Стоит только захотеть

Проснувшись утром и увидев перед собой гриффиндорский полог, Марк завис на целых пять минут. Лежал и тупо пялился на чересчур яркую ткань ужасной расцветки, от которой постепенно начиналась резь в глазах, переходящая в головную боль. И только потом в памяти медленно, урывками — будто он и впрямь был с сильнейшего похмелья — начали проступать события вчерашнего вечера... Марк чуть не взвыл. Новость дня: он — девка! И не какая-нибудь, а эта лахудра Алисия Спиннет. Кажется, его сейчас вырвет. Стоп! Если он — Спиннет, то где тогда она сама? Неужели… «Твою ма-ать!» — едва не завопил во всё горло Марк, резво подрываясь с кровати. Если его догадка верна, то эта щипанная курица сейчас скорее всего разгуливает в его теле. И что она может натворить в таком виде, он боялся даже представить. Он знал, что сучка ненавидит его едва ли не больше, чем он её, много раз ловил на себе её откровенно злобные взгляды. И не вполне понимал, чем они могут быть вызваны: о том, что Марк тоже имеет виды на Оливера и бешено ревнует его к ней, Спиннет не знала. Да если бы и знала, мало что изменилось бы — Олли всё равно был с ней, а не с ним, так что версия с соперничеством на любовном фронте отпадала. Квиддич? Нет, ну это несерьёзно — тогда бы его полшколы ненавидело за все его грязные приёмчики во время матчей. Да, его недолюбливали и побаивались, но не ненавидели. Хотя… если припомнить это вот «девочки, Олли всё время говорит о Флинте» и прочую вчерашнюю девчачью болтовню, причины столь жаркой спиннетовской ненависти становились более-менее понятны. Оказывается, она тоже ревновала Олли. И теперь даже идиоту ясно, что Марку надо как можно скорее разыскать её, пока она не устроила ему какую-нибудь хуетень, которую он потом до конца своих дней не разгребёт. Мысли с бешеной скоростью проскакивали в голове, пока Марк лихорадочно копался в чужих вещах, пытаясь отыскать более-менее приличные и очень жалея, что по случаю воскресного дня не может облачиться в форменную мантию. С другой стороны, выходной — это хорошо, повезло, можно сказать. Не хватало ещё на занятия в таком виде тащиться. «Вот, не зря я её шлюхой называл — шлюха и есть, — с досадой думал Марк, расшвыривая вокруг себя одну забракованную им тряпку за другой. — Что за блядский гардероб? Это юбка или пояс — как можно такое носить, оно ведь и трусы не прикроет. А это что? — он выудил из недр сундука яркий, блестящий — явно маггловского происхождения — топ на бретельках. На автомате приложил его к себе, примеряя, и сглотнул в шоке — субтильная одёжка не доставала даже до пупка. А декольте было таким, что если бы кто-то очень смелый и решился нацепить на себя этот «фиговый листочек», то однозначно рисковал тем, что титьки обязательно вывалятся наружу, не удержавшись в своём хилом укрытии. Наконец, исчерпав весь лимит ругательств в адрес и вещей, и их обладательницы, Марк отрыл на самом дне сундука невесть каким чудом затесавшуюся туда длинную, до колен, юбку и шерстяной свитер. Вещи сочетались друг с другом примерно также изящно, как пижама с ботфортами, но на такие мелочи было откровенно наплевать, главное — они хоть как-то прикрывали все стратегически важные места. Напялив на себя дурацкий наряд, Марк растерянно замер, с ужасом остановив взгляд на самоубийственных с виду туфлях на высоченном каблуке, притулившихся возле кровати. «Нахуй! — в панике открестился он. — Босиком пойду, но в это не обуюсь даже под страхом Авады!» Однако, перетряхнув ещё раз и сундук, и тумбочку, и даже заглянув под кровать, другой обуви Марк так и