- Над землёй пронеслась комета зла, огня и боли… - Листья воспылали, и деревья по-осеннему окрасились в красные тона. - Никогда не соглашусь с тобой. Три сотни лет она неслась к нам, и теперь, встречая красный рассвет, мы увидим лишь начала новой жизни. – её лицо было трудно рассмотреть, всё плавилось и текло. - Я буду ждать свою комету. – она говорила совершенно спокойно. - И меня жди… - отвечал он ей, сгорая в лаве очищения.
Карета витала над дорогой и несла Феркаличели прочь из их фамильной обители. Острые изгибы каркаса и округлые узоры на вычурно раскрашенном транспорте намекали на присутствие стиля барокко, но современная деталь теперь была неотъемлемой частью нового мира – карета летела в двух метрах от земли. Изнутри, как и снаружи, транспорт был неприемлемо вульгарен, но никого это не интересовало. Обит он был красными тканями и золотыми вышивками, множество подушек были разбросаны по салону, а посередине небольшого зала стоял столик с выемками со льдом для прохладительных напитков и алкоголя. Новый, а точнее, совсем забытый старый стиль машины-кареты требовал пышности, и экипаж вмещал большое количество людей. Весь состав Феркаличели разместился и вот уже второй час стремительно ехал к провинции Л`Акуила, где меж холмов возвышалась обсерватория. Место живописнейшее, с раскинувшимися на долгие километры полями и цветущими неприступными лугами. Раз в год в течение четырёх лет чета Феркаличели приезжала в это место, дабы встретить новый восход Солнца, начало долгого дня. И на сей раз дата и повод сами требовали устроить семейную вылазку. - Уж я бы не стал возвращаться на Землю. Не те нравы, не те традиции, и, что уж там говорить, даже люди не те. А обстановка, которую накалили Земные люди? Просто вздор! Ещё не хватало, чтобы между сверхдержавами разгорелась война. Четыреста с лишним лет Земля не знала войн, а теперь эти политиканы и мутные вояки решили в пух и прах разнести судьбы, политику, мораль, в конце концов. - Константин собрал вокруг себя мужчин: сына и без одного дня зятя. - Я согласен с вами, но скоро новые планеты будут подвластны человеку, и там будут говорить то же самое про Селенские земли, - у мужчины хорошо получалось изображать серьёзную заинтересованность, но кто знал, возможно, его слова были искренни. Однако достичь глубины истинной сути Эмилио никто не мог. Спокойствие и безмятежность выражения его лица говорили о том, что характер мужчины был сдержанным, и все случавшиеся с ним события он держал под контролем. Собеседнику Эмилио всегда смотрел в глаза, порой сводя брови вместе и напрягая скулы во время особенной серьёзности диалога. Романи держался галантно и представительно, обращался одинаково с каждым, невзирая на чин и статус, но в любом обществе он точно знал себе цену и всегда ставил себя на ступень выше остальных. Молодой и грациозный, словно лев, он ласково убивал Исабеллу своим холодным тоном и спокойствием, никогда не проявляя к ней чувств, которые обычно льются через край у молодожёнов. Впрочем, Беллу редко это задевало, лишь мать часто спрашивала дочь о том, замечало ли её драгоценное дитя отстранённость и неспособность излить чувства к ней жениха. – И прошу вас не забывать о постоянных междоусобицах. Америка никогда не упускала возможности задеть ранимую и обидчивую душу другой большой державы… - Он не стал продолжать и углубляться в рассуждения о взглядах на мир и политику в целом, надеясь избежать лишних возгласов своего тестя, большого любителя подискутировать на темы войны и мира. Вновь Эмилио восседал на диване, будто на троне, и речи его плавно лились сквозь уста, с которых не сводила взгляд Исабелла. В очередной раз она внимательно изучала черты лица жениха: тонкий вытянутый нос, мощные скулы, вздёрнутая пухлая верхняя губа, что казалась Иси очень милой, вьющиеся тёмно-каштановые волосы до плеч, растительность на лице и неестественно синие глаза. Но вот уже долгий год Феркаличели старалась полюбить этого мужчину, нарочно подолгу вглядываясь на него, изучая каждую деталь и усердно пытаясь отыскать что-то приятное её глазу. Романи был определённо привлекателен, и сама Белла знала это. Но сердце не любило, а