Удар в сердце током вечности

«Подумай хорошенько, может, я тебя боюсь?.. Или боюсь, что сама накосячу?» Не знаю, как люди относятся к живописи, но мне всегда нравилось рисовать. А из-за того, что в детстве в деревне меня окружали лишь сыновья наших соседей, я больше любила рисовать машины. Срисовывала, добавляла что-то свое, красила, творила… В общем, мазала альбомный лист яркими красками, как хотела. Поэтому я даже в квартире Андрея умудрилась найти цветные карандаши. С графикой у меня проблем не было никаких, поэтому по памяти начертить на листе автомобиль Кисляка у меня получилось как-то сразу. Я и не заметила, что хоккеист перестал готовить бутерброды и с интересом наблюдает, как простой карандаш в моей руке легко перекидывает его любимую тачку в набросок. - Ты очень талантлива, ты знаешь? – промурлыкал Андрей, садясь напротив меня. - Моя мама была художницей, наверное, это у меня в крови. Возникло некоторое молчание. - Ты ни разу не говорила о своих родителях. Кто они? – парень сделал внимательное лицо. Я облизнула губы, пытаясь подавить тяжелый вздох, и отложила карандаш в сторону, взглянув на парня. - Они развелись, когда мне было 3 года. Папа уехал в Питер, женился, а я осталась с мамой в доме ее старшей сестры. У тети Риты и дяди Эльзара нет своих детей, так что когда моя мама умерла от горя через год после развода, они оформили опекунство надо мной. Спасибо, сделали это с удовольствием, - я нежно улыбнулась. – Они, правда, классные… - Насчет твоей мамы мне очень жаль, - задумчиво произнес Андрей. – А как же твой отец? - Я его вообще не помню. Тетя с дядей терпеть его не могут и не рассказывают мне о нем. Да я и не хочу, - я опустила взгляд на карандаш и все-таки не удержалась и тоскливо вздохнула. В дверь позвонили. «Миша? Неужели Мишка?!» - я сразу запаниковала и чуть не полезла с головой под столешницу в поисках прикрытия. Ибо узнай Пономарев, что я здесь, у Кисляка, он взорвет этот дом вместе с хозяином. Андрей пошел открывать дверь, поскольку незваный гость начал настойчиво долбить в нее кулаком. Любопытство во мне насмерть задавило инстинкт самосохранения на танке, и я вышла в коридор за хоккеистом. В его форменной футболке и симпатичных шортах, которые, к слову, были значительно короче футболки, и выглядела я так, словно под ней у меня вообще ничего не было. В общем, перед рослым парнем в черной кожаной куртке, строившем из себя такого крутого, я предстала весьма в интересном образе. Но это были не ко мне. - Здрасьте, - своей ухмылкой улыбнулся Кисляк. «В любой непонятной ситуации японцы улыбаются. Но ты-то откуда про это знаешь, Андрей?» - подивилась я. Парень перед нами прищурил взгляд, оглядывая меня. Я же смущенно посмотрела в другую сторону. - Это ты Андрей Кисляк? – спросил незнакомец. - Ну, - хмыкнул хоккеист, - допустим, что я, а ты по какому делу? - Да есть тут одно… - дружелюбно улыбнулся незнакомец, правда, все же натянуто. И прежде, чем я успела понять, парень врезал Андрею в лицо здоровенным кулаком. Я от ужаса вскрикнула. Андрей, на мое непонимание, замахнулся и ударил того в ответ. «Они даже незнакомы, а уже бьют друг друга!» - мне стало очень страшно. Я быстро проскочила между ними и раскинула руки в стороны: - Вы что, с катушек съехали? - Я вообще не понял, за что это меня?! – разозлился Кисляк. Не менее гневная рожа его противника явно была ему не знакома. - За Ленку, урод! – прорычал он. Я чуть не возвела взгляд к небу: «Ну что еще за Лена?! Господи! Что происходит?» Андрей тут же потянул меня назад, весь напрягшись: - Лиль, ты пока иди, поешь, я сейчас подойду… Но я не хотела отступать. В самый «нужный» момент во мне проснулась смелость: «Да, даже капля ревности творит со мной