не нашёл, поэтому пришлось, скрепя сердце, влезать в эти жуткие «Железные башмаки»(1). С горем пополам справившись с застёжками, он встал, неловко балансируя, сделал пробный шаг и покачнулся, едва не навернувшись. «Отстой», — печально резюмировал он. Кое-как восстановил равновесие и поковылял к выходу, неуклюже перебирая ногами, словно новорождённый жеребёнок. * * * Стараясь не разбудить ещё спящих соседок, Марк с великими предосторожностями доплёлся до двери, намереваясь потихоньку проскользнуть через гостиную львятника и добраться до родных подземелий, чтобы выловить там Спиннет на предмет задушевного разговора. Но его планам не суждено было осуществиться. Адски неудобные рабские колодки, которые по какому-то недоразумению считались туфлями, не позволяли нормально двигаться, а каблуки создавали такой грохот, что поистине удивляло, как гриффы до сих пор не повыскакивали из своих комнат, решив, что началась война. На худой конец, что в башню пробрался очередной тролль. Хотя, учитывая школьное прозвище Марка, здесь они были бы недалеки от истины. Но одного неугомонного студента он всё-таки потревожил, и это был последний человек, с которым Марк хотел бы встретиться в данную минуту. В дверях одной из спален возникла высокая фигура в домашних шортах и наспех накинутой на голое тело рубашке. Впервые увидев объект своей страсти в такой неформальной обстановке, Марк сглотнул слюну, помимо воли замедляя шаги. «Сматывайся, придурок!» — разбивая его заворожённый ступор, взвизгнула в мозгу неприятная, но здравая мысль, и он мгновенно очнулся. Мысленно обругал себя и поспешно устремился к проёму за портретом. — Элис! — окликнул его до боли знакомый голос, вдребезги разбивая все надежды улизнуть незамеченным. — Подожди. «Блядь, только не сейчас», — обречённо подумал Марк, тем не менее покорно останавливаясь. Глубоко вдохнул и, стараясь унять привычно участившийся пульс, медленно развернулся к спешащему к нему через гостиную Вуду. — Малыш, ты куда так рано? Не узнаю тебя, ты же обычно такая соня и вечно не в духе с утра, — тараторил тот на ходу и, не дав Марку опомниться, сгрёб его в охапку, уткнувшись лицом в шею. — Элли, давай забудем всё, что мы наговорили друг другу накануне, — зашептал он, обжигая дыханием. — Мне совсем не хочется с тобой ругаться. Я больше не скажу о Флинте ни слова, раз тебя это так раздражает. Знаю, я уже обещал тебе раньше, но на этот раз... Вуд всё бормотал что-то, гладя его рукой по спине, но Марк почти не вслушивался, млея от желанной близости человека, которого он так давно хотел и с которым даже не чаял когда-нибудь столь интимно пообниматься. Чужой запах — цитрусовых и крепкого кофе, знакомый и незнакомый одновременно, потому что раньше всегда был приправлен запахом злости от всех их стычек и драк — ударил в голову, одурманил, сводя с ума, заставляя забыть всё на свете, даже своё имя, и Марк испугался, что ещё немного — и он окончательно потеряет соображение, набросившись на Вуда и умоляя заняться сексом прямо в общей гостиной, наплевав на приличия. Марк дёрнулся, неохотно отстраняясь. — Вуд, хватит, а то завалю тебя прямо здесь, — забывшись, прохрипел он. Поймал ошарашенный взгляд и спохватился: — Я хотел… хотела сказать… Ты… То есть — мне надо идти, — забубнил, безуспешно пытаясь выровнять пульс и справиться с охватившим тело бешеным возбуждением. — Я нихуя… в смысле — я совсем не сержусь на тебя, Олли, — проникновенным голосом уверил он явно выпавшего в полный осадок Вуда. — Просто… у меня кое-какие дела, мне нужно их уладить. Увидимся позже, хорошо? — он