Из жизни мертвых

Мина перевернула страницу и подняла голову. Читать не хотелось, смотреть в зарешеченное окно - тоже, а за дверью играла музыка... В месте, которое называли то домом, то бараком, были два древних граммофона. Теперь, когда электричество стало роскошью, они очень пригодились. Ребята развлекались, как могли - сперва один показывал карточные фокусы, потом другая начала петь. Мина вспомнила, что давным-давно училась танцевать. Тогда мама еще была жива, и папа тоже, и сестра, и она сама. На желтоватых страницах храбрый герой собирался взорвать логово дракона, и даже эта чушь казалась реальнее воспоминаний о семье. Синий мяч? Овсянка на завтрак? Гора подарков у кровати? Рыжий новичок, который ей нравился? Казалось, что она родилась мертвой. ... да еще за стеной Майк слушал другую. Наверно, той уже исполнилось четырнадцать, а у Мины были детский голос, плоская грудь и птичий вес. Ей самой нравилось, но подростки чаще бегали за подростками, чем за детьми. Мог Майк решить, что надо перед смертью попробовать что-то новенькое? А если под носом маячит кто-нибудь в тесном лифчике под белой майкой и короткой юбке? Мина по-прежнему не была влюблена, просто ей не хотелось делиться. У них с Майком и так осталось очень мало времени. Умная девочка на ее месте уткнулась бы в книгу и заткнула уши. Сиди тихонько - сойдешь за живую. Ребята могли подгадить и ей, и Майку, если бы сообразили, почему она не ходит в общий душ и уносит еду к себе. Но Мина устала быть умной. Она отложила книгу, взяла с тумбочки духи и плеснула немного на шею. Живой, не мывшийся две недели, был обязан вонять - не потом, так духами или одеколоном. Маленький флакончик ее буквально спасал. Теперь, когда ядовито-цветочный запах стал невыносимым, можно было выходить. Дышать она наловчилась, прикидываться наивной - тоже, волосы испачкала заранее. Мина приоткрыла дверь и просочилась в коридор, а потом - в комнату, которую обычно звали общей. Майк повернул к ней голову и улыбнулся, остальные даже не пошевелились. Рыжая девушка пропела еще пару фраз и замолчала, устало поправляя волосы. Никто не выглядел по-настоящему веселым и бодрым, ни шестилетний малыш, ни ее ровесники, ни старшие. Всех, даже Мину, выматывало бессмысленное ожидание смерти, своей и чужой. Она громко чихнула, перекрывая простенькую мелодию, и заговорила: - Ммм... Привет. В общем, я раньше училась танцевать и подумала, что могла бы показать. Что-что, а выглядеть неловкой крошкой и хлопать ресницами у нее получалось. Возразить ни у кого язык не повернулся. В последний раз она танцевала, когда была жива. Потом ей приходилось прятаться, убегать, стрелять, карабкаться... Это было сложнее. Мина на секунду закрыла глаза. Сердце наверняка застучало бы сильнее, если бы вообще могло биться, а так - она не волновалась. Расправила плечи, подняла руки и начала двигаться, как когда-то учили. Мама говорила, что с таким личиком незачем напрягаться, танцуя: мальчишки все равно упадут к ногам. Мина все равно старалась - даже сейчас. Быстрее, пройтись колесом, сесть на шпагат, замереть на секунду: почти гимнастика, только в такт музыке. Коса то била по спине, то мела пол. Ни усталости, ни пота, ни сбитого дыхания. Никаких признаков жизни. Она могла бы танцевать вечно, но застыла, как только музыка оборвалась. Кто-то захлопал. Мина вздернула подбородок, не забывая глубоко дышать. Она была лучше их всех. Она умела танцевать, она была красивой, а еще - она не умирала.