Стоит только захотеть

От автора: уважаемые читатели! Перед прочтением убедитесь, пожалуйста, что вы ознакомились со всеми предупреждениями в шапке. Во избежание разочарования. Ваш любящий автор :) * * * «Опять! Нет, они опять за своё! Как они смеют обжиматься на глазах у всех, кролики блудливые, шли бы в самый тёмный угол и не отсвечивали здесь, устраивая такой разврат!» — Маркус Флинт стоял за деревом, наблюдая, как Оливер Вуд со своей девушкой Алисией Спиннет идут мимо, направляясь — как и многие студенты — по случаю субботы в Хогсмид. Никаким развратом они при этом не занимались, а вполне чинно держались за ручки, но измученный ревностью мозг выдавал Марку совсем другую, заведомо ложную информацию, и он чувствовал, что ещё немного — и он сорвётся, выскочит из-за своего укрытия, не помня себя от ярости, и навернёт Вуду кулаком по башке. А проклятую Спиннет попросту придушит. Марк и сам не знал, зачем он взял себе за привычку таскаться повсюду за Вудом, неустанно следя за ним и его гриффиндорской потаскушкой, вцепившейся в него клещом и ни на секунду не выпускающей из своих загребущих ручек. Наверное, Марк — мазохист и полный извращенец, ведь постоянно видеть Вуда в объятиях стервы Спиннет было невыносимо мучительно и доставляло настоящую боль. Но он ничего не мог с собой поделать. Уж сколько слов себе давал, что перестанет заниматься хернёй и лишний раз травить душу, а толку-то! Каждый раз Марк вспоминал о данных себе обещаниях лишь тогда, когда кулаки бессильно сжимались от очередного, не предназначенного для его глаз зрелища. Он тяжело вздохнул. Вот ведь, угораздило же. Дожить до девятнадцати и влюбиться в настолько неподходящего для себя человека, да ещё как влюбиться! По уши, до полного крышесноса и отупения мозга. Вуд же на него — ноль внимания, фунт презрения. Даже не взглянул ни разу в его сторону! Вечно выпучит глазищи на Спиннет и пускает слюни — чисто баран обдолбанный. А та и ногтя его не стоит, дрянь! Крутит им, как хочет, уж Марку-то со стороны всё видно. Но придурочный Вуд ничего не замечает, ходит с дебильной улыбочкой и во всём старается угодить. «Сладкая парочка», блядь, — в бешенстве размышлял Марк, глядя в спины удаляющимся гриффиндорцам. — Развели сопливые амуры, блевать хочется. Тоже мне, «любовь» — да сплошная приторная показуха это всё! Смотришь на них — аж зубы от этих сахарных сиропов сводит, того и гляди, в крошку рассыплются, никакое антикариесное зелье не поможет», — он скривился, как если бы у него вдруг взаправду оказался полный рот тягучей, навязшей на зубах карамели, от которой першит в горле и чуть глаза на лоб не вылезают. Марк передёрнулся — сладкое он не любил — и мотнул головой, стряхивая наваждение. — А ещё — задница слипнется, — вслух резюмировал он. — И пиздец. Сложившаяся ситуация до того бесила, что впору было от беспомощности начать головой о стенку биться, как полный кретин. Он от души выругался. Ну и хрен с ними. Пусть хоть затрахают друг друга, насрать. Да чтоб он ещё раз… Да никогда! Марк сплюнул со злости и, вопреки своему только что данному, тысяча-хрен-знает-какому-по-счёту обещанию, быстро прикинул в уме, когда примерно эти голубки вернутся обратно в Хогвартс, потому как намеревался в очередной раз подкараулить их у входа. «Когда ж я сдохну», — тоскливо подумал он напоследок, затем развернулся и побрёл к замку, ненавидя себя — за своё слабоволие, за эту дурацкую, никому нахрен не нужную любовь и вообще за всё на свете. * * * Ждать пришлось не так уж и долго: примерно через три часа студенты начали потихоньку стекаться обратно. Все, как один, — отдохнувшие и такие довольные, что Марку поневоле захотелось зарядить кому-нибудь кулаком в челюсть. Так, для профилактики, чтобы жизнь мёдом не казалась и чтобы не сияли здесь своими счастливыми рожами, раздражая тех, к кому судьба несправедлива. А где Вуд со своей? Почти все уже вернулись, чего это они задерживаются? Тискаются где-нибудь