выдал умильную улыбочку. — Э-э... ладно, — машинально кивнул тот, выпуская его из своих объятий. Марк уже попятился назад, собираясь ретироваться, как Вуд вдруг покосился на него и озадаченно нахмурился: — Постой-ка! Марк замер на полушаге. — Алиса, мне кажется или ты сегодня действительно какая-то странная? — непонятным тоном спросил тот. — Почему ты качаешься — у тебя кружится голова? Ты заболела? — вроде бы забота, но в голосе сплошное недоумение. Марк запаниковал — не хватало ещё, чтобы Олли что-нибудь заподозрил. Тот между тем окинул его с ног до головы внимательным взглядом: — И что у тебя за вид? Ты же сама совсем недавно говорила мне, что ненавидишь эту юбку, что она немодная, слишком длинная… Марк возмутился, оскорбившись до глубины души. «Не расхаживать же мне как самая распоследняя потаскуха!» — вознегодовал он — к счастью, не вслух — и нахохлился. Он столько времени и нервов потратил, чтобы отыскать среди жуткого проститутского барахла хоть что-то более-менее приличное, а Вуд, ебать его через колено, ещё и нос воротит! Марк уже открыл рот, чтобы выдать своё экспертное мнение по данному вопросу, и лишь в последний момент сдержался, с трудом беря себя в руки. — Ну… — он замялся, спешно придумывая объяснение, — просто… э-э… как-то похолодало, вот я и… — Он окончательно смешался под пытливым взглядом «своего парня», но внезапно вспомнив, что лучшая защита — нападение, выпрямился, скроив обиженную мину. — А что — тебе не нравится? — и нехорошо прищурился. — Нет, что ты, наоборот, — заулыбался вдруг тот. — Ты сегодня такая красивая! Честно говоря, мне всегда казалось, что ты… — он запнулся, вскинув виноватый взгляд. — Ты только не обижайся, ладно? Но на мой взгляд, ты обычно выглядишь немного, кхм… вызывающе, — Вуд настороженно замер с пришибленным видом. «Чего это с ним?» — озадачился Марк, но тут же выкинул посторонние мысли из головы, с облегчением сосредотачиваясь на главном: слава яйцам, не одному ему не нравятся те ужасные наряды. Он воспрянул духом, довольно посмотрев на застывшего перед ним в нервном напряжении Вуда. — Заебись! — он широко улыбнулся и отрешённо пронаблюдал, как у того в шоке распахивается рот. Но остановиться не смог, мысленно кляня себя, а вслух продолжая молоть чушь с идиотски-жизнерадостным видом: — А теперь я всё же свалю по делам, ладно? А то скоро завтрак, как бы не пропустить — жрать хочу, как сто кентавров... Осознав, что опять брякнул что-то не то, Марк наконец-то прикусил язык. Попятился, опасаясь сморозить очередную глупость и спеша исчезнуть от греха подальше, пока Вуд не опомнился. * * * В самом мрачном настроении Марк вошёл в Большой зал. Всё утро он шнырял по замку, разыскивая засранку Спиннет, но та как сквозь землю провалилась. Марк цепко оглядел зал, задерживая взгляд на сокурсниках, но и среди них искомый объект не обнаружился. Где её носит? Из гостиной Слизерина она не выходила. Может, затихарилась в его спальне? Да, скорее всего так и есть, хотя наверняка он не знал, а соваться внутрь, чтобы проверить, в таком виде не рискнул. В глубокой задумчивости он на автомате шагнул к слизеринскому столу, но вовремя спохватился и направился в противоположный конец зала, где по обыкновению галдели за завтраком шумные гриффиндорцы. Вуда за столом уже не было — наверное, успел уйти, пока Марк с ног сбился, угрохав кучу времени на поиски первоисточника своих проблем. Удивительно, как ему ещё так подфартило своевременно вспомнить про завтрак. Проебал бы его — и вот тогда точно сдох: от всех этих стрессов жрать хотелось неимоверно. Желудок