чудеса… Но стоит сохранять благоразумие… Бр-р…» Я резко повернула любимого лицом к себе и всмотрелась в него. Янтарные глаза горели злостью, но она была направлена не на меня. И он слегка морщился от боли. - Андрей, ты это заслужил? – спросила я, взяв его лицо в свои ладони. Он как обычно фыркнул и раздраженно отнял мои руки со своих щек. - Обижаешь… - Андрей! – укорила я его. Но меня перебил парень на пороге: - Тебе еще мало досталось, Кисляк! Повезло, что девушка рядом, я при них не бью. А ты, - он вдруг окинул меня пронзительным взглядом с головы до ног, - ты дура, если повелась на него. Меня задели его слова, и я разозлилась: - Тебе выход показать или сам уйдешь? Парень покачал головой и ушел. Андрей запер дверь изнутри. Я посмотрела на него. Даже сейчас он стоял с улыбкой до ушей. - Ты была неподражаема… Я сложила руки на груди, не позволяя ему прикоснуться ко мне: - Это правда? - Ты это о чем? – да, блин, он прекрасно понял, о чем я! - Про Лену эту. - Слушай, ну какая тебе разница? Разок было и разбежались, - он пожал плечами, но глаза оставались настороженно изучающими. - Поиграл и выбросил, значит? – я переиначила смысл его же фразы, чтобы до него дошло. Это не шутки! - Нефиг было привязываться! – хоккеист начал кипеть от этого «допроса». Я тоже. - Ты думаешь чем угодно, только не тем, чем нужно! – воскликнула я. Он, злой, навис надо мной: - А я думаю как раз тем, чем нужно. - Ты идиот! – я развернулась, чтобы убраться от него подальше. Да хоть обратно на кухню, например! - Я не закончил! – Андрей мгновенно повернул меня к себе и, словно бешеный, поцеловал. Я уже через секунду попыталась вырваться – вместо злости меня накрыла совесть. - Андрей, пожалуйста, не заставляй меня чувствовать вину, - прошептала я сквозь его пылкие поцелуи, которые плавили и мозг, и сердце. Кисляк резко отстранился: - Вину? – видимо, это он никак не ожидал услышать. Я быстро отдышалась: - За то, что отказываю тебе и при этом без зазрения совести живу в твоей квартире. Парень живо нахмурился, и воздух вокруг стал наэлектризованным. По лицу хоккеиста ходили желваки, было заметно, что он сильно раздражен моей речью. - Да причем тут это? – недовольно бросил он и сел за барную стойку ко мне спиной. «Обиделся!» - изумилась я. Захотелось тут же обнять его и никогда не отпускать. Я обошла сидящего Кисляка и попыталась пару раз обратить на себя его внимание. Он упрямо смотрел на что угодно, но не на меня. - Андрей, ну прости меня, пожалуйста. - Лиль, - негромко позвал он, - и за что ты просишь прощения? За то, что не хочешь быть моей девушкой? На моем лице появилась слабая улыбка, полная робкой надежды. Но парень не обращал на это внимания: - Просто мне показалось, что мы оба этого хотим, - он говорил запальчиво, в порыве какого-то внутреннего давления. Что-то мучило его изнутри в эту минуту. Я подбадривающе погладила Андрея по щеке: - Хочу. Он вскинул взгляд, полный иронии: «Неужели?» Две бесконечные секунду тишины. И он тут же рванул меня на себя, впиваясь в губы жарким поцелуем. Подхватил, прижимая к себе, посадил на столешницу, заставляя обнять его ногами за пояс. Еще пара секунд страстного томления… И Кисляк схватил мое лицо в ладони, как я минут 5 назад, когда допрашивала его, и пытливо спросил: - Скажи, сейчас ты хочешь меня? У меня охрип голос. - Я… - я даже нормально прокашляться в этот момент не смогла, поэтому лишь вздохнула. Да и не знала я, что ответить. - Когда поймешь – поговорим, - Андрей поправил край моей футболки, который неприлично задрался вверх не без его помощи, и, сев напротив меня, нарочито спокойно начал жевать бутерброд. Он подтолкнул тарелку с легкими закусками ко мне. Только теперь я поняла, что проголодалась.