по дороге, а может вообще сняли комнату в деревне и в эту самую минуту... Марк, занявший на данный момент наблюдательный пост за углом, неподалёку от входа в замок, беспокойно заёрзал, напрягая зрение и высматривая припозднившихся грифферов. «Ну, наконец-то!» — вздохнул с облегчением, узрев, наконец, нужный ему объект... к сожалению, всё с тем же буксиром в виде Алисии Спиннет, как обычно бесившей до нервной икоты одним только фактом своего существования. Марк сумрачно насупился: а ведь каждый раз он надеется, что когда-нибудь парочка вдрызг разосрётся друг с другом в Хогсмиде и этот грёбаный Ромео вернётся один. Что ж, не судьба. Пока. Встрепенувшись, Марк осторожно двинулся следом за новоприбывшими, скрывшимися в дверях замка. Те сегодня, кстати, выглядели не особенно радостными: обиженно надувшаяся Спиннет цедила что-то сквозь зубы, а Вуд недовольно хмурился, всё больше мрачнея. «Неужели разругались?» — с надеждой подумал Марк. И едва смог сдержать разочарованный стон, когда Вуд вдруг схватил свою девушку за плечо, разворачивая к себе лицом, и, обрывая её шипение, впился в полные, крашенные яркой помадой губы каким-то злым поцелуем. Спиннет замолотила кулачком по его плечу, но Вуд не обратил на это ни малейшего внимания. «Не надо… Ну не на-адо», — расслышал Марк жаркий томный шёпот клятой шлюхи, в то время как сама она, продолжая якобы «сопротивляться», охотно подставлялась под горячие ласки, и скривился — вот дешёвка! Сжал кулаки, едва не задохнувшись от ярости, привычно заклокотавшей у самого горла. «Мерзавка, приблуда, почему всё ей? Его губы, его поцелуи, весь он сам? Почему ей, а не мне?..» — Вопросы, на которые не существовало ответов, сменяли друг друга с бешеной скоростью, пока Марк всё больше приходил в отчаяние, не отрывая взгляда от самозабвенно целующейся пары. — «Мать твою, вот за что мне всё?! Я этого не вынесу! Хочу его, хочу сам его целовать, и чтобы он меня вот так же обнимал...» КАК БЫ Я ХОТЕЛ ОКАЗАТЬСЯ НА МЕСТЕ АЛИСИИ СПИННЕТ!!! — оглушительно прогрохотало в голове. Мысль была настолько пронзительна, что Марку на секунду показалось, что он проорал её вслух. Но нет, вокруг было тихо: те двое по-прежнему лобызались, а он по-прежнему умирал от ревности, наблюдая за ними из-за угла. Наконец, почувствовав, что ещё немного — и его стошнит, он резко отпрянул от стены, подаваясь в сторону, и чуть ли не бегом устремился в свою спальню, на ходу пытаясь сообразить: действительно ли Спиннет засекла его в самый последний момент или ему просто почудилось? * * * Марк с трудом разлепил глаза. Вокруг всё плыло и покачивалось, и ему никак не удавалось восстановить чёткость зрения. Чёрт, что вчера было? Он снова надрался с тоски, что паршивец Вуд упорно шлёт его лесом, а теперь у него жесточайшее похмелье? Судя по тому, как громко стучало в висках и болезненно ныло тело, это было возможно. Глаза наконец привыкли к окружающей его темноте, и Марк заметил первые несостыковки в своей версии. Нет, нажраться в хлам было логично, но не до такой же степени, чтобы проснувшись, обнаружить себя в гриффиндорской спальне? Красный полог, маячивший перед глазами, не оставлял сомнений в том, где Марк на данный момент находится. В памяти при этом — полнейший провал. М-да. Он протянул руку, чтобы потрогать пресловутый полог и убедиться, что окружающая его обстановка — реальность, а не сон и не плод его буйного воображения, и в полном недоумении уставился на тонкие пальчики с аккуратным маникюром. А это что за хрень? Марк повертел кистью, убеждаясь, что эти острые, выкрашенные красным лаком коготки действительно принадлежат именно его руке. Точнее, рука была вовсе не его — тонкая, девчачья, с хрупким запястьем и совершенно безвкусным колечком на мизинце, но управлял ею явно Марк — в этом не было сомнений. «Так я всё-таки сплю?» — мелькнула спасительная мысль, и он, недолго думая, крепко ущипнул себя за предплечье. И едва не взвыл во весь голос — силён, мужик! Или, получается, уже не мужик? В сознании потихоньку забились первые ростки паники. «Это что же... Я... Как это понимать?» — Марк автоматически просунул руку в трусы, чтобы привычно схватиться член, сжать его, убедиться, что у него просто глюки — с кем не бывает — и ничего страшного не произошло, вот только никакого члена там... — А-а-а!!! — потеряв самообладание, пронзительно завопил он во всю глотку. Нет, он, конечно, суровый и грозный, не истеричка какая, но это уже слишком! Несчастный полог, так раздражающий своим вульгарным красно-золотым цветом, от его вопля едва не снесло напрочь. В комнате мгновенно зажёгся свет, послышались встревоженные голоса. Штора резко отодвинулась, и в проёме показались заспанные лица незнакомых девчонок. — Алисия! Ты в порядке? — озабоченно спросила одна из них. Судя по тому, что смотрела она прямо на Марка, вопрос адресовался именно ему. «Алисия? — заторможено подумал он, не успевая ничего соображать. — Какая ещё, нахуй, Алисия?» — Ты почему кричала? Что случилось? — наперебой продолжали бомбардировать его вопросами перепуганные грифферши. — Тебе кошмар приснил... — фраза резко оборвалась на полуслове, и подбежавшие девушки — все как одна — уставились на Марка во все глаза. «Чё, блять, вылупились?» — хотел рявкнуть на них тот, недовольный столь пристальным вниманием к своей персоне в такой критический момент. Но потом заметил, куда именно так ошалело таращатся эти крикливые дурынды. В полном ужасе он опустил глаза вниз, прослеживая нахальные взгляды... и понял, что если он когда-нибудь и хотел самоубиться, то сейчас — самое время. Зрелище было просто зашибись: он лежал, раскинувшись на кровати. Край кокетливо-розовой ночной рубашки был задран, а рука, которую он, совершенно дезориентированный всем случившимся, так и не убрал после бесплодных попыток обнаружить самое драгоценное, всё ещё находилась в узеньких, беленьких... «В-вот бля-ядь!» — Марк поспешно рванул свою конечность из злополучных трусов, попутно одёргивая подол дурацкой ночнушки. Потом судорожно вцепился в покрывало и натянул его до самого носа. Паника среди девушек немедленно сошла на нет. Они встали кружком у его кровати — вернее, у кровати девки, в тело которой его, надо полагать, занесло, и дружно заулыбались. — Элис, если тебе приспичило помастурбировать среди ночи, и всё оказалось так офигенно круто, это ещё не повод устраивать такой переполох, — насмешливо заметила одна из них. — Мы, конечно, понимаем, что твой парень — лапочка и что, представляя его, наверное, действительно реально так орать от оргазма, но всё же. — Нахалка ехидно хихикнула. Марк в шоке хлопнул глазами. — Эй, Пейдж, а может, всё наоборот? — подхватила эстафету другая, не менее вредная по виду девка и глянула в упор. — Элли, дай угадаю: ты случайно во время своих утех вместо Олли представила кого-то ну очень страшного? — с самым невинным видом спросила она. — И поэтому подняла такой визг, аж все докси в шторах сдохли? Все четыре окружающие его девахи рассмеялись. Впрочем, Марк заметил, что язвили они довольно беззлобно, словно привыкли это делать каждый день и для них это норма. Ну и нравы у гриффиндорских девчонок в спальне! Даже парни в их слизеринской норе не могли похвастаться таким фривольством и свободой слова. Пиздец полный! — Погоди, Майа, — оборвала между тем всеобщее веселье высокая мулатка и с подозрением оглядела застывшего на койке в немом ужасе Марка. Тот постарался взять себя в руки. Прищурился, узнавая её — Анжелина Джонсон, охотница в квиддичной команде гриффов. — Элис? — с беспокойством позвала та. — Что с тобой? Ты почему такая пришибленная? И молчишь всё время? — Всё в порядке, суч... э-э... девочки, — сковано проговорил он женским голосом — высоким и, как ему показалось, до рвоты противным. — Точно в порядке? — не отставала настырная Джонсон и скептически хмыкнула, скрестив руки на груди. — А может, тебе опять привиделся Маркус