возмущённо забурчал, и Марк ускорил шаги. Подойдя, хотел было примоститься где-нибудь с краю, но имел несчастье поймать взгляд Анжелины Джонсон, сидящей в окружении всех остальных вчерашних девиц. Та приветственно помахала рукой: — Элис, ты где была всё утро? Идём к нам! Марк устало вздохнул и потащился вперёд. Мрачно посмотрел на своих отвратительно улыбчивых соседок и бухнулся за стол, молча принимаясь за еду. И лишь спустя какое-то время заметил странную тишину, воцарившуюся вокруг. Он поднял глаза, обнаруживая, как «сокурсницы», забыв донести вилки до ртов, оцепенело замерли, во все глаза пялясь на него. Блядь, ну что опять не так-то? — Что?! — рявкнул он, ощетиниваясь злобным взглядом. — Элис, ты сегодня сама не своя, — подала голос Анжелина, с интересом наблюдающая, как «подруга» в один присест замяла яичницу с беконом, четыре тоста, блинчики, а теперь наворачивает третью по счёту порцию мясного рагу. — С тобой точно всё хорошо? — Ну, чё пристала? — огрызнулась «Элис», ухватив огромный кусок пирога и с остервенением впивая в него зубы. — То есть… я хотела сказать — всё нормально, а что? — кое-как прожевав, исправился Марк. — Эм… — теперь к нему обращалась Кэти Белл, многозначительно глядя. — Да ничего. Просто у тебя сегодня на диво отменный аппетит. — И разве не ты прожужжала нам все уши про свою диету? — озадаченно моргая, вклинилась в разговор ещё одна деваха. Как там её, Майа? Да, точно. — А ещё Анжелу высмеивала за то, что она «молотит всё без разбора, скоро дождётся, что метла в воздух не поднимет», — процитировала она с упрёком. — Хуйня это всё, — с набитым ртом заявил Марк, посылая к боггарту манеры. — Забейте. Безрезультатно пробегав целое утро по замку, он так умучился — и физически, и морально, — что был совершенно не в состоянии ежесекундно следить за собой и своей речью, каждый раз боясь сболтнуть лишнее. А если кому-то что-то не нравится… Да насрать — в конце концов, он не собирается застревать в этом ненавистном теле надолго. Вот поест сейчас, найдёт Спиннет и вытрясет из неё все подробности вчерашнего вечера. Авось что и выяснится, и станет понятно, как вернуть всё обратно. — Дурью не майтесь, девочки, — посоветовал Марк, принимаясь за десерт. — Я считаю — если организм хочет жрать, значит нужно дать ему жрать. Иначе он взбунтуется и устроит пакость в самый неподходящий момент. А сушёные селёдки парням не нравятся! — добавил назидательно и, кстати, совершенно не покривил душой. Хоть девчонки его и не интересовали «в этом» смысле, но он всегда искренне считал, что чрезмерная худоба у женщин — это, по меньшей мере, некрасиво. И ни в малейшей степени не сексуально. Серьёзно, у какого нормального парня, если он психически здоров, встанет на тощую анемичную жердь с кругами под глазами от очередной своей «диеты»? Фу! Заканчивая свою пламенную речь, Марк машинально повернул голову и подпрыгнул на стуле, едва не подавившись: в дверях зала, небрежно облокотившись о дверной косяк, стоял… он сам. Вернее, конечно же, Спиннет в его обличье, которая сейчас смотрела на него в упор горящим взором и, по-видимому, мечтала прожечь на нём дыру. Марк выскочил из-за стола, пробормотав какую-то извинительную ерунду ошалевшим от его поведения девчонкам, и, загребая ногами, поковылял к нашедшейся пропаже, на ходу пытаясь понять, чего ему хочется больше: отравить сучку и потом долго, с наслаждением, наблюдать за её агонией или не заморачиваться, а простенько и без особых изысков свернуть ей шею. * * * — Ты во что вырядился, мудак, ты же меня на всю школу позоришь! — были