заставить разум подчиниться этой прихоти не получалось. - Отец, ты знаешь, что я против этих речей, - опустив последнюю фразу жениха своей сестры, Марко нарочно вступил в диалог, хоть и не желал участвовать в нём ранее. Но он чувствовал острую потребность заткнуть французского выскочку. – Земля была и есть наш родоначальник, и выдвигать такие заявления разве не то же, что выступать против своего дома? Все годы, что я служил, ни дня не проходило, чтобы я не был рад тому, что остался служить именно на Земле. И в то же время я с нетерпением ждал окончания воинской службы, чтобы наконец в полной мере погрузиться в странствия по столь масштабным землям. Мне импонирует Луна, но только как диковинная игрушка, Земля же и по сей день самое загадочное и будоражащее сознание творение Господне. Не представляю, как можно сидеть тут и распускать речи о том, что Земля и люди на ней изменились? Это Селена выстроила какой-то альтернативный мир и тащит всех под свою гребёнку, это тут меняются люди и нравы. – Эмилио звучно усмехнулся, уводя взгляд в сторону, тем самым демонстративно показывая, что не желает даже отвечать порыву юношеского, несмотря на то что они были практически ровесниками ,максимализма Марко. – А война, что ж… Мне кажется, мир очень часто избегал кровопролитных боен, и на сей раз всё разрешится, самое страшное, – санкциями. - Но а если не обойдётся? – ехидно поинтересовался Эмилио, с максимальной лукавостью задавая каверзный вопрос. - А если не обойдётся, - Марко нахмурился, и точно разъяренный юнец, задетый за больное место, быстро ответил, - не зря я служил. Буду воевать. Хотя, честно признаюсь, отец, я всегда держался позиции тотального негативизма в отношении к войне. Дебаты продолжали идти, и каждый настаивал на своём, лишь Эмилио редко высказывал свою позицию, но не упускал возможности лишний раз подчеркнуть правоту Константина. Женщины же обсуждали своё - полную биографию Стефани, которая особенно интересовала Елену и раздражала Иси, предпочитавшую тему падающей кометы, на которую они желали посмотреть, и долгожданного рассвета, который теперь будут встречать разросшейся семьёй, и завтрашней свадьбы. Ещё две кареты ехали где-то позади с гостями, для которых поездка в обсерваторию была частью развлекательного процесса и подготовкой к Селенской свадьбе. Торжество обещало быть масштабным и запоминающимся. Для кого-то это были первые дни на Луне, а для кого-то первый восход. Кто-то ждал самого торжества, а Исабелла молилась об отсрочке вынесения пожизненного приговора.***
- Просто невероятно, я так близко смогу увидеть пролетающую комету, - приторно-сладко и оттого особенно раздражающе восторгалась Стефани. Не прошло и дня, как Исабелла точно знала, что теперь будет испытывать к Маковке лишь неприязнь и зависть, пусть для себя она и называла её «беллой». Взбалмошная девушка пленила всех своей манерой общения и приковывала взгляды только к себе. Каждое движение её плеч собирало вокруг неё всё больше родственников, что приехали на свадьбу Беллы. Пружинистые подпрыгивания красных локонов зачаровывали людей, и до конца поездки в обсерваторию они уже не отходили от Стефани. Игривая чертовка невольно бросала вызов Исабелле, словно крича: «Я забрала у тебя брата, а теперь заберу всё остальное». Именно так хотела видеть сложившуюся картину Иси, нарочно настраивая себя против «потенциальной» соперницы. Благо, гости обсерватории плотно обступили Стефани, и до самого отъезда невеста её не видела. Избавившись от навалившейся проблемы, Феркаличели направилась не нарочно, но не исключая такой возможности, искать новые проблемы, что предстали пред ней в образе статного широкоплечего и мрачного жениха. Исабелла могла поклясться, что он измерил её взглядом, дотошно и придирчиво изучив нынешний облик девушки, впоследствии выводя для себя всё плюсы и минусы образа Беллы. Это было не впервые, и каждый раз это вгоняло юную итальянку в краску. Из-за определённых циничных черт Эмилио она до сих пор считала его абсолютно чужим человеком, более того, в каждый миг их общения Иси была готова получить едкое замечание в свой адрес, которое тотчас бы лишило её слов и выставило