Сквозь обиды и боль

      Самолет летел по пустому небу, и я уставилась в окно, наблюдая за тем, что происходит снаружи. Со мной сидела девушка, которая слушала музыку в наушниках, и мои глаза невольно покосились на ее шею. Я чувствовала, как кровь пульсировала в ней, и мне хотелось насладиться каждой ее каплей, но я не могла. Ты не монстр, Кэролайн! Я все еще удивляюсь тому, как я справлялась с жаждой, но после того, как Клаус покинул Мистик – Фоллс, моя сущность взяла надо мной верх, и я понимала, как становлюсь все больше и больше похожей на него.       Меня жутко бесил мой вампирский слух. Из–за того, что я слышу разговоры посторонних мне людей, я не могла сосредоточиться. ― Кэролайн, ты все слышишь только тогда, когда прислушиваешься.       Это фраза всплыла у меня в голове, и я зажмурилась. Ее сказал мне Стефан, перед тем, как мы поругались с ним и больше не разговаривали. Что я делаю? Я бросаю все, бросаю свою жизнь, направляясь в неизвестный мне город, собираясь начать новую жизнь? Кэролайн, ты слишком глупа, если думаешь, что едешь в Новый Орлеан ради того, чтобы начать все заново. Ты едешь туда, чтобы увидеть хотя бы краем глаза Клауса Майклсона, который одновременно разрушил твою жизнь и одновременно сделал ее ярче.       Я закрыла глаза, пытаясь уснуть. В голове вновь образовались воспоминания, связанные с Клаусом. Я вспомнила момент, момент, после которого началась вся эта суматоха. Был мой День Рождения, и меня укусил гибрид. И лишь Клаус мог меня излечить.       Я лежала в постели с закрытыми глазами, боль, которая изъедала меня внутри, не давала мне уснуть. Внезапно я услышала шаги, и мои глаза распахнулись. Увидев перед собой Клауса, я еще больше съежилась, испугавшись, что он будет последним, кого я увижу. ― Ты пришел убить меня? – спросила я слабым голосом. Я едва могла моргнуть, сил не хватало даже на это, слабость поглотила меня, и я удивилась тому, что могла произнести эти четыре слова. ― В твой День Рождения? – произнес Клаус, посмотрев на меня сочувствующим взглядом. Я хотела что – то сказать, но не могла.       Встряхнув головой, я открыла глаза. Было слишком трудно думать об этом, это было уже так давно, но во мне все еще присутствуют те чувства, которые я испытывала два года назад. Я не знаю, что я почувствую или что я сделаю, если увижу Никлауса. И увижу ли я его вообще? Я не могла представить его таким, какой он сейчас. Я имею в виду, я просто не имею представления о том, какой он сейчас. Может, у него новая жизнь, и он не хочет возвращаться к старой, вычеркнув меня из нее? А может, он вновь превратился в того монстра, которого мы все пытались убить? А может… А может, а может. У меня не получалось не думать о нем даже одну минуту, он каждый раз лез в мою голову, каждый раз преподносил мне новое воспоминание, от которого мне все больше хотелось увидеть его, прижать к себе. Но я не могла и не имела права, потому что я уже чужой для него человек, и он должен был стать для меня таким же. Но не стал.       Все эти два года я просыпалась по утрам в общежитии, и каждое утро смотрела в потолок, будто хотела что–то там увидеть, например, Клауса, или свое будущее, а может хотя бы получить ответы на свои вопросы. Я никому не могла сказать о том, что я испытываю. О том, что мне одиноко из–за того, что Клаус уехал. Естественно, скажи я им об этом, они бы посмотрели на меня осуждающим взглядом и сделали бы лицо, на котором можно было бы прочитать: «Серьезно? Ты скучаешь по хладнокровному убийце?». Именно поэтому я все держала в себе, хотя иногда хотелось высказаться кому–нибудь, но просто некому. Все заняты своими делами, никто не хочется возвращаться к уже давно забытой теме, я имею в виду семью Майклсонов. У всех свои проблемы, и никто бы не стал выслушивать мои.       Через некоторое время самолет совершил посадку, и я, когда у меня появилась возможность, поспешно вышла из него, оказавшись на улице. Вдохнув свежий воздух, стало гораздо легче, потому что в самолете я не могла нормально дышать, из – за того, что было много людей, воздух становился очень душным. А я к этому не привыкла.       Я оглядела город. Люди ходили туда-сюда, разговаривая, шепчась, парочки ходили, держась за руки, и ничто, казалось, не разлучит их. Оказавшись здесь, первая мысль об этом городе была у меня такая: здесь очень много тайн. Я не знаю, каких. Но я уверена, почти все они связаны с Клаусом Майклсоном и его семьей.