первые слова Спиннет, едва они с Марком перебежками, скрываясь ото всех, словно преступники, нашли укромное место для «приятной беседы». — Где ты вообще откопал такое убожество, я была уверена, что давно выбросила это! Скотина! Мало того, что по твоей милости якобы «я» отсвечиваю перед всем честным народом ненакрашенной бледной молью, так ещё и выгляжу как самая задрипанная побродяжка! — Пошла на хрен! — не остался в долгу доведённый до белого каления Марк — он заебался вконец, сил нет, а теперь ещё эта писюха будет ему претензии предъявлять?! Ноги гудели, то и дело подламываясь, и Марк просто жаждал сменить поскорее блядовы туфли на вожделенные удобные ботинки: эта мысль буквально завладела всем его существом. Он со злостью посмотрел на скорчившую презрительную гримасу Спиннет: — Гони мне мою палочку и забирай свой бесполезный кусок деревяшки! — непререкаемым тоном велел он, доставая из кармана предусмотрительно захваченную с собой палочку, с помощью которой утром, в порыве отчаяния, пытался трансфигурировать себе приличную одежду. Безуспешно, конечно. — Она меня не слушается нихрена! — И слава небу, — едко процедила Спиннет. — Ещё не хватало, чтобы моя палочка тебя слушалась. — Она схватила своё имущество, швыряя в ответ чужое: — На, подавись, она мне даром не нужна. — Всё сказала? — хищно прищурился Марк, поймав палочку и с облегчением сжимая её в кулаке. — Думаю, на этом с приветствиями мы покончим и перейдём к более насущным вопросам... — Я не знаю, как ты всё это устроил, — воинственно перебила его та, — но не сомневайся: как только выясню, мало тебе не покажется, ублюдок! — Да ты совсем ополоумела?! — окончательно вскипел тот. — Я тебе кто — колдун вуду(2)? Каким образом я смог бы всё это устроить? Вылечи паранойю, психичка дурная! — А ты — дебил! — припечатала та. Как всё-таки странно разговаривать со Спиннет, видя при этом перед собой самого себя. Реально сюр какой-то. Чувствуя подступающий неадекват мозга, Марк замотал головой, стараясь прийти в хотя бы относительную норму. Иначе худо будет. Всем. Особенно этой нахальной дряни, которая в данный момент, ничего не замечая, с упоением продолжала свою отповедь: — Флинт, вот поверь: от кулака в морду — твоего между прочим, пудового! — она самым беспардонным образом любовно огладила рукой кулак, — тебя спасает только то, что мне не хочется уродовать синяком своё тело, даже если в нём сейчас разгуливаешь ты. — Защёлкни клюв, сорока, — огрызнулся Марк. — Трындишь без перебоя, уши вянут. И все твои трахнутые подружки такие же: я как очнулся в том тесном курятнике, который у вас за бабскую спальню, так в первые же полчаса чуть не рехнулся от их трепотни. — Ты на себя-то посмотри, долбень тупой. Хамло натуральное, — крайне язвительно парировала Спиннет. — Материшься как нажравшийся гоблин, а перед тобой, между прочим, девушка. — Ошибаешься, радость моя, — осклабился Марк. — С девушками я обычно вполне вежлив. А ты, мочалка облезлая, такая же «девушка», как я — Мерлин. И не строй из себя оскорблённую невинность, ей цены ни кната нет. Бедный Вуд, как он тебя выдерживает? Спиннет тут же разъярённо вскинулась, как вставшая на дыбы лошадь. — Мерзкий гомик, не смей тянуть свои лапы к моему парню, — зашипела она. — Я тебя знаю, похотливая кобелина, ты давно уже на Олли глаз положил. Так вот — даже думать забудь, иначе я тебе такую репутацию на факультете устрою, мало не покажется! Марк глубоко вдохнул, стараясь унять ярость, клокотавшую в нём так, что кровь шумела в ушах, а перед глазами всё плыло. — Господи, ну и стерва ж ты, — выдал