полной невежей в глазах жениха. Все эти факторы сковывали томноокую девушку в общении. Вот и теперь, столкнувшись с Эмилио, она не сразу решилась поднять на него свои глаза. Контакта между молодыми людьми никогда не возникало, как подчёркивала для себя Феркаличели: Эмилио не касался её, если не учитывать редкие моменты их встреч, когда неприступный, точно крепость, и холодный, словно лёд, мужчина обнажал свои чувства, и это выливалось в нежное прикосновение к пышным локонам итальянской красавицы. - Исабелла, - как и прежде официально начал он, - я бы хотел провести с тобой время до начала падения кометы. – Выдав такую фразу, он мгновенно смутил девушку. Она отказывалась верить своим ушам, и ей льстил такой порыв жениха уделить ей время. А сам Эмилио без лишних чуждых ему эмоций ждал дальнейшего ответа Иси. Но только она приготовилась вымолвить заветные слова, как чья-то рука настойчиво обхватила её расслабленную кисть. - Увы, но не сейчас, Эмилио. - Искренне изобразить сожаление у Марко не вышло, ведь он чувствовал себя спасителем, что вырывал прекрасную королевишну из лап чудовища, а само чудовище оставлял «с носом». – Отец строго-настрого велел мне занять сестрицу, поэтому прими мой нижайший поклон и… - Арсенал его язвительных фраз начал заменяться ехидными смешками, что заставило парня мгновенно закрыться, дабы не оскорбить неприятеля окончательно. - …и извинения. Позёрство шурина Эмилио мог бы свести к попытке себя унизить, но откровенно говоря, ему абсолютно не было дела до этих двоих. Ведь Константин лично попросил Романи уделить дочери больше внимания в этот необычный и значимый для всех день. Но раз тот так же нагрузил сына, Эмилио счёл, что остался в выгодном для себя положении. Жених оставался далеко позади, а брат с сестрой стремительно продвигались к укромному месту за необычайно крупным, но не работающим телескопом на улице за цветастым бугром. Они бежали молча. Дыхания совсем не хватало, только добравшись до заветного уголка, молодые люди, поддавшиеся Селенскому искушению, остановились. Перевести дыхание Иси не удалось, в этот момент Марко жадно целовал её губы, всем своим существом давая понять, что не намерен ни с кем делись сводную сестру. Константин не просил сына составлять компанию потерянной в своих мыслях дочери, Феркаличели-младший сам подался чувственному порыву, стоило ему только приметить краем глаза, как ненавистный жених и чужак приближается к прекрасной Исабелле, его Исабелле.***
- Полчаса, - Эта мысль грузом повалилась на девушку, и она произнесла её на выдохе. - остаётся лишь полчаса до восхода Солнца. Как мало. Они лежали на чуть влажной траве, вокруг не было ни души, вся родня собралась в здании, а брат и сестра наслаждались своими голосами в полнейшей тишине природы. В этот заканчивающийся вечер природа воистину собиралась очнуться: бутоны миллиардов цветов приготовились раскрыться, как только первые неуверенные нити солнечных лучей падут на них, роса скапливалась на траве, как при настоящем утре, а облака расходились, словно намеренно хотели дать молодым насладиться россыпью звезд, что теперь долгие пятнадцать дней будут недоступны взгляду. - И совсем немного до падения кометы, - упоённо отвечал Марко, водя пальцами по тыльной стороне ладони своей спутницы. – Если останемся здесь, то сможем в полной мере разглядеть её, и не придётся отвлекаться на ор, стоящий в обсерватории. - Он широко улыбнулся, а Иси искренне рассмеялась; они прекрасно понимали друг друга. - Скажи, почему она? – резкий вопрос повис в воздухе, а Марко прекрасно понимал, кого имела в виду юная дева. Озвучив же эти слова, Исабелла почувствовала абсолютную лёгкость, ей не было стыдно задавать разные вопросы брату, и она совершенно не боялась сказать что-то не так. И, озвучив самый волнующий из них, Белла не могла дождаться, чтобы получить ответ на него, наконец перестав мучить себя своими же догадками. - Стефани лёгкая. – Вот и всё, что он сказал, и такой ответ совсем не устроил Исабеллу. - Лёгкая? – переспросила она, не поворачиваясь лицом к Марко, всё так же лёжа на спине. Иси старалась как можно реже моргать, наивно полагая, что так сможет больше