***

Клаус       Я положил на стол стакан виски и посмотрел на Элайджу, который посматривал на меня странным взглядом, и я не понимал, чем он вызван. ― Элайджа, мне не очень нравится то, что ты смотришь на меня. Да еще с таким взглядом, – произнес я. ― Прости, – сказал он, опустив взгляд. ― Не извиняйся, брат. Я привык к твоим причудам. ― Могу то же самое сказать о тебе, Никлаус.       Я закатил глаза, но выдавил при этом улыбку. Вновь взяв в руки стакан с виски, я опустошил его, почувствовав, как горячая жидкость проникает в мой желудок. Ну или куда она там проникает, я в этом не спец. Вновь посмотрев на братца, я не смог сдержать свой смех. Задумавшийся Элайджа. На него можно смотреть вечно. Его сосредоточенные глаза, которые смотрят в никуда, его рука, которая подпирает подбородок, его нога, которая дергается, будто у него нервный тик. Я бы хотел прочитать его мысли, но, к сожалению, став вампиром, мне такую возможность не дали. ― Элайджа, – вновь произнес я, взмахнув рукой. – прекрати делать это. ― Делать что? ― Смешить меня. ― Я даже не пытался.       Отрицает. Как всегда. ― Вставай, – сказал я. – пора подышать свежим воздухом. Тебе не надоело сидеть в этом доме? Слишком скучно. И неинтересно. ― Боюсь согласиться на это, Никлаус. Наши совместные прогулки всегда оканчиваются чьей–то смертью. Либо тебя неожиданно начнет мучить жажда, либо кто–то выведет тебя из себя… В любом случае, ты просто лишаешь беднягу жизни, и только изредка даешь свою кровь. Но я считаю, что лучше умереть, чем стать такими чудовищами, как мы. ― Хватит занудничать, Элайджа.       Брат томно вздохнул и все же встал с кожаного кресла. Он поправил свой смокинг, а я схватил свою кожаную куртку и вышел из дома, в котором провел целый день, не выходя на улицу. Не похоже на меня.       Мы шли вперед, не имея представления о том, где можно посидеть. Бар? Я только что выпил виски, да и что мне там делать? Вновь встречу каких – нибудь неопытных вампиров, от которых начинает тошнить и хочется свернуть им шею, просто свернуть, не щадя их. Элайджа вновь начнет меня судить, вновь польются бесконечные лекции о том, что я должен сдерживать себя, ну или что–нибудь подобное. Но я не могу сдерживать себя. Мать сделала меня таким, и я не могу перестать быть вампиром, даже если бы я хотел этого. Вся моя жизнь проходит в каких–либо войнах, меня пытаются убить, я пытаюсь убить, и так далее. ― Клаус, – прошептал Элайджа, и я обернулся. – я только что… Я только что видел блондинку. ― Вау, ты видел блондинку. Отметим? ― Ты не понимаешь. ― Потому что твои слова о том, что ты видел блондинку, мне ничего не дали. ― Эта блондинка. Ее зовут… Кэролайн, да? Мистик – Фоллс. Я видел ее. Только что, Клаус.       Мои глаза расширились и руки невольно сжались в кулаки. Я начал крутиться туда-сюда, надеясь увидеть ее, но видел только совершенно ненужных мне людей, кстати, я был бы не против убить их всех. ― Элайджа. Не неси ерунды. ― Я только что видел ее! Я видел ее профиль, а затем она развернулась.       Кэролайн. Девушка, которую я когда–то хотел убить, и девушка, которую я хотел беречь всю свою жизнь. Я засмеялся, но не потому, что мне было смешно. Потому что она не могла здесь быть, а Элайджа мне просто взял и напомнил о ней. Меньше всего я бы хотел вспоминать ее, потому что она… Она мое прошлое. Я оставил ее там, в Мистик – Фоллсе, и пусть я жалею об этом, но ничего не изменить. ― Эй! Элайджа, Клаус, – я услышал звонкий голос, и обернувшись, увидел Камиллу. Вот она – мое настоящее. ― Здравствуй, – произнес я. Возможно, именно ее видел Элайджа, ведь она тоже блондинка. Блондинка. Я улыбнулся, вдруг осознав, что почти всю жизнь меня тянуло именно на блондинок. Камилла смотрела на меня, а я старался улыбаться, но в голове крутилась лишь одна Кэролайн, о которой мне напомнил мой брат. Как бы я не хотел выкинуть ее из головы, я просто не мог. Не мог и все. Кэролайн умела надолго задерживаться в твоей голове, в твоих мыслях…