от души. — Нет, я догадывался, конечно, но чтобы настолько... И как только Олли может с тобой... — он поморщился в отвращении. — Я бы на его месте тебя, прошмандовку, давно уже послал так далеко, откуда не возвращаются. — Олли незачем об этом знать. Пока, — цинично ухмыльнулась та. — Вот женится — и узнает, а ты — не лезь, куда не просят. — Сука лживая, ты же обманываешь его! — Ой, не читай мне мораль, Флинт, — отмахнулась от него Спиннет. — Не твоё троллье дело. А ты — поклянись, что будешь держаться от него подальше, — потребовала она. — Совсем уже? — Марк покрутил пальцем у виска. — Пораскинь своими куриными мозгами. Если я — то есть, якобы «ты» — буду держаться от твоего драгоценного Вуда подальше, он решит, что ты к нему охладела, и бросит тебя. И поделом, — добавил мстительно. — Заткнись, Флинт, — злобно зыркнула на него та. — Делай, как я говорю, если тебе всё ещё дорога твоя репутация. — Не забывай, крошка, что твоя репутация тоже в моих руках, — мило улыбнулся Марк в ответ. — Так что завяжи свой шипастый язычок двойным узлом, мой тебе совет. Та побледнела от ярости, но смолчала, осознавая, что он прав. — Ну что, заключим перемирие? — предложил Марк, довольно скалясь. — Временное. А теперь, овца, вспоминай, что было вчера вечером, и рассказывай подробно. Может, сумеем понять, каким ветром всё это дерьмо надуло. — Да пошёл ты, урод. Не буду я ничего рассказывать. Я со своим парнем была. И, честно, я бы с удовольствием тебе в красках расписала поминутно, как классно мы с ним обнимались и целовались — только для того, чтобы ты от зависти слюной захлебнулся! — Спиннет издала злорадный смешок, — но мне, видишь ли, некогда: твои змеёныши ждут меня (ах, прости — тебя!) на тренировке. — Марк только теперь обратил внимание, что одета она была в его квиддичную форму. — Так что, адьё, Флинт. Спиннет повернулась, намереваясь уйти, но через несколько шагов притормозила и неохотно бросила через плечо: — Вечером на этом же месте. Поговорим. И, кроме шуток, предупреждаю: испортишь мне дельце с Олли — наглотаюсь обезболивающего зелья и отрежу тебе член. Вместе с яйцами. — Она деланно покачала головой. — Жалко, конечно, будет портить такое богатство — хоть в одном природа на тебя не поскупилась, тролль пещерный. Но ты не переживай — я его в банке заспиртую и тебе преподнесу, будет на что любоваться долгими одинокими вечерами. — Да уж, тот красный самотык, который я нашёл у тебя в ящике, с моим членом и рядом не стоял, — ядовито парировал Марк, с трудом удерживая себя от того, чтобы не наброситься на циничную мразь с кулаками. — Ты говори, да не заговаривайся. А то явлю его всему Хогвартсу, причём наглядно в действии продемонстрирую — прямо в вашей гостиной, на столе. А может, лучше сразу в Большом зале? Пусть все знают, как ты развлекаешься. Он ожёг несколько спавшую с лица собеседницу колючим взглядом и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом пошёл прочь. __________________ (1) Вариант «Испанского сапога», орудие для пытки во времена инквизиции, только в этом случае палач работал не с голенью, а со стопой допрашиваемого. Этот башмак был снабжен системой винтов. Слишком усердное применение этого пыточного инструмента обычно оканчивалось переломом костей предплюсны, плюсны и пальцев. (2) Вуду (англ. Voodoo) — культ религиозных учений и магических ритуалов, зародившихся в центральной Африке еще в незапамятные времена. В настоящее время приобрело широкую популярность в современной массовой культуре, в особенности благодаря теме зомби, магических кукол и чёрной магии.