насладиться звёздами. - Да. Легкая на подъём, легкая в понимании. В ней нет циничности, которой переполнен твой будущий суженый, - ядовито добавил мужчина. - Она радуется искренне и так же искренне ненавидит. Если любит, идёт всему наперекор, а когда обижается, «уничтожает» каждого, кто заставил страдать её или дорогих ей людей. У меня здорово получается её понимать, вот мы и ладим. - Каждое новое слово было невесомее другого, потоки мысли так просто и искренне на полувздохе лились из него, и Белла стала ловить себя на мысли, что Маковка действительно неплохой человек, а, главное, она честна с собой, и именно это ставило её выше других в глазах Иси. – Раньше мы были друзьями, и я видел, как она отдавалась полюбившемуся человеку, наверное, это тоже одна из причин, по которой мы сошлись с ней. Белле не было больно выслушивать эти фразы, напротив, они вливали жизнь в образ Стефани, и это нравилось темновласой девушке. - Выходит, ты был у неё не первым? – Любопытство брало верх, и теперь она повернулась на бок, дабы увидеть реакцию Марко, который должен был ответить на её каверзные вопросы. – А она у тебя первая? – кокетливо улыбалась она, стараясь перенять ту же лукавинку, которой так профессионально играла Маковка. Но всё было тщетно, румянец предательски выдавал её смущение. - Далеко нет, разве этого не скажешь, глядя на эту рыжую бестию? – заливисто рассмеявшись, он так же повернулся к Иси, и, придвинувшись к ней, крепко обнял, - И она была у меня не первой, но это не имеет смысла. Земля не сковывала нас рамками и правилами богемного католического мира итальянской Луны. Мы вольны делать что вздумается и любить кого вздумается. – Речи вкрадчиво звучали из уст мужчины, который пленил однажды Беллу своими мёртвыми глазами. Он был прекрасен, и словами она не смогла бы никогда передать, как желала вечно видеть и чувствовать его рядом с собой. - Я не удивлена, - съехидничала та, - но я скована этими цепями, это и было одной из причин моего хранения непорочности. - А какова была другая причина? – Марко уже прижимался к её губам, когда произносил эту фразу. - Не любила… - Это так и осталось недосказанным. Комета окрасила всё вокруг алым цветом, такой массивной она была. «Чем-то они похожи с Маковкой: обе рыжие и приковывают внимание только к себе», - подумалось Исабелле. - Скорее, ты должна загадать желание! – мужчина моментально подскочил, помогая подняться сестре. Они были несказанно рады, точно дети реагируя на долгожданное событие, и так же невинно, по-детски, принялись загадывать желания. Молодые люди ещё долго смеялись и кружили друг друга под мелодии, что сами напевали себе. Им хотелось выплеснуть всё счастье, поделиться друг с другом всеми эмоциями, им хотелось наслаждаться исповедью уходящей ночи и ожиданием восхода Солнца, точно они жили на Земле. Исабелла впервые чувствовала такое, Марко был благодарен судьбе, даровавшей им эти дни. Стоя под планетой Земля, виды на которую были неописуемо прекрасны, молодые души ощутили на себе таинство Селенской ночи. Они любили. Первый блеск послужил им сигналом, что надо бежать в обсерваторию, чтобы родственники не хватились их. Взявшись за руки, они ринулись к зданию. Все уже собрались на крыше и отсчитывали вслух секунды до полного восхода. - Четыре, три, два... - Присоединившись к счёту, они переглянулись и, кивнув друг другу, не могли скрывать улыбок, но этого и не требовалось. Все были веселы, и, смеясь, досчитывали последние мгновения. -…один. Стоило счёту подойти к концу, как земля налилась утренними цветами. Каждый еще несколько раз попытался с непривычки проморгаться и окинуть взглядом словно новый, распростёршийся под ногами мир. Бутоны цветов раскрылись, птицы, будто сговорившись, все как одна взмыли ввысь. Каждый уголок природы освещался и был обнажён для глаз обитателей этих земель. Люди ликовали, и разлив по бокалам вино, поздравляли друг друга, точно с каким-то праздником. Иси принимала участие в веселье, но резко опомнилась: «В этот день будет моя свадьба». Свет в глазах становился всё ярче и ярче, а кожу кололо ледяными иглами, она переставала чувствовать контроль над собой, потеряв сознание.