конца распробовать. Чем дальше выходила шхуна в открытое море, тем сильнее расплывались вдали желтоватые дома, превращаясь в сплошную песчаную полосу, а вскоре, вслед за заходящим солнцем, вдали растворилась и огромная пирамида.       Еще долго Санса смотрела за горизонт, пытаясь услышать отголоски той жизни, но в этот раз прошлое, казалось, отпустило ее, с сжимающимся от боли сердцем, но все же отпустило. — Холодает, тебе стоит пройти в каюту; этот слизняк, капитан, за немалую плату, разумеется, согласился предоставить тебе свою комнату. — Что с тобой случилось? — проигнорировав его слова, начала Санса.       Клиган, никак не ожидавший, что она решится на этот разговор так скоро, а откровенно говоря, будучи полностью уверенным в том, что она не вернется к этой теме никогда, опешил, бросив на девушку испытующий взгляд. — Не все ли равно, девочка? Побитый Пес получил очередной урок от жизни, не более того.       Откровенно говоря, Санса решила завести этот разговор с одной лишь целью: понять, почему за долгие два года Клиган не сделал ни единой попытки ее разыскать, тогда как она едва не сбила ноги в кровь, блуждая по захолустьям Астапора в окружении отряда Безупречных.       Лазурные волны, ударяясь о корму, заставляли корабль покачиваться в такт музыке моря, свистящий ветер раздувал паруса, принося с собой желанную прохладу. Где-то наверху беспорядочно кричали чайки, не успевшие до темноты вернуться в свои гнезда, а в небесах горели звезды, отбрасывая свой холодный свет на небольшую шхуну, затерявшуюся в бескрайних водах точно так же, как на ее палубе затерялись двое пассажиров, безуспешно пытавшихся без слов постичь души друг друга. — Если я спросила, значит не все равно, — после нескольких минут ожидания, прошептала девушка.       Пытаясь проследить за ее взглядом, мужчина закрыл глаза, подставляя лицо мелким морским брызгам, и после некоторых раздумий спросил: — Что именно тебя интересует, Пташка? — Все: как ты спасся с корабля, как очутился в Миэрине, как стал гладиатором, — повернувшись к нему, проговорила она. — Да что тут рассказывать?! Когда капитан усадил тебя в шлюпку, на палубу вырвался Неведомый... — Это я помню, — погружаясь в воспоминания, прошептала она. — Когда волны стали разносить корабль в щепки, мачта сдвинулась, и мне удалось ухватить за поводья Неведомого. Он-то и вырвал меня из объятий Морского бога. Несколько часов мы боролись со стихией, сумев зацепиться то ли за риф, то ли за отмель, пока не ударились о каменистый берег. Когда я очнулся под палящим солнцем среди груды обломков, коня уже со мной не было. Нога болела так, что проще было отсечь ее, чем терпеть эти муки. На грудь давило, будто на нее положили тяжелую наковальню, а про звон в голове я и говорить не буду. Как побитая псина, я прополз по пляжу на руках, желая найти тебя, но тщетно. Зато нашел себе еще больше неприятностей. На меня наткнулась группа работорговцев, желавших выставить меня на торгах, но драконья королева сорвала их планы, — Клиган горько усмехнулся, сплюнув за палубу, — она захватила город и мерзавцы, погрузив меня на корабль, увезли в Миэрин. Осмотрев меня, до них дошло, что я не обычный раб. Комплекция и шрамы воина сослужили мне службу, было решено бросить мое тельце в бойцовые ямы. Для этого меня подлатали и безоружным выставили против дикого вепря, надеясь на то, что он вспорет мне брюхо и раскидает внутренности по арене на потеху толпе. — Какая непостижимая жестокость, — пролепетала она, инстинктивно коснувшись его руки, неосознанно желая, чтобы этот мимолетный жест поддержал дух воина. — Но я разочаровал жалких ублюдков, — продолжил мужчина, — сумев перехватить кабана, я буквально оседлал его и, ухватившись за клыки, разодрал ему пасть. Все поняли, что сделали ставку не на того. Так началась моя карьера гладиатора. Бои тянулись один за другим, пока Дейенерис не явилась и сюда. А дальше, я думаю, ты и сама знаешь. — Подумать только, столько времени мы были так близко друг от друга, — понурив голову, бросила она, собираясь с силами перед тем, как задать последний вопрос, не дававший ей покоя. — Жизнь полна необъяснимого. Мы встретились тогда, когда это было необходимо, — заключил он. — Но почему ты не попытался разыскать меня? Если б ты захотел, тебя не удержали никакие решетки, — с какой-то детской верой в собственные слова, проговорила девушка, заливаясь краской от одной мысли о том, что позволила себе такую вольность в разговоре с мужчиной.       Клиган, пытаясь понять причину такого чувственного выпада, торопливо отвел от девушки глаза, приписав эту пылкость переполненному событиями дню. — Искать?! А кого мне было искать, Пташка?! Еще в порту я узнал от работорговцев о том, что никто кроме меня не выжил из потерпевшего крушения судна. Они лично переворошили выброшенные на берег тела, а на торги никто из выживших не поступал. Что я мог сделать? А когда меня привезли в Миэрин, прошло слишком много времени. Разжившись деньгами — как оказалось, кровавый промысел приносит здесь неплохой доход — я подкупил одного купца, уезжавшего в Астапор, чтобы он посмотрел книги продаж. Я думал, что, найдя по описаниям рыжеволосую девушку, проданную в тот период, нападу на твой след, но и здесь меня постигло разочарование. Тогда я решил продолжить жить, жить под новым именем, но по старым, кровавым правилам. Видимо рожденный убивать никогда не сможет обрести мира, — усмехнулся он.       Санса с горечью вздохнула, бросив взгляд к немым светилам. Могла ли она в чем-то упрекать Клигана? Нет, не могла. Имела ли право высказать ему свое разочарование? Нет, не имела, но почему-то детская обида, порожденная верой во всесилие своего спасителя, сдавливала ее сердце. Разумом она понимала, что мужчина сделал все, что мог, но эгоистичное сердце твердило, что он должен был сделать больше, переступить свой предел. Вступив в эту немую борьбу с собой, девушка даже не обратила внимания на Клигана, будто читавшего ее мысли по выражению лица. Устыдившись собственной глупости, которая к тому же в этом вопросе перестала быть тайной, она, сказавшись усталой, направилась в каюту, искренне желая провалиться под толщею воды, чтобы не думать о случившемся. Не думать о своей оплошности.