Флинт? — Девки, как по команде, разразились хохотом — по-видимому, все здесь понимали, о чём речь. Все, кроме Марка. — Чего? — сипло выдавил он, чувствуя, как начинает потихоньку перегреваться от обилия бредовой информации. — Маркус Флинт? — повторил он тупо. — Да что с тобой, Элли, не проснулась ещё? — заговорила та, первая девка, которая вещала о «крутом оргазме». Пейдж или как там её. А впрочем, неважно — в мыслях Марк уже успел окрестить эту грубиянку «вредной сучкой». И всех остальных заодно, хотя запомнить — пусть даже приблизительно — их имена, пожалуй, будет всё-таки полезно. Не называть же всех четырёх столь однообразно — так и запутаться недолго, кто из них какая именно «вредная сучка». — Не притворяйся дурочкой, — продолжала трещать между тем «вредная сучка под номером один», она же Пейдж. — Это ведь твоя великая фобия, ты нас всех уже успела заколебать: «Девочки, мне кажется, Олли меня совсем не любит, он постоянно говорит об этом ублюдке Маркусе Флинте! Это ненормально! Наверное, он увлечён именно им, а со мной только для прикрытия!», «Девочки, я нашла у Олли неправильные журналы, он точно гей, а меня просто использует!» — твои слова? — без запинки процитировала она под перекрёстное хихиканье и кивки остальных девчонок. — Ну надо же напридумывать такой чуши только потому, что твой парень парочку раз подрочит на голых парней в гей-журнале! — Она всплеснула руками. — Мы тебе сто раз говорили, Элли, — это просто его подростковые эксперименты. Вполне нормально для мальчишек, они ведь такие придурки, развиваются куда медленнее нас. Марк распахнул рот, но вдохновлённая своей собственной речью Пейдж отрицательно мотнула головой, не давая себя перебить: — Даже не возражай, Элис! Твой Олли — такой милашка, как ты можешь так плохо о нём думать, — и мечтательно подкатила глазки. «Олли?» — заторможенно подумал до сих пор пребывающий в полной прострации Марк. Сквозь плотный туман, окутавший сознание, до него никак не мог пробиться даже зачаточный смысл всей многословной стрекотни, которую обрушила на его многострадальную голову не в меру болтливая девка. А поразмышлять над этим ему опять не дали — Пейдж всё сыпала словами, как заведённая: — А то, что он постоянно говорит о Флинте... Ты же знаешь, как они с Оливером ненавидят друг друга, вот у него и накипает на душе. Он просто доверяет тебе и делится с тобой своими переживаниями. Радоваться должна! Ах, Элли, как же тебе повезло — отхватить такого парня как Олли Вуд! «Вуд?!» — при упоминании знакомого имени Марка прошибло дрожью до самых пяток, бросило в жар и пот, а сердце застучало, как сумасшедшее. В общем-то, обычная реакция на засранца Вуда и любое упоминание о нём. Но в этот раз она была вызвана несколько иными чувствами, чем всегда. «...повезло — отхватить такого парня, как Олли Вуд...» — с бешеной скоростью пронеслись в голове только что произнесённые слова. «Алисия, с тобой всё в порядке?» «Алисия... Элли... Так я что — Алисия Спиннет?! — с большим опозданием дошло наконец до Марка. — Мерзкая баба неразборчивого в связях Вуда?!» Открытие ударило по мозгам, заставив покрыться испариной. На мгновение мелькнула робкая надежда, что он всё же спит и просто видит один из самых кошмарных снов в своей жизни, но судя по наливающемуся на предплечье синяку от его недавнего щипка, кошмар его происходил наяву. Между тем девки вокруг, забыв обо всём, вошли во вкус, продолжая обсуждать личную жизнь Вуда и Спиннет, и Марк понял, что ещё немного — и от этого коллективного щебета у него взорвётся голова. «Чёртовы дуры», — вконец замороченный, обессиленно подумал он. Как-то много всего сразу на него навалилось, и он чувствовал себя совершенно вымотанным. Вот ведь. Не зря говорят — бойтесь своих желаний, они иногда сбываются. Марк передёрнулся. И вдруг настороженно замер, кое о чём подумав: раз он теперь девка, у него что — есть… эти? Он поспешно протянул руки, с ужасом нащупывая у себя упругую и довольно большую грудь. «Сисястый Маркус Флинт, — убито подумал он. — Пиздец. Если кто узнает — не отмыться от позора до конца дней». От досады Марк едва не сплюнул на пол, но перед толпой неугомонных гриффиндорских балаболок в последний момент спохватился. Ему нельзя выдавать себя — иначе сочтут за психа и отправят к мозгоправам в Мунго. Он, может, и вправду спятил, но в лечебницу всё равно категорически не хотел. Он перевёл задумчивый взгляд на подружек Спиннет. А что они там тарахтели про Вуда? Он попытался вспомнить, но обрывки фраз сплелись в дикий узел и спекли мозги напрочь. Блядство, надо было слушать внимательнее! Впрочем, ругать себя Марк не собирался: такая хрень приключилась, разумеется, он растерялся. Имеет полное право. И вообще, пора уже сворачивать балаган и спровадить языкастых трещоток прочь — спать хотелось зверски, а ведь ещё надо как следует подумать, что ему теперь делать дальше. Марк нарочито громко зевнул во весь рот. — Эм... девочки, — обратился он к окружившим его «сокурсницам», — я злоебуче устал... — и запнулся, прикусив язык. — То есть устала, — исправился он, выдав виноватую улыбку. — Давайте съеб... в смысле — не пора ли нам ещё немного поспать? Те закудахтали, спохватываясь, и бойкая Джонсон, очевидно бывшая негласным лидером в этой спальне, живо разогнала всех по местам. И свет потушила. Ну наконец-то! Марк блаженно вытянулся на кровати в наступившей тишине. И только теперь начал полностью осознавать, в какое дерьмо он вляпался, причём, похоже, всерьёз. Мать твою Моргану! Он нахмурился, внезапно припоминая: вчера он в очередной раз застукал проклятого Вуда со своей шалавой. Те обжимались в углу коридора и совершенно отвратительно лобызались, да так, что Марка едва не вывернуло себе под ноги. Он стоял там, до такой степени взбешённый и... несчастный, что от всей души позавидовал везучей сучке, мечтая оказаться на её месте. Дальше... что было дальше, он не очень помнил — вроде бы отправился спать, а проснулся уже здесь и вот таким. Это что же получается — он так сильно захотел побыть Спиннет, что какой-то «добрый» волшебник услышал его «крик души» и любезно исполнил, поняв при этом всё буквально? Мрак какой. Полный и неотвратимый. И что теперь делать? В памяти вдруг всплыли недавние слова болтушки Пейдж: «...мне кажется, Олли меня совсем не любит, он постоянно говорит об этом убдюдке Маркусе Флинте...» — у-ух ты, как интересно! « ...надо же напридумывать такой чуши только потому, что твой парень пару раз подрочит на голых парней в гей-журнале...» — а вот это уже не просто интересно, это по-настоящему занимательно. Марк поймал себя на том, что широко улыбается во весь рот. «Вот значит как, Вуд? — самодовольно подумал он. — Судя по тому, что я сегодня услышал, моё имя у тебя с языка не сходит? С чего бы, если ты меня так сильно ненавидишь? Гордый, зараза, вечно выёбываешься — прямо не подступись к тебе, мистер «Отвали, Флинт, грёбаный педик, я не такой». А какой же ты, а, Вуд? Любитель гей-журнальчиков». Марк многозначительно усмехнулся. Раз уж всё так получилось, у него появилась прекрасная возможность понаблюдать за Вудом вблизи: покопаться в его душе, узнать, о чём тот на самом деле думает, без своего привычного вранья. Ведь в обычное время тот от Марка всегда шарахался, как от чумного, и нормально пообщаться ни разу не пожелал, сразу начиная нервничать и вопить, как укушенный баньши. Тоже, кстати, подозрительно — с чего у него постоянно такая бурная реакция на одно его, Марка, присутствие? Может, этот психованный вообще всегда к нему неровно дышал? Но как самый правильный мальчик на свете — не принял это в себе, потому и истерит от души? «Вот и разберёмся теперь. — Марк широко зевнул. — Спать-то как хочется. Надо ложиться, завтра у меня, если я правильно понял — а я, блядь, правильно понял! — будет охуенно тяжёлый день. Утром...» — не додумав мысль до конца, он наконец-то провалился в спасительное забытье.